Странный день рождение

Двадцать лет – это классно! Особенно, когда у тебя есть друзья и никаких неприятностей впереди не предвидится. У нас остался последний экзамен, но Алла Сергеевна, наш препод по деловому общению, прозрачно намекнула, что поставит всем автоматом. Я была с ней целиком и полностью согласна.  А что? Предмет непрофильный. Так чего же хорошим людям жизнь портить?
И вот солнышко светит, птички поют, жизнь  прекрасна! Можно с чистой душой отдаться празднованию моей днюхи. Для этого все уже готово, за исключением одного – гостей.
Я нарезала тонкими ломтиками хлеб и сало, а потом извлекла из старенького холодильника маринованные грибочки. Специально придержала для такого случая. Отбивала от вечно голодных подруг и приятелей. Берегла как девичью честь. И, ура! Вот час и пришел – торжественно водрузила на стол  миску и вывалила туда драгоценное содержимое баночки. Конечно, неплохо было бы  покрошить лук и спрыснуть это подсолнечным маслом. Но остатки того и другого Янка унесла на кухню, чтобы пожарить картошку. Меня она с собой не взяла во избежание ссор.
Вот не знаю почему, но мы с Янкой категорически не можем вместе готовить. Каждая считает, что в приготовлении смыслит больше и начинает давать советы другой. В результате – злость, ругань, а потом дутье дня на два. А то и больше. Короче, к третьему году совместного проживания мы поняли: чтобы не поубивать друг друга, надо готовить по очереди. Все равно съедим. Чтобы кто не накашеварил.
Я задумчиво прошлась по комнате, в последний раз оглядывая ее на предмет готовности к торжеству. Скромненько, но со вкусом: серебристые виниловые обои, пара постеров  и календарь на стенах, тканый половичок на полу. Немного подумала и придвинула стол к кроватям Машки и Янки, стоявшим буквой «Г». Машка была бы против, но другого способа восполнить дефицит мест за праздничным столом я не видела.  Стульев то у нас только три. По одному на брата (то есть на сестру).
Все-таки жаль, что Маши сегодня не будет. Она очень даже неплохая девчонка, несмотря на то, что редкостная праведница и чистюля. За последнее и поплатилась. В нашей суровой общежитской  действительности это непозволительная роскошь. Вчера Янка угощала нас яблоками. Ей родственница презентовала. Она в таможне работает, так у них эти фрукты подлежали уничтожению, как попавшие под санкции. Ну, а тетка их пожалела. Или нас. Тут я затрудняюсь сказать, кого больше. Как бы то ни было, выглядели яблочки вполне себе аппетитненько: зелененькие, тугобокие, блестящие. У меня прямо слюнки  потекли, когда Янка вывалила их на блюдо.
В это время мы сидели нашей дружной компанией и лупились в «Тысячу». Игра шла не на жизнь, а на раздевание. Поэтому парни шульмовали почем зря. По идее, яблоки надо было помыть, но я сидела прижатая столом к кровати, а Янка пересчитывала вереницы цифр, которые до этого записывал Валька Будейкин. Получалось – ей раздеваться. А ей не верилось.
Как раз в этот душещипательный момент и явилась Машка с пересдачи.
- Чистые? – поинтересовалась она.
И, не дожидаясь ответа, звонко надкусила фрукт.
- Да, - хором ответили я и парни.
Все равно уже было поздно.
- Нет, - рассеянно ответила честная Янка, не поднимая от тетрадки головы.
Машка сразу поверила Янке и сильно расстроилась. У нее мама медсестрой работает, приучила трепетно относиться к вопросам гигиены. В отличие от нас. В знак солидарности (а может из-за лени, потому что неохота было идти на кухню их мыть) мы дружно захрустели оставшимися яблоками. Нам-то ничего, а Машку вчера вечером отвезли на скорой из-за сильного воспаления всего пищеварительного тракта.   
Испытывая легкое угрызение совести, я поправила покрывало на кровати Маши и стала думать, чем бы еще себя занять. Ненавижу минуты ожидания…
Я оглядела свою комнату  – конечно, это тебе не общежитие из  «Универа»: живем втроем, удобства в коридоре, кухня тоже,  душевая на цокольном этаже, там же и стираемся. Зато ни тараканов, ни клопов у нас нет. А еще папаша одной девчонки из соседней комнаты спутниковую антенну установил на два телека. Так вот наш тоже к ней подключили. Телевизор, правда, мы особо не смотрим: у Янки – ноутбук, у Машки – смартфон, а у меня – планшет... Зато телик нам фоном служит, общую атмосферу создает.
Я подошла к столу и с любовью провела рукой по матовой поверхности моей Прелести: старенький Samsung, три года ежедневной эксплуатации. Мне его дядя Леня через интернет купил по случаю поступления в универ. Почему-то в Америке. С играми у него не очень – оперативки не хватает. Зато там был один очень забавный пасьянс. Вроде простой, а вот все никак не удавалось мне его разложить: либо карта не шла, либо отвлекал кто. У меня на этой почве игра эта даже каким-то мистическим смыслом наполнилась. Верилось, вот сложится он, и жизнь моя изменится. Прискачет ко мне принц на коне (на счет белого цвета не уверена, мне всегда вороные больше нравились), и будет мне большое счастье. Короче, подсела я на этот пасьянс не по-детски. Подружки подшучивали надо мной, да и сама я привычки своей немного стеснялась. А все равно – выпадет минутка свободная, возьму, да и раскину карту. А вдруг?
Сейчас снова решила попробовать. Все равно время как-то убить надо. Экран послушно замерцал, выдавая всем известный логотип Майкрософт, а затем картинку с торнадо в Техасе. Я ткнула в заветный ярлычок, и карты зашуршали по зеленому полю. Сделала пару ходов, смотрю, а расклад на удивление удачен. И пяти минут не прошло, как карты удовлетворенно защелкали, собираясь в заветную стопку. Ба-ах! Фейерверк оказался таким ярким и громким, что я ослепла и оглохла. И обалдела, когда поняла: пасьянс сложился.
Некоторое время я удивленно пялилась в экран. Там продолжали происходить удивительные вещи. Когда победный салют прекратился, внизу вспыхнула огненно красным фраза:
«Внимание! Начало отправления через десять секунд. Следующее место встречи: трасса Р1**, 123 километр».
- Десять, девять, восемь…, - ошарашено начала отсчитать секунды вместе с появившимся таймером.
И подпрыгнула на слове «ноль». В дверь сразу же торкнулись.
Да, ладно, - попыталась я себя успокоить, - это, наверное, Янка с кухни вернулась. Только это не Янка оказалась.
- Кристи, открой, - раздался хорошо знакомый баритон: мягкий, с чуть заметной картавостью.
Я скривилась, но дверь открыла.
Девчонки называли его моим женихом, парни сдержанно отмалчивались. Антон никому не нравился. Мне тоже. Но он был «приличной партией» и сыном друга дяди Лени. А дядя Леня для меня был все!
Родители у меня погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было пять лет. Если бы не дядя Леня – меня бы в детдом упекли.  А он меня приютил. Сам он работал директором поселкового краеведческого музея. Должность не денежная, но и не пыльная. Времени свободного много, люди интересные всегда вокруг вертятся. Особенно летом. У нас места красивые: река, лес, озера. И от города не то, чтобы далеко. Дачников – море. А с кем еще в деревенской глубинке о духовном поговорить? Конечно, с дядей Леней. Тем более что он был кладезем знаний. Я не знаю, существовало ли в мире то, чего он не знал. Вы не думайте, я не идеализирую. Он действительно такой. Был.
Год назад командировка у него образовалась. Знакомые археологи позвали его на раскопки Аркаима для консультации. А назад он так и не вернулся. И даже весточки никакой не прислал. Расстроилась я тогда жутко, в розыск подала. Но мое заявление завернули. Сказали, такое с мужчинами среднего возраста бывает. Надо подождать, сам вернется. Но он все не возвращался.
И тогда я обратилась ко Льву Андреевичу за помощью. Он был депутатом, и в нашем поселке отстроил себе не дачу, а настоящий дворец - с бассейном и огромной конюшней. А с дядей Леней  познакомился, как с экспертом по барокко. Лев Андреевич вообще - большой романтик. Хвастался, что «Трех мушкетеров» от корки до корки пять раз прочитал. И вообще, добрейшей души человек. Он мне пособие ежемесячное пробил, а через несколько месяцев познакомил меня со своим сыном от первого брака Антоном. При этом незамысловато намекнул, что будет счастлив, если я вольюсь в их дружную семью. Антон, как послушный сын, после третьего свидания сделал мне предложение. Но я решила не торопиться. Вот получу диплом экономиста – там посмотрим. Сломя голову бросаться в омут тихих радостей семейной жизни не собираюсь. Меня пока все устраивает.   
Только недавно у Льва Андреевича у самого проблемы какие-то начались. Он перестал быть депутатом, очередной раз развелся, продал дачу, конюшню и уехал из России на Кипр. Антон же продолжал навещать меня время от времени. К счастью, очень лениво. Но сегодня вдруг решил осчастливить.
- Кристи, привет, - улыбнулся он. – Чем занимаешься?
Глаза у него красивые. Миндалевидные такие, карие. И сам ничего так – спортивный, высокий, одевается стильно. Но все равно в нем чего-то не хватает. Хотя, возможно, дело во мне, а не в нем. Просто я всегда в его присутствии стесняюсь. Золушкой-замарашкой себя чувствую, а его вот принцем - нет.
Он окинул взглядом комнату и ухмыльнулся. Мне же стало малость не по себе. Вроде все на месте: кровати, стулья, стол, телевизор. А все равно, что-то не так. Потом поняла - постарело все. Обои, что мы с девчонками по осени наклеили, местами отошли от стен. На потолке желтое пятно ближе к окну растеклось, а по центру разбитый плафон висит. В телевизоре вместо привычного MTV сплошные черно-белые помехи и скрежет. Но больше всего меня убили грибочки. Они стояли на столе в плошке грязно синего цвета, а над ними вились мушки. Хлеб и сало исчезли. Тарелки, стаканы, вилки-ложки тоже.
М-да, ну прямо, бомжатник какой-то, а не моя любимая комната.
Антон вошел, отодвинул стул подальше от стола и сел. Ножка у стула неожиданно подломилась, но Антон умудрился избежать падения. Вот что значит занятия спортом – я, точно, громыхнулась бы.
Очень воспитанно не обратив внимания на конфуз, Антон присел на краешек кровати. Но глаза у него смеялись. Его все забавляло. И больше всего мое нарастающее смущение.
- Прогуляться не желаешь? – поинтересовался он.
Я наклонилась к стулу. До этого момента он мне казался вполне крепким. Осмотр меня удовлетворил:  ножка приделалась обратно. Надо будет у парней клею попросить, чтобы зафиксировать покрепче…
И тут я вспомнила, что Антон вопрос мне задал. Судя по кожаному комбинезону, опять на Хонде своей приехал. Гоняет он на ней как сумасшедший, а я не любительница экстрима.
- Нет, - покачала головой, тихо радуясь достойной причине для отказа. Не люблю людей обижать. – У меня день рождения. Присоединишься?
Он критически осмотрел грибы и вздернул бровь:
- Смотрю, для пира все готово. Отравиться не боишься?
Я покраснела еще сильнее. Ну, вот почему с ним я всегда чувствую себя такой дурой! Хотела ответить что-нибудь остроумное, но меня отвлек требовательный стук в дверь. В комнату вошли двое мужчин в белых халатах и с повязками на лицах.
- Санитарно–эпидемиологическая служба. У вас проживает гражданка Белкина Мария?
Я испуганно кивнула.
- У нее выявлена холерная палочка новой модификации. Обезвоживание сопровождается сильными и очень яркими галлюцинациями, - отрывисто сказал тот мужчина, что повыше. – Понос-тошнота беспокоят?
Я отрицательно замотала головой.
Он с грохотом поставил чемоданчик на стол и отодвинул свежеотремонтированный стул, намереваясь сесть.
- Стул какой?
- Поломанный, - испуганно пискнула я.
А потом поняла, про что спрашивали, и исправилась:
- У меня нормальный стул, а на этот лучше не садитесь, а то упадете.
- Понятно. А вы, гражданин, кто?
- Антон Валафаров. Об Илоне Павловне слышали? Ее сын, - вежливо представился Антон. – В гости пришел.
Я видела, с каким трудом он сдерживается, чтобы не расхохотаться. Ну почему все это происходит именно на мой день рождения?      
Лично я про его мать ничего не знала, кроме того, что она одна из бывших жен Льва Андреевича. Но воинам за дезинфекцию и стерильность, похоже, она была хорошо известна. Переглянувшись, они изрекли:
- Так, молодые люди, освободите помещение. Нам проверить все надо, анализы у всего этажа взять. Ну, а вы ступайте быстрее… Считайте, мы вас здесь не видели.
Я затолкала мою Прелесть в рюкзачок и покорно пошлепала за Антоном. Уже уходя, оглянулась: высокий повязку сдвинул, подцепил пинцетом грибочек и отправил себе в рот. Я хотела удивиться столь странному поведению медработника, но Антон подтолкнул меня в спину, поторапливая. Мы вышли в коридор, а там везде были люди в белых халатах и повязках. Прямо армия какая-то.
Не сопротивляясь, я позволила себя вывести на улицу. Двое приятелей Антона - Стас и Толик при виде нас радостно пришпорили свои спортбайки. Те взревели так, что заложило уши. Парни решительно отвергали глушители.
- Садись, прокатимся, - приказал Антон.
Я замялась.
- Там ребята… Мы договаривались.
Тогда он без разговоров водрузил меня на свой байк и надел шлем.
- Им некоторое время будет не до тебя, - сказал он. – А у меня к тебе разговор есть.
Мы рванули… Смерчем промчались по улицам города, наплевав на все знаки дорожного движения. Мне было так жутко! Несколько раз мы чуть не спровоцировали ДТП. Судорожно вцепившись в кожаную куртку Антона, я молилась неведомым богам: только бы все были живы. Только бы живы! Я ненавижу автокатастрофы!!!
Через полчаса головокружительной гонки, парни так круто завернули в поворот, что я чуть не задела коленкой асфальт.
- Э-ээ! Придурок, – закричала я.
Но слова унес ветер.
Остановились где-то посреди леса. Обступившая нас тишина оглушала не меньше, чем до этого рев железных коней. Я слезла. Руки и ноги от бешенной гонки слегка дрожали. На обочине стоял указатель с синей табличкой Р1**, а рядом черно-белый столбик с числом 123. Я вспомнила инструкцию под фейерверком, и мне сделалось как-то совсем не по себе.
- Ну, и зачем мы сюда приехали? – храбро первой включилась в беседу. - К чему все эти гонки?
- Кристи, - Антон снял шлем и улыбнулся, - а мы тебя похитили. Прикинь, смешно?
- Зачем? – мне вот смешно совсем не было.
Мало того, я поверила сразу в этот абсурд. Теперь меня затрясло уже от страха.
- А затем, Кристиночка, что ты у нас очень аппетитная девочка. Ты ведь дочь Мерлина?
Я кивнула. Дурацкий вопрос. Половине города известно, что я Мерлина Кристина Константиновна. И дядя мой – тоже Мерлин Леонид Артурович. Тоже мне, тайна семи морей.
- Когда папаша, по твоей просьбе, вплотную занялся дядей Леней, то  выяснил удивительную вещь – он, оказывается, по-настоящему Мерлин – один из самых влиятельных людей всех времен и народов.
- Шутишь, - делано засмеялась я. – Мы с дядей всегда жили скромно.
- Это потому что урод твой дядя. Ни себе, ни людям. Копошился со своими музейными черепками. Ничего другого не хотел. И ты такая же убогая, как его черепки. Похоже, у дяди Лени был пунктик на убогости.
- Ну, и что тебе от меня, такой убогой, надобно? – голос предательски сел.
- Во-первых, ключи от банковской ячейки, во-вторых, жениться на тебе хочу, - скривился Антон. – Хотя можно и в обратной последовательности. Так как, Крис, Мерлин пропал, а родственников, кроме тебя, у него и нет. По всему выходит – ты его единственная наследница.
- А моего согласия, значит, не требуется?
Радости ни от обрушившегося наследства, ни от предложения руки и сердца решительно не испытывала. Наоборот, становилось все тревожнее. А тут еще солнышко за лес спряталось. Листва на деревьях не по-хорошему зашумела. И в туалет сильно захотелось. Возможно, холера и до меня добралась.
- Это розыгрыш такой. Деньрожденечный? – с надеждой поинтересовалась я.
Которую, на самом деле, не чувствовала.
- Нет, Кристи, - заржали Стасик и Толик. – Это предложение руки и сердца. Со всеми вытекающими.
- Мне надо подумать, - закапризничала я.
- Думать на том свете будешь, - хохотнул Антон. – И возможно скоро. А сейчас, дорогая моя невеста, документики оформить надо.
Мягко зашуршали шины по асфальту. Я обернулась. Около нас остановился огромный черный джип с затемненными стеклами. Задняя дверца открылась. Оттуда вышел тщедушный человек в деловом костюме и с кожаной папкой в руках.  Он поправил тонкую золотую оправу очков и строго посмотрел на меня.
- Вы брачующаяся?
Я нервно оглянулась. В моей душе все оборвалось, когда Стасик достал из своего ранца шприц и потряс им.
- Ну что, - бодро заметил он, – сама подпишешь, или помочь?
- Сама, - пискнула я.
Лощеный дяденька распахнул папку и подал мне золотую ручку. Я недоверчиво уставилась на толстую стопку бумаг.
- Вот здесь и далее на всех листах, - ткнул он внизу брачного договора. – Рядом с подписью Антона Львовича…
- А нам рассказывали, нельзя подписывать документы, не прочитав их.
Хрустнула ампула. Стасик до основания наполнил шприц и выразительно пустил фонтанчик.
«Я брежу. Наелась немытых яблок, лежу с температурой и брежу», - эта мысль принесла успокоение. И все же, я решила не спорить с глюками.  У нас была учительница математики в четвертом классе – Лидия Семеновна Степанюк. Она мне «тройку» влепила за то, что я написала не «триугольник», а «треугольник».
- Деточка, русский язык надо уважать, - сказала она. – В фигуре сколько углов? Три. Значит – триугольник.
Когда я возразила, она также фонтанировала слюной как этот шприц. Только брызг было не в пример больше: забрызгала все три ряда. С тех пор я поняла, с сильными мира сего лучше не спорить. А сейчас сила была явно не на моей стороне. Поэтому, я послушно взяла в руки паркер. Глюк он и есть глюк. Очнусь – и снова стану свободной.
Когда все закончилось, парни засмеялись:
- Горько!
Антон притянул к себе и больно поцеловал, а затем насадил кольцо на палец, обдирая кожу.
- Все, окольцевали птичку, - изрек Стасик довольно.
- Воробушка, - уточнил Толик.
- Нет, - покачал головой Антон, - галчонка. Ну, что – двинулись праздновать. Сергей Сергеевич, вы с нами?
- Я в офис, - коротко бросил мужчина. – Отдыхайте без меня, молодежь.
Парни забрались на свои байки, и Антон протянул мне шлем.
- С ветерком? Как ты любишь? – ухмыльнулся он мне.
Я тоскливо проводила взглядом джип. Вот почему маленькие мужчины так любят гигантские автомобили, а высокие и накаченные парни миниатюрные спорты, на которых так неудобно сидеть? Бред бредом, а попа болит.
Кстати, как там проверяют – бредишь или нет – кожу щиплют? А у меня попа ноет, а тут еще совсем невмоготу терпеть стало…
- Я в туалет, - пискнула я.
Отбежав подальше, я сделала то, что следует. А потом подумала и вглубь леса рванула. Да недолго бежала, так как спортивностью никогда не отличалась. В боку сразу закололо, в горле запершило, а в довершении о корягу запнулась. Упала неловко, на ранец. И он как-то сразу очень нехорошо потеплел.
Моя Прелесть! - с ужасом подумалось мне.
Все прежние страхи показались вдруг мне такими по-детски нелепыми. Ну, женится на тебе богатый мальчик? Что такого? Все выходят замуж рано или поздно, а потом разводятся. Ну, нет у меня денег, и не будет. Лично я ничего здесь не потеряю. Потому что мне, как гегемону, терять нечего, кроме родненького моего самсунчика. А вот если моя Прелесть сломалась, я отравлюсь, право слова. Или повешусь. Или с крыши сброшусь.
Хвала материализму и Карлу Марксу, его апостолу, детище продвинутого капитализма оказалось целым. Мало того, экран засветился, радуя майкрософтовским четырехлистником. А затем вспыхнула надпись:
«Начало отправления через десять секунд. Место встречи: 550 м на северо-восток.
И компас появился со стрелочкой. Сначала я просто пялилась в экран. В голове полный разброд и шатание. Куда отправление? Зачем? А может мне теперь уже интересно стало дамой замужней побыть. Прикольно ведь. Если же пойдет что не так, всегда развестись можно. А тут на ночь глядя в дебри дремучие. По настоящему дремучие. Ельник частый такой. Да все вкривь да вкось: живое с мертвым  перемежается. Стволы голые, темные, а под ногами сплошной бурелом. Причем чем дальше, тем хуже.
Все мои сомнения, как птицы-синицы, разлетелись, как только за спиной крики парней раздались. Я ломанулась в чащу. Сработал синдром преследуемого.
Мчалась я как никогда в жизни: где лихо перепрыгивала через сухостой, где подныривала, где обегала по дуге. Темнело нереально быстро, и все же темнота не мешала. Наоборот, зрение даже лучше сделалось. Обычно оно у меня не очень, но я упорно очки не ношу. Не хочу очкариком слыть. А линзы – накладно. Это вносило некоторое неудобство в мою жизнь. А тут исчезло оно – неудобство это. Деревья, валежник, слежавшаяся хвоя под ногами стали испускать голубоватый свет. Может краски и померкли, зато все видно, даже букашек-таракашек под ногами.
Еще осознала я удивительную вещь: мои ноги обрели упругую легкость, грудная клетка с наслаждением впускала и выпускала чудные ароматы леса, локти активно работали, помогая остальному телу. Оказывается, я классно бегаю. И прыгаю. Я лихо перелетела через один холмик, второй, третий. Потом, когда крестики появились, поняла вдруг – на кладбище я. И крики за спиной смолкли давно. Темп я сбавила. Иду, оглядываюсь. Мне все жутче и жутче становится.
Кладбище. Реально кладбище!
Тут сова как ухнет. Волк где-то завыл. И под ногами зашевелилось. Ох, нехорошо зашевелилось… Взвизгнув, я рванула, аки лось, ног под собой не чуя к просвету между деревьев.
 Выскочила на дорогу. Отдышаться не могу. Сердце так стучит, что разорваться готово. В горле привкус крови противный. В членах дрожь. Сесть бы прямо на дорогу, да Иван Палыч, наш физрук, не разрешал никогда подобное делать.
- Лучше походите-побродите. Перетерпите малость, все и наладится, - учил он.
И побрела я, не знаю куда, по слегка мерцающей дороге. Она ничего так, ухоженная, без ухабов. На небе ни звездочки, а мне видно все благодаря моему новому зрению. Как за поворот завернула, указатель увидела. Оказывается до моего города 115 километров.
Это сколько же я по лесу набегала, если по дороге восемь километров скинула?
Тут шум за спиной раздался. Странный такой – будто цокот копыт. Да быстро так приближался. Я обернулась: что-то темное стремительно неслось на меня. Я даже охнуть не успела, как тело взвилось в воздух.

Какая гадость! Кто-то дул мне в рот и больно давил на грудную клетку. От отвращения меня чуть не вырвало. Я сделала сразу множество вещей: замычала, замотала головой, замахала руками, попыталась встать.
- Тихо-тихо, какая боевая девочка, - мужской силуэт отстранился и помог мне сесть. – Голова болит?
Я мотнула головой, проверяя. Незнакомец расценил это как «нет» и с облегчением выдохнул.
Боже, я никогда не встречала таких красивых парней. Мое новое ночное зрение позволяло видеть точеный нос, крупный рот, четкую линию подбородка, темные, слегка вьющиеся волосы. На нем были очки-консервы – наподобие тех, что носят горнолыжники. Только сейчас сдвинутые на лоб. Глаза у него просто волшебные! В них искорки мерцают. И хоть цвета я различала не очень, что-то говорило мне – они обязательно должны быть голубыми.  Брюнет с голубыми глазами – с ума сойти. Мечта всей моей жизни!
Парень также внимательно разглядывал меня, как и я его. И не только лицо. Мне вдруг стало стыдно за свою старую футболку и рваные джинсы. А вслед за стыдом пришла злость.
- Ты меня сбил, - мрачно сообщила я.
- Тебя воздушной волной на обочину отбросило. Если бы это был я, мы бы с тобой не разговаривали, - ответил он, и тот час с возмущением спросил. – Ты что, правил дорожного движения не знаешь? И вообще, ты в курсе, что здесь везде частные территории находятся?
Это кладбище, что ли, частная территория? Я хотела сыронизировать, но замерла, заметив его транспортное средство. Мне снова поплохело.
Невдалеке от нас застыла темная большая лошадь. Я даже породу эту знаю – английская верховая. Лев Андреевич только таких у себя в конюшне держал. Но уж больно неподвижно коняга стоит. А главное, из ее глаз лучики  света вперед на дорогу падают. Словно фары у машин.
- Ну, так как ты сюда попала? – в голосе парня нарастало раздражение.
- А?
Я ошарашено перевела взгляд от коня на всадника.
- Я непонятно говорю?
Мне стало ясно: еще немного, и он просто сядет на своего монстра и ускачет.
- У меня голова болит, - захныкала я. – Не помню я ничего. И в глазах двоится. Отвезите меня домой. Пожалуйста!
Мне ведь реально страшно. Одна, кладбище рядом, до города брести да брести. Дай бог к утру добраться. А я есть хочу. И желудок сразу громко подтвердил: «Да-да, я тоже». Угрожающе так предупредил. Янка утверждает, что если каждые три часа что-нибудь не есть, то желудок сам себя кушать начинает. А у меня с утра маковой росинки во рту не было.
По-моему, угрозы исходящие изнутри живота были слышны всей округе. Парень скривился и помог мне подняться на ноги.
- Сама сядешь или подбросить? – поинтересовался он.
Ну, так сразу и не скажешь. Пару раз каталась верхом, но от этого, сами понимаете, лихой наездницей трудно стать. Тем не менее, я гордо буркнула «Сама», и засопела, пытаясь вдеть кроссовку в стремя.
Ну, блин, какая гигантская скотина! Хорошо еще что стоит и не шелохнется. Парень не вмешивается, наблюдает. Наверное, ухохатывается в душе… Наконец, получилось. Теперь осталось только другой ногой посильнее оттолкнуться, чтобы до спины коняги достать. Ухватилась я за луку седла, оттолкнулась и в это же время почувствовала сильный толчок под попу.
У-ух! Я взвилась вверх. Еще немного и я грохнусь по другую сторону дороги. Эта мысль молнией обожгла, и я замотала ногами в попытках зацепиться за седло. Приземление, а точнее приседление, чудом, но удалось. Я гордо выпрямилась и огляделась. Высоко-то как!
Между тем парень освободил стремя от моего присутствия и, чуть коснувшись его ногой, лихо взлетел на скотину позади меня. И при всех этих манипуляциях коняга и не подумала шелохнуться. Стоит, словно неживая. Но как только поводья были подобраны и шенкеля отвешена, она ожила. Так ожила, что прямо, мамочки мои, сейчас завизжу! До такой скорости даже Антон не разгонял свой байк. Глаза сразу прищурились и заслезились, щеки бьются на ветру словно флаги, рот предпринимает судорожные попытки поймать воздух…
Короче, когда коняга резко затормозила, я чуть не взвыла: сначала от испуга – если бы не крепкие руки наездника, я бы так и продолжала мчаться дальше, правда, уже без лошади; а потом от облегчения – вокруг тишина, рядом теремок стоит с надписью «У Ирины». Парень спрыгнул и помог спуститься мне. Видя, как я вытираю слезы, извинился:
- Прости. Я обычно всегда один езжу, поэтому запасные очки не вожу… Есть хочешь?
Еще бы! Но, все же сочла нужным предупредить:
- Только у меня денег нет. Но я вам потом обязательно отдам.
Он равнодушно кивнул и легонько подтолкнул меня к дверям.
Внутри все было залито светом. Это вернуло краски, и мир больше не казался опасным незнакомцем. Я с облегчением вздохнула. Все как обычно и бывает в подобных заведениях: пустые столики и стойка со стеклянным прилавком-холодильником. Ассортимент еды не очень богатый: из тарелочек  на меня смотрели пара салатиков да макароны с такого же цвета котлеткой. Все заботливо укутано в пищевую пленку. И порции такие крошечные! Ну, прямо как в нашей столовке. Но когда я глянула на ценники, то с трудом подавила вздох – цены здесь были ресторанные. Глаза заметались в поисках бюджетного варианта и натолкнулись на сухарики…
- Ну, - поторопил меня парень, - чего будешь?
Кстати, я угадала: глаза у него были голубые, а волосы темно-каштановые. Возраст… Ну, наверно, ближе к тридцати. Я как-то не очень хорошо его определяю. Одет парень тоже был обычно: джинсы да тенниска. Разве что вместо кроссовок кожаные сапоги, в которые были вправлены штанины.
Полная хозяйка заведения вынырнула из подсобки и, расставив руки в бока, с выжиданием уставилась на меня.
- Мне сухарики, пожалуйста, и чай… без сахара.
Зря я про сахар сказала. Прозвучало это… жалко как-то.
Парень хмыкнул:
- А еще горячее подогрейте. Салаты все свои тоже давайте. Есть еще что-нибудь съедобное?
Хозяйка, почувствовав любителя пошиковать, приободрилась:
- Винегрет лучше не берите. Он, - она запнулась ненадолго, - вчерашний. Хотите выпечку? Я ее сама делаю.
И она водрузила на прилавок корзину с пирожками и плюшками.
- Давайте, - равнодушно кивнул парень. – И бутылку Светлояра.
Мои глаза округлились, когда он забрал корзину целиком. А затем округлились глаза хозяйки, когда он бросил пятитысячную бумажку и пояснил при этом:
- Сдачи не надо.
Мне это очень и очень не понравилось. Я ему что, теперь пять тысяч должна? За это?!?
В замешательстве я очень-очень медленно потянулась к румяному пирожку и откусила маленький-маленький кусочек. Корочка тоненькая и хрустящая, а за ней почти сразу начинка. М-мм! С капустой! Мой любимый! Желудок взвыл, требуя поторопиться, и я зашевелила челюстями быстрее. Все быстрее и быстрее.  Потом были опустошены друг за другом тарелка с морковью по-корейски и макароны с бумажной котлеткой.  Съеден еще один пирожок. И плюшечка… Светлояр, кстати, оказался вылитой Колой. И по цене, и по вкусу. Когда голод утих, я снова оказалась в состоянии воспринимать происходящее. Заметив, что парень ничего не ест, зато не спускает с меня взгляд, я вдруг вспомнила фильм «Сумерки».
- А ты что, – и снизила голос до шепота, - вампир?
Парень смерил меня надменным взглядом.
- Успокойся, ты не входишь в мой рацион питания. Это, - он презрительно кивнул на опустошенные мной тарелки, - тем более.
«Вампир-вегетарианец.  Теперь и с коняшкой понятно – сначала выпил у нее кровь, а потом оживил», - сделанные мной выводы неожиданно успокоили. Вопрос с отдачей долга как-то сразу потерял свою сверхзначимость. Всем известно – у вампирюг денег куры не клюют. А вот на счет вегетарианства – сбои случаются. И на всякий случай решила стать милой девочкой.
- Так как тебя на трассу так далеко от города занесло? – снова поинтересовался парень.
- Понимаешь… - замялась я.
- Артур, - подсказал парень.
- А меня Кристина зовут, - тот час лучезарно улыбнулась я и, приободрившись, продолжила. – Мой парень решил прокатить меня с ветерком. А потом мы поссорились… Ну, и вот…
- Ясно. Я сразу понял, что ты девчонка бедовая. Так куда тебя подбросить?
Он что, на лошади по городу поскачет? Я сильно удивилась, но вида не подала.      
- К университетскому городку, если можно. Это на проспекте Ленина.
Потом мне снова помогли забраться на конягу. И опять была гонка. Но теперь, сытая и спокойная,  я даже получила от езды удовольствие. Откинулась на грудь Артура, рюкзак к себе прижала. И чего я тогда перепугалась? Да у него руки  – как ремни безопасности – держат крепко. Осталось только глаза закрыть и представить, что я на карусели катаюсь…
Проснулась я от того, что коняга резко сбросила скорость. Открыла глаза, а потом и рот – от изумления. Дамба знакомая. За ней мост через реку начинается. Нормальный мост. Такой же, как обычно. А вот все остальное!
Коняга обогнала фургон, который весьма бодро вез бык. Водителя (или кучера?) видно не было. Впереди фургона выступала кабинка с тонированными стеклами. Потом Артур резко ушел вправо, потому что ему навстречу во весь опор мчался облаченный в черный пластик  дилижанс. Двойка вороных адски помигали глазами, и коняга сбавила скорость.
«Гаишник, наверное, - подумала я и вздохнула. – Так вот какая ты - быстро прогрессирующая шизофрения». Кстати, чуть дальше действительно стоял наш родненький гаишник в форме со светоотражающими вставками.
Чем ближе мы подъезжали к городу, тем больше становилось машин (то есть скотин). Всех видов и расцветок. Однажды даже видела верблюда. Он достаточно бодро вез сдвоенный фургон, на котором белым по красному было намалевано «Магнит». Несколько раз нам встретились любители покататься верхом. Но их было немного, гоняли они – почище байкеров, а при встрече с конягой Артура их кони ржали. На что наша резвая старушка отвечала таким же радостным ржанием.
Некоторые дома, что встречались по пути, я узнавала, но, как правило, это были старые постройки: эпохи Сталина и те, что были раньше. Вместо панельных  коробок стояли здания овальной формы, а современные высотки заменились высоченными термитниками-небоскребами. Выглядели последние ошеломляюще красиво. Они были похожи на инопланетные замки, раскрашенные неоновой рекламой хорошо знакомых брендов. «Spar», «Билайн», «L’Or;al»,  «Макдональдс», «Магнит» - все родное и знакомое.  Система дорожного регулирования тоже была такой же, как в обычном мире: разметка, светофоры, дорожные знаки. И маршрут вполне узнаваем. Только движение слишком напряженное для такого времени суток. Освоившись, я даже смогла подсказать дорогу. Когда мы промчались еще по одному мосту, ведущему в верхнюю часть, я решилась на совет:
- Сейчас лучше направо. Так короче будет.
- Я в курсе, - коротко отозвался Артур.
Скоро мы въехали в центр города. И здесь я испытала культурный шок – мое любимое место для прогулок исчезло. Где милые сердцу купеческие домишки и чугунные статуи дореволюционных дяденек и тетенек? Их не было. Везде высились термитники – один выше другого. И если ночной город сам по себе освещался неплохо, то здесь все было просто залито неоновыми огнями. У некоторых зданий с рекламой кинотеатров, ресторанов, стриптиз баров, кафешек толпились экипажи, ходили люди. Знакомых названий уже практически не встречалось. Разве что «Газпром». Но и он сам, и его «Мечты сбываются» довольно куце выглядели на фоне сверх гигантского сооружения напротив него. На фасаде переливались всеми оттенками синего голограмма черепа и надпись «Некропром. Вечные ценности».  Были и другие небоскребы. Но названия мне ничего не говорили. Запомнилось еще одно своей агрессивной кирпично-красной расцветкой и живым изображением гигантских черных муравьев, что карабкались по стене. «Формальдегид&Ко» со зловещим подмигиванием сообщала мне реклама, «Мы думаем о вас».
Когда мы въехали на проспект, начал накрапывать дождик. Я  загрустила. Куда еду, сама не знаю. Что увижу вместо любимого универа? Но чем ближе к дому, тем меньше встречалось термитников. А затем они и вовсе исчезли. Знакомые до боли сталинки, хрущевки, брежневки ободряюще улыбались мне теплым светом своих окон. Зомби-транспорт тоже куда-то исчез. На мокром асфальте пустынного шоссе мерцали блики дорожных огней. Я испустила вздох облегчения, когда впереди показался знакомый яблоневый сад, в котором утопал родной университетский городок. Артур остановил конягу и помог мне спешиться.
- Приехали, - сообщил он мне.
Признаться, мне стало вдруг страшно. Он уедет, а кто встретит меня в моей любимой общаге? Однокурсники-мутанты с пылающими как у коняги глазами?
- Хорошая коняшка, быстрая, - засюсюкала я, касаясь шелковистой морды монстра. Он не отреагировал. – А как его зовут?
- Никак, - чуть удивленно отозвался парень. – Слушай, с тобой точно все в порядке? Может к врачу отвести?
- Я в порядке, - промямлила я.
Он уже взялся за луку седла, но я остановила:
- Я вот подумала…
- Ну? – нетерпеливо бросил он.
- Я же тебе вроде как должна…
- И? – подбодрил он меня.
- Понимаешь, я пока на мели. Но вот через пару недель мне должны деньги на карточку придти. И тогда я расплачусь с тобой. Честно.
Дождик становился все сильнее, и его волосы намокли, а по лицу бежали ручейки. По моему тоже. Я зябко охватила себя за плечи и продолжала смотреть на него. Что-то вроде паники зарождалось в моей душе.
Артур подумал и мотнул головой.
- Нет, слишком долго.
Он шагнул ко мне, запрокинул голову и поцеловал. Не по-детски так поцеловал. Поцелуй все длился и длился, а мне не хотелось, чтобы он прекращался. Хотелось, чтобы он длился всегда. Вот только дыхание кончилось.
- Вот и расплатилась, - весело заметил он и провел пальцем по моим пылающим губам.
Потом вскочил на свою конягу и умчался вдаль. А я посмотрела ему вслед, вздохнула и потопала в общагу. Я была уверена, что теперь все будет как прежде: друзья, последний экзамен, долгожданная поездка домой. Опять же Машка поправится, и ее выпишут из больницы. Мы на пару недель собирались с ней съездить в Питер. Весь год на это стипендию откладывали. Я знала: все будет так, как мы запланировали. Это знание шло из глубин моей души. Просто не могло быть по-другому. Мир с каждым шагом становился все привычней, все более предсказуемым. Так почему же мне было так грустно?

Рассказ как-то неожиданно вылился в роман. Выложен полностью на https://lit-era.com/book/moya-prelest-b16866