Подобная луне

Махваш поднималась по трапу. Жители её деревни в тот же момент забрасывали камнями все телевизоры, какие были найдены на пути обезумевшей толпы. Старики, мужчины и мальчики поднимали булыжники и другие тяжелые предметы и громили, громили, громили городские магазины техники ближайшего к селению города. Полиция ничего не могла сделать, люди неистовствовали, безумствовали. А в домах телевизоры, у кого были, били женщины, пугаясь громкого хлопка лучевой трубки, единственные владельцы жидкокристалличесткой панели украсили свой телевизор "цветком" трещин, растёкшихся от броска в экран. Всем им, крушащим канал связи с внешним миром, невыносимо было лишь одно: то, что Махваш восходит по трапу.

В селении мычали коровы, постукивая, то и дело, кисточками тощих хвостов по гладкой щетинистой коже-шерсти. Ленивые собаки слонялись от дома к дому в поисках объедков, хищные звери смелее расхищали сараи, пока рядом нет людей. В один из домов заползла гюрза, по-хозяйски расположилась за порогом, будто ожидая прихода человека, словно специально хочет напасть. Плешивый кот, никак не отреагировав на змею, продолжил обгладывать кости в противоположном углу, безразлично вышел через другую дверь, когда стало скучно. Может быть, жена хозяина дома вскрикнет, когда войдёт с кувшином воды, но никто не услышит, как напала змея - все заняты своей ненавистью, все бросают камни в ни в чём не виноватые телевизоры. Каждый, поднимающий с земли острый огрызок породы, чуть отводит руку назад, замирает для небольшого вдоха и резко, с силой пускает камень в экран, представляя, как это летит в Махваш, а не просто картинку из телесигнала.

А она поднималась по трапу.

Она хотела коснуться месяца кончиком пальцев и действительно была к этому готова. Махваш покинула деревню, когда ей было пятнадцать. Сбежала от мужа, хитростью ускользнув от первой брачной ночи с противным ей человеком. Сначала отправилась в Тегеран, потом, пока никто не разобрался и не выдал семье, на запад. Махваш пошла тернистым путём самообразования, пробиралась, прорываясь скрозь толщи преград, которые ставил ей внешний и внутренний мир. Перестроить себя, убедить людей - это не так-то просто. Сначала её мучили сомнения, но толкала вперёд нетерпимость родни к таким как она – сильным, волевым, знающим, что делать. Затем её мучила ненависть. Не дома, но в Европе, где, при всей толерантности, всё равно доставалось неприязни к таким как она – пришлым, восточным, смуглым. Это останавливало, а желание идти вверх толкало. Махваш отправилась во Францию после получения образования в другом государстве Евросоюза. Она шла к своей мечте, упорно, сжимая кулак и всю волю, думая лишь о том, как много можно достичь, если только захотеть. Долгий путь в научном сообществе Франции, прорыв сквозь стены недоверия и непонимания, годы тренировок и подготовки, терпение к большим перегрузкам, и вот, результат.

В день, когда она поднималась по трапу к лифту башни обслуживания, в её деревне громили телевизоры, не веря прямой трансляции. Как она посмела встать на путь космонавтики?

На Байконуре отправлялся Cоюз. В космическом корабле сидело трое: российский космонавт, астронавт из Чикаго и она – Махваш. Первая женщина-мусульманка-космонавт. “Се. До. Йек...” – мысленно переводит на персидский Махваш обратный отсчёт. “По воле Аллаха…” – шепчет она, еле заметно шевеля губами, когда ракета стартует. Лёгкая тряска, переходящая резко в стабильно-сильные колебания, шум двигателей первой ступени, ощущение движения, пугающая неизвестность первых минут полёта. Железный сокол взмывает ввысь, вгрызается в небо. Махваш готова ко всем перегрузкам, она не боится. “Аллах уАкбар, Аллах уАкбар, Аллах уАкбар…” – повторяет она. Это её джихад. Её священная война на пути закалённого духа. Она верит, что Аллаху не неугодны женщины-космонавты. Она знает, что не нарушала ничего, ведь она ни разу не изменила мужу, лишь шепнула ему, спящему после выкуривания слишком большого количества кальянной смеси на свадьбе, на ухо: “Талак, талак, талак”, и сонный муж в первый же рассвет сказал вслух, как заученную фразу то, что вертелось на языке: “Талак… Талак… Талак…”, лишь потом осознав, что значили его слова, но рядом уже не было жены, честно принявшей развод.

Земля позади, Махваш благодарит Аллаха за данные ей силы для её джихада.

Люди деревни бьют телевизоры, отец говорит прилюдно: “Больше она мне не дочь”.