Глава пятая

                I

- Ну, что ты цветешь, как майская роза?
- Объявился Аркадий, Клемент Петрович, - доложил Михалыч.
- Живой?
- Взял билет на Москву. Вылет через полчаса.
- Не мешайте. Обеспечь ему встречу и доставь сюда.
- Есть, Клемент Петрович.
- Так, так, так. Хорошо.
- У вас идея?
- Есть кое-что. Будем беседовать. Как он со здоровьем. Все в порядке?
- Да, вроде да. Докладывают. Вид нормальный. Дело молодое.
- Неси ка опять его дело, - когда Михалыч его принес, Плятт почти с жадностью стал его листать. На обложке дела крупными буквами было написано: «Морриган», под таким псевдонимом Аркадий шел по картотеке.
- «Морриган», позывной – «Ворон».  Ну, что ж, ворон, лети в клетку. Давай, мы тебя готовы встречать, – говорил он, листая дело, - так вот оно: отношение к животным – любит собак, имеет кабеля – помесь лайки и северного волка. Ух, ты! Что за зверь такой? Ты видел?
- Нет, не видел, Клемент Петрович.
- Ну, что ж очень хорошо. Это то, что нам надо. Давай встречай, веди его сюда. Ай да ворон, выжил, значит. Может быть, из парня будет толк. Жду вас в 17-00.
- Есть, Клемент Петрович.
- Иди.
Через час Плятт был на ковре у генерала. Генерал был моложе Плятта и что называется, рвал подметки. Кроме генерала в кабинете были только его заместитель по оперативной работе и он – Плятт. Разговор был тяжелый и неприятный.
- Почему живой? Планом была предусмотрена операция «Хлопушка». Оппозиция уже вопит. Газеты, телевидение пестрят сенсацией. Что происходит?
- Ворон ушел от нас, но в 17-00 он будет у меня.
- Нашелся?
- Так точно, товарищ генерал.
- Оппозиция очень сильна и сейчас, когда нет Метью, сильна как никогда. Шаги, предпринимаемые его наместником недостаточны. Что думаешь делать? Выборы на носу.
- Выправлять ситуацию.
- Каким образом?
- С одной стороны нами разработаны меры по оказанию лидеру повстанцев реальной практической помощи, с другой стороны мы резко ослабим позиции оппозиции.
- Меры должны быть эффективными.
- Так точно, товарищ генерал. Самые что ни на есть действенные.
- Хорошо, изложите мне в виде рапорта, все, что вы собираетесь предпринять. Завтра положите мне на стол.
- Есть, товарищ генерал.
Плятт возвращался от генерала и думал о том, что воскрешение Ворона было теперь как нельзя кстати.  Ворон знает ситуацию в республике и теперь может быть там очень полезен. Ну, и что, что на него пало подозрение. Это поправимо. С полицией мы договоримся, его не тронут. Он может быть очень полезен. К тому же парень проявил прыть, пусть проявит еще раз. Авось на этот раз не ускользнет. Задание выполнил с блеском. Есть надежда, не подведет и в этот раз. Готовить сейчас нового агента для заброски, нет времени.  Такого рода агенты готовятся годами, и из ста из них, подготовленных по программе «Макси», только десять могут быть отобраны и подготовлены, как Аркадий по программе «Элит».
Аркадий  уже сидел в кресле самолета и летел в Москву. Рядом с ним расположился священнослужитель в соответствующем ему одеянии.
При рождении Аркадий был крещен своими родителями,  но он был атеистом, как и подавляющее большинство в Советском Союзе. Обряд крещения был распространён в народе, но он делался тайно. При подготовке Аркадий прошел углубленный курс по изучению самых различных, существующих в мире религий, в том числе и христианства, как наиболее распространённого в мире. Он знал десять заповедей Христа, в том числе и не убий. Аркадий точно для себя знал, что он никогда не поднимет руку на мать или ребенка. Ни одна из религий не учит насилию. Особенно открытием для Аркадия было то, что Иисус Христос был реальным историческим персонажем, который ходил и жил среди людей, принял муки, был распят, но воскрес и вознесся на небо. Наука атеизма учила, что бога нет, а что же тогда есть, что предлагается взамен создателю. Откуда же все взялось. Ответа не было. Аркадию нравилось посещать большие храмы. Маленькие же церквушки он не любил. В Советском Союзе после революции были уничтожены сотни церквей, а может быть тысячи церквей и храмов. Трудно представить себе, например, мусульманина, уничтожающего мечеть, или буддиста разрушающего храм.
Аркадий ощутил толчок приземляющего самолета и хлопки ладоней благодарных пассажиров.
- Слава тебе, Господи, - произнес священник.
Аркадия встретили прямо у трапа самолета, посадили в машину и повезли в управление. Священник, наблюдавший эту картину, был крайне удивлен такому обращению с его соседом по креслу, молодым симпатичным человеком.
Ровно в 17-00 Михалыч и Аркадий вошли в кабинет Плятта.
- Ну, что, герой, поздравляю с выполнением первого задания.
- Служу Советскому Союзу, - ответил Аркадий.
- Как здоровье после ранения?
- Еще побаливает, но спасибо, все в порядке.
- Ничего, молодой. Все заживет. Ну, о родных, близких не спрашиваю, знаю, не был. Догадываешься, что мы тебя так сразу и на ковер?
- Никак нет, хотя раз привезли, значит я вам нужен.
- Смел. Только куда ж ты пропал после выполнения задания? Почему проявил самодеятельность, почему выходил не по плану. Ладно, не отвечай. Но имей ввиду, следующий раз спрошу.
- Секретарь Метью убит.
- Я ждал этого вопроса, и скажу тебе, в этом деле надо еще разобраться. Еще не все ясно, кто и зачем стрелял, но мы разберемся. Веришь?
- Так точно.
- У нас к тебе есть просьба. Нет времени. Ситуацию знаешь. Есть необходимость в том, чтобы ты вернулся в республику и помог нам довести дело до конца. Задание твое простое, но посылать другого человека… Уже не успеем подготовить. Нет времени. Скажи, готов ли?
- Сейчас нет.
- Как? Что мешает? Когда?
- У меня условие.
- Ну. Ты наглец. Говори.
- Надо навестить родителей.
Плятт пододвинул телефон к Аркадию.
- Звони, скажи, что скоро будешь. Михалыч, отправь его немедленно на Киев. Три дня хватит?
- Вполне.
- Через три дня должен быть здесь и через неделю твой вылет в Африку.
- Есть.
- Как твой пес?
- Спасибо, ждет.
- Давай отдыхай, ждем тебя.
Проводив Аркадия, Михалыч вернулся к Плятту.
- Что вы задумали, Клемент Петрович?
- А вот что, когда у нас борт с гуманитарной помощью?
- Вы имеете в виду поставку оружия.
- Да.
- Через неделю.
- Отправь этим рейсом Аркадия с собакой. Есть такие собачки – русский черный терьер. Слыхал?
- Слышал, что их вывели по приказу Берии для охраны важных персон.
- Верно, вот познакомишь Аркадия с такой собачкой и отправишь в республику. Его задача, пристроить пса в охрану главы оппозиции Омирабу.
- На кой хрен нам его охранять?
- Вот в этом и секрет. И твоя задача внедрить пса в охрану Омирабу. Будем охранять. А там жизнь покажет.
- Слушаюсь.
- Вот так-то лучше. Проследи за ним. Не выпускай его из виду. Он нам нужен. Парень молодой, горячий, мало ли что ему в голову придет. Присмотри за ним.
- Есть.
- Ступай.


                II

- Аркадий приехал?! – восторженного воскликнула его сестренка Ирина, едва переступив порог дома.
- С чего ты взяла? – спросила мать.
- Так пирогами ж за версту пахнет. Да ты на себя в зеркало посмотри. Вся так и светишься от счастья.
- Еще не приехал, но видать уже где-то в дороге. Звонил уже. А тебе бы в разведке работать.
- Да, собака не скулит. Значит, его нет еще. Но сидит, ждет. Значит, скоро будет.
- Давайте, помогайте мне.
- Ча, ма, я переоденусь. А-а-а, - кричала она от счастья.
- Да, ты сумасшедшая.
- Ну и пусть.
Только к одиннадцати ночи Аркадий добрался до дома. Запах жареных пирогов доносился по всей округе. И чем ближе была калитка родного дома, тем больше щемило внутри, тем сладостнее и желаннее было чувство, скорее её открыть.
Мать Аркадия, Оксана Николаевна, пекла свои особенные сладкие пироги, те, которые любил Аркадий. Это были пироги с начинкой из молотых сухофруктов, перемешанных с яблочным повидлом, приготовленного  из своих яблок, а также начинкой из конфет, которые она покупала в сельмаге – премьера, школьные, помадка. В процессе запекания пирога с конфетами, последние таяли, впитывались в тесто и придавали пирогам своеобразный аромат. Были и ватрушки, обильно посыпанные сахаром, и особенно любимые Аркадием пирожки, щедро начиненные толстым слоем мака.
Собака встретила Аркадия визгом и лаем, и прежде чем зайти в дом, он минут пять сидел с ней на корточках возле ее будки.
Иришка уже стояла на пороге и ждала своей очереди, чтобы обнять Аркадия. Она просто повисла на его шее. Ей было уже пятнадцать. Совсем взрослая девушка, темные волосы, короткая стрижка, сформировавшаяся фигура, упрямый взгляд и отличная успеваемость в школе. Это все была она. Картина будет полной, если сюда добавить острый ум и озорство.
За столом было шумно. Мать то и дело подкладывала сыну пирожков, отец подливал горилочки, хотя Аркадий за вечер выпил не более трех стопочек. Ирина без умолку тарахтела и засыпала его вопросами.
В Киеве Аркадий открыл один из первых кооперативов. Это была станция технического обслуживания иномарок. Они только стали появляться в столице Украины, и поскольку привозили их из-за рубежа уже в подержанном виде, то они сразу и требовали обслуживания и ремонта. В клиентах не было отбоя, и бизнес потихоньку становился на ноги.
- Отец, - обратился Аркадий к Францу Иосифовичу, - тебе уже надо какую-нибудь небольшую иномарочку. Давай я тебе подберу.
- Что ты, Господь с тобой. Я своего Москвича не на что не променяю. Привык к нему, да и запчастей полно. Все есть.
- Возьмешь иномарочку и забудешь что такое ремонт.
- Не ломаются?
- На порядок реже. Хороший тех уход и все.
- Да нет, уж. Я по старинке.
- Попомни мое слово, отец, лет через пять все будут  ездить на иномарках.
- Так уж все.
- Ну, не все, но процентов пятьдесят. Я тебе точно говорю.  Пройдет кооперация, и наши заводы будут выпускать и Опера, и Тойоты, и Мерседесы.
- Ну, вот тогда и мы купим, если денег заработаем.
- Где ж ты сынок пропадал, не появлялся у нас столько времени? – спросила мать.
- Договорами занимался, ма, ездил много и по Союзу, и за рубеж пришлось съездить.
Ужин закончился уже за полночь. Родители ушли спать, а Аркадий с Ириной сели на крылечко, собаку отвязали, и она бегала по двору, довольная своей свободой и присутствием рядом хозяев. Они сидели рядышком плечом к плечу. Ирина говорила о себе, о своих друзьях, о школе.
- Когда мне говорят, что для женщины самая изощренная пытка это накупить ей дюжину самых модных платьев и штанов и закрыть в помещении, где нет зеркал, то это не про меня. Мне надо дать кучу книг – фантастики и приключений, и закрыть меня на неделю в чулан. И я буду читать. А шмотки, они меня не интересуют, было бы что одеть.
- Ты становишься совсем другой.
- Какой?
- Взрослеешь. Вот приеду через полгода и не узнаю тебя.
- Опять куда собрался?
- Да, еще придется поездить.
- А где же ты все-таки пропадал?
- Я же говорил, в командировках.
- Ты меня обманываешь.
- С чего ты взяла такое.
- Мне кажется, что ты что-то мне не договариваешь.
- Ерунда. Это твое воображение. Скажи ка ты мне лучше, куда ты собираешься поступать после школы.
- На журналистику.
- Куда, - удивился Аркадий.
- Мои сочинения лучшие в школе. Я приеду к тебе в Киев и буду поступать на журналистику. Я хочу писать и хочу много ездить по миру, путешествовать и писать.
- Это дело, но я не ожидал от тебя такого ответа.
- Я сама только недавно к этому пришла. Но зато я теперь знаю, чего я хочу.
- Тебе надо заняться фотографией, ты не пробовала?
- Нет.
- Я, пожалуй, присмотрю тебе что-нибудь. На журналистику не просто поступить.
- Я окончу школу с золотой медалью и у меня увеличатся шансы.
- Если так, то да ты поступишь, но надо готовиться.
- Ты мне поможешь.
- Конечно, да.
- Давай спать
Они поднялись только к обеду. Мать еле-еле дождалась, когда же они поднимутся.
- Слава Богу, встали. Давайте умываться и за стол. Я налепила вареников.
- Вареники, - воскликнул Аркадий. А с чем?
- С вишней и творогом.
- И со сметаной.
- Ну, конечно и со сметаной.
- Аркаша, я ж тебя не спросила вчера, где твоя жена.
- Нету, ма.
- Я так и поняла. А что так? Мы так ладили.
-  Не сложилось, ма.
- И давно?
- Да, год уже не живем.
- Ну и что, навсегда, что ли, расстались?
- Думаю, что да, ма, навсегда.
- Видать мне внуков от тебя и не дождаться. Вся надежда на Ирину.
- Не, ма, мои будут быстрее. Обещаю тебе.
- Есть что ли кто?
- Да вроде, да.
- Вечером Аркадий навестил друзей. А рано утром следующего дня они с Ириной пошли на рыбалку. Было воскресенье, и она была свободна от учебы.
За два часа они поймали пяток карасей. Клева практически не было. Рыба спала. Они опять сидели рядышком и уже совсем перестали смотреть на свои поплавки. Они сидели и говорили.
- А ты знаешь, почему ветер? – спросила Ирина.
- Нет.
- Потому что деревья качаются и своей листвой нагоняют ветер.
- Выдумщица.
- А почему на воде волны?
- Сейчас их нет
- Вот, потому что рыба спит. А когда она плавает, тогда волны.
- А почему идет дождь? – подхватил Аркадий.
- Это плачет Бог, когда видит, кого он создал.
- А почему молния?
- Бог хочет изгнать из земли сатану.
- Какая дурь у тебя в голове.
- А где твой поплавок.
Аркадий посмотрел на водную гладь, поискал глазами поплавок и не нашел его.
- Я не могу ответить тебе на этот вопрос, - и он потянулся к своей удочке. Нос удочки наклонился вниз, и леска натянулась.
- Твой поплавок утащила рыба, - сказала Ирина, - тащи её.
Минут пять им вдвоем понадобилось на то, чтобы вытащить на берег огромного карпа. Он сопротивлялся, никак не хотел показаться на поверхность воды, но когда всплыл и хватанул ртом воздух, силы оставили его и он сдался. Теперь карп лежал на берегу и не шевелился.
- Мне жалко его, - сказала Ирина.
- Ну, уж нет. Попался, так мы его будем готовить. Я бы  один не вытащил. А вдвоем мы его с тобой выудили, я за удилище, а ты совком помогала его вытащить на берег, иначе бы он непременно сорвался.
- Вдвоем мы сила, - подтвердила Ирина.
- Пошли домой.
- Пошли.
Весь поселок смотрел, как они несли рыбу. Они её не прятали, они хвастались своим уловом. Потом была вкуснейшая уха из карпа и жаренный в сметане карп. И все было очень вкусно.
Это был третий, последний перед его отъездом день, когда Аркадий разочаровав родителей известием о предстоящем утром отъезде, вновь сидел с сестренкой на крыльце. И снова ее голова лежала на его плече. Она вдруг сказала.
- Ты разведчик?
- В каком смысле, - удивленно спросил Аркадий.
- Ну, в прямом. Ты работаешь в разведке?
- С чего ты взяла, - не смог он сразу соврать и сказать нет.
- Я знаю. Ты работаешь в разведке, я чувствую. Ты киллер?
- Где ты таких слов нахваталась?
- В кино. Ты ранен?
- Ну, и смотри свое кино. Я тут не причем. Ты хоть знаешь, кто такой киллер? Это убийца.
- Знаю. Ну, прости меня.
- С чего ты это взяла.
- Я была в Киеве на твоем СТО.
- Когда? – удивился Аркадий.
- Мы были на экскурсии неделю назад, и я нашла твое СТО, когда у нас было свободное время на посещение магазинов. Все пошли в магазины, а я пошла искать тебя. Я нашла СТО, но там никто не знал, где ты.
- Ну, и что с того.
- Они сказали, что они никогда не знают, где ты и когда будешь.
- Ты начиталась книжек. Даже не бери это себе в голову. А на СТО я разберусь, что они там себе возомнили. И, давай, закроем эту тему. Выбрось все это из своей головы и никогда об этом не думай и не говори. Хорошо?
- Да. Я так скучаю, когда тебя нет.
- Я буду приезжать чаще. А потом ты приедешь ко мне учиться.
- Да.
- И пошли спать. Завтра мне ехать, а тебе в школу.
На завтра Аркадий был уже в Киеве, и к обеду в Москве. Он прилетел, чтобы работать дальше. Он был в системе. За работу платили. И пока бросать эту работу в планах не было. Это было только начало его карьеры разведчика. Он снова должен лететь в Африку, потому что там осталась Полина, потому что он должен разобраться в том, что же произошло в прошлый раз. Почему и кто в него стрелял, там в кабинете у президента Метью, было ли его ранение случайным, что за представление, разыгранное с Полиной у трапа самолета. А еще он должен выполнить новое задание и вернуться живым домой вместе с Полиной.
В 17-00 он уже был у Плятта, тут же был и Михалыч.
- Как отдохнули?
- Спасибо хорошо.
- Здоров? Как родители, сестренка, собака?
- Все в порядке, Клемент Петрович. Все в порядке.
- Как жена? – и он посмотрел Аркадию в глаза, тот пожал плечами.
- Ладно, не отвечай, знаем, не живешь. Не хочешь не живи. Только уладь все. Нам нужна твоя свежая голова без семейных заморочек. А то может, наладится.
-Нет, уже нет, - твердо ответил Аркадий.
- Ну, и ладно. Давайте к делу. К вылету готов.
- Готов.
- А мы не совсем. Тебе предстоит подружиться с собакой. Это русский черный терьер. Обученный пес. У тебя пять дней для того, чтобы с ним подружиться и для того, чтобы пес научился неукоснительно выполнять твои команды. Подробные инструкции у Михалыча. Я лишь скажу, задание очень ответственное и от его выполнения многое зависит, сынок. Ты понимаешь?
- Так точно, понимаю.
- После смерти Метью ситуация в республике обострилась, и мы там не так крепко сидим в седле, как бы этого нам хотелось. Омирабу, глава оппозиции, лидирует и по социологическим вопросам он опережает лидера повстанцев, которого мы поддерживаем. Твоя задача состоит в том, чтобы вложить свою лепту в операцию, которую мы подготовили. Ты должен завести собаку в республику, все документы на нее имеются, и внедрить ее в охрану Омирабу.
- Вы не ошиблись, товарищ полковник, в охрану лидера повстанцев. Зачем нам охранять Омирабу.
- Нет, мой мальчик, я не ошибся. Именно в охрану Омирабу. Ты должен понимать, что дальше я тебе сказать   не могу, - добавил он, - это секрет операции, о которой никто не должен знать. Об этом не знает пока даже мой зам, - он показал на Михалыча, - Знаю я и мой генерал, - он показал пальцем наверх.
- Понимаю.
- Тогда, давай, знакомься с собакой и готовься к вылету.
- Так точно, - ответил Аркадий.
- Тебя ждет твоя Полли. С ней все в порядке. Ты нас прости за инсценировку, - решился заговорить Плятт, - но ты сам нас спровоцировал это сделать. Боялись, что ты провалишь нам операцию. Связь с Полли от нас скрыл, путь возврата выбрал свой. Давай впредь без фокусов. Претензий к нам с Михалычем нет?
- Никак нет. Все понял, - ответил Аркадий.
- Тогда ступай, - сказал Плятт,- Как ты думаешь, Михалыч, дров не наломает, справится?
- Уверен, что да.
- А я бы не был так уверен, проследи, чтобы все было нормально.
- Есть.
- Скажи Аркадию, что Полли сотрудничает с английской разведкой. Пусть будет осторожнее.
- Понял.
- Для него путь возврата тот же, что планировали прежде. После выполнения задания, он возвращается в отель, его берут на контрабанде: сувениры из слоновой кости и выдворяют из республики.
Выйдя от Плятта, Аркадий думал о том, что ему дали понять, что шутки в сторону, ты в системе, и каждый твой шаг под контролем, будь осторожен. Как там Полли. Он исчез, не предупредив ее, он просто исчез. Она ждет его, и он вернется, очень скоро вернется. Он заберет ее. Её надо уберечь от всех неприятностей. Потерять ее было бы не в его силах.

                III

Аркадий шел по Красной площади. Ему хотелось сейчас пройтись здесь потому, что здесь совсем недавно была Полли. Она ступала по брусчатке, которой выслана площадь, она слушала бой курантов на Спасской башне Кремля. Её поразил красотой храм Василия Блаженного. Она чувствовала трепет и холодок внутри, когда посетила Мавзолей Ленина. В этот момент она знала, что он, Аркадий, все же где-то рядом и ждала его появления, но он тогда так и не появился.
Посетив площадь, Аркадий спустился в метро на станции «Площадь революции»  и стоял в ожидании электропоезда у самой черты безопасности. Сначала он был один, потом народ стал прибывать. Люди теперь стояли от него справа и слева. Он чувствовал, что и сзади него тоже появились люди, и кто-то подошел к нему уж как-то совсем близко. Он не стал оборачиваться. У каждого стоящего здесь был кто-то  сзади, и никто не оборачивался назад. Аркадий ощущал его спиной и затылком, и всем своим нутром.
Поезд приближался. Сначала замаячил бегающий прожектор в тоннеле, затем послышался нарастающий гул.  И вот появился головной вагон. Он летел вперед и становился все ближе и ближе.
Спинным мозгом Аркадий почувствовал, как к нему стремительно приближаются сзади две толкающие  его в спину руки. Он сделал резкий шаг в сторону влево. Толкающие руки попали, одна в воздух, та, что справа, другая по касательной к спине Аркадия, та, что слева.  Тело толкающего человека  по инерции чуть подалось за  руками, не почувствовавшими точку опоры,  и Аркадий не стал его удерживать, напротив своей рукой помог ему в движении вперед. Удар был чудовищным.  Головной вагон электропоезда подхватил тело толкающего человека, вдребезги разбив его голову, протащил за собой вперед по ходу движения поезда, и отбросил  в сторону, после того, как завизжали тормоза и поезд остановился.
Послышались крики, возникла паника, и Аркадий поспешил побыстрее удалится от места происшествия. Он смешался с толпой и все дальше и дальше удалялся. Выйдя из метро, он нашел ближайший телефон автомат и позвонил Михалычу.
- Что происходит, товарищ полковник. Кому я так мешаю?
- Что случилось?
- Меня только что пытались толкнуть под электропоезд.
- На «Площади революции»?
- Да. Меня хотели убить.
- Не кипятись. Ты цел?
- Я да, а вот тот, кто на меня покушался, нет.
- Мертв?
- Мертвее не бывает. Мозги летели по всему метро.
- Не кипятись, перезвони мне через час, дай время разобраться,- и добавил, - Аркадий мы тут не причем.
- Хочется верить, но кому я мог помешать.
- Дай время. Перезвони ровно через час.
Через час, уже добравшись до ведомственной гостиницы, Аркадий перезвонил. Трубку взял сам Плятт.
- Сынок, рад, что ты цел и невредим, - сказал Плятт, - я пока не знаю, кто это, но если ты мне поможешь, я буду знать, и, поверь мне, я не менее твоего заинтересован в том, чтобы знать, кто это, ты понял меня.
- Да, Клемент Петрович.
- Тогда скажи мне, как на духу скажи. Ты кому-нибудь говорил о предстоящем задании? Подумай, это очень важно. Я думаю, что это как-то связано, - он замолчал, молчал и Аркадий, - об этом знали только я, Михалыч, ты, и тот, кто тебя должен был завтра встречать в питомнике, где собака. Может быть родным, друзьям, кому?
- Я никому не говорил, - отчеканил Аркадий.
- Ты не горячись, это очень важно. Подумай.
- Еще раз, нет.
- Хорошо, тогда я тебя исключаю, Михалыча тоже, остается…, перезвони мне в кабинет еще через час. Обязательно позвони.
- Хорошо.
Через час Аркадий звонил Плятту.
- Спасибо тебе, сынок.
- За что? – удивился Аркадий.
- За то, что остался жив, спасибо. И за то, что помог выявить в аппарате «гниду». За всю мою работу в системе такое ЧП впервые. Хотя это и не принято, но тебе я скажу. Скажу, чтобы ты не ставил под подозрения нас с Михалычем. Мы здесь не при делах.
- Кто он?
- Это твой дублер.
- Но как?
- Он знал, что ты есть, но он не знал, кто ты. Но вычислил просто. Это нам урок. Он купил тебя у того, кто тебя должен был завтра встречать в питомнике. Он дал ему денег, и эта «гнида» продала тебя. По-видимому, дублер хотел быстрее настоящего дела и денег. За свою алчность и поплатился. А той «гниде», что продалась за деньги, я теперь не позавидую, ни ему, ни его семье. А ты молодец, - Аркадий слушал и думал о том, о том, что никак он не ожидал, что его карьера разведчика будет вот так вот начинаться, когда на него постоянно идет охота.
- Не держи зла, сынок. Жив, уже хорошо. В нашей работе бывает всякое. Давай отдыхай, завтра на работу.
- Есть.
Устранив Аркадия, дублер автоматически вступал в игру на месте Аркадия. Подозрение на него не могло упасть, поскольку он никак не мог знать, чей он дублер, и, если бы не случай, который свел его с работником питомника, он бы и не знал и далее. Если бы ему Аркадия убрать, на работника питомника тоже бы подозрение не упало, поскольку у того не было для этого мотива. На него вывел лишь погибший дублер, который не сумел чисто сделать свое, изобретенное им дело.
Завтра на работу, думал Аркадий. Что там за чудо пес? И зачем его надо внедрять к Омирабу. Ну, да шут с ним. Он свою работу знает, и он её выполнит. Вот только принял бы его пес. И скорее к Полине. Она ждет его.

Полина же, не обнаружив тогда в палате Аркадия, не очень сильно этому была удивлена. Сопоставляя события и факты, она чувствовала, что Аркадий каким-то образом был причастен к тому, что происходило в республике. Во-первых, он работа во дворце, он был там, когда умер Метью, об этом трубили газеты.  Во-вторых, он предупреждал её о предстоящих беспорядках, а значит, он знал о том, что они будут, хотя об этом знал и Томми.  В третьих он был ранен из автомата.  В четвертых им интересовалась английская разведка, он скрывал свое имя, наконец, он снова исчез. Где он, куда исчез, появится ли  снова, и если да, то когда? Надо ждать и надеяться. Она, почему то в этом была уверена.  Не такой он человек, чтобы исчезнуть вот так, навсегда.  Она верила, что слово Аркадия крепкое и если он сказал, что заберет её, это значит, что он её обязательно заберет.
Аркадий тем временем прибыл в питомник и ему представили нового четвероногого друга.  Собаку звали Несси.  Она была просто красавица. Несси посмотрела Аркадию в глаза, он не отвел взгляда, и Несси вильнула хвостом. Знакомство состоялось. У Несси появился новый хозяин.
Новая порода собак – русский черный терьер — была выведена по заданию Берии, как уникальный пес-телохранитель, готовый в смертельной схватке защитить своего хозяина.  В основе ее создания использовали несколько пород собак, а именно: ризеншнауцер, эрдельтерьер, ротвейлер. Получилась большая, сильная, долгошерстная, черная с небольшой сединой собака. У нее был добродушный характер в общении, но агрессивный и сильный  в работе. Не полюбить такую собаку было невозможно, тем более такому собачнику, как Аркадий. Они подружились, гуляли по питомнику. Аркадий кормил Несси и отрабатывал с ней всевозможные команды, которым она была обучена. Собака была хорошо подготовлена,  и дело быстро продвигалось вперед. Через два дня после знакомства, они стали выходить в город, ездили на аэродром, были в самолете и сделали пробный вылет. Собака вела себя нормально и спокойно. Время пролетело и оба, пес и Аркадий были готовы к вылету в Африку.
Главной командой, которую они отрабатывали в совершенстве, была команда охранять, поэтому к тренировкам привлекали разного сорта мужчин, которых по команде охраняла Несси.  Мужчины были подобраны разные: по характеру, темпераменту, привычкам, запаху и другое.  И всякий раз Несси неукоснительно охраняла новый объект охраны. Подойти к объекту можно было только после отмены команды Аркадием или по разрешению самого охраняемого командой «свой». В любой другой ситуации Несси будет охранять объект, не смотря ни на что,  готовая даже умереть в смертельной схватке.


ПЕДОФИЛ

Лязгают задвижки, коцает замок, открывается дверь, и в камеру втискивается огромный импортный чемодан, а за ним высокий рыжий мужчина от 35 до 40 лет, следом входит начальник опер части.
- Саша выйди, - говорит он смотряге, и они оба выходят.
- Проходи, - говорю я новичку.
- Я здесь стоять, - он говорит с сильным акцентом.
- Ты откуда?
- Из Германия, - отвечает он, я плохо понимаю по-русски.
- English?
- Yes, of course, - отвечал он и продолжал стоять.
- Come in.
- Я стоять, - упирался он.
Возвращается Саша, у него озабоченный вид.
- Он педофил, - Саша показывает на немца, - его у нас спрятали, опер просил его не бить.
- На кой хрен он нам нужен? – заговорила хата.
- Ты педофил? – обращается Саша к немцу.
- Германия не есть плохо, - отвечает немец.
- Ну, и сидел бы в Германии, сюда зачем приехал?
- Я не понимать быстро, - и он смотрит на меня, English, please/
- Go out! – говорю я.
- Стучи в дверь, скажи, тебя бьют, - говорит ему Саша и жестикулирует руками, имитируя стук в дверь и удары по скуле, - Стучи, стучи.
- Я хочу здесь, - говорит немец.
- Здесь будем бить. Стучи в дверь, - и Саша делает шаг в сторону немца, явно угрожая ударом. Немец нехотя поворачивается к двери  и начинает в нее тарабанить. Через некоторое время дверь открывается, и мы дружно выталкиваем немца вместе с его чемоданом.
Все это происходит утром и, выставив немца за дверь, мы забываем про него до вечера. Но вечером снова открывается дверь и все повторяется сначала.
- Опер просил не выбрасывать его хотя бы до утра, - говорит Саша.
- Где ты был целый день, спрашиваю я немца по-английски.
- Стоять коридор, - отвечает он, - хочу кушать и спать.
- Спать будешь на полу, все нары заняты, свободных нет. Матрас дадим, больше ничего нет.
- Окей, - отвечает немец не очень обрадованный.
- Кушать проси в кормушке.
- Я хочу с вами кушать, там плохо, я буду платить.
- Нет, - протестуем мы, - мы тебя кормить не будем, твои деньги оставь у себя, нам они не нужны.
- Тогда я буду голодовка.
- Это твое право.
Немец голодный, не раздеваясь, ложится на матрас, расстеленный прямо в проходе и укрывается своей курткой. Его чемодан нам здорово мешает, и сам немец под ногами тоже.
Утром мы снова пытаемся вытолкнуть его за дверь, но прапора и сержанты просто не открывают нам двери камеры. Немец целый день стоит у двери, он голодный. Вечером открывается дверь и опер самолично вносит пластиковый стул-кресло, чтобы немец мог хотя бы сидеть, и забирает из камеры его огромный чемодан. Опер просит нас потерпеть присутствие немца еще пару дней до его этапа, и дать ему что-нибудь поесть – человек все-таки, какой никакой, а человек. Мы выполняем его просьбу. Пока немец ест, по телевизору показывают хронику событий, и мы видим нашего немца уже на телевизионном экране, где он снимает на видеокамеру полностью обнажённого мальчика в анфас, а потом говорит ему:
- Попой повернись, повернись попой.
- Это тебя что ли показывают? – не верим мы своим глазам.
- Да, это я в Германии. Это не запрещено, - оправдывается немец.
- Ты не в Германии, ты в Украине. У нас за это бьют и опускают.
- Не надо бить, я не делал плохо. У нас в Германии это хорошо. Я платить мальчик марки, он сам соглашаться.
- Ты пидар! - не выдерживает один из нас, - а если бы это был мой ребенок, или даже твой сын?
- У нас это можно.
- Да я бы удушил тебя собственными руками, вот этими.
- В Германии это хорошо, - упрямо твердит немец.
- Пидар! Ты что ничего не понял?- Саша подходит к немцу, - стучи в дверь, уходи от нас.
- Я оставаться здесь, - Саша бьет немца кулаком в лицо, только один раз, но этого оказывается достаточно. Кулак рассек немцу бровь, и кровь залила ему глаз и левую половину лица, а потом и его футболку. От такого неожиданного эффекта Саше сделалось плохо  от вида крови, и от им содеянного рассечения.  Он весь побелел.
Пришлось вызвать врача. Саша уже пришел в себя и пытался оказать немцу первую помощь, врач же просто увел немца с собой. Поднялся переполох. Нас по одному стали таскать в опер часть для дачи показаний, и первого Сашу. Ему пообещали добавить срок за драку, как нарушение режима. Немец грозился жаловаться прокурору, послу Германии и во все мировые средства массовой информации. Его уговаривали этого не делать в обмен на то, что ему обеспечили возможность созвонится со своими родными. Теперь мы подписывались под протоколами, что ничего не видели, ничего не знаем и он - немец ударился сам по неосторожности, и у него нет к нам никаких претензий. И когда немец вернулся к нам в камеру, он заявил:
- За то, что вы меня бить, вы будите меня кормить.  Я буду здесь жить, и вы стирать моя футболка.
Конечно, все было не так, как хотел немец. Через три дня противостояния он уехал на суд и больше к нам не вернулся. Немца приговорили к пяти годам лишения свободы.