Omnia transeunt et id etiam transeat

Рассказ-размышление о смысле бытия земного. Неугомонному искателю приключений, Романтику с большой буквы, моему другу, КОСТЮЧЕНКО Игорю Александровичу посвящается!


Глава первая «В медресе».

Вчера я в лавке был у славных гончаров,
И был искусен там любой из мастеров,..
Я видел то, чего не видели слепцы,
В руках у каждого я видел прах отцов!

Не рыдай! Ибо нам не дано выбирать:
Плачь не плачь - а придется и нам умирать,
Глиной ставшие мудрые головы наши
Завтра будет ногами гончар попирать.
(Омар Хайям Нишапури)


«… В городе Кеш Бухарского ханства 11 марта 1336 года родился великий завоеватель Тамерлан. Он происходил из отуреченного монгольского племени БАРУЛАС. В те времена джагатайские государства Средней Азии распадались. В Мавераннахре с 1346 года власть принадлежала тюркским эмирам. В смутное время Тамерлан собрал отряд, с которым вступил на службу к владетелю Кеша - Хаджи, главе племени Барулас.

В 1360 году Мавераннахр был завоеван Туклук-Тимуром. Хаджи бежал в Хорасан, а Тамерлан был утвержден владетелем Кеша. Вскоре он отделился от монголов и перешел на сторону их врага - Гусейна. В 1364 году монголы были вынуждены очистить страну. Правителем Мавераннахра сделался Гусейн, а Тамерлан вернулся в Кеш, где в 1366 году восстал против Гусейна. В 1368 году Тамерлан помирился с ним и снова получил Кеш. Не успокоившись на этом, в 1369 году Тамерлан вновь произвел восстание. В марте 1370 года Гусейн был взят в плен и убит в присутствии Тамерлана, хотя и без прямого его приказания.

Наконец, 10 апреля 1370 года, все военачальники Мавераннахра присягнули Тамерлану. Подобно своим предшественникам он не принял ханского титула и довольствовался званием «Великого Эмира». Ханами при нем считались потомок Чингизхана - Суюргатмыш (1370 — 1388) и его сын Махмуд (1388—1402). Тамерлан избрал своим местопребыванием Самарканд и украсил его великолепными постройками…» - на этом месте ученик медресе Гияс-Ад-Дин зевнул. Испугавшись такой дерзости, он прикрыл рот ладонью, и повернулся к своему учителю:

- Улуг Устоз, разрешите прервать чтение и задать Вам вопрос?
- Что же ты хотел узнать?
- Учитель, зачем изучать поступки людей, которых уже нет в живых? Ведь Тамерлан умер в тот год, когда я появился на свет?
- Мальчик мой, ты должен знать историю своей Родины. По делам предков судить о делах нынешних и предвидеть дела будущие! Чтобы ты больше не зевал, я поручаю тебе самостоятельно изучить книгу историка Ибн Халдуна про нашего Великого Завоевателя. После ты должен рассказать мне о том, что было, что есть и что будет. Если ты удивишь меня своими знаниями, так и быть, исполню твоё желание, дам тебе прочитать книгу израильского царя Соломона.

Гияс-Ад-Дин был сыном простого ремесленника - гончара. С ранних лет отец приучал его к этому нелёгкому труду. Сыну не доставляло радости месить глину и лепить горшки. У него была мечта - научиться читать и писать. Отец, видя, что от сына мало прока, отдал его на обучение в медресе. Кто бы мог подумать, чтобы сына простолюдина взяли учиться? Но времена в Самарканде были такие, что после смерти Тамерлана вся власть перешла к его сыну, Шахруху. Недолго думая, Шахрух перенёс столицу государства в Герат, а Самаркандом оставил править своего пятнадцатилетнего сына, Улугбека - внука Тамерлана.

Улугбек огромное значение придавал науке. Во время его правления было построено и открыто крупное самаркандское медресе - духовная школа, дававшая единственное на Востоке законное религиозное образование, а также включавшая в свой курс многие элементы светских наук. Улугбек проявлял интерес к астрономии, особенно к ее математическим разделам. Под Самаркандом он построил астрономическую обсерваторию. Вот почему Гияс-Ад-Дина приняли учиться.

Шло время. Чем глубже Гияс-Ад-Дин вникал в суть изучаемой книги, тем интересней ему становилось. Историк Ибн Халдун так увлекательно излагал материал, что невозможно было отвлечься ни поесть, ни поспать. Сонливое состояние и зевота исчезли, будто их и вовсе не было. И вот наступило время экзамена:

- Что ж, давай, послушаем, что ты изучил!
- О, Учитель! Для себя я сделал много открытий! Например, познал различия образа жизни людей от их географического положения.
- Интересно, расскажи.

- Просвещённый народ может жить только при умеренной погоде, в том климате, где тёплая зима и не жаркое лето. Такой народ стремится к знаниям, созидает. В жаркой земле, где тепло даже в шалаше, люди собирают земные плоды в лесах или рыб в морях. Одежда им не нужна, так как в ней душно. Поэтому такой народ ничего не созидает. В земле, где вечный холод - люди целый год напрягают силы. У них одна цель: не замёрзнуть, избежать голода. Они тоже ничего не созидают.

Кроме географического положения на образ жизни влияет и род занятий. Например, оседлые земледельцы, привыкая к труду, становятся вялыми. Тогда приходят кочевники. Вытаптывают и сжигают всё живое. Устанавливают власть сильных людей над дряблыми. Через три-четыре поколения они сами становятся дряблыми и достаются новым кочевникам, которые приносят крепкую силу. Так было с монгольским повелителем «Золотой орды» - ханом Батыем, внуком Чингизхана. Он был силён, а его внуками уже понукают кочевые вожаки. В конечном итоге пришла новая сила в виде Тамерлана и, не оставив от «Золотой орды» камня на камне, создала новую империю - Мавераннахр.

- Что ты хочешь этим сказать? - не на шутку перепугался Учитель.
- Да, Учитель, как бы это грустно ни звучало, но Мавераннахр тоже не вечен...
- Замолчи немедленно! Всё, что ты сейчас рассказал больше никогда и никому не рассказывай. Это будет стоить тебе жизни. Ты понял меня, мой мальчик? Своими познаниями ты удивил меня в первый раз. Теперь расскажи, насколько ты хорошо изучил историю нашего Великого завоевателя.


Глава вторая «Великий Завоеватель».

Чтоб игрою благовоний твой порадовать досуг
Гибнут сотни роз в бутоне, проходя горнило мук.
За флакон благоуханий что, как твой мизинец, мал
Целый мир существований безымянной жертвой пал.
Сотни жизней, что дышали полнотою бытия
И, волнуясь, предвкушали сладость песен соловья.
Но не плачь, из их печали мы веселье извлечём
Разве тысячи не пали под Тимуровым мечом!
(Иоганн Вольфганг Гёте, «Зулейке», 1780)


Гияс-Ад-Дин и представить себе не мог, какое сильное впечатление произвёл на Учителя его рассказ. Воодушевлённый первой победой он продолжил своё повествование:

- Первые годы своего правления Тамерлан посвятил установлению порядка в стране и безопасности на ее границах. Это была борьба с мятежными эмирами, походы на Семиречье и Восточный Туркестан. В 1379 году был завоеван Хорезм. С 1380 года начались походы на Персию, вызванные завоевательными стремлениями, так как историк приводит в книге такое изречение Тамерлана: «все пространство населённой части Мира не стоит того, чтобы иметь двух царей».

В 1381 году был взят Герат, а через год правителем Хорасана был назначен сын Тамерлана, - Мираншах. Далее Завоеватель совершил три больших похода на Персию:
«трехлетний» - с 1386 года,
«пятилетний» - с 1392 года,
«семилетний» - с 1399 года.

В первый раз Тамерлан должен был вернуться обратно вследствие нашествия на Мавераннахр золотоордынского хана Тохтамыша в союзе с семиреченскими монголами. Тамерлан в 1388 году прогнал врагов и наказал хорезмийцев за союз с Тохтамышем. В 1389 году совершил опустошительный поход вглубь монгольских владений до Иртыша на Севере и до Большого Юлдуза на Востоке. В 1391 году - поход на золотоордынские владения до Волги. Эти походы достигли своей цели, так как после них мы уже не видим нашествий степняков на Мавераннахр.

Во время «пятилетнего» похода Тамерлан в 1392 году завоевал прикаспийские области, в 1393 году - западную Персию и Багдад. Один из сыновей Тамерлана - Омар-шейх, был назначен правителем Фарса. Другой сын, Миран-шах - правителем Азербайджана и Закавказья. Нашествие Тохтамыша на Закавказье вызвало поход Тамерлана на южную Россию в 1395 году. Он разбил Тохтамыша на Тереке, преследовал его до русских пределов, где разрушил Елец, разграбил торговые города Азов и Кафу, сжег Сарай и Астрахань. Далее, на Россию он не пошёл и Кавказский хребет остался северной границей владений Тамерлана.

В 1396 году Тамерлан вернулся в Самарканд, и назначил своего младшею сына - Шахруха, правителем Хорасана, Сеистана и Мазандерана. В 1398 году был предпринят поход на Индию. Ровно через год Тамерлан дошел до берегов Ганга, на обратном пути взял еще несколько городов и крепостей и вернулся в Самарканд с огромной добычей, но не расширив своих владений.

«Семилетний» поход первоначально был вызван сумасшествием Мираншаха и беспорядками во вверенной ему области. Тамерлан низложил своего сына и разбил вторгшихся в его владения врагов. В 1400 году началась война:
с османским султаном Баязетом, захватившим город Арзинджан, - там правил вассал Тамерлана;
и с египетским султаном Фараджем, предшественник которого, Баркук, еще в 1393 году велел убить посла Тамерлана.

В 1400 году был взят Сивас в Малой Азии и Халеб (Алеппо) в Сирии, принадлежавший египетскому султану. Через год покорился Дамаск. Баязет был разбит и взят в плен в знаменитой битве при Ангоре в 1402 году. Тамерлан разграбил все города Малой Азии, даже Смирну, принадлежавшую Иоаннитским рыцарям. Западная часть Малой Азии в 1403 году была возвращена сыновьям Баязета, в восточной были восстановлены низложенные Баязетом мелкие династии.

В Багдаде, где Тамерлан восстановил свою власть в 1401 году (при чём погибло около 90 000 жителей), был назначен правителем сын Мираншаха, Абу-Бекр, в Азербейджане с 1404 года - другой сын Мираншаха - Омар. Тамерлан вернулся в Самарканд и тогда же предпринял поход на Китай, к которому начал готовиться еще в 1398 году. Он собрал войско и в январе 1405 года прибыл в город Отрар (его развалины находятся недалеко от впадения Арыса в Сырдарью). В Отраре Тамерлан тяжело заболел и умер. По словам историка - 18 февраля, по надгробному памятнику - 15 февраля.

Гияс-Ад-Дин на минуту замолчал, чтобы перевести дыхание.
- Ты удивил меня во второй раз, - удовлетворённо произнёс Учитель, - у тебя хорошая память и острый ум.
- Улуг Устоз, это ещё не всё, что я нашёл в книге!
- И что же ты нашёл?
Гияс-Ад-Дин насупился, взгляд его упёрся в землю…


Глава третья «Обратная сторона луны».

Время старит все, что нам казалось новым,
Но время также молодит деяния былые.
(Абу Абдаллах Рудаки)


- Так что же ты ещё нашёл в этой книге, - повторил свой вопрос Учитель.
- Видите ли, Улуг Устоз, как Вам известно, лишнее слово, записанное в книгу не так, как полагается, стоило автору жизни. Историк Ибн Халдун не хотел умирать, но был переполнен желанием донести до потомков свои мысли и взгляды на происходящее. Он так искусно сделал свои записи на полях книги, что они выглядят как дополнение к той или иной главе.

- Да, это так и есть на самом деле! Никогда не возбранялось делать дополнения!
- Учитель, если внимательно прочитать эти «дополнения», то перед Вами откроется абсолютно другая картина!
- И что же ты открыл?
- Размышления историка!

Он считал так: «Карьера Тамерлана во многом напоминает карьеру Чингисхана: оба завоевателя начали свою деятельность как предводители набранных ими лично отрядов приверженцев, которые и потом оставались главной опорой их могущества. Подобно Чингисхану, Тамерлан лично входил во все тонкости организации военных сил, имел подробные сведения о силах врагов и состоянии их земель, пользовался среди своего войска безусловным авторитетом и мог вполне полагаться на своих сподвижников.

Различие между Чингисханом и Тамерланом определяется большим образованием последнего. Хотя он и был неграмотен, но, кроме своего родного (тюркского) языка, говорил по-персидски и любил беседовать с учеными, в особенности слушать чтение исторических сочинений. Рассказами о доблестях исторических и легендарных героев Тамерлан пользовался для воодушевления своих воинов. Он заботился о процветании своего родного Мавераннахра и о возвышении блеска своей столицы - Самарканда, где были собраны из разных стран представители всех отраслей искусства и науки.

В отношении к религии Тамерлан видел только политический расчет. Он оказывал внешний почет богословам и отшельникам, не вмешивался в управление имуществами духовенства. Заботился о соблюдении его подданными предписаний религии (закрытие увеселительных заведений в больших торговых городах, несмотря на крупный доход, доставлявшийся ими казне), но лично не отказывал себе в запрещенных религией удовольствиях.

Только во время предсмертной болезни он велел разбить принадлежности своих пиров. Чтобы оправдать свою жестокость религиозными мотивами, Тамерлан в шиитском Хорасане и в прикаспийских областях выступал поборником правоверия и истребителем еретиков. В Сирии - мстителем за обиды, нанесенными семье пророка. После его смерти богословские авторитеты отказывались признать Тамерлана правоверным мусульманином, так как законы Чингисхана он ставил выше предписаний религии. В жестокостях Тамерлана, кроме холодного расчета проявляется и болезненное, утонченное зверство, что, может быть, следует объяснить физическими страданиями, которые он переносил всю жизнь (после раны, полученной в Сеистане).

Той же психической ненормальностью страдали сыновья (кроме Шахруха) и внуки Тамерлана. В противоположность Чингисхану, Тамерлан не нашел в своих потомках ни надежных помощников, ни продолжателей своего дела. Оно оказалось еще менее долговечным, чем результат усилий монгольского завоевателя».

Теперь настала очередь задуматься Учителю. Гияс-Ад-Дин поразил его в третий раз. Он понимал, что если кто-нибудь узнает об их разговоре, то немедленно донесёт властям. За свою жизнь Учитель не переживал - кысмет, на всё воля Аллаха! В руках Всевышнего находилась и судьба его ученика. Но вот книга! Дальнейшая судьба книги зависела только от него самого - самого мудрого и старейшего преподавателя медресе. И он принял решение во что бы то ни стало сохранить эту книгу для потомков. Поэтому Учитель произнёс:

- Послушай, мой мальчик! Нельзя допустить, чтобы эта книга сгорела. Понимаешь, книги горели, когда богословы, уничтожая язычество, положили на костры вдохновенье языческих поэтов: «Книги горели, когда человечество встало на защиту разума и выбросило в огонь богословие и схоластику. Китайцы жгли книги в монастырях Тибета. Маньчжуры пустили по ветру письмена китайских поэтов. Тохтамыш дотла сжёг книги, свезённые в Кремль, пока Дмитрий Донской собирал войска в Костроме. Вообще, когда знаменосцы новых вер добирались до огнива и кресала, первый огонь во славу новой власти они зажигали из книг, созданных до их прихода! Ибо книги хранили человеческий разум, знания и мечты столь ненавистные неучам! Так было, когда неучи овладевали властью, когда неучи спешили утвердить свою власть над народами, мыслящими и мечтающими»!

Поэтому, забудь о существовании этой книги. Она нам больше не принадлежит. Она принадлежит нашим потомкам!
- Хорошо, Учитель! Надеюсь, я заслужил того, чтобы ознакомиться с древней книгой царя Соломона?
- Да, Гияс-Ад-Дин, заслужил! Но все выводы, что ты сделаешь после изучения, оставь, пожалуйста, при себе. Не могу же я прятать все книги, которые ты прочтёшь...


Глава четвёртая «Смысл жизни».

Если в жизни нет удовольствия,
то должен быть хоть какой-нибудь смысл.
Для того, чтобы жить как следует,
надо иметь или разум, или петлю.
(Диоген)


Гияс-Ад-Дин прекрасно понимал, что кроме его религии, ислама, на свете существует ещё множество других. Он хотел понять, в чём их сходство, а в чём различие. Как-то ему на глаза попалась книга царя Соломона, из которой он узнал, что есть такой народ, называемый израильтянами. Увидев ученика за прочтением запретной книги, его наказали и лишили возможности прочитать её до конца.

Учитель говорил, когда придёт время, тогда разрешит. Очевидно, это время настало. С трепетом Гияс-Ад-Дин раскрыл такую недоступную книгу и узнал из неё, что Соломон: по-еврейски - ШЕЛОМО, а по-арабски - СУЛЕЙМАН. Это был третий и величайший царь израильского народа. Второй сын Давида от Вирсавии. Вступил на престол шестнадцатилетним юношей:
- Почти как Улугбек, правитель Самарканда, - подумал Гияс-Ад-Дин.

Ему понравилось такое сравнение. Углубившись в чтение, далее он прочёл, что Соломон был от природы одарен светлым умом и проницательностью. Прежде всего он позаботился водворить мир вокруг престола и окружить себя доверенными лицами, с помощью которых он мог свободно вести как внутреннюю, так и внешнюю политику. Царствование его сделалось синонимом мира и народного благоденствия.  Египетский фараон выдал за него свою дочь, а в приданое - важный город Газер. Важность города была обусловлена тем, что он командовал равниной Филистимской (большой дорогой между Египтом и Месопотамией).

В Иерусалиме скапливалось так много драгоценных металлов, что золото и серебро сделались как бы равноценными простому камню. Устроив внутренние дела государства, Соломон приступил к сооружению храма, который впоследствии сделался знаменитейшим из храмов не только по его внутреннему значению, но и по внешнему великолепию и красоте. Храм был закончен в семь с половиной лет, после чего было совершено торжественное его освящение. Соседние государи прибывали издалека, чтобы повидать еврейского царя, слава о мудрости и делах которого успела распространиться по всему востоку.

Роскошь Соломона требовала огромных средств, которые доставлялись быстро развивавшейся мировой торговлей. Особенно важен был в этом отношении союз с Тиром, главным городом Финики, тогдашней владычицы Средиземного и других морей. К нему стягивалась торговля из всех стран Азии, но так как все главные азиатские торговые рынки находились в подчинении у Соломона, то и вся торговля по необходимости проходила через его владения. Тир был лишь богатейшим портом Палестины, находясь в полной зависимости от неё и в продовольственном отношении, так как она была главной и почти единственной житницей финикийских городов.

Чтобы стать еще независимее от финикиян, Соломон завел свой собственный флот. Корабли осуществляли далекие плавания и привозили как золото, так и редкие произведения. В эту лучшую пору своего царствования Соломон воплотил в своем лице идеал того «царя мира», о котором мечтал миролюбивый народ, и память о котором впоследствии сохранялась в предании. Но окружавшая его восточная роскошь не замедлила оказать на Соломона свое развращающее влияние.

Подобно другим восточным деспотам, он предавался неумеренному сладострастию, завел огромный гарем в 700 жен и 300 наложниц. Под влиянием иноземных жен-язычниц, он ослабел в своей ревности к вере отцов и в самом Иерусалиме, к ужасу народа, построил капища для культов Молоха и Астарты. Усилившиеся до крайности налоги стали обременять народ, который роптал и жаловался. Блистательное царствование Соломона закончилось грозными признаками внутреннего разложения. Соломон умер в Иерусалиме на сороковом году своего царствования.

Всё перемешалось в голове у Гияс-Ад-Дина. Перед собой он ясно видел человека, который испытал все удовольствия жизни и до дна испил чашу земных радостей, и все-таки остался неудовлетворенным. Ища смысл жизни во всём, он его не находил. В конце концов, Соломон с грустью восклицал: «СУЕТА СУЕТ! ВСЁ СУЕТА и ТОМЛЕНИЕ ДУХА»!
- Над этим надо хорошенько подумать, - произнёс вслух юный учёный.

Он отложил книгу и захотел расслабиться. Закрыв глаза, он посидел так некоторое время и неожиданно увидел перед собой руку, украшенную драгоценными кольцами. На одном кольце Гияс-Ад-Дин отчётливо различил надпись: «Всё проходит!». Вдруг кольцо соскочило с пальца и упало на землю. Затаив дыхание и не смея прикоснуться, Гияс-Ад-Дин прочёл на внутренней стороне кольца: «Пройдёт и это!». Открыв глаза, измученный ученик начал бешено поворачивать голову влево - вправо. Ни рука, ни драгоценные кольца больше нигде не показывались...


Глава пятая: «Купцы».

Если они начнут клясться и божиться,
знай, что здесь скрывается обман,
ибо они клянутся с целью обмануть.
Ведут торговлю с величайшим лукавством
и обманом. Покупая иностранные товары,
они всегда понижают цену их на половину,
и этим поставляют иностранных купцов
в затруднение и недоумение, а некоторых
доводят до отчаяния, но кто,
зная их обычаи и любовь к проволочке,
не теряет присутствия духа и умеет выждать время,
тот сбывает свой товар без убытка.
(Сигизмунд Герберштейн)


В трактире было шумно и весело. Тверской купец Афанасий изрядно хватил медовухи и рассказывал своим собутыльникам дивный сон:
- Представьте, братья мои! Снится мне, что обменял я пушнину сибирскую на амбар. А каков товар внутри не знаю.
- Али разум свой где оставил? Как же можно было менять, даже не посмотрев, - разом загалдели друзья.

Когда шум утих, Афанасий продолжил:
- Ну, значится, подхожу к амбару, открываю ворота, а там бочки...
- С чем, с чем бочки? - нетерпеливо, перекрикивая друг друга, кричали за столом.
- С чем, с чем. А я почём знаю! Значится, подхожу, нюхаю. Ничего. Открываю пробку - брага какая-то, скисла поди. Думаю, на кой ляд мне всё это добро. И тут скачет ко мне на лошади мужичонка какой-то. Соскочил с коняшки-то со своей, да ну передо мной раскланиваться. Я, говорит, из Баварских земель, от самого Барона - Курфюста Сигизмунда фон Херберштейна. Прознал, говорит он, что у тебя, Афанасий, пиво, мол, есть, да такое, какова во всей Германии и Гишпании не пивали!

- Ужель с самой Германии пожаловал? - с недоверием переспрашивал народ.
- А вот вам крест. Я и сам заприметил, что одёжа у него ненашенская. Так вот, пристал ко мне: продай, да продай! Смекнул я, в чём дело-то. Да тут меня и заело. Он далдонит: продай, да продай, а я возьми, да как гаркни ему в самое ухо:
-  А не продаётся! На землю баронскую обменяю!

- Вот те раз, на кой ляд тебе земля Херберштейнова?
- А, Бог его знает. Говорю же, заело!
- Ну, что, дали-то тебе землицы, али как?
- Дать то дали. Только стали тут меня думы одолевать.
- Каки таки думы? Афанасий, ты чаго?
- Думал всё я, думал... Как же землю новую назвать? От таких раздумий взял и проснулся. Ажно лоб свело от мыслей тяжких.

Тут раздался такой взрыв хохота, что окружающие невольно вздрогнули. А соседи Афанасия не унимались. Каждый наперебой предлагал своё название: «Афанасьевка! Пивобоченка! Похмелевка! Затверьченка!».

Проснулся Афанасий от того, что не только лоб, всю голову свело. «Где же это я так надрызгался», - подумал он. С большим трудом вспомнил он вчерашний трактир и весёлую, разгульную компанию. «Щас бы рассолу огуречнаго что ли», - с тоской простонал Афанасий, кое-как поднялся и вышел умываться. Немного придя в себя, решил он прогуляться по свежему воздуху. На улице купец встретил Гаврилу - вчерашнего компаньона. Хотя Гавриле тоже было тяжко после выпитого, но глаза его горели огнём, а выражение лица было заговорческим:
- Афанасий, ты вчерась гутарил про земли Баварские. Возьмёшь в долю?

- Ни  в  какие  земли  Баварские  или  Гишпанские  я  не  собираюсь. С чего ты взял? Думу имею одну великую. Знаю, что есть море Чёрное, есть Каспийское. Есть, наконец, море и Аравийское. А вот что там, за энтими-то морями мне не ведомо. Вот, хочу прознать! Поедешь со мной?
- Знаешь, Афанасий, голова чтой-то у меня, словно арбуз переспелый раскалывается. Пойду-кась, чуток покемарю, можа полегчает!


Глава шестая: «Путешествие».

Вплоть до Сатурна я обрыскал божий свет.
На все загадки в нём сумел найти ответ.
Сумел преодолеть все узы и преграды.
Лишь узел твой, о СМЕРТЬ, мной не распутан, нет!
(Омар Хайям Нишапури)


Первые лучи солнца показавшись из-за гор, осветили пыльную дорогу, зовущую к новым открытиям. Навьючив на своего верного друга, вислоухого ослика, поклажу, Афанасий отправился в путь. Недолго пришлось ему наслаждаться свежестью раннего утра, любоваться белоснежными чалмами горных вершин. Впереди запылилась дорога. Невольно пришлось переключить внимание на приближавшихся. И вот показалась арба, гружённая дынями. Но что это? Купец не поверил своим глазам. Вместо вола в арбу был впряжён человек. Он был высок и худощав. Его бледное лицо от сильного напряжения было покрыто красными пятнами. Глаза, затянутые пеленой, казалось, навсегда потеряли былой блеск и утратили веру в жизнь. Рядом шёл погонщик, изредка похлёстывая плёткой своего узника. Афанасий жестом показал остановиться:

- Чем провинился этот человек?
- Он мой раб!
Неуклюже размахивая руками, запинаясь от волнения и того, что быстро говорил на чужом языке, Афанасий стал упрашивать хозяина:
- Возьми моего осла, денег в придачу! Только освободи этого несчастного!
- Надо подумать...

Тут раб устремил свой взгляд на Афанасия. В нём не было ни мольбы, ни страданий:
- Господин, спасибо тебе! Ты очень добр. Не утруждай себя. Ступай своей дорогой. Всё проходит! Пройдёт и это!

Хозяин раба вдруг взбесился, ударил его плёткой и погнал прочь.
- Как зовут-то тебя? - только и успел крикнуть вслед уходящим Афанасий.
- Гияс-Ад-Дин, - донеслось из-за облачка пыли.
Радость от наступившего утра резко сменилась для купца чувством горечи и досады...

Так и путешествовал Афанасий. За несколько лет похождений он уже свободно общался на нескольких тюркских языках, немного знал фарси. Пытливый ум его хотел раскрыть тайну замысловатой арабской вязи. Как-то на базаре к Афанасию подошли два вооружённых воина. Не говоря ни слова, схватили и потащили во дворец правителя города. Афанасий сопротивлялся, брыкался и возмущался. Бесполезно. Его быстро успокоили.

Мысленно попрощавшись с жизнью, купец-путешественник смирился. Каково же было его удивление, когда вместо плахи он увидел небольшую келью. Ему было приказано одеть новую одежду, поесть и отдохнуть. Дело в том, что Султан давал званый обед и Афанасий удостоился чести быть в числе приглашённых. Выходить из кельи ему запрещалось. Чтобы как-то скрасить свой досуг, любознательный купец попросил книгу на арабском языке и остался ждать утра, полностью полагаясь на свою судьбу. В назначенный час наш искатель приключений, свежий и бодрый, смешался с толпой придворных. Суетливый гул затих, когда в зал вошёл Визирь Султана. Хорошо поставленным голосом он возвестил:
- Его Величество Султан!

Все буквально рухнули ниц. Один Афанасий замешкался и стоял с разинутым ртом. Кто-то из придворных дёрнул его за полы халата, указывая, что делать. Опускаясь на пол, Афанасий успел заметить, как Визирь ему улыбнулся. Находясь лицом вниз, купец лихорадочно припоминал, где бы мог он видеть этого высокого худощавого человека со спокойным, пытливым взглядом. После того как Султан своей волей соизволил поднять всех на ноги, начались слащавые речи восхваления в его честь. Афанасий был явно озадачен, пока не увидел, как в его сторону идет Визирь:

- Нет! Этого не может быть! Ги.. ги..пш...- Афанасий запнулся.
- Всё верно, господин! Я - тот бывший раб, Гияс-Ад-Дин.
- Но как? Как такое возможно?

- В нашем мире нет ничего невозможного. Родом я из семьи простого ремесленника, что когда-то жил в далеком городе Самарканде. Проявив склонность к наукам, я достиг большого успеха. Ко мне проявил интерес сам правитель Самарканда, Улугбек. Эх, какие это были годы... Годы просвещения! Не долго длилось моё счастье. Отец Улугбека, Шахрух - правитель великого государства Маверанахр, внезапно скончался. Сыну досталась тяжёлая ноша - государство, утопающее в раздорах. Заниматься наукой стало невозможно. Улугбек был вовлечён в войны, развязанные его сыном, Абдуллатифом. Проиграв решающее сражение, Улугбек решил отказаться от власти и совершить хадж в Мекку. В его свите находился и я. Только мы выехали за ворота Самарканда, как воины, отправленные Абдуллатифом, догнали наше мирное шествие и свершили казнь над Улугбеком, обезглавив его. Меня, как учёного, за ненадобностью продали в рабство. Свет науки в Самарканде погас на долгие годы...

- Но как Вам удалось стать Визирем Султана?
- Не забывай, господин, что я - бывший учёный. Угораздило меня попасть в страну, где правят кастовые и религиозные различия. Разных вер люди живут в этой стране бок о бок. Друг с другом не пьют, не едят, не женятся. Случилось, что достопочтенный Султан, попав в опалу, бежал из родного города. Остановившись у моего хозяина, случайно встретил меня.

- Чем Вы могли ему помочь?
- Дал ему совет, как восстановить свою власть!
- Он воспользовался советом?
- Иначе, добрый Господин, мы бы с Вами здесь не разговаривали!

- Что же стало с Вашим хозяином, который так жестоко обращался с Вами?
- Его просто обезглавили...
- Как же Вы нашли меня?
- Случайно увидел на базаре и вспомнил.
- Судьба вознаградила Вас за тяжкие муки. Теперь Вы не можете её ни в чём упрекнуть!
- Я никогда не жаловался на свою судьбу! Всё проходит! Пройдёт и это!

На следующий день Афанасий покинул город и продолжил своё путешествие. Скитания продолжились ещё год, пока путешественник не надумал возвратиться на Родину. Оказавшись на обратном пути в знакомом городе, он случайно узнал, что Визирь Султана скоропостижно скончался. Чтобы почтить память такого необычного человека, Афанасий нашёл место его захоронения. Прочтя памятную надпись, он зарыдал во весь голос, воздев руки к небу:

- Вот тут-то, дорогой мой, Гияс-Ад-Дин, ты не прав! Совсем не прав! Всё проходит! Пройдёт и это! Но только уже не для тебя! Спи спокойно, друг ты мой любезный!


ЭПИЛОГ:
- Земля! Капитан! Земля!
- А ну, цыц - Боцман пригрозил кулаком вперёдсмотрящему, - не сметь будить капитана! Зеньки свои протри, второй день вдоль земли плывём, совсем опух! Пьянюга ты этакий!
- Что за шум?
- Всё-таки разбудил Вас этот горлопан окаянный!

- Ничего, всё равно не спалось. Где-то здесь город, в котором бывал мой отец.
- Точно-с так, Степан Афанасьевич!
- Подготовь мне переводчика. Не научился я балакать по-ихнему, не та у меня голова, что была у батяньки.
- Будет исполнено! А батянька-то Ваш великим человеком был. Опосля такогу походу, ещё и в Сибирь путешествовать надумал!
- Да... Неугомонный был человек!

В гавань решили не заходить, так как корабль следовал дальше. Капитан на шлюпке причалил к берегу:
- Так, город остался справа. Нам нужно идти налево, к подножию горы, до небольшого леса. Пока всё верно.
Миновав лес, капитан с небольшим отрядом стали подниматься в гору:
- Сейчас должна показаться голая скала. Напротив выступающего камня - могила Визиря Султана по имени Гияс-Ад-Дин. Нужно выполнить волю покойного батюшки, навестить и помянуть человека.
Думая так, капитан, не спеша, шёл вперёд. Вдыхая свежий воздух, он наслаждался природой, как вдруг встал, как вкопанный:
- Что за кощунство? На том месте, где должна быть могила кто-то построил шалаш! Как это понимать?

Подойдя к убогому жилищу, все увидели сидящего рядом старика. Бородка у него была реденькая, глаза слезились от старости. Дрожащими руками он перебирал чётки. Степан Афанасьевич приказал переводчику узнать, где могила Гияс-Ад-Дина. Вот что он услышал в ответ от старика:

- Великим и необычным был человек по имени Гияс-Ад-Дин. Его мудрость была безгранична. Освободив его от рабства, я сразу назначил его своим Визирем. На многие вопросы он дал мне ответ. Разобравшись в дворцовых интригах, он предупредил, что против меня зреет заговор.

Я был ему очень благодарен, но избавившись от этих людей, не смог уберечь своего Визиря - его отравили. Умирая, он сказал, что если я не хочу отправиться вслед за ним, то должен отказаться от власти. Целых десять лет моя душа колебалась! Чтобы не быть отравленным, я потихоньку стал принимать различные яды: «Назовите мне хоть один яд, которого бы я не испробовал, - не найдёте. Я живой склад всяких ядов. Я пил сулему, вдыхал ртутные пары, грыз мышьяк, курил опиум, пил настойку опия, посыпал хлеб морфием, глотал стрихнин, пил раствор фосфора в сероуглероде и пикриновую кислоту. Я испортил себе печень, лёгкие, почки, желчный пузырь, мозг, сердце и кишки».

Но больше всего - я испортил свою душу! Так жить стало невыносимо! В один из ранних весенних дней в горах послышался гром. Это было знамением, этот знак подавал мне сам Гияс-Ад-Дин, мой верный Визирь. И я навсегда ушёл из дворца, покинул город и людей. Каково же было моё удивление, когда на месте могилы я увидел бурлящий поток из камней и грязи. Такое бывает в наших горах раз в сто лет! И это случилось! От памяти о Визире не осталось ничего. Он пришёл в этот мир из праха, он стал прахом. И только моя память хранит о нём воспоминания!

Степан Афанасьевич стоял, угрюмо потупив голову. Он думал о том, что Гияс-Ад-Дин и в этот раз оказался прав:
- Переведите дедушке, что я хочу взять его с собой! До конца его дней он будет в холе и ласке, умрёт по-человечески. Будет погребён согласно его обычаям.
Старик подошёл к капитану, обхватил двумя руками его могучую ладонь и тихо произнёс:
- Господин, спасибо тебе! Ты очень добр. Не утруждай себя. Ступай своей дорогой: «Omnia transeunt et id etiam transeat».

Переводчика не понадобилось. Степан Афанасьевич и так всё понял...

30.09.2004, посёлок Усады Ступинского района Московской области.


Примечание: на бескрайних просторах Интернета среди многочисленных легенд бытует мнение, что на ребре кольца Соломона была ещё и третья надпись: «Ничто не проходит». Так как кольцо имеет два ребра, то наиболее остроумные сразу же высказали мнение, что кольцо обязано содержать четвёртую надпись, например: «Made in Chine».