Письмо

     – Как я тебя люблю, Димка! – кареглазая Риточка крепко обняла мужа за шею. – Я так мечтала иметь свой дом! Ты настоящий волшебник! Спасибо, милый! Мне здесь очень-очень нравится, всё весьма необычно! В этом доме какая-то особенная аура: таинственная немного, но добрая, лёгкая. Я чувствую, что где-то неподалёку живёт домовой, и он нас уже принял! Мы ему понравились!
     – Я рад, что смог тебе угодить. Поверь, пересмотрев немало вариантов, я выбрал этот дом не только из-за подходящего ценового диапазона. Меня поразил сад, спокойствие улицы, приветливый вид жилища. Дом не так уж и стар: ему около сорока лет. Конечно, многое предстоит переделать, обновить, облагородить. Но у него крепкие стены, а это главное, я считаю. Гараж тёплый, погребок – всё чин-чином! Обживёмся, родная! На выходные  привезём сюда детей. Надо подумать, где для них поставить качели. А вон там, за грушами я хочу установить летний бассейн.
     – Очень здорово!
     – Как думаешь, Риточка, забор менять стоит?
     – Я думаю, что достаточно только покраску обновить. Ты посмотри, какие красивые кованые ворота, калитка с узорчатым орнаментом. Пусть будет!
     – А ящик почтовый, какой оригинальный! Ему лет двести, не меньше. Раритет!  Попробую снять: крышку надо ему почистить, подкрасить, – Дмитрий гаечным ключом ловко отвинтил крепления. – О-о! Рита, иди сюда скорее! Смотри, что я нашёл!
     Непонятно, каким образом пакет оказался в зазоре между забором и задней стенкой ящика. Обычный с виду конверт. Отправлял его, видимо, кто-то из хозяев: вот и обратный адрес это подтверждает. Хорошо видно имя отправителя: Смирнов Евгений Павлович. А вот адресата письмо не нашло: «Адресат выбыл» – сурово констатировал штемпель, возвращая послание. А письму-то двадцать шесть лет! Вот это находка!
     – Дима, давай вскроем конверт! Вдруг там сообщается, где клад зарыт?!
     – Не выдумывай. Какой клад? Возможно, письмо предназначалось дочери хозяина. Видишь: Крымовой Жанне Евгеньевне. Отчество совпадает. Надо попробовать отыскать эту самую Жанну. Это где-то на другом конце города. Съезжу завтра после работы.
     На следующий день, как и задумал, Дмитрий разыскал нужный адрес. Дверь открыла полноватая женщина лет семидесяти. Трёхкомнатная квартира на первом этаже была ухоженной и обставленной сообразно возрасту обитателей. Совершенно седой мужчина лет семидесяти пяти – муж хозяйки, вспомнил: «Да, именно так звали девушку, которая тут жила раньше. И супруга её я помню хорошо. Володя, кажется. Дочка у них была лет семи. Мы с моей Катюшей у них квартирку эту купили. Это уже, считай, лет тридцать прошло с тех пор. А куда они выехали – не знаю. Владимир военным был, переводили его куда-то. Квартиру брали в расчёте, что дети наши после нас тут жить будут, внуки, а на деле – одни доживаем. Все в Москву уехали, в столицу. А продавать или обменивать квартиру на меньшую по площади не велят. Деньги шлют регулярно. Сын с невесткой говорят, что как выйдут на пенсию, так вернутся на родину, нравится им тут»,  – разговорчивый попался хозяин.
     – Как же ты теперь найдёшь эту Жанну? Ей теперь не меньше пятидесяти, думаю. Жива ли? Может, их и в России-то нет уже?
     – Ты знаешь, Ритуль, теперь это уже дело принципа для меня. Всё равно найду.
     Жанна с мужем жили, как оказалось, в Краснодаре. Упорству Дмитрия позавидовал бы любой сыщик: нашёл-таки! Летом, отправившись с семьёй  на автомобиле на отдых в Анапу, молодой человек завернул в столицу Кубани. Передавая пакет моложавой, ещё не утратившей былой красоты женщине, парень заметил, как дрогнули уголки её губ, а на глаза навернулись непроизвольные слёзы: «Это от папы. Видимо, незадолго до своей смерти что-то решил мне сообщить. Спасибо вам, мне это письмо очень дорого. С годами становишься мудрее и опытнее, трезвее мыслишь. Отец ушёл из семьи, когда мне было тринадцать. Я его очень люби…. Нет, люблю! Он был очень хорошим  человеком, интересным. Оставьте свой телефон и если в этом письме о кладе написано, –  Жанна Евгеньевна рассмеялась, вытирая повлажневшие глаза,– обязательно с вами поделюсь»! 
     Толстый пожелтевший пакет казался неподъёмно тяжёлым. Что он таил в себе? О чём намеревался рассказать?
     «Здравствуй, моя дорогая доченька!
     Мне остаются считанные дни на этом свете. Не хочу обманываться, болезнь моя прогрессирует, и спасения от неё я не жду. Всё как-то не доводилось поговорить с тобой на тему, которая терзала мою душу долгие годы. Подумалось, что в письме это окажется сделать более обстоятельно и доходчиво. Ты уже совсем взрослая, всё поймёшь. Только обещай мне, что не станешь плохо думать о матери. Она дала тебе жизнь, воспитала, вывела в люди. Осуждать своих родителей никто не вправе. Впрочем, я готов взять на себя всю вину.
     С твоей мамой я познакомился давным-давно, ещё мальчишкой, в деревне, где родился и вырос. Твоя мама, тогда ещё тонюсенькая девочка Люся,  приезжала из районного центра на лето к своей бабушке, жившей неподалёку от нашего дома. Мне и в голову не приходило, что я, пятнадцатилетний оболтус,  могу вдруг понравиться этой красивой и гордой девочке. В собственной самооценке я был реалистом: худенький, угловатый, белобрысый – одно недоразумение. Но когда Люська вдруг стала дружить с Санькой Малковым, в груди моей поселились страшная ревность  и ужасное негодование. А Люська, будто нарочно поддразнивая, могла при всех в клубе  обнять Сашку и поцеловать по-взрослому  прямо в губы. Так продолжалось года два. Я окончил школу  и поступил в военное училище. Завершив первый курс, прибыл на побывку домой. Целый месяц отпуска! На вокзале случайно столкнулся с Люськой.
       – Привет!
       – Ой, привет, Женечка! Какой ты красивый стал! Так тебе форма идёт! Ты куда это направляешься?
       – Домой, конечно. Сейчас вот на автостанцию, куплю билет на ближайший рейс и к маме с папой! Соскучился по родине – до чёртиков! А ты тоже прекрасно выглядишь – супермодель, не иначе!
       – Пойдём, провожу тебя, поболтаем по дороге.
     Едва мы вышли на улицу, хлынул из невесть откуда набежавшей тучки по-летнему тёплый дождь. Запузырились лужицы, разбежались прохожие, примолкли птицы. Мы оказались под кроной огромного разлапистого клёна – другого укрытия поблизости не оказалось. Я снял китель и накинул его на озябшие Люсины плечи. Откуда-то возникшая смелость пробудила во мне решительность и вот уже девушка оказалась в моих объятиях, а мои губы встретились с её губами.
     Мы стали встречаться, переписываться. Людмила подарила мне своё фото, с которого  она приветливо улыбалось мне по утрам, с грустью смотрела в мои глаза после команды «Отбой», чтобы присниться ночью…
     За год до окончания училища мы решили объявить своим родителям о свадьбе. Этот год был самым тягучим. Наконец отгремел барабанной дробью выпускной марш, и я в новенькой  лейтенантской форме приехал домой. Свадьбу сыграли весёлую и размашистую. За неделю до окончания положенного отпуска мы уехали к месту службы. Получили на первых порах семейное общежитие. Через год родилась ты. Счастье познать рождение собственного ребёнка, первенца, ни с чем несравнимо. К зиме нам выделили двухкомнатную квартиру в новом доме на пятом этаже.
     Жили мы хорошо, правда, ведь? Не в плане достатка: денег вечно не хватало. А вот семья у нас была гармоничная, я бы сказал. Казалось, счастью не будет конца. Вместе мы ходили в свободное время в кино. Собирали грибы в сосновой рощице. Из подручных материалов выдумывали интересные поделки. Рисовали, разучивали стихи и песни. Приобрели  мы и обустроили садовый участок. Какие мы собирали урожаи!
     Мою командировку никто не предвидел. Командование сочло необходимым направить меня для выполнения особого задания в другую страну. Срок командировки – один год. Отказаться я не имел права. После выполнения задания меня ожидало повышение по службе, государственная награда, всё, что полагается в таких случаях.
     Когда я вернулся, то понял, что потерял гораздо больше того, что приобрёл. Я потерял жену, а вместе с ней идеал семьи. Люся сама призналась мне в измене, просила прощения. Горьким открытием стало для меня всё это. Никакие объяснения не могли оправдать её: мир вокруг меня помрачнел, утратил былой смысл. Начались скандалы. Связь её, как оказалось, не прерывалась, и я однажды стал невольным свидетелем свидания моей жены с любовником. Это был прапорщик из нашей части. Как я сдержался тогда, чтобы не расстрелять их обоих? Как я не умер на том же месте сам?
     Она опять умоляла простить. А я сказал: «Как ты представляешь нашу дальнейшую совместную жизнь? В ней я не смогу, никогда не смогу сказать тебе «люблю». В ней не будет былого уважения. В ней не будет достойного примера для Жанночки. Я ухожу…»
     Шли дни, месяцы, годы. Я встретил женщину, ставшую мне женой. Со службы уволился, занялся частным бизнесом. Мы купили недостроенный дом и постепенно превратили его в уютное гнездышко. Родились дети. Жизнь будто бы давала мне шанс прожить её так, как мечталось в юности. Люся тоже вышла замуж за какого-то бизнесмена. Она отказалась принимать от меня наличные или переводы, настояла на судебном решении по взысканию алиментов, попыталась даже разделить имущество: за мной числился гараж, который всё никак не доходили руки, как говорят, довести до ума. Еле объяснил, что из-за этого недостроя она  потеряет часть квартиры: суд ведь всем разделит по справедливости. А мне от вас ничего не требовалось уже. В душе был благодарен за этот исполнительный лист. Не потому, что сумма была меньшей в этом случае, нет: сердце моё не рвалось на части при виде тебя, слёзы не душили горло, заживали постепенно раны, затихали обиды. Мне сказали, правда, что ты называешь папой маминого избранника. В тринадцать-то лет? Обида захлестнула меня вновь…
     Люська, слышал, меняла мужей. В конце концов, сошлась с тем самым прапорщиком. Может, хоть с ним она теперь счастлива? Простил ли я её? Не знаю даже. За то, что не встретил с тобой рассвет на школьном выпускном балу, не пригласил тебя на танец во время твоей свадьбы, за то, что не стал дедом для твоих детей – нет, не простил. Но за то, что жил всё то время, что мне отмеряно судьбой и богом в любви и ласке близких, родных мне людей – благодарен ей. Оказывается, чисто и правильно жить всё-таки можно.
     Доходили слухи, что Люся всех собак за случившееся повесила на меня. Никому ничего плохого про неё я в ответ не сказал и не скажу. И ты, доченька, не суди нас, родителей твоих, строго и  не повторяй роковых ошибок. Думаю, в самом начале Люся приняла за любовь нечто совсем иное. А оно, это чувство-подобие,  не выдержало испытаний. Боль мою унесу  в могилу. Прости, доченька и прощай. Твой папа».
     Как беспощадна, быстротечна, обжигающе-кровава эта осенняя интервенция! Вот только вчера, кажется,  пробежала она языками пламени  по макушкам берёз и клёнов, а уже сегодня вслед многочисленным птичьим  караванам рванулись с веток в эмиграцию омертвевшие листья, посыпались багряными искрами в мокрые кудлатые островки пожелтевших трав…
     – Риточка! Дима! Это мы приехали! – теребила кнопку электрического звонка на калитке Жанна Евгеньевна. – Серёжа, достань из багажника гостинцы!
     – Ждём, ждём вас, проходите. Устали с дороги? – Дмитрий гостеприимно распахнул дверь. На крыльце дома забавно улыбались детские мордашки. Снимая на ходу передник, выскочила к гостям и Рита. Жанна Евгеньевна с мужем прошли в дом.
     – Мы ненадолго. Очень хотим посетить кладбище, не были здесь лет двадцать, не меньше. Родных в живых тут никого не осталось, а родителей проведать всё как-то не удосуживались. Тысяча вёрст – это не два шага ступить. Каемся, а вот факт остаётся фактом – неправильно поступали. Теперь вдруг потянуло меня на родину, сны стали какие-то странные сниться, – Жанна Евгеньевна виновато улыбалась, усаживаясь по приглашению хозяйки за накрытый стол.
     Посидели, как водится, поговорили. Затем гостья медленно прошла по дому, молча думая и слушая лёгкое поскрипывание половиц. О чём они пытались ей поведать? Казалось, она понимала эти звуки, и лёгкие искорки света дрожали в уголках её глаз, наполненных прозрачными капельками слёз.
Завтра утром предстояла встреча, к которой она мысленно всё ещё продолжала готовиться. Наверное, и два дорогих её сердцу человека, там, за оградой погоста,  жаждали этой встречи. Но по злой иронии, и на кладбище их неухоженные могилки были далеки друг от друга. Так разделяются бездной космоса  абсолютно разные  галактики.