Сильнее брони. Часть-2. Возвращение Бучина

                СИЛЬНЕЕ БРОНИ
                (в новой редакции)

                Часть – 2
                (продолжение)


Штаб
136-го гвардейского
штурмового авиационного полка.

В кабинете командира полка Жихарева находятся, заместитель по политической части, гвардии майор Фёдоров и начальник отдела «Смерш»,  района авиационного базирования, майор Вертаев.
Постучав в дверь, несмелой походкой в кабинет заходит неизвестный мужчина в гражданском одеянии и направляется прямо к командиру:
- Товарищ гвардии майор, - докладывает лейтенант Бучин, - во время боя был сбит. Горел. С разведчиками стрелкового полка вышел в расположение своих войск.      
Жихарев, разглядывая обгоревшего Бучина, покраснел, а на его лице появились капельки пота.
- Вижу,  потрепали тебя изрядно, Борис. Скажи мне, а почему ты в гражданской одежде?
- Я же был на оккупированной территории, вот и пришлось переодеться, чтобы не выдать себя, - оправдывается лейтенант.
А где твой стрелок? – не отступает комполка.
- Сержант Осипов выпрыгнул с парашютом раньше меня, должен остаться живым.
- Пока не объявился, - снова забеспокоился Жихарев, - но время еще есть, подождем.
Майор Фёдоров, демонстративно отвернувшись от лётчика, высказал командиру свои сомнения:
- Василий Дмитриевич, я не уверен, что это Бучин. Лица - то у него нет, сами видите!
  Начальник  «Смерш» района  Вертаев тут же поддержал замполита:
- Я тоже этого подтвердить не могу.
- А я говорю вам, что это Бучин! – убеждает их Жихарев.
Майор Вертаев продолжает твёрдо стоять на своём:
- А почему вы так уверены?
- Я глаза его помню. Это он, Борис! Они у него всегда добротой светятся,– не отступает комполка.
- Ну вот так всегда. Вы, командиры, по каким-то особым приметам только и можете судить о человеке, - ухмыльнулся контрразведчик.
- Какие тут приметы! Мы работаем с людьми, поэтому и хорошо их знаем.
- Так мы что, по-вашему, не работаем с контингентом? – возмутился Вертаев.
- Все! Заканчиваем дискуссию! – бросил Жихарев майору и строго посмотрел на замполита:
- А вам Алексей Иванович надо срочно доставить Бучина в санчасть!
Начальник контрразведки не унимается и вновь пытается перечить командиру полка:
- Но я все равно должен провести свои мероприятия по проверке его личности. Так положено по нашей инструкции. Мало ли с кем он за линией фронта якшался!
- Я ваших инструкций не знаю, -  сердится Жихарев, - но думаю, что мы и без вас разберёмся. В полку находится уполномоченный «Смерша», вот пусть и работает с ним.
Снова бросив недовольный взгляд на замполита, продолжает:
- Так, а вы Алексей Иванович, почему еще здесь?
Фёдоров возражает командиру, открыто проявляя солидарность с Вертаевым:
- У Бучина есть свой командир, пускай он его и везет, а у меня по времени собеседование с молодыми офицерами по технике пилотирования. Я ведь не только замполит, но ещё и действующий лётчик.
- Хорошо! – сдержанно отвечает ему Жихарев. Тогда передайте Козенкову, чтобы брал мою машину и вёз Бучина в медсанбат. Срочно!
После короткой паузы достаёт из стола пистолет и закладывает его в  кобуру.
- Товарищи офицеры, я вас больше не задерживаю, у меня сейчас боевой вылет!

Необычная встреча.

Козенков на командирском «джипе» доставляет Бучина в гарнизонный медсабат. Поддерживая Бориса под руку, заводит его к дежурному врачу. В приёмной комнате молодой доктор, чернявая девушка лет 25-ти и медицинская сестра, чуть постарше ее.
Доктор сразу же встает и подходит к Бучину.
– Всё вижу сама. Это ожоги первой степени. Другие повреждения есть?
- Нет! – отвечает ей Бучин.
Врач обращаясь к медсестре:
– Обработайте ему лицо и руки и сделайте легкую перевязку. И вот ещё что, - пишет что-то на бумажке и передает её своей коллеге.
- Потом сделайте ему вот эти уколы.
- А в какую палату его определять?
- В шестую, там народу поменьше.
Медсестра забирает Бучина и уходит с ним в процедурную комнату.
Василий, удовлетворенный результатом своих хлопот обращается к доктору:
- Я тоже могу идти?
- Нет,  вы останьтесь, будем заполнять карточку на вашего товарища.
Пока доктор заполняла карточку на Бучина, Козенков внимательно  разглядывал её, восхищаясь необычной красотой. Именно о такой девушке он и мечтал. Доктор тоже, задавая ему вопросы по биографии Бориса, непрестанно краснела и смущалась. Надо было каким - то образом разрядить обстановку и Василий несмело спросил:
- А как вы попали на фронт, товарищ лейтенант?
Не отрываясь от бумаг, женщина улыбнувшись, искоса посмотрела на Василия:
- Вообще-то зовут меня Юлей.
- Извините! Я как-то не сообразил сразу! А меня Василий, - представился Козенков и продолжил: - А семья-то у вас есть?
- Папа у нас погиб под Киевом. У мамы после его смерти стало болеть сердце. А я закончила мединститут и добровольно ушла на фронт. Больше у нас в семье воевать некому, мы с мамой остались одни.
- Я вас понимаю, но все же война - это не женское дело.
- Если бы это было так, то мы с вами здесь не встретились.
Не дав им договорить, в комнату быстро входит медсестра.
- Юлия Николаевна, снова привезли большую партию раненых.
Доктор, поднявшись из-за стола, услужливо разводит руками.
- Извините, Василий, я должна идти к раненым. До свидания.
- До свидания, Юля.  Мне тоже нужно в полк, чтобы   подготовиться к вылету.
После двухнедельной госпитализации Борис Бучин, не долечившись, вновь отправился на боевое задание по завершению разгрома вражеской группировки в Крыму.

Май 1944 года.
136-й гвардейский
штурмовой авиационный полк.
Крым.

С наступлением весны бои за Крым становились все жарче и жарче. Командование не давало никому передышки. Одни экипажи приходили с боевого задания, на смену им сразу же уходили другие. И, конечно,  в этой череде были не только победы, но и неудачи. Были убитые и раненные.

Дивизионный медсанбат.

В этот день со штурмовки вернулось сразу несколько групп 136-го авиаполка. Одного из раненных летчиков  вытащили из кабины самолёта и эвакуировали в дивизионный медсанбат. Услышав от санитаров эту весть, Юлия заволновалась.
- А кого ранили? Неужели Козенкова?
Полковой авиамеханик, находящийся на излечении в медсанбате, в ответ засмеялся:
- Вы что! Он у нас завороженный! За всю войну ни одного ранения и контузии.
- Наверное был сбит и прыгал с парашютом?
Авиамеханик качает головой:
- Нет, ни разу! Я же говорю, он завороженный и ничего не боится. Его группа всегда приходит в полном составе. Он старый боец.
- Как же можно, ведь он еще так молод! Ему только двадцать лет,а вы говорите старый!
- Ну, старый, в смысле опытный летчик. А так мы с ним одногодки.
Юлия смутившись, прячет своё лицо.
- Я поняла!
- Только сейчас она почувствовала, как колотится ее сердце. Все как-то получилось непроизвольно, само по себе. Почему она вдруг заговорила о Козенкове? Странно! Наверное  потому, что все последнее время только и думала о нем. Он просто не выходил у неё из головы. Это не только радовало, но и мучило её.
Теребя халат и краснея, девушка начинает говорить сама с собой:
- Я просто выдала себя! Нет! Так нельзя! Я же на войне! И все эти девичьи штучки о любви нужно просто выкинуть из головы. Надо работать! Лечить раненых! Все будет потом, когда кончиться война. Потом! Дома меня ждет мама. Ей нужна моя помощь. Просто надо взять себя в руки и все будет хорошо. Немедленно! Прямо сейчас!
Выйти ей из этого состояния помогает старшая медицинская сестра, которая подошла сзади и стала теребить её за плечо.
- Юлия Николаевна, что с вами? Вам плохо?
- Ничего, сейчас пройдет. Я кому-то снова нужна?
- Да! Вас просит «главный». Надо осмотреть раненого летчика.
- Извините! Все как-то сразу нахлынуло: и дом, и война.
- Я хорошо вас понимаю. У нас с вами будет еще время поплакать, а сейчас надо работать.
- Да, конечно!  Уже иду!








               


Рецензии