Монастырь святой Агнешки 3

3.

В магазине, недалеко от входа, в тёмном закутке, отгороженном высокой полированной деревянной стойкой, сидел низенький дяденька неопределённого возраста и под включенной настольной лампой увлечённо ковырялся крошечными инструментиками в вывернутых внутренностях изящных дамских часиков. Пожалуй, он вполне соответствовал представлениям Мэнэррика об образе часового мастера. Опрятно одетый; одежда довольно поношенная, давно вышедшая из моды, но чистая и аккуратная; поверх рукавов – тёмно-синие нарукавники. Правый глаз вооружён лупой, левый сосредоточенно прищурен. Блик от лампы отражается от розовой гладкой лысины, окружённой поседевшими до абсолютной белизны тщательно приглаженными волосиками. И густые брови – такие же белые. Лицо гладкое, почти без морщин; только с первого взгляда становится ясно, что принадлежит оно человеку очень и очень немолодому. Сутулые плечи, сгорбленная спина – следствие то ли почтенного возраста, то ли специфического занятия, то ли вообще – особенность фигуры…

Мэнэррик даже себе не смог бы объяснить, почему его так заинтересовал этот человек. Дедуля-пенсионер, на протяжении долгих лет занимающийся любимым делом, в котором, кроме всего прочего, знает толк. Часовых дел мастер, который возвращает к жизни умершие приборы, измеряющие то, что нельзя увидеть и потрогать, чему можно покориться и нельзя противостоять, что меняет людей и предметы похлеще химических реакций, - само Время. Которое, в свою очередь, похоже, боится прикоснуться к Мастеру.

- Что у вас, молодые люди? – Часовщик оторвался от своего занятия и вопросительно посмотрел на посетителей. – Очередная кварцевая финтифлюшка закапризничала, или вы порадуете старика солидной механикой? Может, хотите оживить какой-нибудь прапрадедушкин хронометр?.. – Часовщик замолчал на полуслове; взгляд широко открывшихся глаз остановился на одной точке. Лупа, блеснув в ламповом свете, выпала и глухо стукнула по полу, но мастер этого даже не заметил.

- Молодой человек, откуда этот предмет у вас? – замирающим голосом осведомился он; Мэнэррик не сразу понял, что Часовщик обращается к нему. Оказывается, вниманием мастера полностью завладел перстень, полученный Мэнэрриком в Городе Лунного Сада, с которым Мэнэррик с тех пор ни разу не расставался.

- Это мне подарили, - объяснил Мэнэррик.

- А вам известно, что это за предмет? – продолжал Часовщик. – Или это просто подарок, без предназначения?

- Известно ему, известно, - вклинилась Италия. – Вот мы и пришли, чтоб тот, кто его узнает, чем-то нам помог.

- Я узнал, - признался Часовщик. – Чем обязан?

- Нам бы дорогу спросить, - сказала Италия.

- Какую именно? Много их, дорог. Тут главное – свою найти, самую нужную, и не увлечься какой-нибудь параллельной.

- Так вот мы и пришли, чтоб ты нам её указал!

- Девушка, милая, как же я могу вам дорогу указывать, если не знаю, собственно, куда вы хотите попасть? – Часовщик пожал плечами, так что его короткая шейка совсем исчезла.

- Нам нужно одного человека вернуть… Оттуда, где чёрный туман едва не сожрал Пригород. Того человека, который знал, как загнать джинна в бутылку. Который знает, как в машину вложить душу...

- А-а, Мастер машинной крови! – Часовщик расслабился и даже улыбнулся. – Ну, эту-то дорогу я знаю! Нет ничего проще! Только с возвращеньицем проблемы могут возникнуть. Вам ведь в оба конца, не так ли?

Италия кивнула. Мэнэррик смутно догадывался, о чём идёт речь; Билл же не понимал ничего, но благоразумно не вмешивался.

- Ну, в любом случае, туда-то попасть легко. Ключ у вас уже имеется; осталось лишь замок найти.

- Какой ключ? – уточнила Италия.

Мэнэррик легонько постучал по стойке пальцем, на котором носил перстень, Италия сразу поняла и задала следующий вопрос:

- И где же искать нам замок?

- Зачем искать предмет, который сам ищет вас? В месте, в котором искать вы и не подумаете! – Часовщик нагнулся и с трудом нашарил на полу свою лупу, зажал в глазнице и углубился в созерцание разобранных часиков.

- А как мы… - начал Билл, но Часовщик довольно грубо оборвал его:

- Молодые люди, не мешайте работать! Отвлекаете…

- Пойдём отсюда, - Италия круто развернулась и направилась к выходу. – Он больше ничего не скажет.

- Бывает же… - задумчиво пробормотал Билл. – Такой здоровый амбал – и в часах ковыряется! А пальцами, наверно, гвозди в пружину скручивает!..

- Какой амбал? – удивился Мэнэррик. – Ты о ком?

- Да Часовщик этот… Машина для убийства, не иначе! И глаза эти косые!.. Не поймёшь, на кого смотрит!

- Как это? Милый маленький старичок, пальчики тонкие, для ювелирных работ!..

- Не спорьте! – приказала Италия. – Я ж говорила, Часовщик – фигура условная и относительная. Каждый видит его таким, каким ожидает, вот и всё!

- Ну его, этого странного типа! – решил Билл. – Что он там говорил о замке? Мы же так ничего конкретного не узнали! В каком месте мы не подумаем искать замок, который отпирается кольцом?

- Думаем! У кого какие предположения? – Италия испытующе посмотрела на Билла и Мэнэррика.

- Нам бы пришло в голову искать подходящий замок в какой-нибудь двери, - Билл попробовал рассуждать логически. – Но раз уж нас авансом отвратили от этой хорошей идеи, я – пас! Мало ли куда можно сунуть кольцо! С ума сойти, сколько местечек! Канализационный колодец, мусорный бак, банка кофе, подушка!..

- Ты б ещё прикинул, что его можно в рот запихать! – ехидно поддержала Италия.

- Да-а, - протянул Мэнэррик. – Очень узкий круг поиска, нечего сказать! Ещё предложения и предположения будут?

- Так, первоначально зайдём-ка в нашу штаб-квартиру, я заберу свой рюкзачок, - приняла решение Италия. – Приказ: по дороге всем думать!

«Наша штаб-квартира»! Скромное пристанище Мэнэррика, надо понимать.

…Оттеснив хозяина квартиры плечом, Италия без тени смущения прошествовала первой и удалилась в комнату, где оставила свои вещи, и почти сразу вернулась, поправляя лямки небольшого очень стильного рюкзачка как раз в тон одежде.
Билл, морща лоб, разглядывал пол, потолок и стены коридора, раздумывая, куда можно приложить кольцо и при этом (Боже упаси!) не подумать, что его туда даже теоретически можно сунуть. Особого внимания удостоилась электророзетка; Билл смерил её оценивающим взглядом, прикидывая, будет ли считаться то, что он подумал, будто розетка подойдёт для роли замка, действительно тем, что он подумал, или всё-таки не подумал… Билл окончательно запутался и даже затряс головой; Мэнэррик, наблюдавший за ним со стороны, откровенно забавлялся.

- Слушай, а как выглядит сам процесс? – наконец спросил его Билл. – Например, видишь ты замок, берёшь перстень… Дальше что?

- Прикладываешь, наверно, и поворачиваешь. Виртуальный ключ.

- Продемонстрируй!

- Ладно, смотри. Вот замок во входной двери. Вот перстень на пальце. Не снимая, прикладываем к замку и таким вот образом поворачиваем…

В замке что-то щёлкнуло; дверь открылась… только была за ней не знакомая лестничная клетка, а…

- Ай да Часовщик! – воскликнула Италия. - Ну, мастер!.. Мастер пудрить мозги!

- Почему – пудрить? – заступился за Часовщика Билл. – Мы же действительно не подумали, что загадочный замок может оказаться обыкновенным замком простой двери!

- Не простой, а бронированной! – поправил Мэнэррик.

- То есть сначала мы предположили, что замок может быть в двери, но в силу того, что учли предупреждение Часовщика, над этим вопросом даже думать не стали. Вот вам и место, где искать мы не подумали! Хорошо мужик придумал! Доступно!

- Было б доступнее, если б он прямо так и сказал, что таинственная дверь – это просто дверь, а волшебный замок – это натуральный замок в ней! – возмутилась Италия. – Ну, чего топчетесь? Вперёд и с песнями!

- Я плохо пою! – честно предупредил Мэнэррик.

- Ой, да фиг с твоим пением! За мной! – и вышла туда, где раньше была лестничная площадка.

Вот именно – была. Сейчас же там виднелся старый забор из потемневших от времени деревянных досок, небольшой огородик за ним, маленький низенький домик, утопающий в зелени фруктовых деревьев и цветущего шиповника, а перед забором – колодец у самой Мэнэрриковой двери. Возле колодца стояли две женщины – одна лет сорока, другая – шестидесяти, с одинаковыми очень короткими стрижками, в очень похожих летних брючных костюмчиках. Очень заметная схожесть телосложения выдавала кровное родство, невзирая на её отсутствие в чертах лица; скорее всего, это были мать и дочь. Они обе сокрушённо качали головами, глядя в ведро с водой, только что вытащенное из колодца. Появление гоп-компании, судя по всему, осталось незамеченным. Мэнэррик заглянул поверх их голов в ведро, поставленное на специальную скамеечку, чтоб узнать причину, по которой женщины так расстроились.

В ведре вместо воды колыхалась неприятного вида жижа, похожая на помои с примесью глины. Та, что помоложе, выплеснула содержимое ведра в сторону от колодца; едва коснувшись земли, жижа волшебным образом исчезла, как будто растворилась в воздухе. Ведро оказалось чистым.

- Теперь попробуй ты, - дочь протянула ведро матери.

 Та опустила его в колодец, придерживая ладонью блестящее, отшлифованное множеством прикосновений колесо ворота. Ведро пошло вниз, сначала прогромыхав цепью, к которой было приковано; когда же цепь перешла в проволочный трос, слышался только скрип несмазанных петель. Где-то очень глубоко ведро с плеском ударилось о поверхность воды и, гулко булькнув, погрузилось полностью.

- Тяни, - сказала младшая.

Старшая принялась крутить ворот. Когда показалось ведро, полное прозрачной воды, младшая помогла достать его и поставить на скамейку. Обе склонились над ведром. Нет, там была не вода! Ведро оказалось полным густой тёмно-красной жидкости, подозрительно похожей на кровь.

- О нет! – простонала младшая из женщин, выплёскивая жидкость на землю. Жидкость исчезла. Дочь швырнула ведро в колодец; оно стремительно полетело вниз.

- Это всё ты виновата! – злобно прошипела дочь. – Мамочка дорогая! Всё жадность твоя! Всё загрести хотела, меня на подлость подбила! Теперь что?!

- Зато колодец наш и земелька возле него, - несмело подала голос мать.

- Земелька?! Да подавись ею! Что мне с твоей земельки? Всё сохнет на ней! Полить нечем – видишь, какая водичка теперь в твоём колодце?! Глотка не сделаешь! Детям чай не заваришь! И никто тебе воды не подаст, потому что знают: колодец у тебя, земелька!.. Сухарик заплесневелый не пожертвуют! Отворачиваются все из-за подлости и жадности твоей! – с этими словами дочь вытянула ведро.

На этот раз чистая колодезная вода превратилась в кости, перемешанные с землёй. Из ведра поднялась человеческая кисть, погрозила дочери пальцем и опала прахом. Дочь в истерике вытряхнула ведро; его содержимое пропало бесследно, коснувшись земли. Дочь уселась на скамейку и зарыдала, спрятав лицо в руках и приговаривая:

- Даже мёртвым от твоей жадности нет покоя!..

- Смотри! – радостно воскликнула мамаша, успевшая, в свою очередь, совершить ритуал добычи воды. Ведро пришло, полное золотых монет. У дочери моментально просохли слёзы; они с матерью запустили дрожащие пальцы в золото… И с возгласами отвращения отдёрнули руки, щедро измазанные содержимым выгребной ямы с копошащимися в нём толстыми белыми червями.

- Фу-у! – Италия демонстративно зажала нос двумя пальчиками. – Ха, и отмыться-то им нечем, не сложилось у них с водой! Пойдём-ка отсюда!
Мэнэррик оглянулся. Его квартиры уже не было; стояли они на улочке среди небольших частных домиков.

- Как-то не очень удачно мы вышли, - сказала Италия, уверенно шагая по утоптанной тропке, заменяющей здесь тротуар и отгороженной от проезжей части рядом вишнёвых деревьев. – Напоролись на чью-то нечистую совесть.

- Это как? – не понял Билл.

- Ну, может, не совсем совесть. Может, сон на почве её угрызений. Не знаю. Говорю ж – не очень удачно вышли.

- Кто эти тётки?

- Не знаю я! Тётки. Просто. Наверно, подляну какую-то в жизни совершили совместно. Может, поживиться чем-нибудь за чужой счёт хотели, или что-то в этом роде. Только в мире ведь ничто не проходит бесследно и не случается просто так. Подсознание им подкидывает намёки. Можно даже попытаться расшифровать, что за подсказки им даются.

- Ну-ка, попробуй! – заинтересовался Билл.

- Помои – грязный поступок. Похоже? Кровь… Убили кого-то? Маловероятно. А, наверно, подлость по отношению к кровным родственникам. Кости… Да, возможно, предки ими очень недовольны. Золото, которое превращается в дерьмо?.. Элементарно! Надеялись на золото, на крупную прибыль, а получают – видел, что. И не отмоешься! Воды – сам слышал – никто не подаст!

- И что ж им делать? – спросил Билл.

- Очистить совесть. Загладить вину.

- Отмолить грехи?

- В данном случае это вряд ли поможет. Колодец-то глубокий, - Италия хмыкнула. – всей подлости, пожалуй, и не вычерпаешь. Разве что их простят обиженные ими. Ну, тут уж всё от них зависит. А до тех пор – видеть им во сне колодцы, помирать от жажды и голода. И никто не поможет! А во сне – то, что выливают они из вёдер, ложится им на сердце и на душу. Они даже не замечают этого в жизни. Но когда-нибудь эта грязь их потопит. Если вовремя не хватятся и не расчистят. А у тебя, мальчик, нет ли такого колодца? Смотри… Колодец души надо в чистоте держать, помни об этом всегда! До тёток должно дойти.

- Зачем, для чего нам это? – поинтересовался Мэнэррик, до сих пор молчавший. – Ксилу говорил: всё вокруг – знаки, надо только уметь на них обращать внимание. Эти тётки, совесть, колодец… Для чего? И почему мы попали именно сюда?

- Пока не знаю, - легкомысленно пожала плечиками Италия. – на всякий случай отложим в какую-нибудь ячейку памяти. А почему попали – так здесь же всё всегда почти непредсказуемо.

Улочка совершенно неожиданно вывела их к белоснежному зданию старого железнодорожного вокзала. Плавясь от жары, разморенные пассажиры, ожидающие свой поезд, жались по скамеечкам в скупой тени под стенами, обмахиваясь продающимися тут же веерами, газетами и журналами. Поезда стояли на путях; ни один не отправлялся, не прибывал – не наблюдалось никакого движения с их стороны. Причём создавалось впечатление, что поезда стоят тут довольно давно: Мэнэррик заметил старую пыльную паутину, натянутую между платформой и колёсами одного вагона. Кроме того, рельсы и соприкасающиеся с ними поверхности колёс успел покрыть тонкий равномерный налёт ржавчины.

- О, конечная станция! – определила Италия. – Никто никуда не едет, никто не приезжает. Никогда. По крайней мере, хоть попали по адресу!