О любви не проси часть вторая

Далекий 80-й

Егор приехал домой на каникулы. Три курса военного училища позади. Еще два года и он офицер. Служить хотел как и отец, в вертолетном полку. А пока с головой кинулся в омут. Омут любви. Подруга детства, одноклассница Иришка уже давно и прочно завоевала место в его сердце. Училась она в мединституте в родном городе. А вот он — вдали от дома. Виделись редко, два раза в год, но письма шли друг к другу каждую неделю. Лето в этом году выдалось жаркое. Только вечером можно было выбраться на улицу отдышаться. Вот они и проводили все вечера на берегу тихой речки. Купались, говорили. Как никогда говорили. Обо всем и ни о чем. Уже мечтали о будущем. Строили планы. Спорили, кто первым родится у них. Отспорившись, смеялись и соглашались друг с другом, кто родится, тот и хорошо! В это лето и случилась их первая взрослая ночь. Егор нежно обнимал Иришку.
- Единственная моя! Любимая! Никто не разлучит нас с тобой. На всю жизнь вместе! Родная моя, люблю тебя!
Ее смущенное «да» вмещало в себя все, что только можно было почувствовать двум любящим сердцам.
А через неделю, как гром среди ясного неба — отец улетал в командировку. Так было сказано. Но жена с сыном знали, что это... Ни разу не произнесенное слово, Афганистан, било по нервам и душе. Еще толком никто ничего не знал о будущей беде, а она уже нависла и давила, давила...
Прощаясь, отец обнял Егора, - Береги мать, сынок! А со свадьбой, - он улыбнулся в усы, - сможете, дождитесь меня. Нет, не обижусь. Иришку я люблю, уже давно вижу ее своей дочкой. Ласково потрепал сына по голове. Егор покраснел, - А ты откуда знаешь, па?
- Да у тебя ж все на лице написано. И Иришка светится вся. Одобряю! Счастья вам! И мать не забывай. Если что, ты один у нее..., - и крепко прижал сына к себе.
Через две недели пришло первое письмо от отца. Скупо, коротко, но, главное, жив здоров. И слава Богу!
Отпуск Егора подходил к концу. В последний вечер перед отъездом решили они с Иришкой никуда не ходить, а посидеть с матерью Егора. Пили чай, смеялись. Правда, витающее в воздухе чувство тревоги не покидало никого, но старались виду не показывать. Берегли друг друга.
- Егор! Ты не переживай. Я буду часто забегать. Да, Наталья Сергеевна? - Иришка ласково прижалась к будущей свекрови. - Вдвоем нам веселее будет ждать тебя и папу.
За окном на улице раздался какой-то шум. Крики приближались.
- Пойду посмотрю, что там, - Егор поднялся из-за стола. Мать хотела остановить, но лишь махнула рукой. Выбежав за ворота, Егор увидел человек пять пьяных подростков, которые силой пытались затащить двух девчонок в машину. Те кричали, упирались, но силы были неравны.
- Эй! Ребята! Оставьте девушек!
Гвалт стих. Дальнейшее произошло за секунды. Высокий худой мальчишка пошел на Егора раскинув руки — Ну, ты чо, крутой что ли? Мои девки! Не лезь куда не просят!
- Оставьте девушек! Милицию вызо... - не успел договорить Егор, как почувствовал удар сзади чем-то тяжелым по голове. Падая, увидел, что мальчишки задрались между собой.
Очнулся в незнакомой почти пустой комнате. Вдоль стены стояли три железные кровати без матрацев. Лишь на той, где лежал Егор, было что-то наподобие матраца и подушки. Белья не было. Голова болела нестерпимо. Попытался встать, но стены сразу куда-то рухнули, и Егор со стоном опустился на подушку. Попытался вспомнить, что произошло, как он сюда попал. Звон в голове и боль мешали сосредоточиться. Драка мальчишек... и все, больше ничего не всплывало в памяти.
Лязгнула открываемая дверь. Вошел пожилой мужчина в форме.
- Капитан, - разглядел четыре звездочки Егор.
- Ну что, очнулся? Давай беседовать, - в голосе слышались усталость и сочувствие. 
Егор с трудом приподнялся. Тошнило. В голове застучал отбойный молоток.
- Лежи. Лежи пока, - капитан придвинул табурет поближе к кровати. Сел. Достал пачку Беломора. Потеребив в руках вытащенную папироску, смял ее и засунул назад в пачку.
Егор потихоньку ощупывал голову. На затылке спекшаяся засохшая кровь слепила волосы. Шишка была крайне болезненна. - Кто меня так?
Капитан промолчал. Внимательно всматриваясь в лицо Егора, он спросил, - Что? Совсем ничего не помнишь?
- Вышел на улицу мальчишек утихомирить, они пытались двух девчонок в машину затолкать. Удар в голову помню. Кто ударил не видел. Дальше не помню. Наверное, сознание потерял. А что произошло? Почему я здесь?
- Да, парень, трудно тебе будет доказать..., - капитан глубоко вздохнув, закашлялся.
- Что доказать? - Егор напрягся.
- Да что не ты убил сына нашего прокурора...
- Я? Убил? Да вы что? Я даже не дрался с ними... - Егор запнулся, - Как это случилось? - смотрел на капитана растерянными глазами.
- Если адвоката не найдешь, предоставят государственного защитника...
А следующие две недели пролетели как кошмарный сон наяву. Суд был скорый, жесткий. Единственное, что осталось в воспаленном мозгу Егора, это огромные немигающие глаза Иришки и вмиг постаревшее лицо матери. Вину свою на суде Егор не признал. Он пытался в первые дни доказать свою непричастность к этому страшному делу, но... Зло и ненависть в прокурорских глазах преследовали Егора даже во сне. А слова звенели отовсюду - «Засажу на полную! Даже не надейся! Раньше срока не выйдешь! Если вообще выйдешь когда-нибудь».
До конца не веря, что все это происходит с ним, Егор ехал в поезде с решетками на окнах через всю страну. Конвой за дверью. Он один в маленькой клетушке. Куда везут не говорили, но поезд мчал уже третьи сутки. Через грязное маленькое оконце Егор пытался по солнцу определить в какую сторону двигался состав, но небо, как на грех, было затянуто сплошной серой пеленой. Мелькали корявые низкорослые деревца. Озера, большие и маленькие, проплывали непрерывной чередой. Нет, не в Магадан. Природа не та. Сопки, топи... Север. Поезд летел в северную мглу...
Потом несколько часов машина тряслась по гравийной дороге. Егор сидел на металлической скамье прикованный наручниками к решетке, отделявшей его от остальных зеков. Руки ныли и саднили. Но эта боль была как награда его измученной душе. Отвлекала от мыслей, рвущих голову.   
Автозак остановился: послышалось лязганье сдвигаемых ворот.   Машина въехала в шлюз. Первые ворота с большим грохотом закрылись, и автозак въехал через вторые ворота во двор тюрьмы. Голоса конвоя, лай овчарок. Другой мир. Чуждый. Конвоиры равнодушно-спокойны, однако в сговоре с тюремщиками могут "нагнать жути": напустить овчарку на кого-нибудь, наподдать прикладом по ребрам. Роптать бессмысленно: «нагнетание жути" - испытанный элемент тюремной практики.
- Первый пошел!
Старый щербатый мужичонка ловко спрыгнул на землю, прижимая к груди ветхий рюкзачок.
- Второй пошел!
- Третий...
Егор увидел шеренгу солдат с винтовками в руках. Овчарки, злобно щерясь, рвались с цепей. Часовые на вышках стояли на изготовку. Высоченный забор, колючая проволока.  Низкое холодное солнце скрывалось за сопкой. Где-то Егор это уже видел. Да! В кино. Ходили они как-то с отцом в кинотеатр. «Калина красная» назывался фильм.
Два года. Целых долгих два года Егор не мог осознать, что он сидит в тюрьме за убийство человека. Страшная по своей нелепости случайность сломала его, оборвала  жизнь. Убила его самого. Сердце билось, но душа... душа будто умерла... Машинально ел, спал, ходил на работу... Ему было все равно. Кто он, что он... Странно, но в отряде, куда попал Егор, его почему-то никто не трогал. Даже, так называемой «прописки» у него не было. Уже потом, много лет спустя, Егор узнал, что за него «ходатайствовали». Кто? Этого он так и не узнал.

(Продолжение следует)