Большая любовь
И вот невзлюбил Иван Ваську, да как невзлюбил! Никто того гнева не понимал.
— Вот увидите, ещё всех каторжан переплюнет! — ругался Иван.
Водились и грехи за Васькой. Да за кем их не водится. Хаживал и по девкам, хоть и женат. А когда его совестить начинали, он и отвечал: «Я только жену люблю, и никого на свете, кроме не неё! А девки — это так...» Вот как-то вышла грызня с немцем из-за славян-братьев. А колбасу на деревню возили с фабрики, что немцу принадлежала. И добро б, коли немец не поддерживал своих — так он и деньги на родину переводил. Многие без разговоров ту колбасу брать перестали, а Васька берёт. Я, говорит, славян-братьев люблю, а колбаса-то тут при чём? Хорошая колбаса! Умеют же делать. Потом с немцем мир подписали, многие стали снова ту колбасу покупать. Иван-дурак не берёт: «Мир — миром, а крови не забуду!» Васька только вздохнул с облегчением. Правда, потом он той колбасой отравился крепко, только тогда брать перестал. А Иван-дурак — своё: «Живучий, что крыса! Всех нас переживёт.»
Но как-то уехал Васька за море. Иногда уезжали с деревни — кто в город, кто в другую деревню. Кого родственники позвали, кто за куском хлеба побольше, кому странствий захотелось. А кто — что греха таить, — чего такого натворил, что и в глаза смотреть стыдно. Уехал Васька, пишет, что здесь жизнь хорошая, не в пример нашей, и всё есть. Но Россию он любит всем сердцем. Иван ругался так, как никогда прежде: «Вот был Фрол, тот немецкие колбасы пуще жизни любил! Так и тот лучше — трижды колбасой травился, пока не умер. А этот Васька — добро б разорился за морем, да и умер под забором, так он ещё и назад припрётся!»
В общем, жил да был Васька. Обычный такой человек, хороший.
Свидетельство о публикации №216111000812