Глава 45. Новость

 Круэлла открывает глаза, стараясь понять, что происходит. Она обнаружила себя мирно лежащей на коленях у Голда, на узкой постели в лесном домике. Она щурится, привыкая к дневному свету (а что, уже день? Когда он успел наступить и почему она этого не заметила?), и полностью приходит в себя. Голова раскалывается, как будто ее кувалдой били всю ночь – методически и очень больно. Она, прищурившись, смотрит на Голда, который снова погрузился в изучение своих сказок, и только теперь соображает, что одной рукой он ласково гладит ее по волосам.

       - Дорогой, - стонет Круэлла, ощутив невыносимую сухость во рту, - я что, опять пила? Долго?
       - Доброго дня, дорогуша – Румпель мягко улыбается самым краешком губ и, склонившись к ее лицу, коротко целует в нос. – Уже почти полдень. Нет, ты не пила. Это просто действие зелья. Сейчас я дам тебе другое, и все пройдет.

       Она кое-как поднимается на постели, пытаясь хоть немного привести в порядок растрепанные волосы. Ну хоть, не реакция на похмелье, и то хорошо. Она уже начала переживать, что пить разучилась.

       Но его слова о зелье сильно озадачили Де Виль.

       - Какое зелье?
       - Ты что, ничего не помнишь совсем, Круэлла?

       Все то время, что он смотрит на нее – о, ужас, с сочувствием! – Де Виль напрасно пытается сообразить, что же такого она должна вспомнить. Ничего не получается и она лишь отрицательно качает головой.

       Он кивает:

       - Я так и думал. Тебе снились кошмары. Я ничего не понял, только, что это как-то связано с матерью. У тебя был панический приступ. Я дал тебе зелье. Извини, сейчас выпьешь другое, все пройдет.

       Круэлла ничего не отвечает, просто молча сидит, смотря в пол. Она вообще понятия не имеет, часто ли у нее эти приступы, ни одного вспомнить не может.

       Румпель ушел и возвращается с каким-то пойлом подозрительного зеленого цвета, которое протянул ей. От одного запаха Круэлла поморщилась, пытаясь удержать в себе содержимое своего желудка. Посмотрев на него с неприкрытой злобой, она бубнит:

       - Ничего получше нельзя было придумать?
       - Прости – он разводит руками. – Это единственный вариант.

       Круэлла злобно сжимает зубы до скрипа и залпом вливает в себя предложенную гадость, на вкус мало чем отличающуюся от соплей. Сдерживая рвотные позывы, она пытается встать, но не тут-то было: голова трещит, как чумная, и пол под ногами просто ходуном ходит. Вот же проклятье! К счастью, Румпель подхватывает ее на руки, так что грохнуться она не успела.

       - Я что, теперь все время буду себя чувствовать так, как будто меня машина переехала? – недовольно огрызается она.

       Лучше бы не давал ей это проклятое зелье. Уж как-нибудь бы его пережила, этот чертов приступ, о котором все равно ничего не помнит. И вдруг, он вообще ей врет, а зелье нужно совсем для другого эффекта? Как бы она не гнала от себя эти мысли, но не может не признать, что все еще доверяет Голду не полностью. Он вообще именно тот человек, которому лучше не доверять, равно как и она сама.

       Румпель улыбается, снова садится рядом, привлекая ее к себе:

       - Нет, не все время. Это скоро пройдет, Круэлла. Обещаю. Но у тебя вчера и вправду был сильный припадок. Обычно ты только иногда стонешь во сне, не просыпаясь, но этой ночью я даже успокоить тебя не смог.
       - Обычно? – она подозрительно щурится. - То есть, такое уже бывало?
       - И не раз. Но не так сильно.

       Она догадывается, каков будет ответ, боится его, но все же спрашивает:
       - И что же мне снится?

       Он ее не удивил ответом.

       - Мать. Сегодня ты кричала, что ее далматинцы тебя убили.

       Черт. От головной боли Круэлле хочется просто улететь на луну. Но, оказывается, это еще не самое страшное! Ей снова неловко, теперь куда более стыдно, чем в тот момент, когда она блевала в его присутствии. Потому что это та самая часть души, которую она так долго и так сильно скрывала от всех, даже от себя самой. И вот, он ее увидел, ее Темный мужчина. Увидел то, что ему уж точно видеть не положено. Круэлла боялась и ненавидела призрак матери, что преследовал ее всегда и повсюду, куда бы она не бежала. Но еще больше она боялась жалости к себе. От самой мысли о том, что ее кто-то может пожалеть, ей становилось плохо. И вот, кажется, ее жалеет Румпель, черт возьми, он ей СОЧУВСТВУЕТ, а ведь этого нельзя делать! Сочувствие делает Де Виль уязвимой, она не знает, как его принимать не умеет, не понимает его, как и все хорошие, человеческие эмоции, которых у нее так ничтожно мало в черной душе, обагренной яростью и злобой. Поэтому она лишь поднимает на него гневный взгляд из-под лба, сверлит его им, не зная, что сказать, как отреагировать.

       К счастью, кажется, Румпель вовсе не нуждается в ее реакции, он просто констатировал столь неприятный для нее факт ее слабости, не более того. Слегка приобняв ее за плечи, он заговорчески говорит:

       - Все нормально, дорогая. Все в порядке.

       Она сомневается. Она не знает, что должна сказать, чего именно он от нее ждет. Поэтому спрыгивает с кровати, быстро удаляясь в ванную, где тут же ныряет под прохладный душ. Мысль о том, что, оказывается, чертова мамаша повсюду преследует ее, ее бесит. Еще больше ее бесит мысль, что Румпель теперь знает все ее слабости. Это ужасно. Круэлла даже эмоции старалась никому не показывать, а тут вдруг чертов Крокодил просто влез в ее душу, и, кто знает, не захочет ли он управлять ею теперь, когда точно знает, что именно ее беспокоит всегда.

       Когда он приносит зелье в стакане, которое выглядит как рвота, Круэлла бросает на него злобный взгляд:

       - Ты думаешь, я хочу это пить?
       - Извини, дорогая. Боюсь, ничего другого я тебе не смогу предложить.

       Она возмущенно поджимает губы, качая головой. Ловит себя на мысли, что там может быть какая-то гадость. Сонное зелье, или еще что-нибудь. Круэлла все еще не доверяет Голду настолько, чтобы пить то, что он предложил. Слишком много было боли между ними, к тому же, Темный ничего не делает просто так, и, возможно, от него стоит ожидать какой-то подлости. В конце концов, они оба злодеи и забывать об этом не стоит.

       - Это просто зелье, мисс Де Виль, - он мягко улыбается – ничего большего. Только зелье, дорогая.

       И, поскольку ее взгляд по-прежнему недоверчив, Румпель демонстративно отпивает из стакана большой глоток. Все еще сомневаясь, она таки подносит к губам стакан и, сделав глоток, презрительно морщится, заходясь в приступе кашля.

       - Черт возьми, дорогой, ты что, хочешь, чтобы я блевала на твои брюки? Фу, мерзость какая!
       - Извини, - он пожимает плечами, - я предупредил, что это не джин.

       Круэлла снова чувствует приступ злобы, и, чтобы не обострять ситуацию, спешит ретироваться в душ. Прохладные струи воды, стекающие по телу, несколько приводят ее в себя, хотя она все еще не может отделаться от мерзкого ощущения слабости. Голова болит меньше, да и перед глазами все перестало расплываться, но вот в душе просто цветет злоба и… паника.

       Оказывается, у нее припадки во сне. Приступы слабости. Единственной слабости, что у нее когда-то была – матери. Она так и не смогла отделаться от нее.

       Она даже не помнит, что ей снится по ночам, зато он точно это знает. И это невыносимо, жутко бесит Круэллу. Потому что это значит только одно – кто-то видит то самое человеческое, слабое, почти уже мертвое, что в ней еще осталось. И этот кто-то Темный маг, которого она полюбила однажды. Для Круэллы, не привыкшей даже эмоции проявлять, подобная ситуация – пытка, не иначе. Чертова ужасная пытка.

       Теперь надо думать, как вести себя с ним дальше. И попытаться хотя бы предугадать, что он будет делать, зная об ее маленьком секрете. Круэлла просто не понимает, что будет хуже для нее – его возможное использование этой ситуации в своих целях, либо жалость с его стороны. Конечно, она мастерски разыгрывала из себя жертву, когда надо, но ведь это была совсем другая ситуация. Тогда жалость была всего лишь средством достижения цели, не более. Но видеть жалость в глазах Румпеля – бррр! Даже от самой мысли об этом, ей становилось невыносимо.

       Она пробыла в душе, пока вода совсем не остыла, просто позволив прохладным каплям стекать по телу. На душе было мерзко, так мерзко, что даже дышать было тяжело.

       И лишь когда вода совсем остыла и ей стало холодно, Круэлла покинула душ. Она проходит в их импровизированную спальню, и, не найдя там Голда, направляется в кухню.

       Любовник сидит за чашкой кофе, снова штудируя книгу сказок.

       - Ты опять, дорогой? Там нет ничего интересного, забудь.
       - Там должен быть ответ, как лишить автора его силы.

       Ох, она и подумать не могла, что Румп настолько наивный. Круэлла тяжело вздохнула, садясь на стул напротив него.

       - Не хочется тебя разочаровывать, дорогой, но это возможно только если Автор не выполняет своих прямых обязанностей и меняет истории. С твоим дорогим внучком не получится ничего подобного, однажды он уже настрочил ерунду. Так что, не стоит и пытаться, зря только время и силы потратишь.

       Румпель мягко улыбается, качая головой:

       - Ты знаешь, твоя слабость в том, что ты всегда слишком пессимистична, дорогуша. Если найти правильный подход, любого можно толкнуть на Темную сторону и заполучить в свои союзники. Раз это получилось с мисс Свон, то и с Генри тем более получится.
       - Я не сомневаюсь, что получится, дорогой, - Круэлла отпила джина прямо из бутылки, стоящей на столе напротив нее – я лишь не понимаю, зачем еще раз менять истории, если однажды я уже пыталась и результат был отвратительным.

       Он смотрит на нее несколько секунд, явно оценивающе, словно решая, как именно подать ей свой план. Круэлла вонзается ногтями в стакан. Что он еще задумал, чертов хитрец?

       - Ты не поняла, Круэлла, - он качает головой, - мне нужно не изменить нынешнюю реальность, а лишь подкорректировать прошлое. Твое прошлое. И я собираюсь сыграть на том, что именно герои потеряют в Преисподней. Для этого я роюсь в книге, пытаясь найти ответ, что же это будет.

       Круэлла медленно наливает джина в стакан и снова делает несколько больших глотков.

       - Зачем тебе менять мое прошлое, Голд? Мне это не нравится.
       - Да так, ничего особенного, - он замялся, - ничего существенного.
       - Нет уж, - Круэлла упрямо качает головой, - это мое прошлое, моя жизнь. И я хочу знать, что именно ты задумал в ней изменить. Говори, дорогой.

       Он осторожно кладет ладонь на ее руку, поглаживая длинными тонкими пальцами, как делал всегда, зная, что она может разозлиться. Недоброе дело. Значит, грядет буря. Круэлла бросает на него тяжелый взгляд, приготовившись к грандиозному скандалу. Голос Румпеля мягок и вкрадчив, когда он предупреждает:

       - Ответ тебе может не понравится.
       - Это я уже поняла, говори.

       Еще немного потянув время, Голд, наконец, выдает свой план:

       - Я хочу вызвать сюда твою мать, чтобы вы поговорили. Чтобы, возможно, если она примет тебя с твоей Тьмой, а ты попробуешь понять, что она не видела другого способа с ней бороться, вы смогли простить друг друга. Тебе нужно жить без этого, Круэлла. Без этой боли, которая тебя изматывает. Тебе нужно двигаться дальше.

       Офигеть! Круэлла одним махом отпивает добрый глоток джина прямо из бутылки, не заботясь о правилах, и ошарашенно смотрит на него.

       День плохих новостей начался.
       С добрым утром!