Глава 44. Разговор

 Круэлла проснулась от яркого солнца, бьющего в лицо. Потянувшись в постели, она неохотно открыла глаза. Румпель был рядом, что почти равнялось чуду. Она уже поняла, что обычно по утрам он где-то, только не с ней. Теперь же лежал на своей половине постели, а точнее, балансировал на самом ее краю, и читал. Круэлла взглянула на обложку: сборник сказок.
       - Серьезно? – она улыбнулась и, ловко выхватив книгу из его рук, потянулась к его губам за поцелуем:
       - Доброе утро, дорогой!
       - Доброе утро, Круэлла.

       Он коротко, но нежно целует ее обнаженную спину, похлопывая ладонью по бедру. Растянувшись на постели, Круэлла с интересом смотрит на него, снова невозмутимо взявшегося за книгу, в ожидании объяснений, и улыбается. Он был забавным в работе. Сама серьезность. И еще эти смешные очки в толстой оправе – Круэллу нестерпимо тянуло стать школьницей и пошалить с ним на уроке. Конечно, Румпель видит, что за ним наблюдают и, улыбаясь, качает головой:

       - Нет, Круэлла, это не план по захвату мира. И да, это всего лишь сказки, дорогуша. Обычный сборник народных сказок.

       И, посмотрев на нее, предостерегает еще один возможный вопрос:

       - Нет, я не впал в детство, не волнуйся, Это нужно для моего дела.
       - М-м-м, - сладко протягивает Де Виль, снова жаждая его поцелуя, - дело со сборником сказок? Автора хочешь сменить, что ли, дорогой, на посговорчивее? Тогда попросишь его вернуть мне способность убивать?
       Сказав это, пушистая бестия хитро усмехнулась.
       - Нет, не угадала. Я ищу наказание для Спасительницы.
       - О, ты намерен ее наказать, дорогой? – довольная, Круэлла потирает руки. – И как же ты это сделаешь? Я вся во внимании.
       - Не я, - он мягко качает головой, целуя ее в нос, - ты же умная женщина, дорогуша. Подумай, что ждет Свон за то, что она сунулась в Подземное царство и нарушила все законы жизни? Конечно, если она вернется оттуда вообще.

       Круэлла кусает губы. Не то, чтобы ей было жаль Свон, но, в общем, она бы не стала возражать против ее возвращения, во всяком случае, Свон - не тот человек, гибели которого в лапах Аида она желала больше всего, нет. Скорее, она бы предпочла никогда больше не видеть лица Прекрасных, да и Реджину спровадить навечно в Тартар не отказалась бы. Потому что эти переглядки с Голдом Круэллу уж очень бесили, особенно в свете последних событий. Де Виль – какое безумие! – вдруг открыла в себе способность ревновать!

       - Могу предположить, что она свихнется, побывав на том свете. Это уже почти случилось, когда она была Темной, только вот семейка не дала ей окончательно погрузиться во Тьму. Но если кто-либо из этих святош отправится из турне по смертельному логову прямиком к праотцам, кто знает, может быть, Эммина блондинчастая голова и поедет маленько.

       Круэлла весело рассмеялась:
       - Вот жизнь начнется!
       - Нет, - покачал головой из стороны в сторону Темный, - я не об этом, а о наказании от Аида.
       - Ой, дорогой, ну ты же не думаешь, что Аид ее накажет за то, что пришла к нему в гости попить адовой водицы, да еще и несколько потенциальных трупиков с собой привела? – Круэлла усмехнулась, потирая руки от своих прелестных мечтаний. Она подумать не могла, что Темный возлюбленный окажется таким сентиментальным.
       - За это нет, скорее, он будет даже благодарен своим добровольным пленникам, что пришли, дорогая, - Румпель ласково провел ладонью по ее спине, - но за попытку установить свои законы и выхватить из его лап Капитана, который, в общем, простой пленник для Аида, Свон понесет наказание. И я хочу понять, какое, чтобы знать, как действовать дальше.

       Как это и свойственно Круэлле, ее настроение резко меняется из абсолютно радужного на полное безнадежности. Она удручающе качает головой:

       - Да ну, дорогой, брось, это всего лишь мечты и только. Это же чертовы герои, забыл? Они особенные в любых мирах, всегда и всюду. Везде победят, везде найдут лазейку. Не удивлюсь, если их не только не накажут, они еще и Аида в кающуюся непорочную монахиню превратят. У них кредо – вовлекать всех на сторону добра, а если не получится, тащить насильно.

       Круэлла поморщилась. Героев не было, шансов на то, что они вернутся быстро тоже, равно как и на то, что вернутся они в полном составе, но одно упоминание об этой компании вызывало у Де Виль стойкую неприязнь и отвращение.

       Румпель притянул ее к себе, поглаживая спину и будя задремавшее ночью вожделение. Снял очки, кладя их на тумбочку у кровати, отложил книгу. Коротко поцеловал ее в губы, отстранившись, когда она потянулась за приятным продолжением.

       - Нет, дорогуша, - он накручивает ее волосы на палец, опять играет в свою любимую игру, - на сей раз так точно не выйдет. Они не в нашем мире, не в магическом. Подземное царство – это совсем другое измерение, в котором действуют абсолютно другие правила. За их нарушение героев ожидает очень серьезное наказание. В этой детской книге, вполне возможно, оно прописано, ведь ответ на любой, даже самый сложный вопрос, всегда скрыт там, где меньше всего ожидаешь его увидеть. Свон обожает нарушать правила. Только это всю жизнь и делает. Так что, наказание последует обязательно, можешь даже не сомневаться. Вопрос только – какое и как можно использовать его с выгодой для себя?
       - Не знаю, - все еще сомневаясь, произнесла Круэлла, - ты тоже вечно нарушаешь правила и побывал там. Но что-то я не вижу наказания для тебя.
       - Одиночество – вот мое наказание, Круэлла – внезапно он становится мрачным. – Всегда быть одиноким. Похоронить сына без всякой надежды когда-либо еще иметь детей. Потому что у меня нет никаких гарантий, что я не потеряю свое дитя снова, а в этом проклятом городе всякое возможно. Особенно, если это ребенок Темного мага. Все будут охотиться за ним.
       - И поэтому ты не захотел детей от Белль, да?

       Внезапно ей все становится ясно. Круэлла всегда думала, что это лишь от Румпелевых комплексов, из которых он весь состоит. Что он просто боится снова кого-то принять. Впрочем, ей никогда не понять подобных чувств, потому что она сама их не испытывала ни разу в жизни.

       В общем, Де Виль неприятна эта тема, поэтому она спешит поскорее перевести разговор на другую. Ловко запрыгнув Румпелю на колени, она коротко целует его в нос, потом в губы и мурлычет в ухо:

       - Даже не знаю, чего хочу больше, дорогой – просто есть, или съесть тебя. Ты не знаешь?
       - Понятия не имею, Круэлла! – Румпель снова ощутимо похлопал ее по заднице. – Но мне бы хотелось поработать немного с книгой, если ты, конечно, не против. Разогрей тосты, в холодильнике есть еще салат, если хочешь.

       Вот это да! Его дама хочет любви, а он отдает предпочтение дурацкой книге сказок. Круэлла чуть не задохнулась от возмущения, больно пнув Румпа ногой.
       - Ну не обижайся, дорогуша. Я к тебе скоро присоединюсь. Обещаю.
       - Да-да, дорогой, - злобно проворчала Круэлла. – А еще до этого ты обещал купать меня в ванной с шампанским.
       - Ты была не в состоянии не то, что купаться – глаза открыть!
       - Но мог бы мне и угодить, дорогой. В общем, я пошла завтракать, а ты сиди тут со своей книгой, книжный червяк!
       - Не бубни! – Румпель укоризненно качает головой, но Круэлла уже ретируется на кухню, обозвав его напоследок задротом.

       Впрочем, долго работать у Румпеля не получилось все равно. Он прибежал на кухню, услышав невообразимый шум. Круэлла стояла в плену дыма со сковородкой в руке и сыпала проклятьями.

       - Что такое, дорогуша? – расхохотался Румпель. – Решила нам домик взорвать, да?
       - Иди к черту! – проворчала она, швыряя сковороду в мойку. – И да, мы остались без завтрака, поздравляю.

       Румпель укоризненно покачал головой.

       Он подходит к мойке, выкручивая кран на максимум и, осторожно оттеснив Круэллу, начинает мыть посуду. Круэлла, к его великой радости, оставила попытки что-нибудь состряпать, и лишь наблюдает за тем, как он готовит завтрак.

       - И что ты собиралась есть, дорогуша? – беззлобно спрашивает он.
       - Хотела поджарить тосты.
       - Тогда лучше бы тебе не готовить больше.
       - Знаю, но я ведь тебе предлагала позавтракать со мной – Круэлла все еще ворчит, старательно игнорируя все попытки Румпеля смягчить ситуацию. Он приготовил яичницу и, разложив ее по тарелкам, сел за стол.
       - Приятного аппетита.
       - Спасибо – Круэлла привычно тянется рукой к джину и предупреждающе поднимает руку, заметив его недовольный взгляд. К счастью, он все понял и не стал читать ей морали насчет выпивки с утра.

       Позавтракав, она подходит к окну, выглядывая на улицу. Пасмурно, похоже на то, что сегодня будет дождь. У Круэллы ломит кости, очевидно, будет еще и ливень. Она стояла, прижавшись лицом к окну и смотрела на город полным ненависти взглядом.

       - Я планировала сегодня покататься всласть, пока этих чертовых моралистов героев нет, но, вероятно, не судьба. Дорогой?

       Только сейчас, оглянувшись, Круэлла заметила, что Румпель куда-то явно собирается идти. И наверняка не в лавку, потому что лицо у него для этого было уж больно виноватое.

       - Дорогой? – повторяет она, уже чуть более настойчиво, внимательно смотря на него. Румпель воровато сжимает в руках кредитную карточку.
       - Я хочу пойти к Белль – он бросает на нее извиняющийся взгляд, не отрываясь от своих сборов.

       Пойти к Белль. Ах, ну да. Круэлла только теперь вспомнила, что у Румпеля – ну надо же! – все еще есть жена. И она еще ничего не знает, а если и знает, ни за что себе в этом не признается.

       Решение Румпеля взволновало ее. Де Виль отчего-то совсем не думала, что Белль должна знать. Она слишком привыкла к тому, что они с Румпелем вместе и ей было абсолютно все равно, в каком статусе. Но то, что он явно вознамерился окончательно порвать с Белль, которую еще недавно считал истинной своей любовью, привело ее в состояние крайнего волнения.

       Конечно, Круэлла старается спрятать его подальше, не выдавать себя, но, кажется, у нее не особо хорошо это получается. Она подходит к любовнику, и, ласково, как умеет, коснувшись его руки ладонью, спрашивает, преданно заглядывая ему в глаза:

       - Скажешь ей? Да?
       - Да – просто кивает Румпель. – Пора. Я не хочу от нее прятаться.

       Ну вот и все. Круэлла никогда не любила подобных вещей и вообще не задумывалась о том, как расставаться. Она выходила замуж без любви за мужчину, который ее не любит, поэтому между ними даже чисто гипотетически такие разговоры были попросту невозможны. И ей было плевать. Но то, что сейчас Румпель решился на такие кардинальные изменения, куда более серьезные, чем даже женитьба на Белль в свое время, ее изумило. Ведь они столько шли к этому, столько были знакомы, пережили так много за все те годы вражды, любви и разлуки, что это должно было случиться давно. Но отчего-то, едва только этот момент настал, Де Виль испугалась.

       Круэлла взволнованно смотрела на него, а потом стала суматошно куда-то собираться, бегая по комнате в поисках своей одежды.

       - Ты куда собралась, дорогуша? – Румпель вовремя схватил ее за руку, останавливая посреди комнатенки.
       - Я хочу поехать с тобой. Хочу быть там, когда ты это скажешь, дорогой.
       - Нет – он качает головой. – Я не позволю тебе, Это наше с Белль дело.

       Это ее очень возмутило. Решительно сложив руки на груди, Круэлла дает ему понять, что не намерена его слушать и что он вообще ничего не смеет ей ни указывать, ни, тем более, запрещать.

       - Нет, я сказал! Ты остаешься дома! – Румпель непреклонен.
       - Ты думаешь, что после всего, что мы пережили вместе, после стольких лет бесконечной вражды, потому что ты отрицал свои чувства и не принимал мои, после того, через что мы прошли за эти несколько месяцев я, черт возьми, не заслужила услышать, как ты говоришь о нас единственной, кто о нас еще не знает, дорогой?

       Круэлла презрительно фыркнула.
       Черт, она лишь сейчас осознала, как пафосно это прозвучало, ну да ладно. Можно и потерпеть, лишь бы он только понял, что она вовсе не собирается стоять в стороне, когда решается и ее жизнь в том числе.

       Недолгая перестрелка взглядами – и Румпель пораженчески вздыхает. Правильно, не за чем спорить с психопаткой.

       - Ну хорошо, едем вместе. Но у меня одно условие – ты остаешься в машине. Я разговаривать буду сам, понятно?
       - Я не собиралась тебе в этом мешать, дорогой – довольно улыбнулась Круэлла, приятно обрадованная его мужским решением. Она привыкла, слишком привыкла к тому, что мужчины около нее – слабаки и все важное нужно решать самой. Румпель таким очевидно не был, во всяком случае, личные дела предпочитал делать самостоятельно.

       Когда они вышли все же из домика, уже начинался дождь. Тяжелые свинцовые тучи бродили по небу, угрожающе хмурясь и вот-вот грозясь разразиться безумными рыданиями. Круэлла почти уже прыгнула на водительское место, но Румпель осторожно ее оттеснил.

       - Я думала, я поведу, так быстрее, дорогой.
       - Нет, поведу я, Круэлла. Так безопаснее.

       Де Виль подмывало поспорить с ним, но потом она решила, что все же сейчас у них есть дело поважнее споров и перепалок. Поэтому она просто молча села рядом, на сиденье пассажира, стараясь не сутулиться и напряженно держа спину ровно. Румпель это заметил.

       - Почему ты каждый раз так напряженно сидишь, будто в тебя кол воткнули, Круэлла?

       Она пожимает плечами. Неприятную он затронул тему, надо поскорее ее закрыть, пока снова не нахлынули дурные воспоминания.

       - Это привычка. Матери не нравилось, если я горбилась. Она била меня по спине. Пару раз больно стукнула линейкой. У меня теперь все время такое чувство, будто, стоит мне только хоть немного расслабиться, меня опять стукнут. Прости. Никак не могу от него отделаться, дорогой.
       - Здесь нет твоей матери. Успокойся.
       - Я спокойна – возражает Де Виль.
       - Но ты все время живешь с оглядкой на нее, так нельзя.
       О черт, началось. Круэлла быстро бросает умоляющий, немного сердитый взгляд на любовника:
       - Давай не будем, пожалуйста, не сейчас так точно.
       - Как хочешь. Но мы еще вернемся у этому разговору.

       Они свернули на знакомую улочку. О, значит скоро их ждет встреча с книжным червем. Де Виль уже могла издали разглядеть очертания особняка Голдов.

       Бросив еще раз на Румпеля полный надежды взгляд, она подавила в себе вздох, стараясь думать о чем-то приятном. Раздался гром, капли дождя стали больше и дождь зачастил. Да уж, видимо, кататься сегодня не выйдет. Очень жаль.

       Круэлла смотрела в окно с выражением абсолютного равнодушия, пока вдруг не вспомнила еще один недавний такой же дождливый вечер и не рассмеялась.

       - Ты чего? – удивленно спрашивает Голд.

       Она улыбается.

       - Послушай, помнишь, когда ты был еще Темным в голове у Свон, а я мертва, мы были у тебя в лавке и забирали оттуда вещи? Мы же был под зонтиками, потому что лил дождь, такой же, как сейчас. А как это видели горожане? Просто два зонтика, плывущих по воздуху, что ли?
       - Да.
       - Очаровательно – хохочет Круэлла. – И главное, никто не схватился, что что-то здесь не ладно.
       - Ты думаешь, дорогая, их могут удивить обычные зонтики, после всего того, что они видели, живя в этом городе?
       - Действительно, не удивят – немного смущенно кивает Де Виль. – О чем это я только думала, не знаю.

       Остаток пути они ехали молча. Но едва только машина затормозила у особняка, Круэлла напряглась. Резко дернула ручку двери, желая выйти, но та не поддалась.

       - Ты остаешься здесь, мы же договорились.
       - Ну и как я узнаю, что между вами происходит, дорогой? – возмутилась она, недовольно глядя на него.
       - Я тебе потом все расскажу.
       - Ну нет! – Круэлла дергает за ручку двери сильнее. – Ни за что, дорогой! Я должна это слышать лично, и, либо ты что-нибудь придумаешь, либо я иду с тобой и мы разговариваем втроем, ясно?

       Она сверлит его глазами, снова показывая, что лучше бы с ней не спорить. Укоризненно покачав головой, Румпель протягивает ей в руки телефон.

       - Вот, я наберу тебя, когда буду внутри. Послушаешь наш с Белль разговор, если это тебе так важно. Только не ори в трубку, иначе я тебя в немую рыбу превращу, дорогуша, ты же знаешь, я могу. Договорились?


       Круэлле это не нравится. Он опять обошел ее, снова обыграл. Но, подумав хорошенько, она понимает, что все же будет лишней при этом разговоре, да и, в конце концов, пора уже предоставить ему возможность все решать самому. Она не может бесконечно брать на себя все мужские обязанности. Тем более, если ее об этом никто не просит. Поэтому, вздохнув скорее, для порядка, чем действительно возмущаясь, она молча берет протянутый ей телефон и нажимает на кнопку звонка.

       Румпель выпрыгивает под дождь, даже не поцеловав ее. Он нервничает и Круэллу это бесит. Если бы не противный ливень, она бы вышла из авто, потому что от злости и волнения ей даже дышать тяжело. Но на дворе небо просто прохудилось, словно дырявое ведро и безудержно рыдает навзрыд, гоняя тяжелые свинцовые облака, поэтому Круэлла ограничивается только открытым окном, в которое она клубами выпускает дым сигареты, лихорадочно затягиваясь раз за разом.

       Она сейчас вся обратилась в слух. Как в годы юности, проведенные на мамашином чердаке, снова прислушивается, готовая к прыжку, как хищница. Ей остается лишь слушать, слушать, забывая, как дышать и умоляя сердце в груди перестать лихорадочно стучать. Слушать.

       Она слышит, как он поднимается по лестнице и звук открывающейся двери. Жалобный скрип половицы. Удивленно-растерянный голос Белль:

       - Румпель?
       И его ответ:
       - Здравствуй, Белль.

       Началось. Круэлла закрывает глаза, стараясь задержать дыхание в груди. Напряжение, царящее в доме, передается по клеткам, охватывает весь ее организм, все тело, комом стоит в горле и урчит в животе. Она сама и есть напряжение. Он ходит. Минуту, другую. Белль молчит. Наверное, наблюдает за ним, обо всем, конечно, догадываясь, но не в силах понять. Потом Круэлла слышит ее тихий вопрос:

       - Ты пришел ко мне, Румпель?

       Странный вопрос, очень странный. Будто бы они и не были супругами никогда. Как будто это не она, Круэлла, а Белль – его любовница, которая ждет его всякий раз, постоянно оставаясь одна. Круэллу даже пробрала дрожь от того, как он прозвучал – словно раскаты грома, не иначе.

       Послушался какой-то стук. Вероятно, что-то положили на тумбочку.

       - Что это значит, Румпель? – задает следующий вопрос Белль.
       Круэлла понимает – вероятно, Голд снял кольцо.

       Наступает тишина. Она длится всего несколько секунд, но ощущение такое, будто вечность. Круэлла едва сдерживается, чтобы не завопить в трубку, торопя любовника.

       - Прости меня, Белль. Я устал. Я ухожу.

       Снова молчание. Круэлла уверена, что, не будь дождя, она бы услышала, как скрипит мозг книжного червя, пытаясь осознать услышанное.

       - Уходишь? – наконец, почти пищит она, жалобно и тоскливо. – К ней? Все говорят, что у вас роман с Круэллой. Я думала, это сплетни. Не хотела верить.
       - Нет, это правда.
       - Но почему?
       - Потому что устал быть тем, кем не являюсь. Устал лгать. Прости.

       Дальше следует какая-то невероятная симфония взаимных упреков, глупых попыток разобраться, кто больше во всем виновен, страданий, пререканий и в общем, всего того, что Круэлла ненавидела до чертиков. Но ответ на простой вопрос Белль, почему же он уходит к ужасной психопатке, заставил Круэллу буквально вонзиться в кресло.

       - Я знаю Круэллу больше двадцати лет. Она была моей ученицей, но я спасовал, когда понял, что испытываю к ней чувства. Я всегда боялся ее, бежал от нее, но устал делать это. Я сдался. Я видел ее молодой, когда она еще не была той, кем стала теперь. Видел, как она погружается во Тьму, ныряя все глубже и глубже. Иногда мне казалось, что я до смерти ее ненавижу. Готов перерезать ей глотку. Но на самом деле, я просто всегда любил ее.

       Круэлла слушает, забыв как дышать и боясь пошевелиться. Она не сразу поняла, что влажные ручейки на ее щеках – это слезы. Оказывается, она тоже умеет плакать. Как все.

       - А я? Меня ты никогда не любил, правда? Я хотела тебя изменить! Думала, тебе это нужно, чтобы ты мог в себя поверить, но ты просто растоптал меня, Румпель! – Белль подавлена и в отчаянии и, кажется, близка к истерике.

       Ему пришлось повысить голос.

       - Я любил тебя. Но любовь, Белль, это принятие. Мне нужна та, которая примет меня, чтобы начать жить нормально снова, только и всего. Мне нужна женщина, которая будет подавать мне патроны в бою, если понадобится. Я нашел ее, и, мне очень жаль, Белль, но это – не ты. Прости. Когда-нибудь ты снова будешь счастлива с тем, кого желаешь и кого заслуживаешь – с настоящим героем и защитником. Который будет любить тебя и принимать тебя и твою романтическую натуру. С которым вы будете строить свое «долго и счастливо». Но это – не я, и мы оба это знаем. Я устал, Белль. Прости. Я действительно очень устал лгать. Я больше не могу.

       Круэлла забыла, что нужно вытирать слезы. Она никогда, ни разу в жизни не плакала. Никогда. Сегодня – впервые. И с этим нужно что-то делать, потому что Круэлла Де Виль никогда не плачет. Потому что ей это очень не нравится. Эмоции – это крест, на котором легко распять. Она вовсе не желает быть распятой.

       Она слушает и слушает. В трубке раздаются отчаянные рыдания Белль.
       Румпель снова берет слово:

       - Ты можешь пока пожить здесь. Я уйду. Если нужно, куплю тебе другой дом в Сторибруке. Я не хочу, чтобы ты ехала к отцу, Белль, он поступил с тобой очень мерзко и ты не можешь жить с человеком, который тебя не ценит. На развод подам сам. Надеюсь, однажды ты сможешь понять меня и простить.

       Она все еще плачет, когда Круэлла слышит тихое:
       - Прощай, Белль.

       Это сигнал. Де Виль быстро докуривает сигарету, выбрасывая окурок в окно и яростно трет глаза, чтобы он даже не подумал, что она плакала. Когда Румпель, немного ошарашенный, выходит на улицу, сильно сутулясь, она просто открывает ему дверь авто и страстно целует, едва только он очутился вновь на водительском месте.

       Больше они ни о чем не говорят. Он давит на газ и машина несется по мокрой трассе, отбивая нападки дождя. Румпель, не сбавляя оборотов, крепко сжимает руку Круэллы в своей, делая приемник громче.

       Она же откидывается на сиденье, попав под поток холодного воздуха и закрывает глаза, отдавшись свободе движения, в попытке осознать то, что только что произошло.