3

       Ночью выхожу на проспект. Огни, пьяные люди, что-то кричат спорят, целуются, снова спорят, пьют, разбивают друг другу носы… Живут. Народ заходит в арку, пугают котов, Я тихо, стараясь не стучать каблуками захожу в ту же арку. Я живу в этом дворе. Я прохожу мимо людей, но замечена. Ко мне подходят сзади, кладут ладонь на глаза. Чьи-то губы дотрагиваются до уха, до щеки, я поднимаю свою руку, но человек ее опускает. Я чувствую запах перегара: портвейна, вина, коньяка… Но я не морщусь, уж лучше так, чем орать и пугать всех на улице.

       Воспринимаю это как данность. Мужчина хватает меня за руку, теперь вырываюсь, тихо взвизгиваю, наступаю ему на ногу, он отходит.
Спокойно выхожу из подворотни. Думаю, что все могло быть значительно хуже — закричи я на весь район… Я прикасаюсь пальцами к месту, где только что меня «любили». Не противно, не отвратно… мало…

       А что меня ждет дома? Соседская девочка из нашей коммуналки. Меня просят научит ее читать. Сначала предлагали деньги, потом предлагали еду, потом предлагали мужа, сейчас предлагают что угодно. А мне ничего не надо. Я учу Полину читать просто так, потому что у меня есть время и мне это нравится. Как им это объяснить? Никак.

       Мы учим буквы. А, Б, В, Г, Д, Е… девочка спокойно говорит мне «Жо» вместо «Же». Повторяю ей:
— А, Бэ, Вэ, Гэ, Дэ, Е…
— Жо! — продолжает Полина и смотрит на меня. Она ерзает на стуле, ей уже порядком надоело знать буквы только до Е и ни дальше.

— Нет, — говорю я, — «Же», а не «Жо».

       Мартовская ночь. Родители Полины все еще работают, и она остается в моей комнате. Снова повторяю ей от А до Е, прошу сказать эту несчастную «Жэ.»

— «Жо» тоже буква, — говорит Полина.
— «Па» тоже танец, — отвечаю я и смеюсь.

       Ну вот что ты будешь делать?