Ты лови, лови...

Из книги "Охотницки да рыбацки байки и не только..."
Глава "Без труда не вытащишь и рыбку из пруда"


    Начало весны это начало пробуждения. Если про людей, то у многих  начало разного рода обострений… У меня начало обострения воспоминаний прожитого. В здоровом теле, где автоматически же, и здоров дух, превалируют воспоминания о хорошем. Вот о таких хороших эпизодах относительно недавнего прошлого хочется рассказать.
    Дело было на производственной практике, когда я, будучи студентом третьего курса «Дубколледжа»(ласковое название Уральского лесотехнического института) находился в старинном заброшенном посёлке старателей Сольва. Расположен он в живописнейшем месте. Между Главным Уральским Хребтом и отдельно стоящим горным массивом Денежкин Камень. В долине весёлой одноимённой речки. На кордон, где мы с товарищем жили, вскоре должны были приехать «хозяева» - лесники госпромхоза на покос. Выполнять так называемую «продовольственную программу». Чего и для кого так и осталось загадкой для большинства населения. Но не в этом суть.
В Сольве водился хариус! Это было для меня вторым по значимости делом после практики. Загадочная и красивая рыба, водившаяся только в чистой воде горных рек. Ловить его я особо не умел, но прилагал все усилия для освоения довольно специфичных приёмов добычи этой незнакомой в то время для меня, рыбы. Собиралась по крупицам разрозненная информация, шло изучение уловистых мест («ям» , струй и перекатов)реки, отрабатывался навык забрасывания и ведения снасти с «мухой». Кое-какими результатами я уже мог похвастать. Трудности были со снастью. Блесёнки и крючки я захватил с собой из дома, леску тоже, не было настоящей «мухи»! «Муха» или «мушка» имитирует плывущих по поверхности воды различных насекомых, которых хариус схватывает с поверхности или даже может выпрыгнуть за ними. Они делаются разных конфигураций и цветов и методом «тыка» (меняешь пока рыба не кинется на неё)определяются оптимальные. Для каждой реки должны быть свои «мухи». Раньше их делали сами из различного волоса, перьев, шерсти, ниток. Это сейчас их на любой цвет, вкус, только плати. «Муху», которая была на удочке, харюз (далее буду писать так) большей частью игнорировал. «Плавился» в яме, не обращая внимания на мои ухищрения и проводки. Плавиться, значит кормиться с поверхности воды. Кормящаяся стайка в пять-шесть штук при хорошем наличии корма может устроить настоящее бульканье в яме или на плёсе. Попытки самому сделать что-то похожее на то, что было на удочке, успехом не увенчались. Было видно, что она сделана из волосков неизвестного на взгляд происхождения. Сейчас то я знаю, что та «муха» была просто обкусана, то есть рыба уже поработала над ней – пооткусывала основной волос, поэтому и не клевала. Все надежды я возлагал на приезд лесников, твёрдо веря, что среди них есть настоящие харюзятники и они мне помогут. И вот…
     Шум машины услышали задолго до появления её в посёлке, наконец-то, приехали! Бортовой ЗИЛ – 157, одолев 85 километров пути, судя по состоянию пассажиров имел частые остановки и доставил для выполнения «программы» 9 лесников. Некоторые товарищи сенокосчики в «ну очень вяло адекватном» состоянии выпали из кузова сами, кого-то снимали с авто под белы рученьки. Тех и этих «почти не употребляющие» определяли в тенёк. Потом выгружали шмотки, еду, инструмент. Настроение было хорошее, с шутками-прибаутками вспоминали эпизоды рыбалки и охоты. Разливалось оставшееся. Налили и нам по …грамульке. Как-никак мы на время сенокоса вливались в эту «дружную» команду. Тут осмелев от принятого, я задал в пространство за столом свой наболевший вопрос. На него откликнулся самый молодой и почти не употребляющий, Коля Серебров. На правах опытного в моих глазах (на самом деле он на три года старше меня), он велел принести мне нитки, крючок соответствующего размера и смотреть один(!) раз. Всё было исполнено в один миг, а взгляд приготовлен к смотру. Дальнейшие действия «учителя» меня несколько смутили. Недаром нужно было смотреть указанное выше количество раз! Так как целью «целеустремлённого» и «вожделенного» взгляда, который раскрывал для меня великую рыбацкую тайну, был  район …эээ ширинки! Достав охотничий нож, Николай обрезал «там» необходимое количество «материала» и через пять минут, с моим непосредственным участием, изготовил отличнейшую «муху»! Самое интересное, что никто из присутствующих не обратил на сие священнодействие никакого внимания, считая это обычным делом, что на самом деле для них так и было. Учись, салага! Такое дружеское молчаливое послание бывалых харюзятников ощутил я в свой адрес. И был впечатлён, доволен и счастлив! Довершила содеянное фраза лесника этого обхода Сергея Ивановича Ахметгараева с многозначительно поднятым вверх указательным пальцем: «Голь на выдумки хитра!»
     Между тем конец дня плавно перетекал в начало вечера. Из некошеной травы, окружающей кордон, появились и активизировались кровососущие, которые, кроме овода, не выносили жары. Из тенистых уголков недалёкого леса повеяло прохладой. Резче и сильнее становился аромат пышного разнотравья, раскинувшегося по всей территории бывшего посёлка – будущий фронт работ! «Обчество», приняв в свои ряды отдохнувших в холодке, разделилось на кружки по интересам. Кто-то уважал друг друга, кто-то обсуждал виды на урожай…Чувствуя, что мой «начавшийся праздник жизни» совсем в другом месте, я, наковыряв десятка два червяков под досками, забрал снасти и поспешил на реку. Вечер до потёмок самая харюзиная пора уверяли меня сенокосчики.
     От кордона речку отделяло метров сто небольшого, густо заросшего травостоем склона, который предстояло выкосить в первую очередь, как говорили лесники, обкоситься, чтобы убавить пыл набравших июльскую силу, комара, мошки и овода. Перейдя маленькую старичку, где с образовавшейся озеринки брали воду, следовал короткий взбег на отвал и вот она, Сольва. Многострадальная в прошлом и уже залечившая свои раны, весёлая горная речка, берущая начало с отрогов Главного Уральского Хребта. Подпортила ей жизнь её младшая сестра, Малая Сольва, истоки которой несут с Жёлтой Сопки, отрога Денежкина Камня, в своих водах крупицы золота и платины. Устье младшей находится прямо напротив посёлка. Дважды эти речки были пройдены драгами алчущих золотишка да платинки людишек. В конце позапрошлого столетия французы избуровили русла паровой машиной, а в середине 30-тых прошлого столетия советская власть основательно проутюжила русла младшей и почти до самого устья старшей. С тех пор старинные отвалы заросли мелким лесом, речки очистились от мусора, мути и недоброй алчной энергетики добытчиков. И тогда Сольва снова стала пускать в себя косяки хариуса и хищника-одиночку, тайменя. В Малую Сольву рыба не заходила.
     Небольшая давно присмотренная и опробованная ямка с небыстрой струёй находилась прямо напротив кордона. Привязав «муху», на коротком двадцатисантиметровом поводке, выше поплавка сантиметров на тридцать, скользящей петлёй, внимательно стал смотреть в яму. Вскоре в самом конце струи, на входе в яму, увидел характерный всплеск, который ни с чем не спутаешь! Одел червяка и бросил в струю. Пока снасть несло к нужному месту, настроил «муху», которая должна прыгать по поверхности. Всё честь по чести, думал я, как у настоящих! Не сводя глаз с «мухи», почувствовал небольшой тычок по удилищу и как-то потерял поплавок из вида… «Надо тащить!» - крикнул мне внутренний голос, но руки не доверяли ему. Когда глаза осознанно не нашли, того, что должно плыть по поверхности, а значит утонуло, я резко дёрнул и почувствовал тяжесть, которая начала выписывала замысловатые фигуры леской по воде. Вытащив на берег рыбину, был несказанно рад удаче! Харюз был грамм триста пятьдесят, может и больше, таких я ещё не ловил! Это теперь я знаю, что в начале ямы, ещё в струе, стоит всегда самый большой. А тогда…Меня совсем не опечалило, что он попался на червя и я вновь насадив, забросил туда же. Пройдя струю, поплавок плыл медленнее и играть «мухой» стало легче. Вот снасть проходит то место, где «плавился» харюз и … поплавок на месте, а всплеск у «мухи» и снова я тащу рыбу! Наконец-то, сработала! За распутыванием лески, а пойманная на «муху» рыба всегда спутывают снасть, меня и застали Сергей Иванович с Юрием Ивановичем Носовым, пришедшие на бережок отдохнуть от «обчества», с бутылкой, куском хлеба, перьями лука и солью в мешочке. Второй харюз был меньше, но тоже хорош. Посмотрев на улов, Ахмет (так его звали между собой лесники) удивился, сказав, что никогда тут не ловил, а Юрий Иваныч, очкарик, матерщинник и сердцеед средних лет, а также хороший промысловик, но не рыбак, попросил у меня рыбину. Мне было не сколько не жаль пойманного и я снова включился в рыбалку, видя, что рыба в яме плавится. По слуху определяя, что делается за спиной, наслаждаясь процессом ловли, достал ещё одного, грамм на двести. Опять «муха»! Вытаскивая его на берег, и увидев, что отцеплять его будет Юрий Иваныч, я застыл с открытым ртом! Спиною слышал, что наливали во взявшиеся откуда- то стаканы, резали хлеб и хрустели луком, но того, что сразу пойманной рыбой, тут же вычищенной и выпотрошенной будут закусывать, представить себе не смог! Ахмет, расположившись тут же на «бечеве» (это пологая галечная или песчаная береговая отмель), буднично резал на куски только что пойманного харюза, готовясь им закусить, предварительно обмакнув в соль, а Носов, вытерев руки об штаны, разливал очередную порцию. Увидев мой раскрытый, и в сущности желторотый, с высоты его житейского опыта, рот, спокойно изрёк коронную фразу: «ТЫ ЛОВИ, ЛОВИ!» Добавив к этому выражению ещё что-то ласковое из ненормативной лексики, выпил и закусил таким же куском. Процесс пошёл… Я поймал в той яме восемь штук, из них на «муху» шесть. Последние три  мелкие. Попивая, за задушевным разговором, товарищи закусили пятью крупными, причём последнего только выпотрошили. На прощание «гурманы» поблагодарили меня и отправились отдыхать, а я, «слегка очарованный», побрёл далее бороздить сольвинские речные просторы.
     Закончив институт и приехав сюда на работу лесничим, я много узнал об этих людях леса, перенимал их опыт, учился науке лесной жизни,  набирался от них житейской и охотничьей  мудрости. Вместе с ними тушил пожары и садил и ухаживал за лесом. Это люди совсем другой формации, с совсем другим мировоззрением, которое как время, никогда нельзя ни изменить, ни поменять. Для которых лес - ЖИЗНЬ!
     Много воды утекло в Сольве с тех пор, много сена было поставлено в том благословенном красивейшем месте…
     Нет уж многих на этом свете из тех, нет и Юрия Ивановича Носова, земля ему пухом, но та его фраза всегда со мной, не знаю почему, память странная штука.


18.03.2015г.