Часть II. Торпеда. Глава третья

Залп, он прогремел. У Аркадия возникло ощущение внезапного, сильного, молниеносного удара сибирским валенком по голове и по ступням ног. Потом удар распространился по всему телу, нарушив сердечный ритм.
Никто не мог наблюдать залп даже в окуляры перископа, хотя таковые имелись, но были плотно закрыты крышками. Отважившись, наблюдатель лишился бы зрения от яркого свечения. Залп записывался с нескольких удаленных точек наблюдения с помощью видеокамер на пленку и затем просматривался спец наблюдателями.
Мощность взрыва была минимальной и залп производился в научно экспериментальных целях, с целью изучения его разрушительной силы, влияния на окружающую среду, последствий взрыва, а также испытания самого оборудования бомбы.
Два дня ушло на обработку и систематизацию данных, полученных от установленных датчиков. Все это время никто не покидал бункера. И только теперь, когда улеглась пыль от взрыва, и ветер рассеял воздух, по датчикам определили, что в специально подготовленных для этих целей скафандрах можно выйти на поверхность земли.
Выход из бункера был предусмотрительно выполнен выше уровня земли, чтобы его не завалило залпом. Скафандр представлял собой штаны и куртку из плотной ткани, покрытой чешуйками свинцовых пластин, такие же ботинки и перчатки, и шлем со стеклом для обзора. Дополнительно сверху надевался плащ из специальной ткани. За плечами плоский баллон со сжатым воздухом, который по трубке подавался в шлем, создавая избыточное давление. Этим воздухом дышали Аркадий и его товарищи, выдыхая его в атмосферу.  Сейчас их задача состояла в том, чтобы собрать датчики, кабельную продукцию, все то, что осталось от оборудования бомбы после залпа.
Выйдя на поверхность, они были поражены от увиденного и услышанного. Полная и абсолютная тишина резала слух не менее больно, чем резал слух тот крик птиц, который стоял здесь до залпа. Теперь это была мертвая тишина. Все пространство на земле и в воздухе ранее было заполнено этими кричащими птицами, и от этого ландшафт казался черным с белыми пятнами. Теперь же воздух был опустошён, а земля, а это были камни, простиралась вдаль, но сейчас они были не такими, как ранее, покрытыми толстым слоем помета птиц, а оголились и приобрели коричневый оттенок.
В эпицентре взрыва была огромная каменистая воронка правильной конусообразной формы. Её образование Аркадий объяснил себе так. Поверхность земли в результате надземного взрыва испытала на себе огромное давление, от чего сжалась, и уже после взрыва напряжение сжатия силой противодействия  оторвало от поверхности камни и выбросило их, образовав воронку. Вокруг эпицентра оплавленная каменистая поверхность, и только на расстоянии двух, трех километров на камнях были обнаружены тени от сгоревших  птиц. Здесь же Аркадий увидел силуэт тени Катерины. Он запомнил то место, где оставил ее и теперь посетил для того, чтобы убедиться в том, что ее нет.  Катерина действительно уже не существовала на этом свете, но свой след она оставила. Это была ее тень на камне. И это ее след был на теле Полли от выпущенной Катериной пули, и это ее рубец боли, она оставила  на сердце Аркадия. 
- Она сама себе соорудила надгробный барельеф, - сказал Аркадий.
Еще несколько километров от эпицентра, и стали попадаться тушки птиц. Сначала в тени больших камней, а потом и на открытой местности. В общем-то, в пологой части острова не осталось ничего живого. В скалистой же части со стороны моря  часть птиц все же выжила.
Уже через неделю прибыл транспортный самолет, который доставил их на материк в воинскую часть в Салехарде, откуда они начинали свой поход.
Операция была позади, и теперь, оставшиеся в живых, просто отдыхали в части.  На третий день отдыха командир части вызвал к себе командира спецподразделения и сказал ему.
 - Вы заняли бы чем-нибудь личный состав, а то бродят по части, как неприкаянные.
- Люди устали и несколько шокированы, им нужен отдых, да и расслабление не помешает. Впрочем, вы можете что-нибудь предложить.
- Объявите на завтра с утра легкий кросс, километров на пять, а после обеда стрельбище. Офицеры не часто стреляют. Это им понравиться.
- Это дело хорошее. Договорились.
- Не смею задерживать.
- Добро.
Наутро легкая пробежка и в самом деле добавила настроения, а стрельбища возбудили и интерес к дальнейшей жизни и ожидания транспорта, который бы их отправил по домам, к местам их привычного обитания, к родным и близким.
Аркадий и двое его товарищей после стрельбища присели на травку возле курилки каждый под одиноким деревом, посаженным солдатами. Это были низкорослые северные березки, расположенные в виде равностороннего треугольника со стороной  метра в три.
Леха, так звали одного из товарищей, ковырнул землю сапогом и подобрал автоматный патрон.
- Холостой, - сказал он и он покрутил его в руках, внимательно рассматривая.
- Брось посмотреть, - сказал ему Вадим, - другой товарищ Аркадия.
- Лови.
- И в самом деле холостой.  Лови назад.
Леха еще раз рассмотрел патрон, ловко загнал его в рожок автомата и передернул затвором, а потом прицелился в Вадима.
- Буду тебя убивать, - сказал Леха.
- Давай, пли.
Аркадий, наблюдающий с улыбкой за этой сценой, тут же произнес, обращаясь к Вадиму.
- Я буду твоим ангел - хранителем.
Леха опустил автомат и спросил.
- Это как?
- Я не позволю тебе убить Вадима, а Вадиму умереть.
Леха пожал плечами и снова вскинул автомат, прицелился и …, Аркадий вскочил на ноги и в прыжке, что есть силы, столкнул Вадима с его места.
Прогремел выстрел, и Аркадий навзничь, вниз лицом упал на траву
- Хорош, поднимайся, - сказал Аркадию, подошедший к нему Леха, но в его голосе звучали нотки какого-то нехорошего предчувствия. Аркадий даже не пошевелился. Леха потормошил его за рукав. Вадим же сказал.
- Боевой, ты убил его, - и перевернул Аркадия на спину. На гимнастерке зияла дыра и пятно крови, прямо на груди.
- Дуй в медсанчасть, носилки и врача, - сказал Вадим.
Леха стремглав бросился бежать, крича на ходу.
- Врача, носилки.
Ранение было очень опасным, и только на третий день Аркадий открыл глаза, и только тогда стало ясно, что он остался жить.
- Глупо, - сказал он, как только смог начать говорить.
- Что?
- Глупо, что вот так после успешной операции на архипелаге, нелепо попасть на больничную койку. Долго я буду валяться?
- Через месяц выпишем. Еще месяц на восстановление.
- Спасибо, доктор.
- Поправляйтесь и не спешите от нас удирать.
- Это как получится.
- Вот и лады.
Месяц в госпитале тянулся долго, особенно это было ощутимо тогда, когда все его сослуживцы, участвующие в операции, стали разъезжаться по домам.
На Леху наложили взыскание и дали две недели гауптвахты, правда, отсидел он только неделю, потом он вместе со всеми уехал домой. Но месяц прошел, и Аркадий самолетом с пересадкой был отправлен на восстановление в военный санаторий в Украинский город Хмельник. Здесь помимо традиционных методов лечения он принимал радоновые ванны, способствующие быстрейшему выздоровлению. Уже пошла вторая неделя его пребывания в санатории, а он активно принимал назначенные процедуры и никуда не выходил, пока его сосед по комнате, Аркадий проживал в двухкомнатном полулюксе, уговорил его пойти в кабачок домашней украинской кухни, расположенной вне территории санатория, но неподалеку в сосновой роще в десяти минутах ходьбы.
- Там прекрасная кухня и ты будешь приятно удивлен.
- Не думаю, что меня можно, чем либо, удивить.
- И, тем не менее, я думаю, что ты будешь все же удивлен.
- Ты оплатишь и мою долю ужина, если это будет не так.
- Согласен.
- Это не будет тебе накладно, ты очень сильно рискуешь, - сказал Аркадий.
- Нисколько, я уверен в себе.
- Тогда пойдем.
Они с товарищем прошли лесной ухоженной дорожкой до кабачка, вошли внутрь избушки здания кабачка и попали в атмосферу деревенской украинской архитектуры и убранства. Тусклый свет фонарей, но дающий достаточно света и создающий уют, освещал большой зал, где были расположены столики, заполненные почти полностью посетителями. И уже проходя мимо окна раздачи, Аркадий понял, что это пари он проиграл. Он неплохо знал украинскую кухню, но то, что он увидел на столе перед огромным окном раздачи, просто поразило его воображение.  На столе он увидел такое разнообразие пышущих свежестью и ароматом и холодных и горячих разнообразных блюд, что у него потекли слюнки. Здесь было все. Официантка, обряженная в украинский национальный наряд, встретила их в центре зала.
-Прошу, панове. Будь ласка, сідайте за той столик, - и она указала на столик, на четверых.
Аркадий с товарищем заняли столик. Официантка подала им меню и объявила.
- Коли ви ознайомитесь, підходьте до вікна роздачі, і там зробіть остаточний вибір та замовте заказ. Потім я вам все принесу. А поки що можливо щось для апетиту?   
- Да, сделайте нам по стопочке «Кровавой мери».
- Добре, панове. Чекайте.
Уже через пару минут она принесла аперитив.
Они уже сделали заказ и вскоре все вкусности были на их столике.  Уплетая их, они блаженствовали, и Аркадий рассматривал публику за соседними столиками. И вдруг его рука застыла в воздухе с вилкой во рту. Он просто замер и не в силах, парализованный, даже пошевелиться.
- Что с тобой? – спросил его товарищ, - Ты не подавился? – и только теперь Аркадий очнулся.
- Это она.
- Кто?
- Полина, - он смотрел в затылок одной из двух девушек, сидящих через два столика от них, - Это она, Полина.
- Минутку, - сказал его товарищ, - Я сейчас, - и он встал и отправился к девушкам.
- Полина, - обратился он к одной из них.
- Вы меня?
- Да, да, вас. Вы – Полина?
- Увы, вы обознались, я не Полина.
- Извините, пожалуйста.
- Ничего.
- Это не Полина, приятель. Ты обознался, - сказал Аркадию вернувшийся товарищ.
- Я сошел с ума.
- Но они хорошенькие. Погоди, - и он снова направился к девушкам.
Он не возвращался минут пятнадцать. Он присел к девушкам за столик и оживленно с ними беседовал. Аркадий уже выпил сам рюмочку водки пока его товарищ, по-видимому, уговаривал девушек.  И теперь он видел, как те стали более сговорчивыми, смеялись вместе с его товарищем, беседа их стала очень оживленной, и, в конце концов, девушки подозвали официанта, а их обслуживал украинский хлопец, так же разодетый в украинский наряд, рассчитались с ним и вместе с товарищем направились по направлению к столику, где сидел Аркадий.
Аркадия бросило в краску, он чуть привстал, встречая гостей.
- Знакомься, Аркадий, это Лена и Светлана, - Светлана была той девушкой, кого он принял за Полину.
Уже с самого начала Аркадий знал, что обознался, и даже не потому, что цвет волос у девушки был не рыжим, волосы можно легко покрасить, какое то внутреннее чутье подсказало ему, что это не она, но эти пятнадцать минут он думал о Полине. Ему вспомнились те дни в Африке, когда он был от нее без ума. Тогда он просто потерял рассудок. А потом он тяжелораненную бросил ее там в Африке. Да, да, бросил. И надо вещи называть своими именами. Бросил, потому что ему нельзя было там больше оставаться. Бросил, потому что уже тогда своим внутренним чутьем он понимал, что у их отношений нет будущего. Но все это время он все же надеялся, что когда то придет время  и он заберет ее. Но только теперь, вот сейчас, сидя здесь в кабачке, он вдруг для себя осознал, что это конец. Конец их с Полиной отношениям, и он больше никогда ее не увидит. И это, потому что он не бросил своей работы, а значит, он не будет подвергать ее опасности, как это уже дважды было. В случае ее гибели по его причине ему пришлось бы наложить на себя руки.
- Можете называть меня Полиной, - сказала Светлана  Аркадию, - так зовут мою маму. Это имя мне очень нравится, - Аркадий засмеялся.
- Нет, что вы. У вас самой прекрасное имя. Оно идет вам.
- Только какая же я Светлана, если у меня темные волосы.
- Вы можете их покрасить.
- Нет, я не люблю блондинок.
- Представьте, я тоже.
После ужина они были на танцах в клубе санатория, а потом разошлись по своим номерам. Аркадий не готов был к дальнейшим отношениям, хотя товарищ склонял его к этому. Девчата, похоже, были бы тоже не против.
- Ты что, готовишься в монахи?
- Да, нет.
- А что?
- Хочу вернуться домой и отдохнуть. Не время сейчас.
- До дома еще три недели.
- Думаю, что через недельку я свалю отсюда. Плохо мне здесь. Хочу домой.
- Как знаешь, а бы не спешил.
- Вот и оставайся, твои дела, гуляй себе.
И действительно через две недели Аркадий был уже дома. Эти две недели он проведет с родными, а потом уже полетит в Москву с докладом. В доме было тепло, как всегда пахло борщом и пирогами.
- Ты бы снял майку, сынок, дома же, сопрел совсем, - сказала Аркадию мама. Они уже хорошо поели и теперь сидели за столом за разговорами.
- Да я так, ма, нормально.
- Скидай майку, сын, - поддержал отец, - али что мешает?
- Ты не болен ли? – встревожилась мать, - вернулся то совсем исхудалый.
- Он из больницы, ма, - заявила Ирина, - нечего скрывать, - сказала она Аркадию, - все одно когда-нибудь откроется.
- Ты ранен что ли? - спросила мать.
- Да, так, ма. Царапина.  Все уже позади, - мать аж изменилась в лице.
- Боже, да, как же?
- Не волнуйся, ма. Я уже здесь с вами, живой и здоровый.
- Бросал бы служить, сынок, хватит с тебя уже.
- Ладно, ма. Я подумаю.
- Не пущу я тебя больше никуда, - Аркадий только посмеялся над этой родительской заботой, но бодрым и благодарным смехом.
- Я всех вас люблю, - сказал он родителям и сестренке, - только вы у меня на свете и есть.


- Разрешите? Клемент Петрович!?
- Заходи, капитан. Чего сбежал из санатория? Почему не прошел до конца курс реабилитации?
- Дома был, Клемент Петрович. Дома раны заживают быстрее, да и не капитан я вовсе, а лейтенант.
- Ты меня не поправляй. Сказал капитан, значит капитан. Поздравляю!
- Служу Отечеству!
- Учиться пойдешь. Давай поступай в Академию. Учи языки. Расти надо. Впереди много работы. А я вот ухожу на пенсию, передаю дела Михалычу.
- Сожалею.
- Не жалей. Не надо. Приходят молодые, а я вот на отдых ухожу. Ты теперь в обойме. А меня пригласили преподавателем в Академию. Так что, может быть, не раз с тобой встретимся.
- Буду очень рад. Может, пару зачетов поставите по знакомству.
- Ну, на это не рассчитывай. Напротив, чтобы не стыдно было за свои кадры, строже спрошу.


Кто убил?

- Почему ты здесь? – я снова задаю Аркадию тот же вопрос.
- Я убил человека, - вновь твердит Аркадий.
- У меня есть основания предполагать, что это сделал не ты.
- Кто же?
- Те, кому это было выгодно, кому надо было тебя просто посадить. Ведь он же был живой, когда ты уходил.
- Живой.
- И ты предлагал ему свою помощь, и он отказался.
- Да, это было так. Но у меня нет доказательств, чьей либо вины.
- Нет, - подтвердил я.
- И потому я здесь.
- И что же теперь со всем этим делать?
- Ничего, - отвечает Аркадий, - это мое наказание за все то, что я в жизни делал, и я должен искупить свой грех. Я грешил, много грешил, поверь мне, и я должен искупить свой грех, - еще раз повторил он.