ЛЧ Часть 2 Игра Глава 22 А бокал не отдавит руку?

       Завтрак в буфете общежития: мужчинам по два бутерброда с колбасой, а для Евы бутерброд и трубочка, начиненная перемолотыми с сахаром орехами.
        - Купи, купи... - повторяла Ева, прямо тряслась от желания.
        Али не только ел, но и успевал наблюдать за тем, как это делает Ева; она же, прежде чем откусить очередной кусочек, каждый раз смотрела на неумолимо уменьшаюся приторную вязкость сдобной выпечки, и ему казалось... будто этот сладкий батончик воплощает густоту их липучих плотских чувств. Почему она иногда стремилась начинать завтрак со сладкого, ведь это вредно?! Но он не мог ей отказать, в этом проявлялась какая-то её особая чувственная суть.
       Амару пары бутербродов было явно мало.
       - Возьми мой, -  предложила ему Ева.
       - Так нельзя, Ева, - вмешался Али. - Тогда бери у меня со второго бутерброда колбасу,  а я твою булку съем. Тебе всё-равно нельзя столько мучного, - продолжил. Но он напрасно беспокоился за фигуру Евы: с такой полукочевой жизнью просто невозможно было потолстеть.
       - Ничего, земляки из университета обещали помочь с деньгами, - успокоил всех Амин. - Продержимся до вечера.


       Днём, из международного переговорного пункта, мужчины звонили  родственникам на Родину. Обедали рядом, здесь же туалет: то ли «цыгане», то ли хиппи... Снова звонили куда-то, и уже за полдень оказались у входа в Московский госуниверситет. Занятия закончились, и студенты небольшими группами и по одиночке покидали высотное здание. Вот показались и их друзья. Естественно, что здесь обучалось еще больше студентов из Магриба, чем в автодорожном институте. Студенческий “городок” оказался недалеко: и здесь широкие проспекты и аллеи, с еще не проснувшимися c зимы деревьями. В общежитии земляки занимали три комнаты подряд. Собрались в одной из комнат, принесли закуски; стол накрыла сексуального вида девушка. Подмела пол.
       - Надежда, - просто протянула она руку Еве.
       Скоро в компании появилась худенькая светловолосая девушка. Она замерзла, добираясь из другого района мегаполиса, сняла курточку: какая-то полосатая майка-джемпер, подростковый дизайн. Ее друг, легко обнял девушку-девочку, но... несколько цинично и небрежно. Разговоры здесь не могли обойтись без музыки и танцев. Когда стала танцевать Надежда, ее фирменная юбка, расстегнутая спереди посередине почти до нижнего белья и интимного места, оголяла сильные ноги в тонких чулках; она чуть наклоняла голову то на один бок, то на другой, и густые темно-русые, длинные волосы тяжелой волной спадали в соответствующую сторону. Она вся была сплошным нутром, ничего внешнего, и это нутро было чревом исключительно готовой к отношениям самки.
       - Чья это девушка? - cпросила у Амара Ева.
       Тот поперхнулся ответом, но Ева не отступала.
       - Тебе лучше этого не знать.
       - Почему?
       - Сначала она была чьей-то.
       - А потом?
       - Потом стала переходить от одного к другому. Теперь она открыта для всех.
       Было заметно: ее хотели все; пропасть работала надежно. Надежда вскоре вышла с одним из мужчин, и минут через тридцать они уже вернулись. У окна, худенькая девушка и ее парень, столкнулись в конфликте. Грубый ответ; нервное создание проглотило оскорбление и утихло. Ева наблюдала, пораженная. Униженная девушка заметила реакцию Евы:
       - Видно, что он у Вас первый, так?
       - Да.
       - Знаете ли вы, что Вас ждет в будущем? - она горько улыбнулась.



       Смеркалось, и обе москвички засобирались домой. Из окна Ева смотрела им вслед: длинное пальто Надежды, с разрезом позади, подчеркивало красоту её статной фигуры; рядом - худенькая женщина-подросток.
       Хозяева, сменив интонацию общения, обернулись к гостям:
       - Оставайтесь у нас до утра - это минимум, - сказали тепло и убедительно. - Москва большая, нечего вам мучиться, ехать в другой конец города.
       Решено. Мужчины вышли, Али скоро вернулся... но в черной, кожаной,  короткой куртке-косухе, столь модной у музыкантов-рокеров.
       - Как тебе, Ева?
       - Дааааа!.. Но где ты её взял?
       Вошел земляк... в костюме Али, купленном в Париже:
       - Ну что? По рукам?
       - Идет!
       Обмен состоялся.



       Совсем стемнело. В комнате остались Али, Амар и Ева.
       - Что будет, когда пройдет десять дней?
       - Мы уже подали просьбу на продление срока нашего пребывания в Союзе.
       - И как вы намереваетесь использовать это время?
       - По разному. Амин с женой хлопочут о визе во Францию для продолжения учебы там. Сама знаешь, здесь ему оставался один год. А там.. надеется, примут хотя бы на второй курс, минуя первый.
       - Я попробую попасть в ФРГ и там продолжить образование, - с какой-то обидою сказал Амар. - Хватит с меня социализма.
       - Мне придется тяжелее всех, я нарушил контракт, заключенный с крупнейшей государственной нефтедобывающей фирмой, пославшей меня на учебу, - отметил Али. Пауза была тягостной, и он добавил: - И ещё я пытаюсь что-то придумать, чтобы мы смогли пожениться и я мог бы забрать тебя с собой.


       Это уточнение выглядело очень неубедительно. Лгал ли ей Али, глядя прямо в глаза, утверждая что расчитаться с фирмой сможет только одним способом: поступив на военную службу... сроком на три года. Амар вздохнул: наивная Ева, она действительно, как ребенок, абсолютно не интересуется юридическими процедурами, не анализирует и не подвергает проверке слова друга, просто любит. Хорошо уже то, что постепенно она начинала осознавать хотя бы то, насколько беспомощны они,  рядовые граждане, попавшие в нестандартную ситуацию,  перед которыми вряд ли откроются особые возможности. Но... раньше надо было думать. Тем более, Амар не раз предупреждал ее. Она сама сделала свой выбор. Что препятствует их браку: противостояние культуры, которая не примет ее; возможно, действительно имевшая место оговорка в контракте Али на обучение «Без права заключения брака»; его невеста или даже жена дома? Все вместе? Ева этого не знала.



       Случилось неожиданно ожидаемое: им продлили пребывание в Совестком Союзе на три месяца, Али сказал:
       - Ева, а если мы попробуем вместе попасть в Канаду? Возможно, у нас не будет другого варианта.
       Глупая Ева не спросила: «Как это возможно?». Она сказала:
       - Ну, как же так?! Если бы ещё твоя Родина, ладно. Мы бы ездили оттуда в Союз, из Союза — к вам. Может, сюда бы и вернулись потом, жить у нас постоянно. А это третья страна, совсем иная, на другом континенте. И мы что, никогда не увидим своих Отчизн, своих родных?
       Не зря Амар когда-то сказал Еве: «Ты не сможешь жить при капитализме». Она такой и осталась. Инфантильная «патриотка», которую Родина просто «сожрет», выжав из нее все соки. Али только вздохнул. Но сейчас... он всё забывал рядом с Евой: гуляем перед потопом!



       Вот все вместе они снова у посольства. Вышли. Видно: никаких новых новостей, никаких позитивных сдвигов для Евы. Но Ева почему-то не испытывала чувства отчаяния. Она жила в состояния каких-то качелей, в которых имели место бесконечные полёты вверх.
       - Идем в «Интурист». Наши друзья заказали там вечер встречу.
       Сдвинули столы, человек пятнадцать сели вдоль. Из девушек – жена Амина, Ева и две незнакомые московские студентки. Сытно ели, в меру пили. Ресторанный репертуар звал к танцам парами. Вокруг «свободных» мужчин из их компании развилась завидная активность двух очень ярких местных девушек. Подошли и что-то тихо сказали двое крупных русских мужчин.
       - Какие шикарные девушки, - заметила Ева.
       - Это же проститутки Интуриста, - удивился наивности Евы местный алжирец.- Мы с ними не хотим связываться. Это, прежде всего, небезопасно.
       Амар обеспокоенно взглянул на Еву, и она ощутила, насколько иным является ее присутствие рядом с Али, да и других девушек за их столом тоже. У входа в метро друзья рассеялись в разных направлениях. В общежитии МАИ Амин сказал:
       - Уже середина марта. Наша копилка пополнена братьями, до конца месяца нам хватит, а там снова найдём спонсоров.



       Прошёл месяц, уже бежал другой. За полдень они частенько приходили в кафе-бар «Интуриста», назначая встречу землякам, собирали письма родственникам в Алжир и Марокко, небольшие передачи. Им некуда было торопиться, разрешение на пребывание в Союзе в целом на три месяца было достаточным, чтобы каждый земляк успел что-то приготовить и передать через них родственникам на Родину. Встретив очередных “братьев", они однажды остались в ночном клубе «Интуриста». Ева впервые была в подобном заведении, правда стриптиза здесь она не увидела, но евроженщины - холеные, разных возрастов, от молодого до неопределенного, отягощенные бокалом с алкоголем, чаще без мужчин, или с евромужчинами сухого, деловитого вида - тоскливо тянули свою долю, и ненасытно смотрели на обжигающих молодых южных мужчин, среди которых, кстати, было достаточно стройных, высоких и элегантных итальянцев. “Этот бокал не отдавит им руку?” - внутри себя изумлённо подумала Ева. Казалось, каждая из них только и ждёт... ждёт чего-то... постыдно и унизительно. И никакая маска эмансипации не может скрыть пронзительного одиночества этих женщин.