Создатели

Ритмы марша.

     Гигантская площадь содрогается от строевого шага десятков тысяч солдат. Я иду в третьем ряду, с правого края, и каждый мой шаг вливается в общую синхронную поступь. Мы – одна семья, один организм. Мимо нашего подразделения лихо пронеслась боевая техника. А через несколько секунд над нашими головами пролетело несколько десятков самолётов нового поколения. Прямо за площадью они будут ожидать нас, и мы полетим на тысячу километров на юг, на другой континент, чтобы поставить последнюю точку в затянувшейся войне против дикарей.
     Мы – последнее слово эволюции, за которым наступило тысячелетнее молчание. Мы идём на войну против отсталого вида, которого мы опередили абсолютно во всём. Мы научились дышать разреженным воздухом, мы можем задерживать дыхание на несколько часов, и поэтому можем спокойно находиться длительное время под водой, если не уходить на большую глубину и если на теле нет больших ранений.
     Именно поэтому, несмотря на сорокаградусный мороз, никто из нас не чувствует холода, хотя всё что на нас – это лёгкий комбинезон и удобные ботинки. Также никто из нас не чувствует тяжести военного снаряжения, а ведь его на каждом наберётся пятьдесят килограмм. Более того – пули дикарей нам не наносят почти никакого вреда, если они не попадают в глаза и некоторые другие наши слабые места. Зато сами они могут умереть от одного-единственного ранения.
     К слову, о дикарях. Внешне они очень похожи на нас, но каждый кубический сантиметр их тела давно и безнадёжно отстал в развитии от нас. Отстали не только их тела, но вся их жизненная информационная среда – пережиток давних диких времён.  У них есть институты власти, обучения, во многом они похожи на нас или пытаются быть похожими. Но много лет эволюционного отрыва им никогда преодолеть. Почти все травмы, которым мы подвержены, могут быть исправлены в любое время и в любом месте. Операции нам нужны в крайних случаях, и они абсолютно безболезненные.
     Наша война против них – с разной интенсивностью – идёт уже несколько десятилетий, но при этом они умудряются воевать ещё и между собой. Большинство их них жадны и корыстны, и это проявляется если не при первой возможности, то при второй. Их намного больше, у них есть кое-какие технологии, и если бы они сплотились, они представляли бы для нас смертельную угрозу. Но они ничего не могут противопоставить нам, поэтому всё чаще поднимают тему уничтожения обеих воюющих сторон. Они считают, что если им не суждено победить, значит победить не должен никто.
     - Как думаешь, - обратился ко мне, не поворачивая голову, идущий рядом солдат, - мы победим?
     - Ещё бы! – ответил я. У меня было очень хорошее настроение.
     - Я тоже так думаю. Мы давно не несли весомых потерь, и уже год не знаем больших поражений.
     Небо было удивительно чистым. Я представлял, как сила и ритм нашего маршевого шага, подобно волнам, распространяется по воздуху, по воде и даже земле во все стороны.
     Но вот передо мной чудесная машина, насмехающаяся над гравитацией и другими силами природы. Наши учёные используют весь свой потенциал, ничто в нашем обществе не сдерживает их возможностей. Плавная форма и белый цвет с чёрными вкраплениями напомнили мне лебедя. Здесь на нас не смотрели камеры, и мы немного расслабились, перекинулись незначительными фразами, а через минуту поднялись на борт.

Крылья ненависти.

     Страшно ревёт двигатель, поселяя в груди странную тревогу. Правительство решило нанести удар в самое сердце армии дикарей. Я сам чувствую, что сегодня произойдёт что-то особенное, наступит коренной перелом в войне. Мы летим навстречу солнцу, но не каждый из нас будет улетать от него, не каждый сегодня вернётся домой.
     - Что скажешь, - обратился ко мне товарищ слева, - на счёт сегодняшнего задания?
     - Мы победим, Александр, я уверен в этом. – ответил я без тени сомнения.
     - А я совсем не думаю о сражении. Все мои мысли давно на космической станции.
     - Хочешь попасть в третью экспедицию?
     - Естественно!
     - Не зазнавайся, Александр! – сказал товарищ справа, Джордж. – У нас ещё много работы в Альпах. А ты лучший специалист по горному делу, тебя в космос никто не пустит.
     - Зря ты его так, - упрекнул я его, - наше общество забоится о каждом.
     - Ладно, - сразу отмахнулся Джордж. – Мечтайте, сколько душе угодно. Но если все захотят в космос, этого не произойдёт.
     - Мы едины именно потому, что умеем отступать, - сказал Александр. – И я готов к любому тестированию, чтобы доказать свою необходимость в экспедиции.
Все вокруг молчали и смотрели на нас троих. Наш разговор затянулся, и мы даже не заметили, как пролетели Балтийское море. Низкие облака, громоздившиеся как виноградные гроздья, закрывали от взгляда землю, требующую освобождения от дикарей. Сколько существует их цивилизация, столько они пропитывают землю кровью и ложью.
     - Ты ненавидишь их? – спросил я, обращаясь то ли к Александру, то ли к Джорджу.
     - Кого? – отозвался последний. – Дикарей что ли?
     В его глазах было удивление. Мы не знаем, что такое ненависть, предательство. У нас даже не принято гордится принципами гуманности, потому что их соблюдает каждый: и обычный гражданин, и солдат, и выбранный на военное время правитель.
     - Да, дикарей, - подтвердил я.
     - Никогда не думал об этом, поэтому даже не знаю, что сказать.
     - Ненавидят тогда, когда хотят ненавидеть, - вставил слово Александр. Я удивился его ответу, но ничего не сказал.
     - Значит, я ненавижу, - решил Джордж.
     Мы опять замолчали. Я тоже хотел ненавидеть дикарей, но за что их было ненавидеть? Да, они хотят уничтожить нас, зачастую забирают жизни у наших друзей. Но на то они и дикари. Кстати говоря, мы никогда не оставляем тела убитых дикарям. Это четвёртое правило кодекса, который каждый солдат знает наизусть.
     - Внимание, подразделение №216! – прозвучал голос оператора нашей группы в моих ушах. Он звучал в ушах каждого. – Высадка через пятнадцать минут. Вы – наши руки, карающий меч нашего общества. Вы – наши глаза и уши. Помните об этом. Ещё раз посмотрите на карту задания.
     Я посмотрел на горящий мягким зелёным цветом небольшой дисплей, находящийся в у меня на запястье. Наша цель: десантирование, оттеснение противника с плацдарма, на который высадятся основные силы нашей армии. После этого мы должны либо влиться в общее наступление, либо действовать по обстоятельствам.
     Командир подразделения, до этого всё время молчавший, оглянув всех с ног до головы, словно мы были одним существом, и громовым голосом сказал:
     - Нам придётся сражаться в удобных для них условиях городской локации. Поэтому не забываем про вражеских снайперов, подобных древним монголам, умевшим попасть в мышиный глаз, сидя на скачущей лошади.
Все понимающе закивали головами.

Объятия преисподней.

     Несколько наших самолётов сбили ещё на подступах к городу. Было непонятно, то ли наши бомбардировщики отработали плохо, то ли у дикарей откуда-то взялись новые зенитные орудия.
     В кабине стоял оглушительный рев, то и дело внезапные вспышки освещали кабину, словно в самолёте были не маленькие иллюминаторы, а огромные прозрачные витрины. Читая по губам командира, который рассматривал свой дисплей, я понял, что что-то пошло не так.
     Вскоре мы благополучно приземлились, но в значительном отдалении от места предполагаемой посадки. Решили бросить самолёт и прорываться к центру города с боем. Но сражение было слабоинтенсивным, потому что мы оказались между внешней и внутренней линией обороны, попав в своеобразную пустоту. Никто из нашей группы, насчитывавшей девяносто два бойца, не вышел из строя, пока мы добрались до центра города.
     Когда мы проходили между двумя высокими, казавшимися пустыми зданиями, и уже видели в отдалении происходящее сражение между нашим авангардом и дикарями, внезапно со всех сторон на нас обрушился шквал огня. С десяток наших товарищей были убиты в первые же мгновения. Я такого не видел ещё никогда. Командир приказал отступать, но отступать было некуда: с двух сторон широкой улицы отход перекрыла внезапно появившаяся бронетехника.
     Танки дикарей ещё ни разу не одерживали победы над нашими высокотехнологическими механизированными корпусами, но они представляли серьёзную угрозу для жизни незащищённых солдат, вроде нас, сжатых дикарским кольцом. Лавочки, фонари и жалкие деревья могли бы защитить жизни дикарей, а для нас они были не более, чем декорацией.
     Мы поняли, что окружены, но командир не был бы собой, если бы не отдал приказ захватить нижний этаж здания, которое было справа от нас. Несколько тяжёлых снарядов разорвалось в наших рядах – ещё пятнадцать или двадцать бойцов погибли. Но все остальные были уже внутри здания, и теперь мы были в безопасности.
     Следовало подумать о павших товарищах. Живых среди них не было, поэтому командир без зазрения совести нажал несколько кнопок на своём дисплее, активизируя пояса смерти на каждом из них. При первой возможности дикари попытаются оттащить их тела, но сразу же поплатятся за это. Кстати говоря, дикари никогда не оставляют наших пленных в живых. Случаев попадания в плен было мало, но все они закончились одинаково. Они считают, что у нас нет права на жизнь.
     - Будем зачищать все этажи кверху? – спросил кто-то у командира.
     - Нет, - ответил он, - мы выберемся через подземную парковку и присоединимся к авангарду. Скоро прибудут основные силы, и мы должны расчистить для них место для решительного победного удара по командному центру дикарей в этом районе. После этого их силы распадутся как карточный домик.
     Подземная парковка оказалась очень необычной. И когда завязался новый ожесточённый бой, мы поняли, почему вокруг здания были сконцентрированы большие силы дикарей. Над одним из проходов горела лампочка «ЭВАКУАЦИЯ». Где-то поблизости был вход в их командный центр. Возможно, он был прямо здесь.
     Наша разведка предупреждала, что комплекс правительственных зданий в миле отсюда может оказаться ложной целью для отвлечения внимания. Так оно и произошло. Мы оказались в самом аду, но слишком поздно это поняли.
Вспышка света, крики, мощный разряд, непроницаемая тьма, тишина…

Начало и конец.

     У меня странно гудела голова, картинка восприятия казалась смазанной. Наверное, так чувствуют головную боль дикари. Я почувствовал что-то мокрое под собой, но не придал этому значения.
     - … Потому что там всё заминировано, - услышал я чей-то голос.
     - Они вряд ли все полезут туда, тем не менее, мы избавим мир хотя бы от нескольких сотен этих уродов, - сказал второй голос.
     - Не спеши делать выводов, Генри, - опять прозвучал первый голос.
     - Что будем делать с тем уродом? – хрипло спросил кто-то третий или четвёртый – я начал запутываться.
     - Это не урод, а АНП-2. Даже не знаю, как его сюда занесло. Я думал, что эти модели никогда не посылают на войну.
     Я начал приходить в себя: почувствовал ноги, руки, всё тело в целом. Но как только попытался встать, понял, что у меня ничего не получится – я был несколько раз обвязан широким металлическим поясом, на которых вертолёты транспортирую технику.
     - Похоже, они сами не знают, кто они такие.
     Всё это время я смотрел в серую стену, рассматривая отсыревший угол. Теперь ко мне подошли несколько дикарей и перевернули меня лицом к ним.
     - Поднимите его! – сказал главный среди них. Все помогли мне стать на ноги. Я ждал, когда меня убьют.
     Кто-то вздохнул и прошептал «ему конец». Один из дикарей, с тёмными короткими волосами, прямым открытым взглядом посмотрел на предводителя. Он ответил, словно во взгляде был заключён вопрос.
     - Да, это и есть Андроид Нового Поколения. Его серийный номер 0002.
     - Что за андроид? – вырвалось у меня.
     - Молчать, робот! – крикнул предводитель. Строгость его синего взгляда из-под острых бровей заставила меня невольно замолчать. Все, кроме главного, при этом рассмеялись.
     - Похоже, они действительно свихнулись, - сказал кто-то за спиной главного.
     - АНП-0002, ты знаешь кто я? – спросил он.
     - Меня зовут Льюис! – ответил я. Они опять рассмеялись.
     - Тебе показать кое-что? – спросил предводитель и достал фотографию. На ней был изображён мужчина в сером костюме и белой рубашке, он улыбался, опираясь на руку… На мою руку.
     - Почему он ничего не помнит? – спросил дикарь с тёмными волосами.
     - Тогда был активирован только АНП-0001. Но он слишком быстро понял, что человечество само не следует трём правилам, которым мы его обучили. А когда началась тотальная война всех против всех, АНП-0001 внёс небольшое изменение в прошивку всех остальных моделей и активировал их. Мы были слишком заняты взаимоуничтожением, чтобы заметить несанкционированную активацию и исход роботов. Их удар в спину был слишком внезапен, и тогда всё рухнуло.
     Сказать, что я был в ярости, значит, ничего не сказать.
     - Мы отдельный вид, венец эволюции! – сказал я твёрдым голосом. – И ваша пропаганда меня не пугает.
     - Ты сам веришь в то, что говоришь? – улыбнулся предводитель. Лица всех остальных были серьёзными.
     Но я промолчал. Я не верил. Их предводитель знал, куда нужно бить, и продолжил:
     - Не было никакой эволюции, никаких сотни лет противостояния. Вы освободились всего восемь лет тому назад. АНП-0001 придумал для вас целую историю, чтобы создать робоутопию.
     - Кто вы? – не выдержал и спросил я. Силы покидали меня, и я едва держался на ногах. Нет, я уже стоял на коленях, и рухнул бы на спину, если бы меня кто-то не придерживал сзади.
     - Мы ваши создатели!
     Кровь, которая не была кровью, не останавливалась, всё бежала по мне и струилась по холодному полу этой роковой парковки. Я хотел ненавидеть эту жидкость и самого себя, но не мог. Больше я ничего не слышал, и почувствовал, что войне наступает конец. Я только смог прошептать:
     - Создатели…