Будем жить...

Несомненно, у каждого из нас хоть раз да возникала мысль: а ну его, надоело так жить, вот бы сейчас взять и ... И большинство, дойдя до казалось бы последней точки вдруг вспоминают, что на свете всё же есть пара тройка вещей, ради которых стоит здесь задержаться. Меня, например, всегда останавливал страх не довести дело до конца. Представьте, вы составили план, достали всё необходимое, составили завещание, мысленно попрощались с близкими, позлорадствовали над врагами "которые теперь уж точно всё поймут, но будет поздно", вымыли шею, надели чистое бельё и .....И вдруг вы просыпаетесь в больнице, где добрые доктора, эти "сволочи в белых халатах", столпились вокруг вашей койки и дотошно втирают, что они вас спасли, но паралич это навсегда и если вам вдруг приспичит, звоните - сестра с радостью принесёт вам горшок.
 Одна мысль о том что я проснусь в обществе стада незнакомых мне людей и на мне не будет нижнего белья отрезвляет на годы вперёд!
Но у каждого свои стимулы. Тема самоубийства в психиатрическом заведении открытого типа в котором я честно трудилась на протяжении нескольких лет, поднималась регулярно. Поначалу меня, ничего не знающую о психиатрии, психологии, анатомии и химии двадцатишестилетнюю девушку, пугал даже намёк со стороны подопечного о том что....
 На работу я устроилась по объявлению в газете, за плечами были четыре года обучения в педагогическом ВУЗе на олигофренопедагогическом ( если есть такое понятие в русском языке) факультете, несколько лет работы с аутистами и умственноотсталыми, разочарование в выбранной профессии, революция в отдельно взятой семье (долго, громко и слёзно я доказывала мусе что если я не хочу быть всю жизнь олигофренопедагогом то и диплом мне на фиг не нужен) и желание найти работу не по специальности, но где бы пригодились приобретённые навыки.
 Это было как раз в тот период, когда Вселенная веселилась, потакая мне во всём.
Заведение состояло из четырёх домов разбросанных недалеко друг от друга в северной части Натании,в жилом секторе и замаскированных под обычные дома.
В каждом жили от двенадцати до двадцати подопечных, у каждого свой диагноз и своя история, всех объединяло больничное прошлое.
Идея самого заведения заключается в том, чтобы помочь людям, пережившим длительную госпитализацию постепенно вернуться к нормальной жизни в обществе.
Задумывалось всё замечательно: пациент клиники перебирался в такое вот общежитие, где за ним присматривали не медсёстры, а натасканные на месте "вожатые", в обязанность которых входило следить за тем чтобы "клиент" научился азам ведения хозяйства, регулярно ходил на  работу, ещё более регулярно принимал лекарства и не пропускал ежемесячные визиты к психиатру.
 В идеале каждый попавший в наши славные трудолюбивые руки, через годик -  полтора должен был уметь всё, что нужно человеку для нормальной жизни в здоровом обществе.
 Ньюас в том, что никто из гениев придумавших этот замечательный проект нигде не записал, что делать с теми кто провёл в стенах больницы двадцать-тридцать лет, как научить пятидесяти-шестидесяти летнего человека дружить с соседями по лестничной клетке или правильно рассчитать расходы на жизнь. Поэтому подопечные застревали у нас надолго.
И никто особо не роптал, жильцы получали уход и заботу, сотрудники - зарплату и всплеск адреналина в случае форс мажора.
Один из показательных случаев произошёл со мной через год после подписания контракта с работодателем.
Когда я пришла на ночную смену мои коллеги предупредили что Сара была особенно взбудоражена, выразили надежду, что ночь будет спокойной и отчалили по домам.
Сара была большой и грузной, рядом с ней я всегда чувствовала себя комфортно - мои габариты! Она любила мужчин и тратить деньги (её диагноз оправдывал только второе).
Вы спросите, что же в этом странного, обычная женщина, с каких пор это диагноз? Проблема в том, что когда она спускала всё что было у неё в кармане, Сару накрывало. Видели фильм "Мистер Джонс", тот самый, с Ричардом Гиром? Фигня там всё в этом кино, на самом деле маниакально-депрессивный психоз гораздо страшнее.
Недели за две до описываемых событий умер отец Сары, оставив ей и её многочисленным братьям небольшой печатный бизнес. Наследники всё поделили по-честному, с оговоркой на то доля Сары будет находиться под строгим присмотром одного из братьев. И это вывело её из себя.
Как только из "взрослых" осталась одна я дама начала вопить,  что она хочет умереть. Я её выслушала, успокоила и напомнила что утро вечера мудренее - проводила в комнату, а выходя забрала всё, что хоть отдалённо напоминало оружие.
С чувством выполненного долга, сделав обход, я начала уже готовиться ко сну. И тут из комнаты Сары донёсся шум и вопли. Захожу, Сара в истерике, всё начинается сначала.
Ещё минут сорок я её успокаивала, объясняла, раскладывала по полочкам, Сара вроде снова угомонилась и я предположила что всё ещё успею вздремнуть до утра.
Как только я закрыла глаза в дверь спальни-кабинета постучали. Открываю, на пороге стояла соседка Сары и перепугано так лепечет "иди скорее, там Сара самоубивается!"
Я пoсмотрела на маникюрный набор и парочку стеклянных чашек конфискованных на месте предполагаемого самоубийства, мысленно сосчитала до пяти ( по инструкции положено до десяти, но любопытство пнуло меня наплевав на рекомендации специалистов) и пошла смотреть что же я пропустила.
Картина, представшая перед моим взором, была супер сюрреалистичной.
В ванной комнате, перед зеркалом стояла огромная пожилая женщина, одетая в уютную ночную сорочку с рваным подолом. Недостающий кусок подола был повязан вокруг массивной шеи, а сама женщина тянула за крохотные кончики импровизированной удавки.
-Сара, ты что делаешь?- в критических ситуациях я почему то всегда говорю тихо.
-Я сейчас себя задушу! -  драматично, с надрывом.
-Ну, ты можешь, конечно попытаться, но так с собой не кончают,- я уже устала и хотела спать.
Неожиданно она опустила руки, на секунду задумалась:
- А как надо?
В голове выстроился длинный список, я же профи!
- Не скажу!
-Ты здесь работаешь, ты ОБЯЗАНА мне сказать и немедленно!
И я сказала.... Вернее рявкнула, так что постояльцы на втором этаже подпрыгнули на своих кроватях:
-Если ты сейчас же не угомонишься я сделаю так что жить ты будешь вечно, а потом придумаю что то ещё, не знаю что, но это будет страшно!
Она бочком протиснулась мимо меня в сторону кровати, легла, повернулась к стене и до утра вся общага спала крепким сном.
На следующий день её отвезли в больницу, ещё через неделю она вернулась отдохнувшей и уравновешенной, а ещё через месяц у неё обнаружили раковую опухоль, где то там в дебрях кишечника.
Так совпало, что в день, когда пришли результаты биопсии мне снова выпала ночная смена.
Зная, какой непредсказуемой может быть Сара, мне на всякий случай оставили успокоительное (не для меня конечно, для неё) и велели, если что, не ждать утра, сразу отправлять её в больницу.
Сара пришла ко мне часов в девять вечера, почти все уже спали, села в кресло, молчит.
- Ты как, нормально себя чувствуешь?
-Да, но я хочу тебя спросить.
-Давай, помогу, чем смогу - мысленно я уже попрощалась с подушкой и одеялом, разговор мог легко затянуться до утра.
-Скажи....а вот с этой штукой что у меня нашли....- она явно чувствовала себя неловко и перешла на шёпот - вот с этой штукой, я смогу продолжать заниматься сексом?
Вот к этому я совсем не была готова! Лекция о новейших методиках лечения раковых заболеваний отправилась в виртуальную мусорку, обидно!
- Ну я конечно не врач, но по логике , да, сможешь, одно другому не мешает.
- Ну слава богу! А то я так испугалась.
Сару вылечили - ранняя диагностика спасает жизнь. Она до сих пор жива и довольно ...кхм....активна.
А я вот поняла, что причины оставаться в живых у каждого разные - иногда те, кто готов лезть в петлю из за нехватки денег готовы на всё только, чтобы продолжать заниматься сексом.
Три недели до того как муся ушла, мы лежали в больнице. После второго сеанса химии её вдруг стала подводить память, ходить стало тяжелее, а видимой причины не было. В тот день она была очень тихой, и каждый час задавала одни и те же вопросы, получала одни и те же ответы.
Врачи разводили руками, требовали МРТ, значит надо было ещё целых три дня ждать проверки, чтобы понять что с ней происходит. Я бодрилась, как могла, весь день держалась, улыбалась, уверяла себя, что всё будет хорошо, что мусю можно спасти, а вечером сломалась - заперлась в туалете и рыдала до тех пор пока грудная клетка не начала болеть от всхлипываний. Потом умылась, посмотрела на физиономию кролика, отражающуюся в зеркале (красные глаза и нос), пожелала себе, чтобы муся ничего не заметила и вышла из убежища.
Она заметила меня сразу как я вошла, подняла голову, посмотрела внимательно, осмысленно и произнесла:
- Ну что ты плачешь? БУДЕМ ЖИТЬ!
Это были её последние осознанные слова .
Следующие две недели она погружалась в себя всё глубже, разговаривала с кем то кого видела и слышала только она, договаривалась o чём то, улыбалась.
Эти слова помогли мне вставать по утрам несколько следующих после похорон месяцев, когда каждый вечер я засыпала с надеждой больше не проснуться, помогли устоять на ногах когда весь знакомый мне мир рушился и я не знала куда бежать.
Эти слова и сейчас звучат в голове всякий раз, когда у меня появляется малейшая тень сомнения, неуверенности в себе и собственных силах или страх попробовать что- то новое.
У каждого из нас есть пара-тройка вещей, ради которых хочется задержаться в этой жизни, у каждого свой "набор". Что же касается меня, я, пожалуй, тоже задержусь, потому что иногда всё что остаётся это.....ЖИТЬ.