Где-то в верховьях Усы. Глава 7

                Остров дезертира.

Лодки пришли в полдень через два дня. Я сидел на крылечке балка и курил последнюю  папироску.  Белки рядом не было. Видимо где-то  опять  мышковала. Не собака а золото  - думал я.  Нигде не пропадёт. И тут  услышал  звук  лодочных моторов.  Один из них стационарный, на той лодке два Ивана а  другой «Стрела».
Это был конечно Фёдор.Звук то пропадал, то возвращался. Наконец показались и сами лодки.  Тут же объявилась и собака. Обнюхав мои колени, и  не уловив  ничего  интересного для себя,  она неторопливо затрусила вниз.
  Лодки приближались и я пошёл  следом за Белкой. Причалив к берегу  мужики поздоровались со мной и стали аккуратно вынимать из лодки невод. Фёдор  забрал из лодки большую сумку с хлебом и передал её мне. Сверку лежали папиросы, как мы  и договаривались - десять пачек. Вскоре подошли и остальные мужики.
Они принесли  с собой  котелок с рыбой и  пошли собирать хворост для костра.
Пока варилась уха, мы  все  вчетвером стояли у костра поближе к дыму. - Послушай Федь,  -  начал я, - ты обещал рассказать о парнишке, который скрывался на этом острове.

 - Чего он там делал? Рыбачил, что ли? - Из армии он удрал, ну дезертировал, говорят.-К матери наведался, набрал припаса, ружьё и на попутном катере в эти места  и добрался. Офицер из части приезжал, всё выспрашивал, да кто скажет. Тут народ молчаливый. Фёдор бросил в костёр окурок и добавил: - Замордованный был «дедами», а командир  вроде как и не замечал.  Он же  на зоне в охрране служил. А там,  кулак вместо командира.
Офицер сказывал, что он всю смену караула расстрелял. Два Ивана  молча  курили и каждый  вспоминал, наверное, свою службу. Уха была совсем  готова и  доски,   которые служили на тракторных санях настилом, я застелил чистым куском брезента.

 Потом принёс  хлеб  и кружки под чай.  Походный чайник уже висел над огнём. Мужики выложили посуду и свой хлеб.Фёдор принёс из лодки бутылку «Старки».- Позавчера только завезли, - сказал он и стал разливать её по кружкам.  - Мне как всем - попросил я,
и Фёдор аккуратно  налил мне, а потом, подняв свою кружку, тихо сказал: - Помянем, бедолагу! Мы выпили и стали есть уху. Собственно, ложкой, уху хлебал я. Остальные пили юшку прямо из кружек.Рыбу доставали из  тарелки руками. Я знал, про этот способ есть, и  не удивлялся. –  А, как  его звали -спросил  я.  – Да так же как и меня, Фёдором.Мы помолчали.  – Слушай Володя, расскажи ещё раз, что ты на этом  проклятом острове видел? И я опять всё повторил сначала, о том, как мне не понравилось и  место, где был шалаш и то, что ремень остался висеть на сучке громадной ели, и то, что продукты были почти не съедены.

Тут Иван, который постарше, вдруг  сказал свою гипотезу: - А я вот думаю, что он под этой самой елью присел по большой нужде. Вот же и ремень на сучок повесил.Ну,а на запах и пришёл  «хозяин».Загрёб его лапой, тот от страха и помер. А потом утащил и зарыл его  под мусором в канаве. - Надо бы как-то там походить.Может он людоед, этот медведь, кто его знает.

 -  А мне кажется, что он, кого-то испугался, и дал оттуда стрекача - сказал я. -
 - Ведь он думал, что его ищут.Ну может увидев людей на лодке или катере, которые чалятся к острову , подумал, что это за ним.А потом,  где-то  нашёл укромное место в избушке  промысловиков.А там и сухари и спички и снасти.Да и любой, кто его там вдруг найдёт,никогда не скажет. Мужики переглянувшись, покивали мне головами.Такой благополучный конец устраивал всех.

     А я,вдруг, вспомнил статью из "Комсомолки". Караульный в столыпинском вагоне поезда"Воркута-Ленинград" расстрелял  весь караул.Зека говорили следователю, что на зонах так не издеваются, как издевались "старики" в пути над молодым пацаном.
Он их потом ночью просто всех перестрелял и соскочил с поезда.Он двое суток дежурил  за них.А они даже не подумали, что забитый "салага", может что-то им сделать.

Журналист в своей статье был полностью  на его стороне.
Однако в "Красной звезде", все они вместе с убитым офицером, стали  героями.Оно и понятно.Груз-200 ушёл на родину  погибших, при очень странных обстоятельствах.К родителям,потерявших своих непутёвых, самонадеянных и жестоких сыновей.
                Продолжение следует.