Две трагедии

                ДВЕ ТРАГЕДИИ

Эти две, не связанные друг с другом истории, объединяет только место, где я их услышал.
Тогда меня, как чертёжника- картографа, призвали в военкомат, где я на 10-и листах ватмана вычерчивал план одного района города, с нумерацией каждого дома и обозначением призывных участков. Наверно, возможности современной полиграфии позволяют провернуть такую задачу и за день, но тогда - в 82-м году, это можно было сделать только вручную с помощью красок, кистей и плакатных перьев, а корпеть пришлось около месяца.

Работал я в большом зале, на огромном столе в полном одиночестве. Временами только туда заглядывали два майора. Один заходил по делу - узнать как идут у меня дела, а второй майор вёл себя как-то странно: он заходил иногда, всегда молча, стоял у окна, иногда вынимая из кармана платок, и как-будто сморкаясь, вздыхал, как мне показалось, ходил взад-перёд по комнате, потом уходил. Я решил, что он просто простыл, а служба - есть служба - на больничный не пускают.

Всё оказалось гораздо страшнее. Прояснилось всё, когда в кабинет зашли два мужичка лет под 60. Им что-то надо было написать плакатным пером. Пока я писал, они беседовали, и я услышал:
- Вот смотри: у человека сын умер, а его со службы не отпускают! Да что это за порядки такие!
Справедливому возмущению его не было предела.

Оказалось, тот майор простужен и не был. У него сын в 11 лет от желтухи умер. А уйти со службы нельзя, будто город на осадном положении, или бои идут в Уфе ожесточённые за каждый дом. Бои тогда действительно шли, но далеко - в Афганистане. И поведение военкома действительно было необъяснимо и не понятно не только мне.
Позднее, когда я рассказал эту историю одному военному в отставке, он сказал, что такая дурость в те времена была в порядке вещей. Его тоже когда-то не отпустили на похороны деда.

Вторую историю рассказал тот же мужчина.
- Я работал в ДОСААФ, и к нам учиться водить мотоциклы приходили пацаны. Соревнования устраивали - гонки по пересечённой местности. И вот приходит ко мне девчонка, просит принять. Я смотрю: маленькая, щуплая. Говорю ей: куда тебе, подрасти ещё, да и не берём мы девочек. Кое-как выпроводил, но на этом дело не закончилось - она пришла снова! Снова кое-как от неё отделался, но не надолго... В конце концов, знаешь, уломала! Ладно, говорю, только если не справишься, отчислю к чёртовой матери!

Здорово она каталась, ничего не скажу! Призы брала на соревнованиях... мировая девчонка была, ей богу!
Но закончилось всё очень скверно...
- Что, разбилась?
- Да, на тренировках не справилась с управлением... и там ещё какой-то пень рядом оказался - врезалась в него и вылетела из седла...
- Да, дела! - заметил второй мужик, - Вот ведь верно говорят, что судьбу свою и на козе не объедешь...
- Так-то так... жаль девчонку, а ничего не поделаешь...

"Видимо, с тех пор он в ДОСААФ и не работает", - почему-то подумал я.
А ещё я тогда подумал, что жизнь вообще сама по себе штука трагическая, и если мы видим иногда убелённых сединами старцев, то это всего лишь немногие из тех, которым удалось уцелеть в жизненных катаклизмах.
Банально, но жизнь прожить, на самом деле, не то же самое, что поле перейти.
Может это и поле, но явно минное.
09.11.16.