Цена изобретений совка

                Цена изобретений.
Работа по защите нашего неба от шпионов у нас не получила продолжения, обошлись без нашей помощи.
Я опять вплотную занялся водородным двигателем. Обязанностей по водородному двигателю не было, я занимался экспериментами с ЖРД, но был общий призыв думать.
 По замыслу предполагалось, что самолет будет взлетать на керосине, а на водород будет переходить в полете.
Принципиальным был вопрос перехода в полете от  системы регулирования, обеспечивающей запуск двигателя и взлет самолета на керосине, к системе регулирования подачи водорода на маршруте.

Начальник бригады регулирования безапелляционно заявлял, что для регулирования расходом водорода они разработают автономную систему со своими золотничками и плунжерочками – так тогда строились агрегаты регулирования. Бурно развивающаяся на западе и на востоке от СССР микроэлектроника и объявленная в свое время лженаукой кибернетика делали в России только первые шаги.
Я предлагал для управления оставить керосиновую систему. При переходе на водород постепенно керосин сбрасывать на слив обратно в бак, и этот сброс использовать как командный сигнал для пропорциональной подачи водорода. Система регулирования при этом сохраняет все свои функции, и ее не надо было делать заново.

Мы горячо спорили, пока я не нарисовал несколько вариантов объединенной системы управления, чем был недоволен начальник отдела:
- Это Костя должен был сделать.
Но после этого такой принцип системы в разных вариантах стал общепринятым и само собой разумеющимся.
На эту систему управления была написана заявка и получено авторское свидетельство, куда и меня не забыли включить. С некоторых пор стало повальным увлечение писать заявки на предполагаемые изобретения.

Началось это творчество после Всемирной Брюссельской выставки в 1958-м году. По результатам проведения выставки наша печать восхищенно писала о том, что наш грузовой автомобиль произвел впечатление на Форда. Форд внимательно осматривал его и «почему-то» особое внимание обратил на дверь кабины, несколько раз открывая и закрывая её. Через некоторое время появилось ещё более восторженное сообщение о том, что Америка купила партию этих грузовиков. А потом инженеров Советского Союза уже без восторгов проинформировали, что дверной замок той конструкции, которую применили на нашем грузовике, фирмой Форда запатентован. Что купили они партию наших грузовиков лишь для доказательства в суде того, что мы эти машины производим не только для внутреннего потребления, но и на продажу. В результате мы заплатили штраф на много превосходивший выручку от проданных автомобилей.

После этого все разработки в конструкторских бюро, из того, что могло идти на продажу за рубеж, стали проверять на патентную чистоту.
И сами начали писать, на что ни попало. Были умельцы, которые любую особенность конструкции могли сформулировать, как новшество, подпадающее под определение «изобретения», и наполучали более сотни авторских свидетельств. И это не было пустопорожним занятием, т.к. не исключено, что какая-то совсем маленькая особенность в замке Форда стала причиной наших крупных финансовых потерь.

Я не умел писать заявки. Все авторские, за исключением одного, я получил в соавторстве, обычно с товарищем, который умел мысль довести до ума, т.е. до удачного текста заявки.
 Если заявка касалась особенностей двигателя, как, например, пневмогидравлической схемы многоразового ЖРД, или схемы регулирования водородным двигателем от керосиновой системы, то в число авторов включалось все начальство, иногда начиная от Кузнецова, а это человек пять, семь, еще один, два  товарища, имеющих непосредственное отношение к реализации изобретения и, разумеется, умелец писать заявки.      

 Первое авторское я получил в 72-м году по заявке 70-го года. Всего получил 23 авторских свидетельства, из них 10 разработок «внедренных», т.е. являющихся особенностью реализованного двигателя или какого-либо устройства. Авторское вознаграждение за внедренные решения колебалось от 120р. до 150р, т.е. меньше месячного оклада, но за одно, дали по 300р., за другое по 450р, а за третье даже по 892р. (в 89 году, когда инфляция у нас перестала быть отвлеченным понятием). Материальное вознаграждение никак не было связано с полезностью предложения или с затратой умственных усилий на его разработку, а зависело только от «мнения». Как мне говорили, записанное в свидетельстве равное распределение вознаграждения не всегда соответствовало действительности; большой начальник, мол, получал большое вознаграждение – я этого не знаю; знал ли сам начальник об этом, тоже не знаю.

За остальные мы получили поощрительные вознаграждения от 20 до 50р.  Все «изобретения», за исключением одного, были секретные, т.е. в авторских свидетельствах тема не называется, и я сейчас уж не помню, за что я получал вознаграждения. Ни о каких «авторских» правах речи не было. Государство что-то патентовало за рубежом, мы же к патентованию с нашими «изобретениями» отношения не имели и радовались и двадцатке, и полусотне – душу грело само название: «Авторское свидетельство»! Мы еще не были «заражены вирусом стяжательства», хотя, примерно в это время,  общественное бытиё начало создавать условия способствующие заражению общественного организма этим зловредным вирусом.