Я назову его - Иоанн

1. Дорожное происшествие.
Поздним ноябрьским вечером инженер Илья Николаевич Кузмин возвращался домой из командировки.  Дорога была сложной. Дождь со снегом не прекращался, было темно и скользко.  В таких условиях управлять машиной приходилось с особым вниманием.  Очистители стёкол работали в постоянном режиме. Встречные грузовики обдавали маленький «Форд» грязной дорожной жижей и в этот момент  видимость через лобовое стекло совершенно терялась. В эти неприятные и опасные моменты, Илья Николаевич весь словно сжимался, он напрягал зрение, чтобы рассмотреть очертания встречных машин. 
Километр за километром, вот уже более двух часов, он ехал в свой родной город, к своей семье. Дома его ждала супруга Галина Сергеевна и дочка Катя – студентка энергетического института. Дочка выбрала профессию, как у папы. Илья Николаевич был энергетиком. 
В салоне автомобиля тихо играла музыка. Было довольно тепло. Монотонность движения и усталость  трудового дня брали своё. Илья Николаевич обратил внимание, что  начинает на мгновенье  проваливаться в сон. Многим водителям хорошо известно это состояние.  Встрепенувшись в очередной раз, он постарался прогнать навязчивую сонливость. Немного снизил скорость. Теперь он двигался  примерно 80 км в час. Пристроился за идущим впереди «КАМАЗом» и решил не обгонять.
«Музыка какая-то заунывная», - подумал Илья Николаевич. И стал искать  другой диск, попеременно поглядывая то на дорогу, то в коробочку с музыкальными дисками.
И вдруг «бац» …! Он почувствовал толчок и глухой звук удара. Будто машина обо что-то ударилась! Рефлекторно нажал на тормоз и одновременно стал смотреть в зеркала заднего вида. В какой-то момент, в блеснувшем свете встречных машин, испуганный Илья Николаевич увидел в зеркале человека, падающего на обочину дороги! В этот же самый миг машину сильно занесло на скользкой дороге, и она юзом заскользила к обочине! Но Илья каким-то чудом удержал её и выровнял курс.
Сердце бешено колотилось в груди! В глазах потемнело. Он рефлекторно продолжал движение, ничего не соображая!  У Ильи Николаевича была гипертония. И в этот момент  он был буквально на гране обморока!
Находясь в крайней степени волнения, плохо соображая, Илья Николаевич уезжал всё дальше и дальше от этого ужасного места. В какой-то момент в голове промелькнула мысль, что надо бы вернуться. Но мысль эта была столь неубедительной, что не вызвала у Ильи желания разворачивать машину обратно. Страх от происшедшего заставил его убегать.
«Надо успокоиться!! Надо успокоиться! … Надо обязательно успокоиться!», - уговаривал сам себя Илья. Он почувствовал, что всё ещё управляет машиной, несмотря на адское волнение! Сердце стучало в висках, …  и мысль пульсировала в мозгу: «Что с ним? … Что там с ним …?!» Илья Николаевич протянул дрожащую руку к ящичку на парпризе и на ощупь вытащил таблетки от давления, которые всегда возил с собой в машине. Теперь пришлось снизить скорость. Обгоняющие его машины нетерпеливо сигналили ему, словно ругая за медлительность!
И вот показался город. Начались  пригородные районы. Постепенно «Форд» въехал в черту города и Илья Николаевич увидел знакомые светлые улицы и родные многоэтажки. Ещё не много, и он припарковал машину во дворе возле подъезда своего  дома.
2. Совесть.
Прошло несколько дней. И если бы кто-нибудь мог заглянуть в одно из окон девятого этажа, то увидел бы Илью Николаевича сидящего за столом на своей кухне. Перед ним на столе стояла бутылка водки, рюмка и тарелочка с солёными огурцами.  Илья был подавлен. Он, молча, смотрел на водку в бутылке и не хотел ни о чём думать. Периодически подливал водку в рюмку, выпивал её, ставил пустую рюмку на стол и продолжал смотреть куда-то на стену, будто там были написаны ответы на мучившие его вопросы. Вошла супруга Галина Сергеевна. Она только что вернулась с работы, и даже не сняв верхней одежды, сразу прошла на кухню.
- Илья, ну нельзя же так!! - с негодованием сказала Галина Сергеевна, убирая бутылку со стола.
- Оставь …, - пробурчал Илья Николаевич.
- Тебе же нельзя, у тебя гипертония! Ты уже забыл, когда пил то последний раз! Разве можно так убиваться?! - сказав это, супруга вышла в коридор, чтобы снять верхнюю одежду. Вернувшись, она продолжила говорить:
- Илюша, ну, ты сам рассуди, разве будет нормальный человек в такую погоду и в такой час идти по дороге, где все машины едут, грязью брызгают? Бомж это был какой-нибудь, пьяный!  Сколько их на дорогах и под заборами дохнет?! Успокойся, ради бога! А может ничего с ним и не случилось? Может живой он? Они, пьянь подзаборная, живучие, как тараканы! И где он взялся на нашу голову?!
Галина Сергеевна ещё долго, сердито и настойчиво говорила, и говорила. Она пыталась как-то по-своему успокоить своего мужа, так как видела, что он очень переживает.
Но Илья Сергеевич уже ничего не слышал. Доводы жены мало убеждали его. Все эти дни после случившегося на дороге его не покидала мысль, что он убил человека и даже не попытался оказать ему помощь. Эта мысль давила его как пресс. Он просыпался с ней, жил с этой мыслью целый день, и с ней же не мог долго заснуть. Никогда раньше он не испытывал таких страшных и сильных угрызений совести.
«Пойдём спать уже, горе моё!», - сказала Галина, уставшая от всех этих разговоров.
Они улеглись в постель. Илья долго не мог заснуть. Перед глазами была грязная мокрая дорога, маячащие перед глазами стеклоочистители и слепящий свет встречных машин…
А потом уже во сне, он увидел, что идёт по большому лугу под палящими лучами солнца. Он ощущал, что было очень жарко. Солнце нестерпимо жгло. Пот застилал глаза, и рубашка была мокрой от пота. Он испытывал невероятное перенапряжение сил и чувствовал, что погибает. Чтобы не сгореть от палящего солнца, ему надо было скорее добраться до ближайших деревьев, чтобы спрятаться в их тени. Всё его существо боролось за каждый пройденный шаг, чтобы дойти до спасительной тени и не упасть без чувств под смертельными лучами взбесившегося солнца. Он бежал прямо к кромке леса, кратчайшим путём к ближайшим деревьям, чтобы укрыться в тень. Скорее, скорее, ещё чуть-чуть! Он видел, что спасительные деревья уже совсем близко. Казалось, ещё несколько последних шагов, и вот она - долгожданная спасительная тень? Но  вдруг его ноги подкосились, и он упал ничком на землю, под палящие лучи смертоносного Солнца…!
«Илюша, Илюша! Тише, тише не кричи! Что с тобой?», - Галина тормошила кричавшего во сне мужа.
3. Новый пациент.
В травматологическом отделении первой городской больницы был обход. Заведующий отделением со всеми врачами заходили в каждую  палату, интересуясь состоянием пациентов.
Зашли они и в палату номер семь. Там на второй койке, слева от двери неподвижно лежал мужчина с забинтованной головой. Вся левая нога была в гипсе.  Он безучастно смотрел в потолок. Если бы не открытые глаза, можно было бы подумать, что он мёртвый.
- Как вы себя чувствуете? - спросил заведующий отделением.
Больной перевёл пустой и безжизненный взгляд на врача и продолжал молчать.
- Вы что-нибудь вспомнили? -  переспросил врач.
Мужчина тихо пробормотал в ответ: «Нет». И закрыл глаза.
История этого пациента была весьма драматичной. Его подобрали на трассе ехавшие мимо люди. Увидели его лежащего на обочине и остановились. Среди этих людей был врач. Именно это сыграло свою решающую роль в том, что больного доставили ещё живым. В отделение его привезли в тяжелейшем состоянии. Перелом бедренной кости и черепно-мозговая травма. Врачи буквально чудом спасли мужчине жизнь. Но придя в сознание, мужчина совершенно ничего не мог вспомнить! Он не помнил, что с ним произошло, как его зовут и вообще кто он.  Полная потеря памяти.
Дни проходили за днями. Постепенно этот пациент стал приходить в себя. Он стал как-то более позитивно реагировать на появления врачей и сестёр в палате. Стал обмениваться простыми фразами своими соседями по палате. Через неделю ему сняли повязку на голове. А ещё через месяц сняли гипс. Больной смог сам, но с палочкой, ходить сначала по палате, а потом и по коридору больницы.
Другие больные из его палаты помогали ему, как могли. Делились с ним продуктами, которые им приносили близкие. И пытались ему помочь вспомнить себя и своё прошлое. Но видя, что это вызывает у мужчины неприятные ощущения, они прекращали эти попытки.
Конечно, и врачи пробовали пробудить у больного хоть какие-то воспоминания, но и у них это не получалось.
Был ещё один человек, который очень хотел, чтобы память пострадавшего мужчины скорей вернулась. Это был следователь следственного комитета. Он дважды приходил к пострадавшему, но уходил ни с чем…
4. Встреча с психологом.
Неделя проходила за неделей, но в жизни Ильи Николаевича ничего не менялось к лучшему. За время прошедшее со дня того рокового случая он осунулся, как-то «потемнел». Под глазами образовались «синяки», будто кто-то подрисовал косметической тенью. Гипертоническая болезнь усилилась. Лекарства, которые Илья всегда принимал, теперь почти не помогали.
 На работе стали происходить удивительные  вещи. Раньше Илья Николаевич всегда считался специалистом весьма эффективным. Он редко ошибался в инженерных расчётах и в принимаемых решениях. Начальство всегда было довольно его работой. Но последнее время руководство стало замечать, что по его вине, в результате допущенных просчётов срываются производственные планы. Дело дошло до выговора. Пока ещё устного, но весьма сурового. Илья Николаевич, всегда игравший роль успешного инженера и специалиста, превратился в какого-то «крайнего», «вечно виноватого», «мальчика для битья».
Отношения с женой стали совершенно невыносимыми. Она пыталась внушить мужу, что он ни в чём не виноват. Но Илья Николаевич не воспринимал её слов. То есть мысль о своей невиновности ему нравилась, но  чувство вины и страха от этого не проходило. Только раздражение от навязчивых разговоров с женой возрастало. Если раньше Илья активно учувствовал в хозяйственной жизни семьи, то теперь он всё своё свободное время и проводил у телевизора. Он не хотел идти в гости, театр, ресторан, вообще никуда.
Супруга Галина больше не могла мериться с таким положением. По совету подруги, она стала активно уговаривать мужа обратиться к психологу. И после некоторых колебаний он решил это сделать.
Но, прежде чем вы, уважаемый читатель, узнаете продолжение этой истории, я должен сообщить вам, что рассказ о том, как Илья Николаевич был у психолога, и о чём они там  говорили, я получил именно от самого этого специалиста. Да, да не удивляйтесь! Волею случая, именно психолог рассказала мне о содержании их разговора. И теперь я приведу весь этот рассказ без малейших изменения и поправок, таким, каким его мне сообщила моя уважаемая знакомая. Вот этот эпизод:
«Однажды ко мне пришел человек и попросил помощи. Он рассказал, как недавно сбил на трассе живого человека. Ночью. Бомжа. Пьяного. Мужчина ударился, справа по ходу машины и отлетел в сторону от дороги. Водитель, ехав на скорости, после столкновения с пешеходом, смог остановиться только после тормозного пути. Оглянувшись назад, он увидел, что тот человек, который был сбит машиной, шатаясь, переходил дорогу. Поэтому он и сказал, что бомж был пьяным (так легче было оправдать свой поступок «раз шатается – значит, пьяный. Раз на трассе ночью – значит бомж). В общем, тот «бомж» прошел уже половина пути, не дойдя до конца дороги, которую он переходил.
Водитель же с облегчением поехал дальше.
И вот теперь он у меня, и запрос звучит, как приговор: «Что мне делать. Я убил человека. Мне не дает покоя эта история».
Уже потом, после подробного изложения свершившегося, я уточнила. «Вы сказали слово «убил», почему Вы так сказали? Из Вашего повествования я поняла, что Вы сбили пешехода, не так ли?
Клиент обреченно ответил мне: «Я не знаю. Дошел ли он до конца дороги – проезжую часть…».
Я спросила: «Почему же Вы не оказали тому человеку помощь?»
Мужчина прошептал не убедительно: «Я торопился на поезд..»
Я в ответ на сказанное выдала серию вопросов:
-«Я правильно поняла, что поезд важнее человеческой жизни и Вашего уважения к самому себе?»
  - Как Вам сейчас с собой?».
- Что на самом деле не позволило Вам вернуться к тому человеку и убедиться, что с ним все в порядке?
Мужчина не отвечал. Он отвел взгляд, опустив свою голову. Ему и теперь не хватало смелости признаться в своем трусливом поведении, граничившим, видимо, с низменной подлостью.
Я вспомнила рассказы В.Франкла про немецкие концлагеря, где первыми прогибались и вели себя чудовищно бесчеловечно люди молодые, здоровые, относящиеся к профессии военных (наблюдения В Франкла, описанные в его авторских воспоминаниях о тех тяжелых событиях). Профессии, где человека научают четко выполнять приказы, не обсуждая их даже мысленно. Профессии исполнителей без личных устремлений и помыслов, ограниченных биологическими потребностями (не всем из них). Поэтому, не развитость самосознания и позволяла представителям военной профессии (конечно же, не всем поголовно) легко, без угрызений совести издеваться над своими бывшими уже товарищами, сослуживцами, стариками, женщинами, детьми - до неслыханной низости, до пыток и людоедства. Они же и умирали, не выдержав лагерной скотской жизни. Выжили самые немощные телесно, но сильные духом – глубоко верующие, буквально, служившие вере люди! Они сами еле ходили, но находили силы ухаживать за больными, делясь с ними своим скудным пайком.
Вот такие мысли пришли мне тогда в голову автоматически ассоциативно.
Первое, что я тогда почувствовала к трусливому поступку, обратившегося ко мне за помощью, мужчине – это презрение (каюсь). Но и сейчас я чувствую глубокое неуважение, хотя осознаю, что не имею на то право «не судите, да не судимы будете».
Затем, поразмыслив, мне стало его жалко: « Боже мой – подумала я в тот момент – как же тяжко с этим грузом жить! Бог ему судья и дай Бог ему силы простить себя и искупить свой грех, дабы не перекладывать его на невинных детей и внуков своих».
Ему же я сказала следующее:
- Я не могу Вам ничем помочь.
- Думаю, кроме Вас самих, Вам никто не сможет помочь.
- Я не осуждаю Вас.
- Я не знаю, как бы я поступила бы на Вашем месте.
- Человек предполагает, а обстоятельства располагают
- Выражаю Вам искреннее сочувствие и надежду, что Вы сможете простить себя.
- На мой взгляд, прошение придет к Вам, когда Вы будете совершать добрые праведные поступки. Помогайте людям обездоленным, просящим, нуждающимся, слабым, простым, старым, малым, родным, не знакомым, родителям, друзьям, сослуживцам – всем.
Чем Вам не жалко – временем, заботой, помощью, даже деньгами и хлебом насущным (имеются в виду вещи, предметы).
И тогда душе вашей станет легче
- Совесть успокоится.
- Надежда вернется к Вам!
- Помогите тому, кому еще хуже, чем Вам!
- Вот Ваша надежда и исцеление.
- Больше мне нечего сказать.
Я не знаю, правильно ли я поступила тогда. Больше я того человека ни о чем не спрашивала. Он мне ничего никогда не говорил, хотя мы виделись иногда на расстоянии. Сейчас мое презрение к нему ушло и превратилось в тягостное сожаление о человеческом несовершенстве. Каждый раз, когда я видела этого человека, я вспоминала его историю с грустью и нелегким вздохом. Я поняла, что встреча с ним приносит мне «тяжелое воспоминание» по типу «в старину всадника, принесшего плохую весть – казнили». И я боюсь повторить поступок, похожий на не хороший (даже страшный) поступок того человека».
•
После этого разговора с психологом Илья Николаевич, выйдя на улицу, спустился к набережной  у реки и присел на скамью. Впервые в жизни ему захотелось покончить собой. Он стал размышлять о том, как ему это сделать.  Разговор с психологом не только не облегчил его состояния, но и значительно ухудшил его. Вспоминая только что состоявшуюся беседу, он мысленно спрашивал себя:
- Ну, зачем я соврал, что он шёл через дорогу и шатался? Ведь я этого и видеть- то не мог. Я вообще не останавливался. И на поезд я не опаздывал. Ну конечно, мне хотелось выглядеть как-то лучше в глазах психолога – женщины, в конце концов. Но сколько же в её глазах я видел призрения ко мне! Да она просто возненавидела меня! Ну и пошла она … со своими советам!! Что моя жена, что её подруги «придурашные», что эта «психологша» -  все одним миром мазаны!!!
Илья Николаевич порывисто встал со скамьи и пошёл вдоль по набережной. Он продолжал размышлять:
«Давала мне добренькие советы, а сама смотрела на меня, как на какого-то «низменного подлеца», как на какого-то палача из гестапо! Будто, я хотел его убивать…? Как будто я специально на него налетел? Сама, небось, никогда не была в таких ситуациях?»
Подавленный и раздосадованный, Илья Николаевич пытался хоть как-то оправдать себя. Оправдать, чтобы не убить. Потому что люди трусливые и в его сознании были людьми не достойными жизни. Он тогда ещё не понимал, что иногда «звериное» поведение в людях берёт верх на «человеческим». Он не осознавал, что зверь в опасности пытается спастись бегством!
Терзаясь сложнейшими и противоречивыми размышлениями о добре и зле, Илья Николаевич подошёл к троллейбусной остановке. Там под навесом в углу сидел бомж. Он просил милостыню. Совершенно грязный, небритый и пьяный, он смотрел мутными глазами на людей и протягивал к ним пустой пластиковый стаканчик.
«Бомж», - подумал Илья. И рука почти машинально потянулась в карман за мелочью. Достав из кармана несколько монет, Илья Николаевич положил их в пластиковый стакан. Бомж пьяно кивнул головой в знак одобрения.
В это время какая-то женщина, стоявшая там же на остановке, сказала Илье: «Зачем вы дали ему денег? Он всё равно всё пропьёт! Вы только хуже ему делаете!» Тон замечания у женщины был обвинительный. Илье невольно пришлось стать в положение человека оправдывающегося. Это внутреннее состояние оправдывающегося, но не прощёного человека, было для него уже не переносимым.
Илья Николаевич обрушился на эту женщину с такой яростью, что даже бомж предпочёл уползти подальше от остановки. Илья орал как бешенный и передавать здесь всё, что он тогда говорил, было бы не прилично. Хорошо, что троллейбус быстро подошёл. Испуганная и оскорбленная женщина поспешила спрятаться в нём и уехать.
Сказать, что Илья Николаевич был взволнованным, значит, ничего не сказать. Сердце колотилось, давление подскочило. Он трясущимися руками вытащил таблетки из кармана и положил одну под язык. Ему хотелось скорей покинуть это место конфликта, будто сам конфликт ещё продолжался.
«Делайте добро, делайте добро! …», - с болью и гневом, в каком-то исступлении повторял он, словно передразнивал психолога, от которого только что получил добрые советы.
Вдруг Илья Николаевич почувствовал, что его сердце будто остановилось. В груди загорелось огнём. В глазах потемнело. Стало страшно. Он успел сказать проходящим мимо людям: «Мне плохо … помогите…»  Обернувшиеся прохожие увидели, как мужчина оседает возле дерева …

5. В вихре судьбы.
Заведующий травматологическим отделением первой городской больницы Олег Степанович Розенберг был человеком опытным. Он много повидал на своём веку. Его врачебной практике могли бы позавидовать даже именитые специалисты. Но его опытность не ограничивалась профессиональными умениями. У Олега Степановича было много друзей. И среди них были люди неординарные, интересные, настоящие личности. Вот одной из таких личностей Олег Степанович и захотел позвонить. Он набрал номер телефона настоятеля Иоанно-Предтеченского мужского монастыря архимандрита о. Луки.
- Здравствуйте, отец Лука! Вот возникла потребность позвонить вам, - сказал Олег Степанович.
- Здравствуйте, доктор наш золотой!! Давненько вы нам не звонили. Слушаю вас внимательно. Чем могу помочь? - приветствовал его отец Лука.
- Отче, тут вот какое дело. К нам в больницу поступил один тяжёлый больной с травмами ноги и головы. Мы сделали свою работу хорошо. Провели нужные операции, и он уже встал на ноги. Но у этого человека полная потеря памяти. Вы мне, конечно, скажете, что надо бы его к психиатрам, но я вам отвечу, что нет у нас в нашей психиатрической больнице таких специалистов. Да и не готов он ещё физически к дальнейшим испытаниям. Но самое главное, что его личность не установлена. У него нет ни документов, ничего совершенно… Его на дороге нашли полумёртвого, но на бомжа он не похож. Вполне приличный на вид мужчина средних лет. Ему помощь нужна для восстановления сил. И тогда, может быть, он сам вспомнит, кто он и откуда? Я, как врач, совершенно уверен, что он вспомнит. А, зная вас и вашу деятельность, уверен, что вы ему поможете встать на ноги, вернуть ему если ни память о прошлом, то хотя бы новое осознание себя. Возьмите его в свой монастырь. У меня в больнице я не могу его долго держать. В социальную службу отдавать его тоже не хочу. Там условия, мягко говоря, «не те». Он не выдержит. Ну, что скажешь, отец Лука?
Архимандрит молчал. Слышно было, как он дышит. Олег Степанович тоже молчал и ждал. Держал паузу. Так продолжалось ещё некоторое время и, наконец, отец Лука сказал:
- А он сам-то согласен?
- Согласен. Я сказал ему, что это наподобие лечебно-оздоровительного санатория. У него нет выбора. Он в очень сложном и тяжёлом состоянии.
- Ну, Олег Степанович, сложную вы мне задачку загадали! У меня ведь народ с утра до ночи работает не покладая рук. Работает тяжело. Кругом стройка. Кирпичи, цемент, металл, электросварка. Да ещё службы церковные с утра до вечера! А тут такой инвалид? Кто за ним ходить будет? А вдруг что-то произойдёт? Что я потом буду делать? У нас тут далеко-о-о не санаторий.
- Отец Лука, он уже достаточно выздоровел, чтобы выполнять лёгкую и посильную работу, например, в библиотеке или в лавке. Может он даже петь на клиросе сможет? Уверен, всё будет хорошо!
- Ладно. Завтра о. Никифор приедет в Епархию по делу. Я ему скажу, чтобы забрал вашего «мистера икс». Пусть поживёт с нами. Посмотрим. Господь милостив.
Закончив разговор на этой ноте, старые товарищи распрощались.
А на следующий день, обитатели палаты номер семь видели в окно, как их давний товарищ по несчастью шёл в сопровождении какого-то священника к красненькому микроавтобусу. Они видели, как священник сел за руль, а их, теперь уже бывший сосед по палате, сел на пассажирское место. Автобус выехал за пределы больницы и скрылся на городских улицах.
Если бы обитатели палаты всё ещё смотрели в окно, то примерно через час они смогли бы увидеть, как на территорию больницы въехала карета скорой помощи, в которой с подозрением на инфаркт, привезли Кузьмина Илью Николаевича.

6. Я назову тебя Иоанн.
Иоанно-Предтеченский мужской монастырь был расположен примерно в сорока километрах от города, вверх по течению реки, на правом её берегу, в живописной и старинной деревне Журавской. Это место и сейчас представляет из себя музей по открытым небом, где можно познакомится с историей и бытом людей, живших в ХVIII – XIX вв. Добраться до Журавской можно только по единственной дороге, которая оканчивается паромной переправой через реку. Не имея других подъездных путей, это место представляло собой как бы остров.
Красный микроавтобус, управляемый монахом отцом Никифором въехал на территорию монастыря через огромные монастырские ворота и, приняв вправо, остановился. Оба они: и водитель, и пассажир, вышли из автобуса и направились к настоятелю через большой монастырский двор.
Отец Лука принял нового насельника в своей рабочей келье. Он ласково благословил его и предложил присесть на стул.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил о. Лука.
- Хорошо, - неуверенно ответил растерянный мужчина.
- Кушать хочешь?
- Не знаю…
- Ну, ничего. Мы тебе поможем. Не печалься!
Отец Лука распорядился позвать инока Петра. Когда тот пришёл, настоятель дал ему новое послушание:
- Смотри, Пётр, это наш новый насельник. Тот, о котором я тебе говорил. Его зовут…, его имя …?
Архимандрит замешкался и, как показалось, немного смутился, но затем уверенно так произнёс:
- Я назову тебя Иоанн! Ты прибыл в монастырь, освящённый в честь Святого Иоанна Предтечи, вот и будешь Иоанн.
Отец архимандрит внимательно смотрел на выражение лица, сидящего напротив мужчины, пытаясь угадать: нравится ли ему его новое имя? Но лицо человека выражало лишь тревогу и печаль.
- Вот и, Слава Богу! – сказал настоятель так, будто новый насельник выразил свою радость.
- Пётр, отведи Иоанна в его келью. Потом в рухольной у отца эконома подберите ему подходящую одежду. Эта на нём не годится. Покорми его в трапезной. Расскажи Иоанну о наших порядках и правилах. Покажи, где и что находится. А потом вместе с ним идите на вечернее богослужение в храм. Понятно?
Инок взял благословение отца Луки, пригласил кивком головы новоиспечённого насельника следовать за ним. Отец архимандрит подошёл к Иоанну и особо проникновенно благословил его своим нательным крестом. После чего Пётр и Иоанн покинули келью настоятеля.
Белоснежный, красивый храм, расположенный в центре большого монастырского двора, оттенённый зелёным ковром луговой травы производил очень приятное впечатление. От него словно веяло какой-то скромностью, чистотой и мудростью.
Войдя внутрь храма и осмотревшись, Иоанн почувствовал что-то очень приятное, будто  вздохнул чистого весеннего воздуха. Иконостас, храмовые иконы, скромное внутреннее убранство, всё это излучало тонкий и сладчайший аромат Благодати. Иоанн не понимал, что это, но чувствовал тёплую энергию храма.
Вечернее богослужение уже началось. В храме не зажигали электричества, и он всё более погружался в полумрак. Чем темнее становилось, тем ярче огонь горящих свечей и лампад  освещал лики на иконах. Подсвеченные лампадами и свечами, Святые словно взирали на молящихся людей.
Ровная и неспешная молитва чтеца прерывалась пением на клиросе, чистым и умиротворённым. Голоса братии отражались лёгким эхом в сводах стен храма, и возносилось под самый купол, унося в небо теплоту монашеских сердец. Недвижимо стояли монахи в своих черных одеждах. Только свет от свечей оттенял их силуэты. А молитва всё струилась прозрачным ручейком непонятных для Иоанна слов, наполняя его сердце покоем и тихой радостью.
Трудно описать словами, что в те первые дни пребывания в монастыре происходило в душе Иоанна. Он принимал безропотно всё, что посылала ему жизнь. Иоанн был беззащитен перед  действительностью. И ему надо было всё принимать, как ребёнку, который только что родился в мир. Так он и делал.
Постепенно новый насельник привыкал к монастырским порядкам, присматривался к людям, стараясь их как-то по-своему понимать. И во всём этом новом для него и, пока ещё малопонятном мире, Иоанну помогал ориентироваться инок Пётр. Именно его стараниями уже через несколько месяцев Иоанн стал вполне сносно выполнять простые монастырские правила. Пётр научил его молиться по молитвослову. Читал и объяснял ему Евангелия и жития Святых. Иоанну даже стали доверять чтение жития Святых на трапезе. 
Но не всё  было так безоблачно. В душе Иоанна была огромная чёрная дыра. Он боялся к ней приближаться, потому что чувствовал, что она поглотит и уничтожит его. Жить с потерянным прошлым. Легко ли? Эти тягостные ощущения стали хроническими. Повседневная активная жизнь отвлекала на некоторое время от болезненных переживаний, но это лишь на время. Душевная травма оставалась и причиняла боль.
7. Тем временем в больнице.
Илью Николаевича госпитализировали в кардиологическое отделение с диагнозом –  инфаркт. Его положили в палату номер семь на вторую койку слева от двери. Капельницы и уколы, анализы и мелкие больничные хлопоты – всё это стало теперь для Ильи Николаевича его жизнью.
Жена Галина Сергеевна почти каждый день навещала больного мужа. Она приносила ему много всякой еды, не смотря на запреты врачей. И поскольку Илья Николаевич не съедал всю эту еду, Галина Сергеевна была вынуждена уносить её обратно домой.
В душе у пациента была пустота. Такое состояние бывает после долгой и изнурительной работы, когда обессиливший человек уже не может и не хочет ничего чувствовать. Волноваться  было нельзя, и врачи назначили больному  успокоительные лекарства. Вероятно, эти лекарства и поддерживали такое опустошенное состояние у Ильи Николаевича.
Скучными больничными днями, он вспоминал всю свою жизнь, словно перелистывая её страницы одну за другой. Несмотря на то, что лекарства держали его «в рамках», тихая бессильная грусть наполняла больное сердце неизъяснимой тоской. Да и как было не грустить? Ведь сама смерть, не чужая, а его собственная, «постучала в двери». Смерть впервые напомнила Илье Николаевичу о себе. Она словно показала ему, как может произойти его умирание. И это по-настоящему напугало Илью, потрясло до глубины души.
Когда состояние здоровья Ильи Николаевича более или менее стабилизировалось, он стал живее интересоваться окружающим. Стал общаться с соседями по палате, врачами и медсестрами. Однажды он увидел на тумбочки у своего соседа книжку. Это была книга о. Александра Меня «Сын человеческий».  Заинтересовавшись, Илья Николаевич попросил соседа дать ему её почитать. Тот согласился одолжить, т.к. он сам скоро выписывался домой.
Удивительным образом эта книга захватила внимание Ильи. Не смотря на то, что автор ставил своей задачей рассказать современному читателю о жизни Иисуса Христа доступным языком, многое в книге было всё-таки не понятно Илье Николаевичу. Однако  притягательная сила рассказа о Христе побуждала читающего не придавать большого значения малопонятным местам. Илья Ильич продолжал увлечённо читать и открывать для себя нечто очень важное, то чего он раньше никогда не знал!
Так случилось, что завершение лечения совпало с моментом завершения чтенья книги. И, вернувшись из больницы, Илья Николаевич с удовольствием продолжал размышлять о том, что открылось ему в этой книге,  что стало для него интересным и значительным.
По-прошествии нескольких недель, уже вполне оправившийся от болезни, Илья отправился в Церковь. Нельзя сказать, что он никогда не бывал в церквах. Бывал, конечно. Но никогда в жизни он не приходил туда так осмысленно и заинтересованно.
В церковной лавке Илья приобрёл себе несколько  книжек и икону Спасителя.  Он ещё не умел молиться, не умел верить в Бога. Но он уже очень хотел всему этому научиться. Каким-то неизъяснимым образом он понимал, что ему всё это надо.  Его словно магнитом стало тянуть ко всему, где говорилось о Боге. Он перечитывал разные книги о жизни Святых. Далеко не всё, о чём они рассказывали, вмещало его всё ещё атеистическое  воображение. Но тем более интересным становились для него эти книги.
Постепенно, шаг за шагом Илья Николаевич встал на путь верующего человеком. Его мышление становилось избирательным. Только то, что могло приблизить его к пониманию Бога и веры по-настоящему интересовало и привлекало внимание. 
Жена Галина Сергеевна видела все эти метаморфозы и не знала, плакать ей или радоваться. Будучи сама человеком неверующим, она пугалась всего, что происходило с её мужем.

8. Возвращение в мир.
Жизнь в Иоанно-Предтеченском мужском монастыре шла своим чередом. Продолжительные богослужения в храме, повседневные послушания и церковные события наполняли эту жизнь своим особым содержанием и смыслом.
Иоанн старательно выполнял возложенные на него послушания. Он делал уборку в храме, протирал церковную утварь, следил за подсвечниками и светильниками. Выполнял разовые поручения старших. Он был тихим и послушным, и настоятель, глядя на него, даже ставил его в пример другим монастырским насельникам.
Однажды возникла необходимость срочно поехать в соседнюю деревню за какой-то надобностью. Но послать было не кого. Все были заняты более важными делами. И решили послать Иоанна. Пётр рассказал ему, как и что надо сделать в этой деревне, рассказал, как туда добраться на автобусе.
С тех пор, как Иоанн поступил в монастырь, он ни разу не выходил за пределы монастырской ограды. И вот пришло время это сделать. Взяв благословение у иеромонаха о. Серафима, Иоанн отправился к автобусной остановке. Он переправился на другую сторону реки на пароме и зашагал к остановке вдоль дороги. Было пасмурно и казалось вот-вот пойдёт дождь. Изредка по дороге проезжали автомобили. Это деревенские жители иногда выезжали по своим надобностям. Послушник продолжал идти в сторону автобусной остановки, до которой было ещё довольно далеко.
Буквально в тот момент, когда Иоанн начал своё движение вдоль дороги, он почувствовал странное беспокойство. Что-то заставило его заволноваться. Он не понимал, что происходит, но окружающая его местность и сама дорога его как-то пугали. Постепенно это беспокойство стало нарастать. Теперь Иоанн уже явно чувствовал испуг. Его пугало обширное пространство и полное отсутствие людей. А ещё дорога. Она казалась необъяснимо опасной! Сердце заколотилось в груди. Он захотел увидеть рядом людей, чтобы они могли помочь ему. Но людей не было. У Иоанна началась паника! Он почти бежал вдоль дороги к остановке в надежде увидеть там людей.
- Господи! Помоги мне, грешному! Господи, помоги! – молился насмерть испуганный человек, не понимая причин своего страха. Нет, не страха, скорее ужаса, охватившего и парализовавшего всё его существо!
Вот и остановка. Там были женщины из Журавской. Иоанн подбежал к ним весь бледный, взволнованный, будто за ним гнались бандиты и хотели его убить.
- Что с тобой, монашек? – спросила одна из женщин.
- Плохо мне… с сердцем что-то… Прошу вас отведите меня в монастырь, я сам не дойду.
-Ой, Господи! Погоди, присядь, отдышись, успокойся!
Женщины захлопотали возле Иоанна. К счастью в это время мимо них в сторону монастыря ехал автомобиль. Иоанна усадили в машину и отправили назад в монастырь.
Было очень стыдно рассказывать настоятелю о том, что произошло. Иоанн не знал истинных причин своего страха и не мог ничего толком объяснить. Но отец Лука понял, что это болезнь дала о себе знать. Успокоив Иоанна, он отправил его отдыхать, а сам позвонил доктору Розенбергу. Выслушав отца настоятеля, доктор пояснил:
- Это похоже на невроз. Посттравматический невроз. Такое бывает после перенесённых травм и операций. Надо лечиться у психотерапевта.
В тот день никаких решений они не принимали. Решили понаблюдать ещё.
Через некоторое время похожий панический приступ повторился в лесу, когда Иоанн с другими послушниками заготавливали дрова для монастыря. В то время, когда все ушли грузить дрова на трактор, Иоанн остался один на лесной дороге и почувствовал такой же приступ панического страха. А потом еще раз был похожий случай при выходе в деревню.
Все эти случаи очень огорчали Иоанна. Он не понимал, почему он не такой, как все. Другие послушники дружески говорили ему, что в нём сидит бес, и этого беса надо выгонять. А другие говорили ему, что это от нераскаянных грехов. Они утверждали, что если Иоанн не может вспомнить свои грехи в прошлом, то и покаяться нормально на исповеди не может. А раз покаяться нормально не может вот его старые грехи и бьют!
Иоанна чувствовал себя глубоко несчастным человеком. Он тихо плакал по ночам в своей келье и молитвах просил Господа, чтобы Тот сжалился над ним и поскорее забрал его к Себе на Небо. Вся монастырская братия молилась за здоровье послушника Иоанна. Его любили. Любили за его кротость, молчаливость и смирение. Все понимали: он Божий человек.
Архимандрит Лука был хорошим настоятелем. Он знал всё, что происходило с каждым насельником монастыря. От его взгляда не ускользала не малейшая деталь монастырской жизни. И однажды, после очередного разговора с доктором Розенбергом, он позвал к себе Иоанна.
- Иоанн, поедешь в мир к доктору Розенбергу. Побудешь там сколько надо, полечишься.
- Я здоров, отче. Зачем мне лечится?
- Поедешь лечиться. Это твоё послушание от меня! Отец Никифор  отвезёт тебя куда надо.
Архимандрит благословил Иоанна. И тот послушно пошёл в распоряжение к отцу Никифору. Вскоре они с ним уже ехали по дороге в город.
Иоанн сидел у окна, прислонившись к стеклу лбом, и грустно смотрел на обочину. Она проносилась мимо него, похожая на грязную коричневую ленту. Тут в машине он чувствовал, что может справляться со своей тревогой. Но на всякий случай перестал смотреть на дорогу и зажмурился.



9. Возвращение в прошлое.
Доктор Розенберг встретил Иоанна с распростертыми объятиями. Будучи в принципе не очень эмоциональным человеком, он как-то особенно переживал за этого пациента. Доктор шутливо называл его про себя «крёстником».
- Ну, проходи, Иоанн. Молодец, выглядишь хорошо! Хромаешь? Нет, не хромаешь. Молодец! Присаживайся и послушай меня.  Дело в том, что у людей, перенесших такие серьёзные травмы, как у тебя бывают некоторые проблемы психического свойства. Вот эти неприятные ощущения, которые ты испытывал – волнения непонятные, страхи, панические состояния – это вот как раз оно и есть.  Кроме того, у тебя остаются некоторые затруднения в способности вспоминать прошедшие события. Со всем этим надо поработать. Сейчас представилась такая возможность. К нам в город приехал один хороший врач психотерапевт. Я его давно знаю и попросил его заняться с тобой. Ты полежишь в клинике, не в нашей конечно, а в другой. И потихонечку вы с ним там все проблемки и решите! Да?!
Не дожидаясь ответа от Иоанна, доктор Розенберг пригласил в кабинет медсестру и попросил её проводить пациента вниз к машине, на которой водитель отвёз его в психиатрическую больницу. Там Иоанна уже ждали. Его определили в отделение неврозов.
Вскоре в палату пришёл врач и заговорил с Иоанном:
- Здравствуйте, Иоанн! Я ваш врач психотерапевт Соколов Дмитрий Александрович. Я кандидат наук и достаточно опытный специалист. Так, что вам не о чем беспокоится. Я помогу вам преодолеть возникшие трудности. А сейчас пойдёмте в мой кабинет.
Врач вежливо пригласил нового пациента последовать за ним.
Работа психотерапевта с клиентом – это своеобразное таинство. Иногда работу психотерапевта называют особым видом искусства. Так или иначе, но Иоанн начал процесс психотерапевтического лечения.
Примерно, в течение полу года он встречался со своим терапевтом - Дмитрием Александровичем. Они вместе терпеливо и последовательно продвигались по извилистой дороге психотерапевтического процесса. Иногда останавливаясь, иногда ускоряясь, но шаг за шагом продвигаясь к поставленной цели.
В конце концов, Иоанн вспомнил всё. Всю свою жизнь, все события и окружавших его людей. Он вспомнил тот страшный вечер, который перевернул всю его жизнь. Воспоминание эти не возникли у не6го сразу в один миг, иначе они бы убили его. Процесс этот был постепенным, медленным, щадящим. И теперь Сурин Андрей Анатольевич (так в действительности звали Иоанна) знал всё о своей жизни.
Выйдя из психиатрической клиники, Андрей, прежде всего, зашёл к доктору Розенбергу и поблагодарил его! Доктор был очень рад! Он видел результаты, и они доставляли ему удовольствие. Видеть активного, улыбающегося человека было приятно.
Потом Андрей позвонил своему брату, и они встретились. Пересказать словами эту встречу практически не возможно. Радости братьев не было конца! Младший брат Владимир привёз Андрею одежду, телефон, немного денег. Он рассказал ему о последних семейных событиях, так или иначе связанных с исчезновением Андрея. А Андрей в свою очередь рассказал ему о событиях того злосчастного вечера. Вот его рассказ:
-  Ты знаешь, Володя, что наши отношения с Ириной в последнее время стали  никуда не годные. Она вечно раздражена чем-то, вечно не довольна, всё ей не так. То её моя зарплата не устраивала. То ещё за что-нибудь цеплялась. Но, ты знаешь, с тех пор как мы поженились, я всегда старался во всём ей угодить. Любой каприз исполнял, но от неё доброго слова не слышал.
А тут вдруг шелковая стала. Молчит, не выступает, как обычно. Ну, впрямь, «ангел воплоти». Только, заметил я, по телефону с кем-то всё время общается. Ну, подружек у неё много было и я особо-то не «заморачивался» на этот счёт. А тут, смотрю, исчезать стала из дома. То к врачу ей надо, то срочно в парикмахерскую, то к подруге. И как-то всё не к месту, неожиданно. Домом совсем перестала заниматься. Хоть детей у нас и нет, но в доме всегда она порядок поддерживала образцовый. А тут, смотрю, что-то ни так.  И, представляешь, Володя, я почувствовал, будто она мне чужая стала.
И тут я стал догадываться, что у неё кто-то появился. Я в телефон её заглянул, но там все СМСки удалены.  Подумал, если бы с подругами общалась, хоть одна бы СМСка сохранилась бы? Явно не подруга. И стало мне тошно.  Ходил сам не свой, всё думал: с кем, как, где? В воображении представлял все эти «картинки» и просто с ума сходил от злости и ревности. Но с ней не разговаривал. Задумал подловить её.
И вот однажды она говорит мне, что старая подруга Светка позвала её к себе в гости. Ну, мол, давно не виделись, туда-сюда, женские разговоры и всё такое. А Светка эта за городом жила. Ирина мне говорит, что хочет взять нашу машину и поехать к ней с ночёвкой. Объясняет это тем, что, мол, может, винца выпьем, про нашу женскую долю поговорим и т.п. Я чувствую, что врёт. Ну, думаю, ладно…
Она взяла машину и уехала. Я подождал некоторое время и решил тоже поехать к Светке этой, только на такси. Думаю, по телефону я ничего не узнаю, а фактически гляну, что там?
Приехал я на такси в этот дачный посёлок. Светка там жила в частном доме. Я у неё был всего один раз и поэтому не сразу нашёл дом. Такси-то я отпустил. И по улицам в поселке этом ходил, искал дом. А там темно, собаки лают, да ещё и погода в тот вечер была жуткая. Я промок и замёрз. Уже хотел было домой отправляться, но тут смотрю, машина наша у ворот стоит. Заволновался я сильно.
Заглянул в калитку. Вижу, свет горит в доме. Собаки нет. Я тихонечко прошёл во двор и заглянул в окно. Там была шторка, но в просвете было видно, как моя жена с каким-то мужиком в постельке «кувыркается».
Тут меня словно кипятком ошпарили. Я пришёл в бешенство!! Увидел там во дворе палку – черенок от лопаты. Я его схватил и со всей дури по окну ударил. Стекло разбил вдребезги. Залазаю в оконный проём прямо в комнату к «голубкам». Они перепуганные и голые вскочили с кровати, одеялом наспех прикрываются.  Я на них палкой замахнулся, подошёл ближе, думаю – убью! Смотрю на этого мужика, чтобы понять, кто это? И понимаю, что это мой приятель Костя, собственной персоной.
Тут я начал орать на них. Передать, что я им говорил, я не могу. Я их последними словами оскорблял, как только мог. Я крушил палкой в этом доме всё, что попадало мне под руку. Бил по столу, телевизору, по посуде! Но их не бил. «Тормоза» сработали.
Когда я уже устал всё крушить и ругаться, она – жёнушка моя драгоценная, начала меня проклинать. Кричала, что всю жизнь ненавидела меня! Что я урод! Ну и так далее…
Потом, как-то, уже точно не помню, я вышел во двор. И она за мной. Она не унималась и орала на меня. Я тогда вышел, помню, со двора к машине и стал бить  палкой по машине! Разбил лобовое стекло, побил крылья и капот. Крышу помял сильно! И я кричал на неё: «Никогда не прощу!!! Сволочь, тварь … Проститутка!! Никогда не прощу!». А потом отшвырнул палку от себя и пошёл по улице, куда глаза глядят.
А она, стерва, мне в след проклятия посылала. И чтоб ты издох! И будь ты проклят! И чтоб тебя машиной переехало …!!
А я всё уходил и уходил от этого дома. Шёл, не разбирая пути. Я не понимал, где и куда иду. Я сильно плакал тогда, просто рыдал! Не заметил, как очутился на дороге. Просто шёл по обочине и в исступлении твердил про себя: «Не прощу!! Не прощу! Никогда не прощу!»
Я не могу сейчас сказать, сколько времени я шёл и как далеко ушёл от посёлка. Но последнее что запомнилось, это блеск фар и скрип тормозов. И ещё помню мгновение, как я падал».

10. Беседа с настоятелем.
Погостив у брата несколько дней, Андрей попросил Владимира отвезти его в монастырь к отцу Луке. Андрею очень хотелось снова очутиться в этой тёплой монастырской атмосфере, которая для него стала какой-то особенно значимой. Ему хотелось рассказать отцу Луке о себе – «настоящем», хотелось поблагодарить его за всё, что отец настоятель для него сделал.
Беседа Андрея и архимандрита Луки продолжалась несколько часов. Не имеет смысла пересказывать волнительный рассказ Андрея о своей прошлой жизни и обо всём, что с ним случилось. Всё, что имеет отношение к данному повествованию, вы – уважаемый читатель, уже и так знаете.
Значительно важнее узнать, что архимандрит Лука сказал своему духовному чаду.
- Вот, ты сказал мне, что сильно ругал свою жену. Говорил, что не никогда не простишь ей измены? Да, трудно бывает простить такую обиду и оскорбление, но простить надо. Если не простишь от всего сердца, то злость навсегда останется в твоей душе. И тогда ты не сможешь по настоящему быть со Христом. Тогда света в душе своей настоящего не увидишь. Свет Христовой любви будет заслонен затаённой злостью. Душа будет замутнена злопамятностью и желанием мести. И с этим ты не только духовных вершин не увидишь, но и просто в полной мере счастливым здесь на Земле быть не сможешь. А когда смеришь себя, успокоишь гнев в душе своей, и обида отступит, тогда сам своими словами скажи этой женщине в лицо, что простил её. Для неё это тоже очень важно. Ведь она знает свою вину и живёт с ней. Живёт, не получая прощения. А знаешь ли ты, как себя чувствует человек, на котором большой грех висит нераскаянный? Если дашь ей прощения, то проявишь милость. А проявление милости – это и есть проявление любви, о которой говорил Господь. Если ты простишь её, то и тебе простится. И не жди от неё, что она благосклонно примет твоё прощение, не жди от неё взаимной милости.
- Знаешь, отче, во мне сейчас гнева нет. Для меня эта женщина больше не существует, как будто она умерла.
- Да. Ты как бы «похоронил» её. Но не простил. Это твоя обида жену «похоронила». Обида твоя никуда не девалась, она затаилась в сердце. Поищи и найдёшь. Дело это не быстрое. Тут много духовной работы сделать надо.
- Отец Лука, благословите меня вернуться в мир, чтобы привести мои материальные дела в порядок. Я хочу оформить развод, решит вопрос с квартирой и т.п. А потом хочу вернуться к вам, я хочу стать монахом.
- Главное не спеши. В твоей жизни много всего случилось. Осмотрись. А если почувствуешь очень сильную тягу к нашей монашеской жизни, приезжай. Я тебя приму. Я понимаю, что ты попал к нам не по своей воле. Другие люди решили твою судьбу. Это Я и доктор Розенберг. Он позвонил мне тогда и просил, чтобы я взял тебя. Он не без оснований опасался, что в службе социальной помощи бездомным, коим ты тогда и являлся, ты пропадёшь. Он и я – мы оба руководствовались желанием помочь тебе. Теперь ты уже можешь и сам позаботиться о себе. А прейдет время, ты сможешь заботиться и о других.
Архимандрит проводил Андрея до самых ворот монастыря. Благословил его на прощанье широким и щедрым крестным знамением и обнял по-христиански. Андрей и Владимир перед тем, как сесть в машину ещё раз обернулись и поклонились в пояс монаху. Затем быстро сели в машину и отправились в обратный путь в город.   

11. Освобождение.
Илья Николаевич продолжал болеть. Сердце работало с перебоями и какие-либо нагрузки ему были противопоказаны. Врачи приняли решение перевести Илью Николаевича на инвалидность. Не смотря на то, что до пенсии ему ещё оставалось несколько лет, по состоянию здоровья он прекратил трудовую деятельность.
С тех пор, как произошёл тот трагический случай, повлиявший на всю его жизнь, прошло уже более трёх лет. За это время многое изменилось в жизни. И временами стало казаться, что, собственно, и не было ничего. Только вся жизнь Ильи Николаевича стала какой-то безрадостной и пустой. Он разучился радоваться. Всегда чем-то удручённый, он проживал жизнь в состоянии хронической виновности, как преступник, которого рано или поздно должны казнить. Многие моменты его жизни были подчинены этому состоянию. Не отдавая себе отчёта, Илья Николаевич довольно часто поступал из внутренней позиции виноватого. Это проявлялось и на работе, пока не ушёл на пенсию, проявлялось это и в отношениях с супругой.
Инфантильная религиозная жизнь, которую организовал себе Илья Николаевич, не приносила ему настоящего и полного облегчения. Предоставленный сам себе, Он периодически ходил в храм на богослужения, иногда вычитывал домашние молитвы, читал разные жития Святых и всё. Он не понимал, что главное в церкви – участие в Таинствах.  Слабая вера человека, всю жизнь пользовавшегося атеистическим мировоззрением, не давала душе по-настоящему раскрыться? Почему у него всё складывалось именно так, трудно сказать? Духовный путь человека – тайна за семью печатями.
Даже самые слабые семена растений, если сила жизни не иссякла в них,  хоть и с задержкой, но прорастают. Их стремление к свету, как стремление к жизни, помогают преодолевать препятствия и возрастать до небес.
Была у Ильи Николаевича давнишняя мечта – встретить опытного в духовной жизни человека и поговорить с ним. Ему казалось, что в этом разговоре он сможет понять что-то самое важное для себя, получить ответы на самые сложные вопросы, которые не давали ему покоя. Иногда он подходил к приходским священникам с какими-то вопросами, но их короткие лаконичные ответы не удовлетворяли его.
И вот однажды он решил поехать в Иоанно – Предтеченский мужской монастырь. Он хотел пообщаться с монахами, чтобы от них получить ответы на свои вопросы.
Ранним утром в субботу Илья Николаевич пришёл на пригородный вокзал и купил себе билет до Журавской. Ждать отправления автобуса долго не пришлось, и вскоре Илья уже ехал по загородной дороге. А ещё через некоторое время автобус остановился у паромной переправы.
Переправившись на другую сторону реки, он вместе с другими паломниками и прихожанами направился в монастырь.
Так совпало, что в тот момент, когда приехавшие заходили в монастырские ворота, на колокольне ударили в большой колокол. «До-о-он! До-о-он! До-о-он!» Торжественно и призывно колокол звал людей. Илье Николаевичу показалось, что колокол звонит в его честь и грустная усмешка промелькнула на его лице.
Сразу пошёл в храм. Богослужение оканчивалось. Илья наспех осмотрел красивый храм, поставил свечу у иконы Богородицы, перекрестился и вместе с остальными вернулся на монастырский двор. 
Его внимание привлёк один иеромонах, который стоял по близости и разговаривал с прихожанами. Были там и другие монахи, но внимание привлёк именно этот, на вид особо не приметный монах. У него была сравнительно небольшая борода и не очень длинные волосы. Илья Николаевич подошёл ближе. И когда батюшка окончил разговаривать с людьми, Илья подошёл под благословение:
- Батюшка, благословите! – произнёс Илья Николаевич, смиренно склонившись под благословляющую руку священника.
- Бог благословит! – ответил иеромонах, осеняя крестом Илью.
- Батюшка, мне надо с вами поговорить. Для меня это очень важно. Я прошу вас уделить мне время, - взволнованно и быстро заговорил Илья Николаевич.
Монах внимательно посмотрел на говорящего с ним человека. Его беспокойное поведение показалась ему странным.
- Что у вас случилось? – спросил иеромонах.
- Случилось. Только говорить об этом здесь посреди двора мне неудобно. Вот если бы где-нибудь …?
- Хорошо, пойдёмте со мной.
Монах и мирянин прошли к боковым воротам в монастырской стене, и вышли за пределы двора. Они пошли по тропинке, которая вела вниз к речке. Там у самого берега в пустынном месте стояла лавочка. Они присели на неё и стали говорить
- Меня зовут Илья. Илья Николаевич Кузьмин. Когда-то я был инженером энергетиком, - заговорил первым мирянин.
- А меня зовут отец Иоанн. Мирская фамилия Сурин. Я иеромонах. Слушаю вас внимательно, рассказывайте вашу историю.
Илья Николаевич начал издалека. Он стал подробно рассказывать всю свою жизнь. Он рассказывал о том, что был успешным работником, рассказывал о своей жене, с которой ему не просто живётся, о каких-то людях, которые попадались ему на жизненном пути. Но во всех этих словах красной нитью сквозила мысль, которую он старался довести до слушающего священника. Эта мысль заключалась в двух простых словах: я хороший. Он словно пытался между слов сообщить монаху: «Я нормальный честный человек». Закончив такое длинное вступление, Илья Николаевич немного помолчал и наконец, сказал:
- Однажды на дороге я машиной сбил человека. И, наверное, его убил. Я не остановился и не помог ему. Очень испугался, заволновался и уехал с того места. С тех пор я потерял покой. Я считаю себя убийцей. Не живу, а мучаюсь. Что мне делать?
После этих слов ладони и лоб о. Иоанна покрылись потом. Наступила пауза. Он давно так не волновался и изменившимся голосом спросил:
- А когда это произошло?
- В ноябре уже четыре года будет, как это случилось.
- Где это произошло?
- Недалеко от города, у дачного посёлка, что на Северо-Западной трассе.
Отец Иоанн молчал, потупившись в землю. Что творилось у него в душе, знает только Бог. Молчал и Илья Николаевич. Он смотрел на воду и как будто ждал приговора от священника. Волнительная пауза затянулась, и тогда отец Иоанн, придя в себя, стал говорить:
- Вы видели этого человека мёртвым?
- Нет, не видел.
- Вы что переехали его колёсами?
- Нет, только сильно ударил машиной.
- Этот человек жив. Уверяю вас. И вина ваша только в том, что вы не смогли побороть свой страх, чтобы ему помочь. И на исповеди кайтесь только в этом грехе.
- Знаете, отче, совесть обличает меня, что за всё это время я даже не попытался его разыскать. Я боялся ответственности.
- И в этом покайтесь. Вам надо сегодня начать подготовку к таинству исповеди и причастия. Сейчас, после трапезы начинайте вычитывать положенные каноны и акафист. Вечером будьте на вечернем богослужении в большом храме. На ночь дочитывайте каноны, а утром до Божественной Литургии прочтите правило ко Святому Причащению. А теперь, пойдёмте.
Священник встал со скамейки. Встал и мирянин. Они пошли обратно в монастырь. о. Иоанн пригласил Илью Николаевича зайти в храм. Там они подошли к церковной лавке и отец Иоанн попросил торгующего послушника дать ему брошюру под названием «В помощь кающемуся». Взяв книжечку, он раскрыл обложку и на развороте написал дарственную надпись: «На молитвенную память Илье от Иеромонаха Иоанна (Сурина)».
- По этой книжечке подготовьтесь к исповеди. Там все человеческие грехи перечисляются. Вы только свои выбирайте, которыми вы грешили, и на листок их запишите, чтобы на исповеди ничего не забыть. Это ваша первая и большая исповедь, поэтому все грехи называйте, какие только можете за собой вспомнить. Ну, и конечно те, о которых мы с вами говорили. 
- Спасибо, о. Иоанн!
- Во славу Божью!
Взяв благословение, Илья направился в гостиницу, чтобы приготовиться к ночлегу. Он был очень доволен разговором с отцом Иоанном. Тот показался ему неимоверно чутким и умным человеком!
В это самое время о. Иоанн зашёл в свою келью и закрыл за собой дверь на щеколду. Он встал перед иконами и начал молится. По его щекам текли слёзы …
На следующий день, встав в 5-30 утра Илья Николаевич вычитал «Проследование ко Святому Причащению» и пошёл в храм. Было волнительно. В храме уже было достаточно много прихожан. Горело много свечей. Люди ещё хлопотали возле церковной лавки, подавали поминальные записки, покупали свечи и утварь.
Началась служба. И через некоторое время к молящимся прихожанам вышли двое священников. В руках у них были кресты и Евангелие. Они расположились друг поодаль от друга, положили священные предметы на аналой. Один из этих священников был о. Иоанн.
- Кто на исповедь подходите, - пригласил священник.
Илья подошёл к группе прихожан, которые собирались вокруг о. Иоанна. Иеромонах начал читать специальные молитвы. Помолившись, прихожане стали по очереди подходить к аналою, склонятся над ним и тихо рассказывать священнику о своих грехах. Наступил черёд  Ильи Николаевича.
Когда он подошёл к аналою и опустил голову, а о. Иоанн склонился над ним, Илья вдруг почувствовал сильнейшее волнение. Его буквально затрясло. Он беспомощно мял в руках листик бумаги с выписанными на нём грехами и ничего не мог произнести. Перед глазами возникла та самая дорога, свет фар и силуэт падающего человека!
- Вы не волнуйтесь так. Успокойтесь и начинайте исповедь, - ласково и тихо подсказывал о. Иоанн.
Илья взял себя в руки и стал зачитывать все свои грехи, выписанные на бумажке. Когда он дошёл до главного, он на секунду остановился, а затем чётко и ясно произнёс:
- Каюсь, Господи, что сбил человека на дороге своей машиной и не оказал ему помощи, а трусливо убежал с места происшествия!
Теперь, когда все грехи были названы, о. Иоанн накрыл голову Ильи епитрахилью и прочитал над ним разрешительную молитву: 
- Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит ти чадо Илия, и аз недостойный иерей Его властию мне данною прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Что было дальше, Илья Николаевич почти не помнил. Он пришёл в себя только через некоторое время, когда уже стоял среди других прихожан со скрещёнными на груди руками и ждал момента причастия.
И вот настоятель монастыря архимандрит Лука вышел на амвон со Святой Чашей в руках. Во время его молитв перед самым причащением все опустились на колени.
А затем начался процесс причащения. Все поочерёдно подходили к Чаше и принимали в себя из рук священника частицу Господа. Причастился и Илья Николаевич. Причастился в первый раз в жизни и при таких невероятных обстоятельствах, о которых он даже не догадывался!
После того, как богослужение было окончено, и все покинули храм, Илья искал глазами о. Иоанна. Ему очень хотелось по-человечески поблагодарить его. Но иеромонаха нигде не было видно. Надеясь найти его позже, Илья Николаевич направился к той лавочке у реки, на которой они сидели. Выйдя к реке и присев на лавочке, Илья предался переживаниям новых и доселе неизвестных ему чувств.
Душа его пела и ликовала. Он был прощён! Радость перехлёстывала через край! Ему хотелось  целовать всех людей от избытка переполнявшей его любви! Никогда он не чувствовал себя таким свободным и лёгким. Он встал со скамейки и вознёс руки к небу.
- Слава Богу! Слава Богу! Слава Богу! – восторженно кричал Илья, ослеплённый лучами ласкового солнца.
Послесловие.
В тот день Илья и о. Иоанн уже не виделись. Вернувшись в город,  Илья Николаевич даже не смел никому рассказывать, о том, что с ним случилось. Действительно, редко кто рассказывает о своей личной встрече с Богом.
А когда дочка Ильи Николаевича Катя выходила замуж, Таинство брака служил о. Иоанн. Он же впоследствии окрестил и его родившуюся вскоре внучку.
Кстати, девочку назвали – Любовь!
•