Эврибади, самтреди и всякое такое

Подарок для Анатолия Несмияна
     - Ты знаешь, как я уважаю Леонтьева, - забавно изображая еврейский акцент шепелявил Пох, - но он осел. Ей Богу, жалкая, ничтожная личность.
     Я лежал на кровати, неторопливо пуская колечки сигаретного дыма в потолок, вяло размышляя о гантелях, начиненных динамитом, вроде, читал об этом у Ропшина, но все же отвлекся на медвежонка и скосил один глаз в его сторону.
     - Какого ?
     - Их чо : несколько ? - Удивился медведь, почесывая правый бок. - Как Чубайсов сучьих ?
     - Больше, - вминая окурок в пепельницу, лежавшую у меня на животе, уточнил я. - Один пидор и певец, типа. Гыы, - я закашлялся, вспомнив прогон, - прикинь, Мадонна обещала отсос каждому проголосовавшему за Клинтон, а у нас расклады почётчей будут : чтоб никто не вышел на улицы, приедет Леонтьев. С Ваенгой, бля. Потому революции не будет, раз эдакие упыри на улицах и площадях скачут, любой нормальный забурится под паркет или линолеум.
     - П...дец, - подтвердил Пох мои первичные впечатления от самобытной культуры. - Еще Мединского в телевизор и тут точно токсик холокост на ваши оба дома.
      Я с уважением посмотрел на маленького медвежонка, с легкостью оперировавшего минкинскими кумирами. Сел на кровати и начал вспоминать других Леонтьевых.
      - Один подонок именно из телевизора. Помнится, он лет восемь назад американскую экономику похоронил, гнал за региональную валюту риал или динар, что появится в союзе нефтебабла саудитов, газовых тугриков кувейтцев и гениальности мелкой крысы из заснеженной России. Он до хера чего нёс, уродец этот. Щас нефтью рулит в шестерках у Сечина.
      - Знаю таковского, - протянул когтистую лапку за сигаретой медведь, щелкнул зажигалкой, закурил. - Его внуки будут Россией править после великого князя Зачухонского и всея Кукуйской слободы освободителя. Русским до п...ды, кто их е...т и стрижет.
      - Есть такая шняга, - я склонил лысую башку скинхеда, - величие народной души не совмещается с мыслями в головах, но с половыми органами - очень даже. Поэтому, им или по х...ю, или до п...ды.
      - Про третьего я знаю, - кашлянул Пох, - философ, мракобес, герой, солдат царю, слуга народа, типа, Клинцевича, политрука и террориста, только волосни побольше и говно погуще замешано на православии и врожденном рабстве.
      - А есть еще четвертый, точнее, - я сделал большие глаза, пугая отпрыгнувшего медведя, - четвертая. Матка. Тетя Валя, мертвая уже.
      - Е...ть, - протянул Пох, - без мертвых никак.
      - Никак, - я глубоким вздохом подтвердил его опасения, - раз вся эта, - проведя рукой показал окружность, - страна сделана изначально как выморочная бандитская планташка коррумпированных крысят, то мертвые, по - любому, присутствуют, даже рулят. Вот она и рулила, тетя Валя - то, сидела за столом с плюшевыми игрушками, - Пох нахмурился, вытаскивая нож, - фуфло толкала детям, вынося мозг за пионерию и совдеп, Ленинсталин, ой - бай ...
      Медведь подошел ближе и засверкал пуговичными глазами, грозя мне ножом.
      - Я не игрушка, - вдоволь покуражившись над моим испугом, с важность изрек Пох, забрасывая нож за шкаф, - я живой.
      - Сам вижу, - я щелкнул его по лбу, - брат. Более того, мне часто кажется, что на сотню миль мы одни с тобой живые, остальные как мухи под дихлофосом ползают, шипят помаленьку, возбухают друг на дружку, не понимая, что надо в кулачок сбиться и все вопросы решить раз и навсегда, окончательно, выбрать нового царька, такого же гнусного, что и сейчас, пусть лет двадцать знает, как надо, а потом опять, и так по кругу, по спирали, по диагонали, бля, из загона на выпас, с выпаса в овчарню, шашлык и майский чай.
     - Это тема, - Пох присел рядом, - чай с медом.
     - А то.
     - Кому подгон сделаешь ?
     Пох ковырнул коготком ноутбук.
    - Мужику питерскому. Прямо вот сейчас и загоню сказочку.
    Я принялся печатать, а Пох разодрал очередную книжку Прилепина, последнюю, и начал растапливать печь, подкладывая смятые листочки под аккуратные чурочки березовых поленьев, хихикая и подмигивая отдаленной родне Буратино, защелкавшими искорками, возгораясь в пламя.
     Обнаружив бурундуков, Николай Свинадзе остался весьма недоволен общекультурным уровнем маленьких грызунов, снял бороду и закричал.
     - Сопли у мертвецов сосали !
     Первый бурундук метнул еловую шишку, заткнувшую нечистые уста кричавшего, подкрался и запрыгнул на грудь Николая Свинадзе, острыми клыками вскрыл его артерию и отпрыгнул. Повернулся ко второму, что пригнувшись в ужасающей позе самоуверенного и опасного ночного хищника, наблюдал за восстановлением справедливости из затененного креслом со спавшей на нем Алисой угла.
     - Вот сука, - пискнул бурундук, ухмыляясь, - тоже мне, Солженицын.
     - Герцен - Херцен, - заверещал второй и тут же примолк, показывая лапкой на туфельки маленькой девочки.
     Они оттащили остывающий труп негодяя в соседнюю комнату, сноровисто расчленили и выкинули на х...й, во тьму и скрежет неустановленных автомашин, нарушающих, цинично и коррупционно, все устои советской ГАИ. Вернулись, посмеиваясь и вихляясь, укрыли спящую шотландским пледом истинных сепаратистов и упорных врагов любого централизма и сели у ее ног, ожидая рассвета, что не может не наступить.