Воспоминания 18 или Уколы

Да, телевизора у нас не было. Зато в Козельце был кинотеатр, в котором мы не пропускали ни одного фильма. Билеты стоили копейки и я всегда составлял компанию старшему брату в наших походах в этот храм первейшего для народа искусства.

Вот только запомнились мне совсем немного кинокартин. Был, например, такой шедевр забугорного кинематографа, который назывался «Барабаны судьбы». Всё, что я помню – это какие-то загорелые до черноты люди с копьями (?), которые борются за свою свободу под грозный и завораживающий грохот там – тамов.

Впечатление не портила даже местная великовозрастная гопота, которая шумно реагировала на киношные события и беспрерывно лузгала семечки, норовя всё время запихать шелуху в карман моему братану. А мы с ним сидели, как зачарованные, внимая происходящему на экране волшебству с широко открытыми глазами и ртами.

Второй знаковой картиной, оставившей совершенно неизгладимое впечатление, был отечественный триллер под названием «Королевство кривых зеркал».

Не знаю, что так действовало на меня в этом страшном для меня фильме? Музыка? Атмосфера полного бесправия и обреченности положительных персонажей? Отвратительный негатив, исходивший от сказочных злодеев?

Весь фильм я просидел, сжавшись от страха в комок и только присутствие старшего брата как-то удерживало меня от позорного бегства прямо из зрительного зала.

Самое удивительное, что такое жуткое впечатление фильм, похоже, производил только на меня. Остальные продолжали плеваться шелухой и ржать над комическими ужимками злодея Йагупопа, которые, наоборот, ввергали меня просто в леденящую оторопь. Мне кажется, что после этого просмотра я даже какое-то время побаивался подходить к зданию кинотеатра.

Но потом на экран вышли жизнерадостные, французские «Три мушкетёра» и все мы просто заболели этим фильмом! И я, и мои друзья обзавелись шпагами из орешника и самозабвенно фехтовали ими, пытаясь повторить элегантные позы любимых персонажей. Мне особенно понравились кадры, где Д”Артаньян во время схватки с врагами всё время куда-то убегает, на что-то взбирается, не переставая ловко отбиваться от целой кучи преследователей. Правда, когда я применил такой оригинальный приём в беспощадной схватке с Бобой и Витькой, то они почему-то решили, что это я убегаю от них из-за страха, как презренный трус. Ну, ничего не понимают в фехтовальном искусстве!

Потом мне пришлось на время отложить шпагу из-за травмы безымянного пальца на правой руке. Произошло это в результате моего нового, непонятного и глупейшего увлечения. Пресытившись ездой на велосипеде, я открыл в нём новые интересные возможности. Если веломашину перевернуть вверх колёсами, присесть рядом на корточки, и начать крутить педаль вручную, то… То – что? Не знаю! Но я почему-то обожал этим заниматься, пока  в один прекрасный момент моя правая рука не сорвалась и я, на полном ходу бешено вращающегося колеса, не угодил этим самым пальцем в зазор между цепью и задней велосипедной звёздочкой!

Колесо резко дёрнулось и остановилось, а я, конечно, заорал, как заводская сирена! Сразу же откуда-то набежала целая куча галдящих женщин, которые начали сообща вызволять меня из велосипедного плена. Но, по своей извечной женской нелюбви ко всяческим механизмам, они, конечно, стали вращать педали велосипеда не в ту сторону, палец защемило еще сильнее, а я, соответственно, прибавил децибел.

К счастью для меня и всех, постепенно глохнувших от моих воплей окружающих, поблизости оказался мой брат Юра, который всё быстро сообразил и высвободил мой многострадальный пальчик из железного капкана.

Громкость я немного снизил, но совсем не убрал, потому что впереди маячило самое ужасное – меня потащат в больницу! И там, страшно подумать, наверняка будут делать уколы! Эти врачи всегда делают уколы, всегда!

Ничего страшнее уколов я в своей жизни не представлял. Причём, хоть убей, не помню, где и при каких обстоятельствах я с ними сталкивался? Возможно, во время каких-нибудь прививок? Ведь при совке не могло быть и речи, чтобы хоть кто-нибудь мог уклониться от всеобщей вакцинации.

Припоминаю, как на посёлке проводили что-то подобное, и каким-то непостижимым образом меня уговорили уколоться, а вот мой бесстрашный дружбан Витька Корчагин, буцанув головой в живот державшего наизготовку шприц врача, просто выскочил в окно заводского медпункта и скрылся в неизвестности!

Укольная тема всплыла и в таких, совершенно посторонних медицине обстоятельствах, как моё крещение.

Произошло это в один из наших ежегодных поездок на родину родителей, в деревню ПустОшки, Костромской области. Моя бабушка, Анастасия Павловна, тучная и властная женщина, которую мы с братом просто обожали, всё время пеняла своей неразумной дочери и её вертопраху- муженьку, что негоже отроку Сергию топтать сию юдоль страданий некрещёным!
 
«Ироды! Что себе думаете? Дитё-то – некрещёное!» - взывала к их совести грозная Павловна. Потом, махнув рукой на этих шанутников, как она называла моих родителей за то, что в каждый приезд они львиную долю времени проводили у многочисленной родни (а иначе вся родня обиделась бы насмерть), бабушка взяла эту миссию целиком на себя.

Однажды, взгромоздив городского «мнука» на закорки, она оттащила его в сельцо со знаковым названием КостЕнево, где располагался погост для упокоения отмучившихся обитателей окрестных деревень и находилась единственная в округе действующая церквушка. Службу в ней правил пожилой отставной капитан, прошедший всю войну и вдруг почувствовавший призвание к службе Божьей.

Бабушка, в нарядном платочке, со значительно поджатыми губами, обрисовала задачу и передала меня батюшке для осуществления необходимого обряда. Я же почему-то воспринял всё происходящее, как очередной визит к врачу, который зачем-то нарядился в довольно своеобразный халат. Тут я решил, что дело плохо и начал причитать: «Дедушко! Только не надо уколов! Не надо уколов!».

Батюшка сокрушенно покачал головой и попенял современным родителям, которые так запугали своё чадо уколами. Как-то он меня успокоил, да и сама атмосфера церкви расслабляла и, вроде бы, не сулила никаких опасностей.

Помнится, меня усадили в купель и батюшка начал обряд помазания, а я решил, что это меня мажут чем-то вроде зелёнки или еще какого бальзама и начал подсказывать этому необычному доктору, где еще, по моему мнению, не плохо было бы провести оздоровительные действия…

В довершение ко всему мне дали вкусить чего-то сладкого из ложечки. Мне понравилось, и я вежливо поинтересовался, нельзя ли повторить?

Так что, уколобоязнь владела мной основательно и безкомпромисно. Но мама отвела меня, таки, на необходимые процедуры и только под угрозой, что мне иначе, вот прямо сейчас же, отрежут руку, я смирился с неизбежным и отдал своё младое тело на поругание этим врачам-убийцам. Уколы, во избежание заражения, похоже, мне таки всадили...

Следов на пальце у меня никаких не осталось, а о былом происшествии напоминает только какое-то особое ощущение, вроде зуда, в последней фаланге, под ногтем. Причём, что удивительно, этот своеобразный, даже чем-то приятный, зуд я ощущаю в безымянных пальцах обеих рук, а травмирована-то была только одна!

Даже сейчас, когда я набираю этот текст, лёгкое странное покалывание в фалангах безымянных пальцев даёт о себе знать и переносит меня в далёкие и прекрасные дни моего детства.