Нарко-диспансер

Любят меня в наркологическом диспансере, и не только товарищи по белому несчастью, но и весь обслуживающий персонал, а главный лечащий врач Альберт Карлович во мне души не чает. Называет меня белой вороной среди белочек. Говорит, что я уникальный случай в практике абстинентного синдрома, и он всегда рад меня видеть в своём отделении. Согласитесь странно слышать такое от доктора. Хотя он клёвый. Носит усы с бородкой клинышком, а на психотерапевтических сеансах одевает пенсне, кося под Антона Павловича Чехова. Я как-то спросил, что такого особенного в моём случае, на что он предположил, что у меня какая-то аномалия в участке головного мозга, который отвечает за страх, но он не уверен и предлагал провести более обширное обследование. На что я вежливо его послал … к Тёмычу.

Кстати, это именно Карлович посоветовал мне завести дневник и записывать в нём мои галюники.
- Иногда я даже борюсь с соблазном, чтобы не прокачивать тебя магнезией, так как не хочу лишиться твоих рассказов, но клятва Гипократа обязывает – сокрушался он в своём кресле, делая записи в журнале осмотра.
- Видел я твоего Гипрократа. – от этого заявления Карлович оторвался от журнала и посмотрел на меня в ожидании очередной байки.
- Ну как, ну ка. А что же ты не рассказывал об этом раньше? Я бы с интересом послушал – поправляя пенсне, попросил доктор.
- Да как-то к слову не приходилось. Да и история так себе. Ничего интересного. – сказал я.
- Тем не менее, расскажи, голубчик – настаивал Карлович. Ненавижу это фамильярное обращение, но акцентировать не стал и приступил к удовлетворению его потребностей.
- Короче, как-то раз во время запоя Тёмыча с нами не было. Его вызвали то ли на собрание, то ли на разбор полётов. Не помню. Помню без него было скучно. Анжела, воспользовавшись отсутствием противоборствующей стороны накинулась на меня со своими нравственными клише и меня накрыла чёрная дипресуха. Дабы избежать нравственного насилия над собой, я растянулся на диване и просил отпустить меня в больницу. Не сработало. Эта ушлая кукла, набрала номер на своём мобильнике и пригласила к нам этого самого Гипократа. Через 10 минут к нам в квартиру ввалился весь его гипократский корпус. Окружили диван, и давай галдеть, цокать языком, щупать меня за разные места. Сошлись во мнении, что я симулянт, и потребовали по 500 рублей на брата за ложный вызов. Я сказал, что последние гроши ушли на кагор, которым с удовольствием с ними поделюсь. Они вроде никуда не спешили, так что мы перебрались на кухню. Слово за слово, они достали фляги со спиртом, ну и понеслась душа в рай. Короче их накрыло, и они начали подбивать клинья к Анжеле. Там же только одни мужики.
Судя по всему, этот Гипократ к женщинам их не подпускал для стерильности мысли. Один пытался уговорить её пройти приватное медицинское обследование. Другой предлагал ей пластическую операцию, уговаривая сделать один маленький надрез скальпелем, и открыть врата к неземным наслаждениям. Остальные шептали ей что-то на ушко, втюхивая свои визитки. Шарлатаны эскулапские! А Анжела расцвела, уши перьями распустила, губки в бантик собрала, глазками хлопает, наслаждается. Короче отвлеклась от трудов свих тяжких. Ну, я и выскользнул в комнату, где тихонечко уснул мертвецки пьяным. Утром не их, ни Анжелы уже не было. Наверное, ушли делать операцию.

Когда я закончил, Альберт хихикал своим интеллигентным смехом женщины, делающей дыхательные упражнения при родах, прикрывая рот ладошкой. Что сказать? Своеобразное медицинское чувство юмора.
- Ой насмешил, порадовал старика. Ладно, иди в палату, а то тебя там уже твои пациенты заждались поди – напутствовал меня Карлович перед выходом.
Это он про то, что я тут был, чем-то вроде внештатного врачевателя абстинентных душ, собирая всех в палате для проведения сеанса самотерапии, на подобии анонимных алкоголиков. Всё началось с того, что я как-то рассказал соседям по палате свои глюки, так как из развлечений здесь только магнезные капельницы, медбратские «вязки» и жуткая пантомима тех к кому пришла белочка. Сначала только слушали, потом начали рассказывать свои истории, от которых у меня волосы шевелились на ногах, а в моей истерзанной алкоголем душе крепла любовь к моей необычной театральной труппе. И хотя я им в этом и не признаюсь, но все пациенты диспансера завидуют мне, даже медбратья хотят с ними познакомиться, особенно с Анжелой, не смотря на некоторые её недостатки. Я их как-то спросил, почему они меня не навещают в диспансере. На что они мне в один голос сказали, что им там не нравится, да и коллеги по их цеху там какие-то неадекватные. Ну их понять можно, так что я не настаивал.

После нескольких таких сеансов к нам стали присоединяться родственники пациентов. В конце концов, Карлович мне признался, что все эти страшилки на ночь благотворно повлияли на состояние пациентов, снижали статистику попыток суицида и повышали статистику посещений, как только я к ним поступал. Некоторые жёны даже приводят детей на прослушивание глюков вместо сказки на ночь. Благодарят, конфетами угощают. Одна даже сделала мне довольно спорный комплимент, сказав своему мужу, что повезёт же какой-нибудь дуре со мной.  Странная логика. Женская.

При выписке из диспансера Карлович сказал, что подумывает, не  устроить ли ему в отделении платные прослушивания моих сеансов психотерапии. Что тут скажешь? В каждом человеке есть немного еврейской крови от нашего спасителя.