Ковентризация любви

Подарок для моих возлюбленных Bonnie Rotten и Rebecca Crow
     Непреодолимый культурный разрыв между селезенкой и поездом на Каракас вполне закономерно привел ко второй серии токсикхолокостного очищения моих крайне запутанных связей с невнятными представителями племени хомо сапиенс, как ни странно, объединенных одним - говном. Физиологические особенности прямоходящих, двуногих, общественных, без перьев ( по Минкину, точнее, по расшифровкам мудака в неизменных скобочках цитат великих свинарок и пастухов, наконец - то освободивших окружающих от своего присутствия ), как уточнил Заратустра в переводе Аристотеля, даже веганов и лесбиянок, не говоря об одноногих и онкобольных, диктовали точную консистенцию конечного продукта, щедротно высыпающегося из прямой кишки, усеивающего почву, наполняя бесцветный воздух различными вариантами миазмов и бахтерий : от тухлого мяса до сгнивших в темноте желудка овощей, политых соусом " Флеш - анд - гоу, мазафака ", бокалом бренди с имбирной содовой и морепродуктовой спермой японских порноактеров, мелкохренных, косоглазых, озабоченных проблемой Курильских островов и китового мяса, плывущего на плоту к ногам сисястой Памелы Андерсон, донельзя возмущенной социальной несправедливостью в пригородах Сан - Паоло, где сегодня торжественно служились молебны и праздновалась годовщина теракта, как никогда вовремя унесшего никчемные жизни очередных потерпевших, по образу и подобию взлетавших в небо домов, начиненных гексогеном и эфэсбешниками, вторжения бородатых шайтанов, митингов и белоленточных движух, одним своим видом отвращающих не только от желания шебуршать в безграничном пространстве вечной зимы, но даже просто жить и дышать.
     Забавные последствия неадекватного поведения спортсменов, художников, поэтов и прочих русскоязычных гадов, весьма странные, если не сказать больше. Это ведь действительно необъяснимо : отстрелить на хер двух девок, раздражающих менее других, освобождая время для тупого и занудливого рассматривания порнокомиксов, от которых меня уже начало тошнить, но делать нечего, пока не придумаю новый способ поссориться с часами мартовского зайца, так и буду любоваться искривленными лицами лолок, тонко прорисованных программой " Виндоус - 3000". Хотя, ничего странного, если покопаться в памяти, такое уже было и мое непреклонно сокращаемое присутствие в соцсетях, уродских сетях, забитых калом и свиньями, бесконечно жующими то, что жевать не следовало бы, сигнализировало о возрастающем градусе отвращения к многочисленным племенам и расам, населяющим виртуальный мир от Твиттера и до Фейсбука, что было бы печально, если бы ранее то же омерзение от разглагольствований соотечественников не вымело меня прочь из СМИ, блогосферы и общественной жизни умершей до своего рождения страны.
     Интересно, вернусь ли я когда - нибудь к овечкам Долли, одариваемым напоследок сказочкой и фотографией величайшей женщины в истории человечества ? Вполне возможно. Накапливаемая энтропия от родной речи и бескрайних просторов укутанной нетающим снежком страны могут возвратить мое невнятное и мимолетное присутствие сбоку татуированной сиськи, стройной ножки, блестящих глаз живущих полноценной жизнью девчонок, глядя на которую мне нестерпимо хочется застрелиться, и не их вина в моей замороченности и нулевой толерантности, бросающих от погромов выставок к сочинению доносов на карточных дам с выколотыми шилом Эдипа глазами, в тиковых капотах, нитяных перчатках и морщинах остзейских наследниц чахлых поместий на берегу Балтики, номер девять.
     Что бы подогнать на прощание ? Что - нибудь эдакое, залихватское, как усы и шпоры, как гимн новой России, как флаг оккупационного режима РОА, как папаха Махмуда Эсамбаева, подаренная члену Совета Федерации на рассаду, как теннисная ракетка самой тупой красотки планеты, как слова и знаки пигмея - пилигрима, добравшегося до Мекки, как борода и бакенбарды, как костыли матроса, ковыляющего по Берлину, как рев двигателя верного и безотказного " Штука ", вновь прогревающего моторы и готового обрушиться с неба на головы суетящихся внизу деятелей, всем делом жизни которых было производство старых слов в новой оболочке любви к народу, бесконечно далекого от каких бы - то ни было проявлений человечности.