Где она, справедливость-то?

   Утро выдалось морозным. Под сапожками поскрипывал снежок. Две женщины весьма солидного возраста шли на работу.

 - Ты с ремонтом-то что решила? - спросила Надежда Степановна.

 - А что тут решать? Дальше откладывать некуда, вот будущей весной и начну, - ответила Вера Николаевна. - Пиломатериал я уже заказала, обещали на следующей неделе   привезти. К весне должен просохнуть, я его в сеновал сложу. Ох, и дорогущий же он! Плаха обрезная аж около семи тысяч за кубометр! Такая же цена на брус. А мне, как ни крути,  на лаги его почти три куба надо. Про гвозди, вообще, молчу. Когда всё подсчитала, за голову схватилась.
 - Зато в Китай вагонами нашу сибирскую сосну с лиственницей прут... да ещё и по дешёвке.
- Так то ж в Китай! А мы   обойдёмся.
- Тебе денег-то хватит на всё? Может, возьмёшь кредит?
- Да ты что?!  Если я возьму кредит и  окочурюсь до полного его погашения, то долг ляжет на моих детей. Так?

- Так, - подтвердила  Надежда Степановна. –  Дети после смерти родителей наследуют всё их движимое и недвижимое, в том числе, и долги.

- Тогда почему дети   не наследуют заработанную  родителям пенсию? Вот смотри, мой муж почти тридцать лет отработал в леспромхозе, причём, на самых что ни есть прямых работах – валил лес. До  пятидесяти лет не дотянул,  как и его отец, то есть мой свёкор, который тоже был вальщиком. Вообще-то, свёкор-то дотянул, как раз в свой юбилей умер. Оба они по закону имели право на льготную пенсию, но ни разу её не получили.
 Муж моей золовки тоже дожил до пенсионного возраста. В  прошлом году четвёртого декабря  ему как раз шестьдесят исполнилось, а через два  дня он умер, как и мой муж, от сердечной недостаточности. Поехал с друзьями на охоту, встал на номер…  В общем, когда мужики к нему подбежали, он был уже мёртв. 
  Все они исправно платили налоги. Ну, и? Куда теперь эти деньги подевались?

- Это не ко мне. Это к Пенсионному фонду, - грустно улыбнулась Надежда Степановна. – Сама знаешь, что я такая же вдова, как ты и твоя золовка. Правда, мой Ваня пенсию получал и даже восемь месяцев, только уходила она вместе с моей зарплатой на врачей и лекарства.

 Вера Николаевна это знала, как знала и то, что у Ивана была производственная травма, вследствие которой образовалась межпозвонковая грыжа, потом неудачная операция и полная парализация. Умер он за три-четыре дня до получения очередной пенсионной подачки, и подачка  вернулась в казну.

 - Это мы, бабы, живучие, - вздохнула Надежда Степановна, - а мужскую часть населения теперь вообще можно вычеркнуть из списка будущих пенсионеров. Кто же при нынешней жизни дотянет до шестидесяти пяти? Разве что единицы да бичи. Вот бичи-то и получат то, что налогами работяги выплатили. Социалку-то уже почти  сравняли с трудовой.
  Я тоже думаю, что если дети наследуют долги покойных родителей, то  должны унаследовать и не полученные ими пенсии. Так было бы справедливо. Только где она, справедливость-то?

  Дальше женщины шли молча.   Продолжать тему не было смысла. Давно уже пенсионерки, они всё ещё работали.
 
 Надежда Степановна помогала дочери и зятю погашать кредит по ипотеке.
 
Вера Николаевна собирала деньги на ремонт своего старого дома, чтобы дети, продав его после её смерти, не сильно тратились на её похороны. Развалюху-то кто купит? Надо привести жильё хотя бы в относительный порядок: пол заменить, завалившуюся веранду на место поставить да ещё кое-то по мелочам подправить.

  Слава Богу, сын Веры Николаевны со своей ипотекой как-то сам разбирается, работает без отпусков и почти без выходных, второго ребёнка родить не решаются. А ведь Оксанке-то уже седьмой год идёт, пора бы и брата ей из роддома принести. Эх, жизнь-жизнь...