центрифуга

жизнь расслоилась, тяжелые энергии упали вниз, а легкие поднялись вверх, будто тряхнуло и так раскрутило на мощной центрифуге, что с трудом совместимые субстанции более не могли сосуществовать вместе.

гермесовский принцип "что сверху, то и снизу", окончательно себя дискредитировав в прошедшем эоне, сменился на единственно правильное и бывшее с начала времен - "сверху одно, снизу - другое" и больше никаких смущающих умы или то, что там у них есть в черепной коробке, явлений.

строго запрещено издеваться и кормить животных в зоопарке, только смотреть, через пуленепробиваемое стекло, ибо у них с прежних времен еще осталось кое - какое оружие, так что любая горилла при желании могла пристрелить небожителя.

главному это надоело, - поступил вердикт "хватит" и он раскрутил центрифугу, нажал там какую - то незаметную кнопочку и понеслось.

границы, государства, планы, заговоры, даже компании "эппл", "джэнерэл моторс" и доставшие всех небоскребы - все в кашу, замешанную на тонах йогурта "данон" и "эрмигурт", припорошенную мегатоннами транквилизаторов и стиральных порошков - все вернулось в первичный бульон, лихо сотрясаемый центрифугой.

крутилась долго, ибо смешалось все на удивление прочно и стоило большого труда заново поиметь мир идей и светлых прообразов в чистом виде, столько мяса и ума на них наросло.

бог озадаченно смотрел в колбу, идеи все не всплывали, а грязь земли не выпадала в осадок.

пришлось ускорить, даже рукой подкручивать и, наконец - то, все вернулось на круги своя, бог радостно вздохнул и откинулся на спинку особо любимого им макинтошевского стула, умиротворенно поглядывая в красивые восточные глаза захи хадид, на земле недавно видимо умершей в расцвете сил и таланта, а на самом деле взятой в чертоги досрочно по простой причине, -  богу нравилось в ней и свинотело и душа, так что он решил сохранить ее в вечности как особо ценный экземпляр, - такое не часто, но бывает.

остальное и остальных - безжалостно в центрифугу, кому надо всплывут, остальные -на дно!

в новом легком мире все было новое, пахло озоном и все, кто просыпался там прямо на чистой улице смотрели вокруг себя излучающими радость глазами , тела были как новенькие, матовые, плотные, гибкие тела небожителей, коими они владели до смешения с телами аборигенов кормящей планеты.

радость наша была велика, все ж поднадоело уже всем это занудливое "в поте лица добывай хлеб свой, плодись и размножайся", ну, что за ужас.

мы, конечно и там, при наличии местного ума, чувствовали всегда в этом какой  то подвох, но говорить боялись, только смутно вспоминали, что так было не всегда, а это какие - то "временные трудности адаптации", которые стали законом.

ничего себе "временные трудности", на тысячи лет "в поте лица и размножаться", некоторые, конечно, привыкли, но основная часть роптала и буянила, а проще говоря, не хотела работать и размножаться без всяких объяснений, не желая признавать столь искривленный смысл жизни на практически инстинктивном уровне.

мы ушли в проститутки всем составом как эти, местные хрюны, уходят в партизаны, любят они это дело.

мы свое дело тоже полюбили, да так, что чуть не упали на дно вместе со всеми, с земным дном прошу не путать, наше "дно" это суть "привязанность".

новый город был странен тем, что кое где, как незажившие раны, еще проступали прогалины земли, от которой все в ужасе шарахались.

тела многих были в шрамах и рубцах как от косметических операций, видимо и тонкое тело нуждалось в коррекции, а устрашающая косметическая хирургия оказалась абсолютно небесной вещью, вот ведь, и не подумал бы!

кто-то дернул меня за руку.

о, боже, марианна, а ты какими тут судьбами, верная ты наша корейская жена и мать, то есть бывшая корейская ибо в царствие божием нет не только жен и мужей, но и корейцев.

но марианна сохранила все ее милые черты, которые мне так нравились, даже ее огромная корейская задница была на месте, что ее здесь отчего - то не смущало.

марианна была, в целом, как новенькая, я всегда думала, что она идеальная прислуга.

в прошлом, еще на дикой планете до включения большой центрифуги, она была моим другом.

странным другом, другом - слугой.

теперь она делала идеальный маникюр и вскоре на мои руки было любо - дорого посмотреть, марианна трогательно старалась, роняя скудные слезы умиления "ты не представляешь, что меня спасло, я такого страху натерпелась, ведь они хотели отправить меня к этим, туда, но в последний момент выяснили, что я купила тебе фрукты тогда в питере на последние деньги и не сказала, но мне так важно было тебя порадовать..."

ага, знаем, что это, спасение типо "лепта бедной вдовы", надо же, работает даже таким вот экстравагантным образом.

- а потом ты явилась, помнишь, - щебетала марианна, - и сказала, что я твоя девушка, они смотрели с сомнением, обычно сюда таких как я не берут, но ты заявила, что это моя маникюрша и всем, мол, молчать, давайте ее сюда, а я - то в жизни ногтей не красила, вот бы они проверили, ты и здесь такая же авантюристка.

- успокойся, здесь уже никто ничего не проверит, здесь всем все пофиг, можешь пойти и на улице сидеть, никакой полиции нравов, комендантских часов или че там еще за ужасы были, аааа, вспомнила - статья "тунеядство", паспорта какие - то, убей не вспомню, что это.

 - да, была такая хрень, тоже не помню зачем...

- да, много было странного.

на улице все так же шелестел веселый ветерок голосов, все улыбались и я то и дело натыкалась на знакомые лица, нимало удивляясь тому, что и не подозревала в старом теле, что эти мерзавцы тоже отсюда.

особо много оказалось педиков, они и тут перемещались дружными стайками, виляя бойкими задами.

красавицы морщились и бросали им вслед жеманное "педики!", но они только смеялись, смеялись и красавицы.

я тоже сказала "пеееееедики" и тоже засмеялась, но потом поняла, что из слова непостижимым образом исчез смысл.

педики и педики, просто педики и больше ничего, во дела, надо другие слова проверить походу, может и они тут ничего не  значат, а так, фоновый шум.

из магазина вышел мой друг, вот уж кому я обрадовалась как родному.

- але, извращенец, а ты, хм, ниче так в свои........сколько тебе там, шестьдесят.

- сука, отозвался он привычно, - вот тварь!

и мы расцеловались.

я почувствовала как его руки что-то ищут на моем теле, чего он при свиножизни никогда себе не позволял.

- э, э, ты,, - но он по-прежнему что-то искал.

- нашел, крутые у тебя шрамы, - и только тут я заметила шрамы на своих руках, животе и груди.

он смотрел на них, любуясь и поглаживая тонкими пальцами.

по моим рукам пробежал знакомый ток, - о, о, слушай, а ты секси, оказывается, тоже спасся сученок.

- здесь все секси, не поняла что ли, можно я буду целовать твои шрамы?

я не могла отказаться и откинулась на капот машины, этого добра там тоже стояло в избытке, -  бери любую.

он начал с живота и по рукам поднимался к шее

- о, матерь..

- какая матерь, дура, надо говорить "слава ошо"!

- ну, да, ты конечно умнее в свои шестьдесят, с чем там... забыла, семь кажется!

- сука, вот какая была сука, такая и осталась, неисправимая сука. а ведь нам с тобой работать кстати, ты в курсе, что нас в пару поставили!

- в пару????с тобой???ты чего, блин, придумал???

- а ты пойди глянь, там график вывешен на главной, мы с тобой, дорогая, а, помнишь как "сошла с подиума"...

вот удивительно, зачем нужен паспорт был никто не помнит, а все гадости помнят прекрасно, "сошла с подиума", ну, мерзавец, а еще рай.

в раю не без урода, точнее не без уродства, а еще точнее не без шуток, только они здесь не смешные, какой может быть смех, если он там был всегда сквозь "незримые миру слезы", а здесь нет слез, смеемся, но не шутим - не смешно.

на улице что-то происходило, все толпа хлынула к тому, на что я не обращала ранее внимания в плотной границе сред. за ней как за прозрачным стеклом двигались странные существа в странном ландшафте.

там был будто развороченный огромными колесами лес и по колее унылой колонной брели человекоподобные существа в фуфайках.

и тела, и лица и одежда были тускло земельного цвета, некоторые с отчаянием припав к горлышку бутылки, высасывали оттуда последние капли какого - то пойла.

они тупо слушались, периодически взбрыкивая от слишком сильных ударов кнута, но быстро снова впадали в прострацию бессмысленного движения, некоторые, будто что-то чуя, вдруг останавливались и вперивались мутными глазами в незримую границу.

- свиней ведут, - охнул кто-то в толпе, - их ведут работать!

- боже, - отозвалось эхом со всех сторон, - они обожествили труд и вот результат!

- как страшно, слава ошо, - взвился чей - то звонкий голос.

 - слава, слава!

и толпа разошлась, все еще поеживаясь.

я пошла в кафе, коих тоже там было в избытке.

за столиком сидел элегантный господин с бородкой.

- господи иисусе!?

- ну, я, привет, самаритянка!

- а, ха, ха, дай мне, значит, воды живой, говоришь!

- а че, здорово же получилось.

- а ты помнишь, что я ответила про пять из которых ни один не муж.

- что тоже воды попросили и.....остались.

- ну, что на это я мог возразить.


Рецензии
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.