Оранжевые травы, малиновые камни

Не Атлантический океан, не Лимпопо, не Меконг, не Амазонка. Маленькая такая речка с непонятным именем Исса. Предполагают, финно-угорским. Левый приток Великой. Ни пираний, ни пиратов. Ни даже рыбаков с удочками и спиннингами. И после дождей, которыми усердно заливалось прохладное лето 2016 года, плыть по Иссе было приятно. Высокая вода легко несла мою надувную лодку, и не мешали мне на этот раз, от Варыгина до самого устья, ни речные травы, ни подводные камни. Маршрут от Гаврова до Варыгина я – в два приёма – прошла еще в конце лета 2012-го.

Исса – речка темная, коричневатая. Наверно, набирается примесей где-то в торфяных болотах. Солнечные лучи, пронизывая толщу её воды, высвечивают на дне валуны удивительного цвета – малиновые. Вряд ли они такие на самом деле. Скорее всего, обычного каменного колера – серые или там красноватые. Малиновыми валуны делают вода и освещение. А осадок на колышущихся в воде речных травах окрашивает их длинные гладкие пряди оранжевым…

Узкое русло Иссы вьется по обжитым местам. На её берегах много деревень, теперь малолюдных. А где деревня – там и мост. В Антонове отношения с мостом у Иссы не складывались долго. Построят, бывало, его к осени – а весной речка сорвет и унесет прочь. Так что, подплывая к этой деревне, вперед я смотрела настороженно: не пришлось бы делать обнос из-за бесчисленных свай, которые год за годом вбивались здесь в дно реки…

Но – о счастье! Над Иссой, на высоко подсыпанных берегах, – новый основательный мост на металлических фермах! И от прежних деревянных переправ нет и следа… Они, эти снесенные маленькой, но буйствующей весной речкой мосты, нашлись потом ниже. Один был плотно прибит к левому берегу, остатки второго застряли и вросли в дно прямо посреди Иссы…

Где люди – там и сады. Вот одна яблоня на берегу, вся в красных яблочках, а вот, за речным поворотом, – вторая, в желтых. И прямо напротив неё, у противоположного берега, вздымает из воды и камышей округлую серую спину огромный камень-бегемот. Какая картина, однако! И как жаль, что любоваться ею, по-видимому, здесь некому…

Год был урожайным не только на яблоки. На пути мне встретилось немало статных дубов, гордо возвышающихся над Иссой, на ветках которых топорщилось великое множество желудей, и ярких от поспевающих ягод рябин.

На склоне первого дня моего водного похода Иссу краем зацепила короткая гроза. Сверкнуло, громыхнуло, прыснуло. А потом, когда мрачная мокрая туча уползла на запад, над рекой караваном прошли удивительные облака, напоминавшие не то слона со слонятами, не то процессию больших и маленьких доисторических динотериев. Добавлю, что на следующий день, уже над Великой, в голубом небе неторопливо плыли облака в виде взмахнувшего крыльями лебедя и трехглавого дракона, и светлая желтоватая вода самой большой реки Псковщины, беспокойная от ветра и течения, разбивала и искажала их отражения.

Зато с плотскими порождениями земли мне не везло. Только и видела я, что уток-крякв, да серую цаплю, да белую, да – высоко в небе – плохо изученных мной и потому не поддавшихся определению крылатых хищников. Впрочем, в обжитых человеком местах на большее не следовало и рассчитывать.

Из-за сырой погоды белые кувшинки лишь слегка приоткрывали пухлые бутоны своих атласных цветов, торчавшие темными поплавками среди плоских, обрызганных дождём листьев. Но предстоящую ночь синоптический прогноз объявил ясной, и я надеялась увидеть обещанный звёздный августовский дождь на не засвеченном городскими фонарями небе.

Звездопада, однако, почему-то не случилось. И уже в который раз! Так что, разбив на речном берегу лагерь, я забралась в палатку, угрелась в спальном мешке, подложив под голову надувную подушку… И тут кто-то живой, ткнув носом в шуршащий полиэтиленовый низ палатки, дважды сильно потянул ноздрями – прямо возле самого моего уха… Скорее всего, это был любопытный пёс из близлежащей деревни. А может быть, и не он. Ещё вечером я обратила внимание на то, что по высокой траве на лугу, где я устроилась на ночь, кем-то было хожено. И определенно – не человеком.

А потом пришло утро, и было оно обескураживающе-сверкающим. Сверкало утро бесчисленными крошечными росными бриллиантами паутинных кружев, увесивших луговые травы, высокие и зеленые. Что, уже осень?.. Хотя еще только середина августа?.. Это грустно.

В дальнейший путь по Иссе вместе со мной отправились два паучка, устроившиеся в веревочной петле на носу моей лодки. Как всегда, время от времени сопровождали меня и охотящиеся над рекой стрекозы – с крыльями слюдяными, прозрачными, и сине-зеленые красотки-девушки.

В Пушкиногорском районе плоские берега Иссы изменились – вдруг поднялись ввысь, местами поросли настоящим сосновым лесом. В тени таких лесистых берегов над темной и теплой речной водой лежали почти неподвижно блёклые пласты утреннего тумана.

Как и предполагалось, конечной цели своего путешествия, большого моста через Великую на дороге Пушкинские Горы – Велье, я достигла к полудню. Находится он недалеко от устья Иссы. И хотя я периодически поглядывала на карту и сверялась с навигатором, Великая открылась мне неожиданно. Непрекращающиеся летние дожди добавили и в неё изрядную толику воды, и была эта река куда мощнее и полноводнее, чем летом минувшего года…

Антистапель. Сдув и уложив лодку в рюкзак, я поднимаюсь из-под моста на дорогу. Ясное с утра небо вдруг стремительно покрывается низкими тучами, явно собирающимися прослезиться… Тут уж синоптики не ошиблись.

Я вызываю такси.

Чем-то озабоченный хмурый таксист, погрузив рюкзак с моей лодкой в багажник, везёт меня на Пушкиногорскую автостанцию, бурча под нос:

– Всё плаваете…

Плаваем, плаваем…