Из рассказов моего деда. Про перепёлок

- А вот это перепёлки..., - продолжал я экскурсию по колхозному рынку.
- Так ведь они живые, - произнесла моя жена, для чего они?
- Ну, как для чего, что бы кушать...
- Но ведь они живые, их жалко, такие маленькие птички...
- Что жалко, зачем жалко, - произнёс продавец, колоритный мужчина, явно выраженной кавказской национальности. Да и какой национальности может быть продавец на колхозном рынке города Гагра, конечно только кавказской. Усы, нос, брови, взгляд в конце концов — всё в нём было орлиное, гордое и кавказское. - Зачем жалеешь перепёлок, это дичь, они специально, что бы кушать...
- Так ведь они живые, их что, убивать надо? Не могла успокоиться моя жена.
- Не хочешь живых, бери готовых, - и он кивнул гордым носом в сторону соседнего прилавка, там действительно лежали уже обработанные тушки. Они были прекрасны. По своему прекрасны, как перепёлки. Крупненькие, жёлтенькие от подкожного жира, ровненькие, без единого пушка, так и хотелось взять с десяток и приготовить их себе на ужин.
- Может..., - начал было я свой монолог.
- И не думай, ты мне ещё воробьёв налови или голубей, живодёр, - сказала, как отрезала. Хочешь, возьми вон, курицу, а этих маленьких птичек не смей, их так жалко...
- Так они уже дохлые, - не выдержал я, они готовые...
- Даже дохлые, ведь их убили, а ещё утром наверно были живые. Живые они были утром? Обратилась она к гордому усатому носу.
- Да нет, они и вчера дохлые были, такие и летали, прям по лугу бегали,  - решил я шуткой разрядить обстановку.
- Вах, - возмутился гордый джигит, зачем такое говоришь, конечно живые были, всю ночь живые были, только утром домой принёс и головы обрывал, жена чистила и сразу сюда принёс, видишь, ещё тёплые, зачем обманывать...
- А эти, - показал я на живых...
- А этих заказали, обязательно живых велели, если не придут, тоже оторву головы, мне их, что, кормить, что ли...
- Ладно, пошли отсюда, - я взял под руку свою жену и повёл к выходу. Пошли, скоро автобус, а нам ещё до остановки идти.
- А где он их берёт? Она ни как не могла успокоиться.
- Где, где, ловит наверно, хочешь, давай вернёмся и спросим у продавца?
  Возвращаться мы конечно не стали, я приблизительно знал, где ловят перепёлок, и как ловят. Да и руки были полны от покупок. Домашний сыр, специи, бутылка ткемали (зачем купили, до сих пор не пойму, да и жена не может понять), фрукты, овощи, зелень, курица, которую всё же купили в отместку продавцу перепёлок, пол буханки хлеба, всё это было уложено в сумки, авоськи и висело на моих руках.
  Хлеб, про него разговор отдельный. Пол буханки хлеба, звучит конечно скромно и привычно, перед глазами сразу всплывает маленький кусочек, в пол кирпичика ржаного, семье из пяти человек за обедом, на один укус. Да не тут-то было мой друг, тогда, в те годы, в Гаграх хлеб выпекался особый. Буханки были не то что б большие, нет, они были просто огромные, размером сорок на сорок сантиметров и высотой двадцать - двадцать пять. И хлеб был всегда свежий, пышный, душистый и с хрустящей корочкой, а дух от него шёл, ну просто сумасшедший, и не купить было, ну ни как нельзя. Буханки обычно резали либо пополам, либо на четыре части, целую, редко кто покупал. И вот, среди всех покупок в отдельной авоське, на отдельно выделенной руке, благоухала ароматами и заставляла глотать слюни та полбуханка, так и хотелось впиться в неё зубами, отхватить кусочек по-больше, и с хрустящим наслаждением начать жевать, но руки заняты, да и автобус показался из-за поворота...
- И где же он их ловит? Не унималась жена.
- На лугу наверно, а если хочешь точнее, то приедем домой, спроси у моего деда, он уж, точно знает где и как их ловят. На том и порешили. В автобусе для нас нашлись свободные места, мы удобно расположились, двери захлопнулись и мы поехали. Дорога хорошая, погода отличная, настроение приподнятое, а приятный и тёплый ветерок с моря залетев в открытые окна автобуса свободно резвился, прыгая от одного пассажира к другому, прогоняя жару и дремотную ленность...
  Доехали быстро. Это раньше, во времена больших деревьев и вкусных лимонадов, поездка занимала больше часа. Автобусу приходилось выписывать невероятные загогулины и пируэты, что бы преодолеть расстояние около тридцати километров, а узкое подобие шоссе, латаное-перелатаное, местами разбитое на столько, что и асфальта не было видно, петляло бесконечным серпантином по подножью гор, и так это было не удобно, нудно и утомительно, что, когда построили сеть мостов, тем самым спрямив трассу на столько, что она прямой линией широкой автострады стала с разбегу врываться в Гагры, все с облегчением вздохнули. Теперь поездка туда и обратно больше походила на весёлую прогулку, и сев в автобус, где-нибудь в центре Гагр, через пятнадцать минут, так и не успев устать, ты выходил на своей остановке, и уже практически у дома...
- Дедуль, - обратился я к своему деду после обеда, на рынке перепёлок продают, ты случайно не знаешь, где они их ловят?
- Да вон, за речкой, на колхозном поле их должно быть сейчас полным полно, - ответил он выпуская дым от сигареты. Их по ночам с фонариком ловят.
- Слышишь, - повернулся я к жене, с фонариком ловят ночами...
- Это как с фонариком, - удивилась жена.
- Ну как, идут по полю и светят под ноги и по сторонам, а перепёлка, она от света слепнет и не может убежать, сидит и не шевелится, вот её и берут спокойно, голову откручивают, и в мешок складывают. Вот и вся ловля. Да браконьерство это, руки надо поотрывать, тем кто так ловит, - ответил мой дед.
  Жена сидела и молча переваривала услышанное, даже не вооружённым взглядом было видно на её лице крайнее возмущение от такой охоты. Будь её воля, она бы и кур, да что там кур, и свиней и коров запретила бы убивать, такая жалостливая она у меня...
- Это возмутительно, разве ж так можно, разве ж это охота, это самое настоящее убийство беззащитных птичек, - я даже повернулся посмотреть, что это случилось с ней. Конечно, она всегда жалела животинку, но не так громко, жалела тихо, понимая, что ничего изменить не сможет, а тут её как прорвало. Наверно это вино, мелькнуло у меня в голове. Она метала молнии на право и на лево, досталось всем, и охотникам, за то что охотятся, и рыбакам, за то что ловят бедную рыбу, и мне, за то что я люблю мясо, и ей приходится с этим мириться, ходить на рынок, покупать его, потом готовить и вместе со мной кушать...
- Но ведь это же вкусно, - не удержался я от улыбки, как без него, а как без рыбы? Ну ладно, без перепёлок я могу обойтись, но курицу не тронь, - погрозил я жене указательным пальцем, и свинью, кстати тоже. И мы с дедушкой рассмеялись. Давай лучше по стаканчику вина выпьем, дедуль, ты будешь с нами?
- Нет, - махнул рукой дедушка, вы пейте, а я не хочу, наелся...
- Ну, тогда за перепёлок, - поднял я свой стаканчик, пусть живут, не буду я их больше кушать...
- Правильно, перепёлка птица полезная, вредных насекомых на полях уничтожает. Да и зачем её ловить, сейчас  еды полно, иди в магазин и покупай, хочешь курицу, хочешь мясо, а хочешь рыбу... Дедуля глубоко затянулся сигаретой, выпустил дым в верх, проводил его взглядом и продолжил:
- Это во время войны, да и после тоже, когда было голодно, и мясо было редкостью, мы ловили перепёлок, но ястребами ловили, не как сейчас...
- Это как ястребами, - не удержалась от вопроса жена, чувствовалось её это заинтриговало...
- Нууу, - задумался дедуля, как бы это тебе объяснить одним словом...
- Нет, не получится одним словом, - вклинился я, ты лучше начни сначала.
- Ну что ж, сначала, так сначала, тогда я пожалуй ещё закурю, - и он не торопливо достал  сигарету из пачки, вставил её в мундштук и одновременно начал рассказывать.
- Мы ведь ни когда не голодали, ни во время войны, ни после. Рыба была всегда, я же в колхозе рыбачил, и кукуруза была, так что лепёшки из кукурузной муки, да и мамалыга тоже, и дельфина ловили... А вот мяса не было, а тут перепёлки рядом, ходят сами по себе, ну чем не курица, только маленькая. И борщ можно сварить, и пожарить, они же вкусные, особенно когда осенью нагуляют жир. Уж и не знаю, кто первый начал на них охотиться с ястребами, но я увидев, научился тоже. Дедушка не спеша прикурил, глубоко затянулся первой порцией дыма, выдохнул, помахал рукой разгоняя его по сторонам и продолжил:
- Это на словах всё просто, но сначала, надо поймать ястреба, но для этого, надо поймать сорокопутку, есть такая маленькая птичка, очень игривая. Её сажают на палочку, привязав за ногу, и подкидывают, она взлетит, полетает полетает, сколько хватит верёвки и садится на палку, опять подкинешь, она опять полетает полетает и сядет... Игривая она, вот на это ястреб и клюёт. Ну вот, когда сорокопутку обучат, только тогда идут ловить ястреба. Расставляем сети, сами прячемся в укрытие, что б ястреб нас не увидел, а только палочка с сорокопуткой видна была, и начинаем подкидывать её, что б птичка взлетала и садилась, взлетала и садилась...
- Дедуль, может чаю?
- А что, - улыбнулся он, можно и чаю, а конфеты есть?
- Есть, конечно, - и зная дедушкину страсть к сладкому добавил, и сгущёнка тоже есть...
- И вот, ястреб, он высоко высоко летает, - продолжал мой дед и даже глаза к небу поднял, словно пытался разглядеть невидимого всем ястреба,  малюююсенькая точка в небе, сразу и не поймёшь, что это птица, а увидит сорокопутку, вот же зрение у него, мы его не видим, а он такую малюсенькую птичку видит...
- И вот, увидит он сорокопутку и сразу же камнем вниз, и тут главное не прозевать. Падает, аж свист слышится, точка на глазах увеличивается и уже у самой земли, раз, и раскрывает свои крылья, и когтями вперёд, что б схватить добычу, - и в азарте рассказа, мой дед даже сам руки раскинул, что б показать, как ястреб раскрывает крылья и пытается схватить добычу. И цап-царап, - дедушка делает страшные глаза, хватает конфету из вазы, начинает снимать обёртку и тем временем продолжает, мы в это время быстро убираем сорокопутку, и ястреб оказывается в сетях, скручиваем его, одеваем на голову кожаную шапочку, крылья пеленаем, и в клетку. Всё, попался...
- И что, можно ловить перепёлок, - удивляется моя жена.
- Нет, что ты, сначала надо приручить его, потом обучать, потом пробные полёты на верёвке, потом пробная охота, тоже кстати на верёвке, и только потооом самостоятельная охота...
- Ааааа, значит долго, понятно, это даже хорошо, - произнесла она и улыбнулась. Я-то думала - поймал и сразу на охоту...
- Нет, что ты, это долгое дело, но зато, когда обучишь, он знаешь какой охотник? Я помнится за день по триста перепёлок приносил, иногда даже больше. И это всё ястреб...
- Сколько? Удивилась моя жена. Триста? А зачем столько?
- Как это зачем, - тут уже в разговор вмешалась моя бабушка, кушали, рыба-то надоедала, а перепёлка по вкусу как курица,  коурму варили и в горшки заготавливали, что б зимой кушать...
- Это, что-то типа тушёнки, - подсказал я.
- Точно...
Я тем временем принёс заварку, чайник с кипятком, чашки и начал разливать чай...
- У нас, тут не далеко, один грузин жил, - продолжал мой дед, Ревазом кажется звали. Здоровый такой, весь волосатый, рыжий, мы даже удивлялись ему. И вот он почему-то решил, что именно красный ястреб самый лучший охотник.
- Это потому что он сам рыжий, вот и решил, что и ястреб у него должен быть рыжий, - решил пошутить я.
- Не знаю, - не понял шутки дедуля, но красного ястреба он всё-таки поймал себе, а радовался-то как, кто б видел. Всем рассказывал какой у него красавец ястреб, как он его обучает, какой он умный, и скоро все перепёлки в округе будут только его, и ни чьи больше. Только и слышно было — готовьтесь, скоро вы увидите настоящего охотника...
- И что?
- А ничего, - ответил дедушка запивая чаем конфетку, иду я со своим ястребом с охоты, мешок на плече полный, и он мне на встречу со своим, и тоже с охоты. Ястреб у него был действительно красавец, просто загляденье.
- А у тебя какой был? Тут уж мне стало интересно, я можно сказать, переживать за своих стал.
- У меня тогда обычный был, пёстренький. Привет Реваз, говорю ему, красивый ястреб у тебя. Он заулыбался, грудь выставил вперёд. Дааа, говорит, красавец, а какой охотник, сто восемьдесят перепёлок поймал мне, и показывает мешок с добычей, а у тебя Михаил как?
- А у меня, говорю, триста двадцать. Он как глянул на мой мешок, потом на свой, а потом схватил своего ястреба, на землю бросил и стал ногами топтать, и ругаться по-своему, по-грузински...
- Как, - у моей жены даже глаза округлились, за что?
- За то, что сам дурак. Я тогда посмотрел на него, покачал головой, только и сказал, чатлах ты Реваз, ястреба зачем убил, он же не виноват, у тебя у самого нет мозгов в голове...
- Дедуль, а почему ты так сказал?
- Да видел я, как он охотился, он поздно ястреба пускал. Перепёлка, она пока не выровнялась в полёте, ястреб её берёт легко, а чуть запоздаешь, всё, она набрала высоту, и вёрткая становится, ястреб не успевает, поэтому и мало ловил...
  Время пролетает незаметно, старики наши ушли, да мы и сами немного постарели. А жизнь, она меняется к лучшему, и с ястребами, на перепёлок, уж ни кто и не охотится, да и самих перепёлок за речкой на том колхозном поле давно нету, потому как нету и самого колхозного поля. Теперь на этом месте стоит Олимпийская деревня с Олимпийским факелом, красивым  Олимпийским парком и спортивными комплексами. И это наверно хорошо. А прошлое, оно должно оставаться в нашей памяти и на старых фотографиях. Вот они, старые, пожелтевшие, с помятыми уголками, лежат передо мной, на одной из них мой дядя, ещё совсем пацан, весь расхристанный и с самым бесшабашным видом сидит на большой коряге на берегу моря и улыбается, а на каждой руке у него по ястребу...
Счастливый...