О, голубка моя

        Калитка открылась, и вошла взволнованная соседка Лиля с чем-то трепещущим в руках. Она приблизилась к беседке – и мы увидели, что она несёт искалеченную бело-чёрную голубку… Что это голубка, было сразу видно по округлости изящной головки и чисто женскому взгляду бедной страдалицы.
        – Инесска! Хочешь не хочешь, а спасай птицу! – сказала мне Лиля. – Она запуталась в проводах, и её сшиб рогами троллейбус. Она мне на голову свалилась, и я принесла её домой… Но там же кот!
        – А у меня не кот?..
        – Да у тебя нормальный, приличный кот, а у меня – сволочь! Он вчера на собаку напал… А уж птица, да ещё и раненая!.. Ты что – хочешь голубиной смерти?
Нет, я, конечно, не хотела голубиной смерти и осторожно взяла голубку в свои руки.
       После ухода соседки мы стали подробно рассматривать несчастную птичку. Она тревожилась и сначала потихоньку загулила, а потом застонала. У меня, естественно, закапали слёзы. Дети тоже затаили дыхание… Одна лапка была в приличном состоянии, а вот другая, распухшая и даже окровавленная, – вызывала беспокойство.  Старшая внучка Аня принесла мазь Вишневского и бинт, и мы, как могли осторожно, намазали и перебинтовали лапку. А вот крылья… Они были в жутком состоянии. Перья перепутались и были перепачканы чем-то густым и чёрным. Они беспомощно свисали, не имея возможности соединиться из-за налипших сгустков. Я, недолго думая, взяла ацетон и стала потихоньку ваткой чистить пёрышки крыла. Дело было затяжное. Но в результате одно крылышко хорошо очистилось. И тут голубка резко вскрикнула. Она устала от болевого напряжения. Я прекратила это дело и, пообещав ей завтра дочистить второе крыло, отдала птицу в руки младшей внучки Симы. Она бережно прижала её к себе, и мы стали любоваться этой картиной.
        Вдруг я увидела, что не только мы любуемся голубкой, но и наш, два дня пропадавший, кот Сибемоль. И по хищному его взгляду – стало понятно, что он - тоже сволочь… Хорошо, что у нас была большая клетка для птиц. Мы поместили туда Гулю – так мы решили назвать голубку, – поставили баночку с водой и насыпали пшеницы и крошек. Повесили клетку в центр довольно высокого потолка беседки и, убедившись, что она недоступна для нападения всяких там кровожадных котов, оставили в покое больное существо. Я взяла Сибемоля и прямо ему в морду высказала, что с ним будет, если он… Кот всё понял, оскорбился и, задрав хвост, удалился в неизвестном направлении.
        Утром мы побежали к Гуле. Она была жива, но вид у нее был явно испуганный. И тут Аня показала на стол, стоящий посредине беседки, клеёнка на котором была странным образом изодрана. Даже без всякого подробного расследования стало понятно, что это следы подпрыгивания мерзопакостного кота вверх к птичьей клетке. У всех одновременно возникло желание найти родного котика – и мы рванули в сад. Но увы… Сибемоль был кем угодно, но не дураком. Уж, если он считал, что ему нужно срочно спрятаться от хозяйского негодования – то прятался он надолго и всерьёз. Прибежал внук Ваня и безапелляционно заявил:
        – А папа сказал, что вы не имеете права нападать на кота! У него такая программа природы внутри – он хищник!
        – А почему же этот хищник мышей перестал ловить? Они у него чуть не перед носом бегают?
Ваня быстро побежал к отцу за ответом и тут же вернулся.
        – Папа сказал, что это кошки ловят мышей всю жизнь. А коты только первые два года их ловят, а потом им «просто неохота». Их и так любят…
        – Но нашему котяре уже четыре года. Чего же он птицу терроризирует, если «неохота»?
Ваня мгновенно снова слетал к отцу. Ответ был таков:
        – Потому что эта птица для него – крупная дичь, а не какая-то мелкая мышь! И может он просто познакомиться с птичкой хочет…
        И сказав своё последнее мужское слово, Ваня гордо удалился, а мы занялись здоровьем несчастной Гули. Аккуратно вытащив птицу из клетки, мы с радостью обнаружили, что ей явно стало получше, а расчищенное крыло почти полностью было собрано, хотя перья ещё лохматились в разные стороны. Зёрнышки и крошки были съедены, а вода почти вся выпита. Мы с Аней разбинтовали раненую лапку и увидели, что опухоль значительно опала, но до выздоровления было ещё далеко. Тут Сима, ревниво наблюдавшая за нашими действиями, вспомнила, что у нас есть освященное масло от Николая Чудотворца, которое они привезли из Бари. Можно было его законно применить. Мы смазали Гулечке лапку и очищенное крыло маслицем. Расчесали ее зубной щёткой, и я принялась очищать ацетоном второе крыло. Птица явно понимала, что ей помогают и не причинят вреда.  Она долго терпела и потом, начищенная и освящённая, была помещена в клетку с водой и едой. Стол мы вытащили из беседки (чтоб не дай Бог что) и повесили клетку под потолок. Оставалось только ждать.
        На следующий день Гуля нас очень порадовала. Утром она приветствовала меня милым гулением, проявляя явное желание выйти из клетки. Я забрала её и пошла в сад. Там выпустила Гулю на травку, села на скамейку и стала ей любоваться. Это было чудо природы! Беленькая с чёрными пятнами, явно породистая, потому что на красивой головке  был задиристый хохолок и хвостик веером, а глазки были такие, что смотреть в них и не насмотреться. Оба крыла были уже почти в приличном состоянии и не волочились, а осторожно пытались прижаться к бокам. Гуля потопталась, прихрамывая, возле моих ног, чего-то поклевала на земле, а потом подняла голову и стала рассматривать меня. Я даже замерла. Мне очень хотелось ей понравиться. Хотелось, чтобы она поймала волну моего доброжелательства к ней и теплоты… И Гуля, видимо, поймала. Потому что она стала карабкаться мне на ногу, и я поняла, что она просится на руки.  Я нагнулась и взяла птицу. Она поудобнее устроилась на руках, крепко прижалась и закурлыкала потихоньку. Ну что ещё нужно человеку для счастья? Да! Единение с природой, с близкими и внутреннее равновесие! Мы сидели и млели друг от друга довольно долго… А потом я опустила голубку на землю и она уверено пошла в сторону беседки. Потому что там теперь был её дом…
        Гуля резко пошла на поправку. Крылышки почти приняли свой нормальный вид. Лапка заживала, и птица ходила весьма уверенно, но слегка прихрамывала. Наша задача состояла в том, чтобы опять научить её летать. И это было совсем непросто. Мы подумали, что Гуля просто боится высоты. Мы ставили её на скамейку и потихоньку спихивали, в надежде, что она взлетит, но она спрыгивала на землю и твёрдой походкой шла домой – в беседку.
        – Однажды я уже учила птицу летать, – сказала я своим внукам.
        – Когда? Где? Расскажи! Ваня, срочно беги сюда – интересно будет!
Я начала…
***
        Это было, когда я как руководитель групп от Бюро путешествий поехала со школьниками в Полтаву. Хотелось побывать на Родине Гоголя. Нас разместили на турбазе в пригороде. И когда мы пошли в первый раз на ужин в столовую – где-то посредине дороге мы услышали громкий резкий птичий крик. Просто какой-то предсмертный вопль... Воспитатели повели детей дальше, а я сошла с тропы и нырнула под ветви большого дерева, где сразу увидела то, что там происходило. У подножия ствола стоял почти взрослый птенец сойки и орал как бешеный, а к нему уже близко подползал, пригнувшись большой серый кот. И мы одновременно бросились к птице. А поскольку я прыгнула так, что пересекла линию атаки кота – он, взлетев в прыжке – наткнулся на неожиданную и неодолимую преграду в виде меня… Кот сильно стукнулся и рухнул на землю. Я даже пошатнулась, но это не помешало мне подхватить птицу на руки и выйти с ней на парковую дорожку. Я вернулась в свой номер, разглядела сойку и убедилась, что она совершенно здорова, только очень взволнована. Птица вцепилась в спинку стула мёртвой хваткой сильных когтей, а я пошла на ужин и пообещала ей принести  чего-нибудь съедобного.
        В столовой я рассказала ребятам о сойке и попросила по возможности приносить ей комаров и мух. Они поняли. Я поспешила к сойке… Она сидела на прежнем месте и очень оживилась, увидев много чего съестного на тарелке, которую я поставила на стол, придвинув к нему стул с птичкой. Сойка мгновенно сориентировалась, спрыгнула на стол и начала быстро-быстро клевать своим толстым клювом. Видно, очень была голодная. Смела с тарелки всё, кроме винограда, вернулась на спинку стула и задумчиво нахохлилась, закрыв глаза.
        Как же она была хороша! Большая, с крупной головой изумрудного цвета. А перья в крыльях были сверкающие и переливающиеся из синего в голубой и зеленый, с каким-то нежным добавлением перламутровых полутонов. Какой только красоты не создал Господь! Надо было постараться сохранить хотя бы эту частичку… Сойка явно заснула, и я тоже просто свалилась от усталости на кровать, мечтая как следует отоспаться. Воцарилась тишина, и ночь вступила в свои права. Всё дышало миром и покоем. Но на рассвете совершенно неожиданно заорала птица жутким и диким голосом. Какой же у неё был противный голос при такой красоте… Я соскочила с кровати и увидела того самого серого кота, удирающего от моего гнева через открытое окно. Это ж надо – этот серый хищник решил доканать свою ускользнувшую добычу и преследовал её с азартом охотника.
        Я понемногу успокоилась, погладила сойку, а потом закрыла плотно окно и опять рухнула на кровать с намерением всё-таки выспаться. Но не тут-то было… Я и часа не продремала, как услышала явное царапание в дверь. Кто же это мог быть? Ну, конечно, кот – решила я и, вскочив с кровати, резко открыла дверь… и чуть не сшибла с ног мальчика, который испуганно протягивал мне что-то в руках. Я была ошеломлена:
        – Ты кто? Ты чего?
Мальчик протянул мне два бумажных кулька.
        – Это вот 23 комара, а тут 12 мух… для птицы.
Я просто обалдела от такого поворота событий. Едва сдерживая смех, я поблагодарила ребёнка и взяла у него кулёчки.
        – А ещё надо? – спросил он повеселев.
        – А то! И чем больше, тем лучше. Только уж не в такую рань…
        И закипела моя весёлая жизнь. Через час-полтора ко мне приходил посланец с насекомыми и докладывал: «Отряд № 2 передаёт 19 мух и 24 комара. А сколько другие отряды приносят? Вы записываете?» Пришлось записывать.  И пока я записывала – ребёнок с изумлением наблюдал, как сойка в мгновение ока склёвывала всё содержимое его пакетиков… Он так и уходил удивлённым.
         Воспитатели сначала были недовольны таким времяпрепровождением детей, но потом они поняли, что находясь в поисках мух и комаров – ребята заняты, в общем-то, полезным для природы занятием и не убегают за территорию турбазы, не ссорятся между собой. Уже и все отдыхающие знали о спасении птицы. Ко мне даже пришёл симпатичный мужчина с вопросом:
        – Любите ли вы червяков?
        – Да как-то – даже не знаю… Я их никогда не ела…
Мужчина рассмеялся, оценив мой юмор, и стал приносить каждый день консервную баночку с червями. И работники столовой проявили  солидарность с детьми и давали из остатков еды питательные вкусности.
        В общем, сойка за несколько дней так укрепилась и растолстела, что стала похожа на красивую курицу. Я решила, что пора… Сказала детям, что самый результативный отряд будет премирован запусканием птицы в полёт. Собрались все три отряда. Птица была у меня в руках. Я объявила, что по итогам соревнований победил отряд, собравший 248 комаров и 112 мух. Третий отряд радостно заорал и запрыгал, а когда я протянула птицу в их сторону – два остальные отряда дружно заревели. Я успокоила их тем, что все примут в этом участие и подбросила птицу вверх. Но полёта не произошло. Сойка от испуга даже несколько раз хлопнула крыльями, но беспомощно, перекувырнувшись, бабахнулась на траву. Придя в себя, она встала и пешком уверенной походкой пошла прямо ко мне. Я взяла её на руки, и она живенько пробралась ко мне на плечо и утвердилась на нём, как на стуле. Больновато мне было. И я пообещала детям научить птицу летать, а потом показать всем её в полёте.
        На следующее утро я начала с того, что стала потихоньку её подбрасывать. Она клювом тыкалась в землю, а потом шла ко мне. А когда я подбросила её повыше – она случайно зацепилась за дерево и  сидела на ветке крепко, но потом спрыгнула на землю и опять – ко мне. Так я и стала подбрасывать её на дерево всё выше и выше. Сойка стала взлетая помогать себе крыльями и, наконец-то, она почуяла себя птицей летучей… На следующий день она довольно смело и уверенно перелетала с дерева на дерево. А устав – прилетала ко мне на плечо, и мы шли домой. А вот на третий день птица уже свободно летала и ко мне не спускалась, а только громко кричала, объясняя, что теперь она свободная птица и должна жить как ей подобает. Я немного подождала и спокойно пошла в столовую на ужин. Там всё рассказала ребятам и объяснила, что сойка теперь сама будет ловить мух и комаров. Дети побежали посмотреть на неё, и птица, увидев нас, – громко поприветствовала всех криком. На ночь я оставила окно открытым, на всякий случай, но она не прилетела, и я, наконец- то, как следует выспалась.
        А утром, когда я шла на завтрак – сойка увидев меня, так раскричалась, что люди в удивлении стали улыбаться. И с тех пор, как я выходила из дома или из автобуса, привёзшего нас с экскурсии – она сверху кричала мне свои приветствия. И в самый последний день сойка провожала меня, перелетая с дерева на дерево, до самой калитки турбазы и кричала так – как будто понимала, что прощаемся мы навсегда. А может и понимала…
***
        Дети выслушали мой рассказ и тут же стали строить прожектёрские планы насчет поездки в Полтаву, чтобы встретиться с той сойкой.
        – Нет, ребята, прошло больше двадцати лет. Где та сойка, а где теперь я…
Все задумчиво помолчали и сосредоточили внимание на голубке. Гуля никак не хотела или не могла взлететь. Та сойка была здоровой, а здесь, всё таки, крылышки были сильно помяты. И мы терпеливо пытались внушить ей мысль о полёте. Посадили повыше на яблоню, но нет. Она спокойно сидела на ветке и не двигалась. Тогда наша умная и решительная Анна что-то нашептала Симочке на ухо, и они быстро куда-то убежали. Потом примчались с тонким одеялом и предложили кинуть Гулю повыше и, если она будет падать, поймать её на одеяло. Так и порешили. Аня взяла в руки голубку, а Сима с Ваней растянули одеяло. Но оно не понадобилось. Потому что, когда Аня довольно высоко подбросила вверх птицу – она действительно немного пролетела и села на верхушку большой яблони. Дети торжествовали: полетела, полетела! Гуля передохнула и стала спускаться, прыгая с ветки на ветку вниз, и пошла ко мне.
        – Давайте ещё раз – она полетит! – кричали дети.
        – Нет, – сказала я, подняв с земли голубку, – Вон как у неё сердечко бьётся. Она устала.
Все по очереди стали подходить и прижиматься к её грудке.
        – Да, действительно бьётся… Вона как…
Решено было повторить этот урок завтра.
        А то, что произошло на следующий день, повергло нас просто в шок… Когда её высоко подбросили – она, сильно и шумно захлопав крыльями, взлетела ещё выше. И сделав над нами большой круг – улетела… Просто улетела – и всё! Открыв рты, мы стояли, смотрели в небо и чего-то ждали. Но ничего интересного там не происходило. Небо было очень красивое, но пустое. Гуля улетела насовсем… Я, естественно, пустила слезу. Дети тоже зашмыгали носами. И тут появилась моя умная дочь Эля.
        – Ну и что за траур вы тут изображаете? Для чего же вы Гулю учили летать? Выходит, что вы хорошие учителя – всё правильно ей объяснили, вот она и улетела к себе домой. Вам радоваться надо, а не носами хлюпать.
Все, конечно, понимали, что она права, но то, что мы не увидим больше красивую бело-чёрную голубку с хохолком на головке и веерным хвостиком, – вызывало грусть и печаль… Мы убрали клетку на прежнее место в гараж, и понемногу стали забывать о Гуле.
        Но однажды я услышала крик дочери:
        – Смотрите, смотрите!..
«Ну, и на что же там нужно смотреть», – подумала я. Но услышанное «Гуля, Гуля…» заставило меня сорваться с места и выскочить во двор. Эля показывала рукой на крышу, а там!.. Там на самом верху сидела Гуля и громко что-то пыталась нам рассказать, причём – она была не одна. Рядом с ней сидели два охранника – сизые голуби, но тоже с хохолками, веерными хвостиками и перьевыми шпорами на лапах. Голубка увидела наш полный сбор.
        То, что мы дальше увидели – запомнилось навсегда! Гуля легко взлетела с крыши и полетела очень, очень высоко в небо. Мы восхищённо следили за ней. А потом произошло чудо! Голубка стала камнем падать с высоты, делая такие кульбиты и перевороты, что любой цирк умер бы от зависти, если бы увидел, как голубка кувыркалась в воздухе. Эля быстро сгоняла за аппаратом и стала снимать происходящее. Гуля пролетела низко, почти касаясь моей головы, сделала круг над нами и опять поднялась на высоту. Она ещё раз показала нам своё кульбитное искусство, с невероятной красотой кувыркаясь в небе. Дух захватывало от этого изумительного зрелища! Потом птица сделала круг и приземлилась на крышу. Такая взволнованная, такая сверкающая – она производила впечатление какой-то волшебной игрушки из драгоценного камня… Немного поговорив со своими напарниками, она взлетела – и сизари вслед за ней. Поднимаясь, они сделали прощальный круг над нами и улетели в восточном направлении. Мы, зачарованные таким чудом, никак не могли прийти в себя… Значит, она помнила нашу любовь к ней и решила отблагодарить нас вот так.
        Эта небольшая птичка имела большое и чуткое сердце. Кто бы мог подумать, что такое может быть на свете… Нужно ли говорить, что мы все, потрясённые, долго стояли со слезами на глазах. От счастья!