Последний рассвет. Vol. 1

     Ставни в таверне «У Батько» были открыты настежь, и свежий воздух раннего летнего утра смешивался с перегаром, присутствие которого в этом заведении являлось круглосуточной нормой.
         Посетителей было мало, все сидели по одному: кто ел, кто пил. Кто спал, лицом в тарелке.

— Батько! Каши ещё принеси, добр будь! И мяса! — гаркнул русый, лохматый парень, что сидел недалеко от стойки для разлива напитков.
— Как в тебя влезает столько, с виду — треска костлявая. Не Лесником прозвать надо было, а Зажором, — пробубнил хозяин таверны — пухлый и румяный, как пирог с капустой — и медленно поплёлся в кухню, на ходу вытирая руки о фартук, измазанный да замусоленный настолько, что определить теперь, был он когда-то белым или не был — задачка не для слабого ума.
         Лесник молча улыбнулся, и, проводив седую голову Батько взглядом, принялся поглощать молоко из небольшой железной кружки с таким рвением, что часть лилась мимо рта и стекала по подбородку и шее на рубаху.

         Поставив кружку на стол, парень взял ложку и бросил тоскливый взгляд в сторону кухни.
         В этот момент входная дверь скрипнула, но «Зажор» даже бровью не повёл, продолжая сосредоточенно гипнотизировать взглядом другую дверь, из-за которой явственно слышалось шипение и грохот — Батько уже вовсю стряпал.
—  С рассветом, Лес! — приветствие с гулом пронеслось по всему помещению и Лесник обернулся на звучный и бодрый голос. Знакомый голос.
         Новоприбывший гость шагал к столу Лесника, на ходу стаскивая пыльник.
— Лопни тетива, даже по званью меня не забыл спустя зиму целую. С рассветом, Змей, — отозвался парень, вертя в руке деревянную ложку.
— Забудешь того, кто на морде расписался, — Змей провёл пальцем по шраму в форме клина на левой скуле и слегка улыбнулся.
— Число поставить? — поинтересовался автор «подписи».
Пришелец улыбнулся ещё шире, садясь напротив Лесника.
— Ну как бытьё, храбрый рылом? Стрелы не гнутся? — спросил с ухмылкой Змей и положил на стол локти.
— Промахиваюсь иногда, — ответил лучник, наливая себе молока из кувшина.
Змей поморщился:
— Достойного пойла на столе твоём нет, как всегда. Где Батько? Эй, Батько! — крикнул он в направлении кухни, проводя рукой по тёмным волосам и убирая их со лба.
Дверь кухни открылась и из-за неё показалась щекастая и недовольная физиономия хозяина:
— Ляда какого ты так горланишь? Чего, едрень твою?
—  Бутыль, — снова сверкнул улыбкой Змей, которая редко с его лица сходила, — Пожалуйста.
Батько моргнул пару раз и сказал:
— Чтоб меня вурдалаки целовали, он сказал «пожалуйста». Обождите, подам сейчас.
Хозяин скрылся, и из кухни тут же стал доноситься звон и стук утвари.

Новоиспечённый клиент с довольным видом повернулся к Леснику, который тут же выдал:
— Утро толком не настало ещё, а ты уже накидываться.
— Вино и женщины — лучшее, что есть в этом мире, друг мой. И так, как вторых я тут не наблюдаю… — парень развёл руками, одарив собеседника очередной улыбкой.
— А ты, вестимо, только от них, повеса? — Лесник сощурил бледно-голубые глаза. — Гулял опять на ворованные деньги? Стыдно. Шёл бы в кузницу к Гаяну работать, балбес. Плохо кончится твой блуд. Забыл, как на суккуба нарвался?
— Я знал, что это суккуб.
— И тебя всё равно понесло?
— Не могу отказать даме, — продолжая улыбаться, парировал Змей.
Лучник отхлебнул молока и громко стукнул кружкой о стол, ставя её обратно.
— Такая «дама» прикончить легко может. Я всегда считал, что ворьё — люд осторожный. А у тебя ум в дело вступает лишь временами. Начни думать, чем следует.
— Лес, будь попроще. Гляди-ка, какой штуке я научился, — Змей поднял правую руку и шевельнул пальцами: их мгновенно охватило пламя.
         Лесник молча следил за происходящим.
         Вор полюбовался магическим огнём, который не причинял ему никакого вреда, и затем проехал свободной ладонью по пылающим пальцам, буквально снимая и пересаживая на неё огонь.
— Недурно? — вопрос был явно риторический, сдобренный самодовольством на ура. И ещё чуть-чуть про запас.
— Недурно, будь ты обычным магом, — проворчал Лесник. — А сила, что в тебе сидит, — тёмная, опасная, непонятная. Проявилась с места в овраг и контролю не всегда поддаётся. У тебя то шмотьё вспыхнет, то сапог. Разумно ли баловать, дубина?
— Сердит, как старый леший. Молочко, видать, холодное. Подогреть? — колдун с усмешкой поднял бровь.
Лучник исподлобья и не по-доброму посмотрел на соседа по столу.
— У-у-у. Таким взглядом кожу содрать можно, — вор театрально нахмурился, передразнивая Лесника.
— Подогреть… — буркнул тот и придвинул кружку к Змею.
         Не расставаясь с улыбкой, вор обхватил посуду ладонью, его зелёные глаза засветились и стали янтарными. Кружку на пару секунд объяло слабое пламя, и молоко вскипело.
— Вот поэтому мне никакие суккубы не страшны,— гордо заявил колдун.
— С такими фокусами, может быть. Без них-то тебя давно бы прибили, — спокойно сказал лучник.
— Ты на что намекаешь, что я хуже тебя в бою?
Лесник взглянул на товарища почти сочувственно, но промолчал.
— А ну-ка схватимся! — с вызовом бросил Змей и вскочил из-за стола.
— Угомонись.
— Как трепать, так ты мастак. А за слова отвечать — ремесло незнакомое?
— Ну ты доболтался! — повысил голос лучник и быстро встал.