Любовь и ненависть - продолжение 20, гл. II

Но, все же, светлых дней в моей веденевской жизни набежало больше, чем сумбурных историй и бесспорно печальных моментов. Здесь мне никогда не было одиноко. И скучно не было. Мы веселились как умели и насколько позволял карман. Вместе с моими патластыми друзьями сходили на концерты известных групп: Nova Dimensia, Puhdis, Karat, Domino, которые хорошо дали оторваться нашим жаждущим западной музыки сердцам и страждущим ширпотребом ушкам. Открыли для себя и новые аттракционы. В центральной библиотеке имени Ленинской супруги, кроме заслуживающих внимания книг, была и весьма содержательная фонотека. А рядом, в том же районе, был дегустационный зал, где всего за два целковых можно было так надегустироваться различных алко-букетов, что разом вспоминались все слова прослушанных симфоний* и вся зашифрованная ерундистика гастролирующих групп! Иногда мы наведывались туда "послушать Виноградова", "почитать Вайнберга" и выпить каплю черного, цимлянского!


Осень сменилась необычайно теплой зимой, вместо ожидаемого снегопада пошли грибные, затем - почти проливные дожди. Наши лекции казались длинными монологами небесной канители. Чтобы не уснуть, рисовал всякие абстракционизмы и весёлые рожицы на полях конспектов, щелкоперил под ними галимые вирши, пока вконец не исписался. И художник, и поэт, и отцовский паркер. Нашел себе новую развлекуху: принялся изучать психотипы коллег. Приглянулась одна длиннокосая цыпа с осиной талией и еще более шикарной, где-то 6-го размера... душой. На следующей паре подсел к ней. Познакомились. Предложил вечернее кино. Она пугливо отказалась. Небось, наслушалась обо мне небылиц. Не судьба. В придачу лектор, авторитарный ворчун, выгнал меня из аудитории. А это уже пападос. Отыграется на семинарах как пить дать! За дверьми слышен гогот: сцуки надо мной изгаляются – дотошный професор читает мой незаконченный опус…

В вечно бурлящей рыгаловке очереди нет – займусь-ка я лучше своим желудком. Опоздуны и полуденные сачкунки уплетают давясь творожные оладьи. Взять, что-ли, порцию, попробовать что це за лакомство в сметане?.. А что там за белый шум подле раздачной?.. Опаньки! Наш крутонравный проректор Герчин записывает фамилии сачков. Дёру! покуда этот гребенчатый дикобраз не повернул свой хищный взор и в мою сторону! Мигом эвакуировался в настежь открытую дверь туалета. Там, у фаянсовых писсуаров, дымили две бройлерши с физвоспитания. Чё это они, гетеры мускулистые, облюбовали “мужские апартаменты”? Даже спрятаться негде! Пойду, проведаю библиотекаршу, если засекут, скажу, что готовлю статью в “Мурзилку”.


В моей группе, помимо ребят и уже образно очерченной Светланы Ж., имелись и любопытные женские особи. Одна из них писала стихи, неплохие, если то, что мне дали почитать, не было подлогом. Это существо среди остальных выделялось на редкость высоким коэффициентом интеллекта (IQ) и не наигранной чувственностью. Я не знаю каких хромосом было в нем больше, X или Y, но, сперва, оно мне показалось мужеподобной стервой, потом - просто стервой, а после - и не стервой вовсе. Дело в том, что этот организм мимикрировал, в зависимости от связывающих его с внешним миром интересов. А интересы эти, поначалу, были: дружить против меня со старостой Светланой! Чем я им не понравился, ума не приложу! В той же круговерти, но не рядом с ними, находились и две симпатичные девушки: Марианна и Сильвия. Марианна запомнилась мне своей аккуратностью и умиротворенностью, Сильвия - ладной оболочкой и взрывным характером. Об остальных девчатах ничего не могу сказать сверх того, что они тоже с нами учились.


Не имея особых комплексов в общении, я не сильно утруждал себя стараниями завести себе новых друзей. Они сами заводились тем или иным образом. Так получилось, что плавая в чукотском потоке, чаще соприкасался с русским. Многие русофоны были бывшими вояками или тертыми калачами, познавшие горько-соленый вкус жизни. Находились и среди чукчей взрослые, уволенные в запас ребята, но с ними моя стайка не состоялась, ввиду очевидной разности мировоззрений и эстетических пристрастий. Русские девушки, в основном горожанки, вели себя раскованнее наших, без причин кислых чукчанок и мне с ними становилось не то чтобы потешнее, а уютнее и даже безопаснее, как откинувшемуся баклану среди мочалок родного двора. Они не падали в обморок при виде незастегнутой мужской ширинки и не делали вид смущенных курсисток от невзначай оброненного междометия “бля”, судя о собеседнике не по внешнему камуфляжу, а по его реальному наполнению. Примерно также и я к ним относился, усматривая в них немного больше, чем выставленную щитом и привадой аляповатую мишуру привозных одеяний, стильных побрякушек и обильно наляпанной штукатурки.



* Симфонии – это бессловесные музыкальные произведения.

http://www.proza.ru/2016/11/17/62