Отцы - командиры

Опять к нам прислали нового командира. За четыре года это уже четвёртый. Наверное, снова дурак...

Четвёртый...

Тоже...

Итак - Первый ком

Первый, отслужив своё положенное, подался на дембель. Впрочем, мог бы и ещё послужить, но испугался отмены выходного пособия и драпанул с армии. А зря. Если бы драпанул позже, то пенсия и то самое вожделенное выходное пособие, которое так и не отменили, были бы у него много больше. Впрочем, поменяв несколько работ и окончательно устроившись в МЧС на довольно высокой (по городским меркам) должности он зажил припеваючи, вспоминая армию как страшный сон.

Второй ком

Второй ком, по кличке Пикимон (от Покемон), был маленький, с узким лбом питекантропа и преговнистым характером (как у всех маленьких). Его заветной мечтой было получить звание подполковника. Когда мечта сбылась, он замечтал о переводе в Одессу.

Чтоб сказку сделать былью, Пикимон направо и налево лишал подчинённых премий, а сэкономленные таким образом денежки клал… не себе в карман, а в карманы нужных начальников из той самой Одессы. В конечном итоге, Пикимон своего добился, но ввиду умственной ограниченности к местному (Одесситскому) офицерскому бомонду так и не смог прилепиться и поэтому вскоре был уволен.

Мне же, за время его руководства пришлось писать море объяснительных и рапортов на тему: «Почему так много нарушений в нашей в/ч».

Нарушений было действительно много, но, по большому счёту, столько же, сколько и в других частях. Только другие всю эту фигню скрывали и наверх не подавали, а наш Пикимон расстарался так, что по количеству «грубяков» (грубых нарущений воинской дисциплины) переплюнул все воинские части дивизии вместе взятые. Впрочем, денежный дождик из конфискованных премий и тут сыграл свою решающую роль. Прослыв тупым, но честным и принципиальным, он благополучно, как мы уже сказали выше, устроился опером на КП корпуса.

Продержавшись там пару лет он благополучно сошёл на дембель.

Третий ком

Третьим комом был Кинг-Конг. Представьте эдакий верзила под 120 кг веса, и 2 с лишним росту. На своём столе, рядом с уставом он держал молитвослов, в углу кабинета икону, называл свою жену «солнышко» и самозабвенно её любил. А ещё он любил водку. Причём ничего из перечисленного он не стеснялся и не скрывал. За время своей службы в батальоне он:

- завоевал беспрекословный авторитет у подчинённых (когда был трезв),

- утопил солдата (вернее, тот дурак сам утопился по причине употребления спиртного и неумения плавать),

- отправил сына в армию и

- пошёл на повышение.

Он был не только высокообразованным специалистом, грамотным офицером, справедливым командиром, но и душевным человеком (кстати, не после водки, как у нас обычно бывает, а именно на трезвяк, что сейчас встречается редко). Вот только его неуёмное пристрастие к спиртному отталкивало от него людей. Впрочем, может именно благодаря этому его недостатку, о нём и остались яркие воспоминания.

Четвёртый ком

Четвёртый тоже явился в наш батальон на повышение из какого-то захолустного штаба. Как бывший штабной клерк, он самозабвенно любил совещания. Он мог совещаться часами, рассказывая о том, как должно быть, что надо сделать и каким образом всё это сделать. Это всё он обильно сдабривал многочисленными примерами из своей или чужой жизни, но при этом умудрялся никому не поставить ни одной конкретной задачи. Создавалось впечатление, что перед ним огромная аудитория, а не два – три ёрзающих от нетерпячки зама. Кстати, во время совещаний, сходить по нужде он никого не отпускал, и это было очень печально. Фраза: «Можно выйти» обрывала нить его мысли, выводила из себя, и, совещание начиналось по новой. Это был вылитый Победоносиков. Один в один.

А чем всё кончилось? В конце концов, все на него забили большой «X» – уходили домой, когда вздумается, приходили на службу когда вздумается и т. д., а он всё грозил и грозил, но кроме этого ничего не делал.

Кстати, он тоже любил водку, но в отличие от Кинг-Конга стеснялся этой своей и в батальоне старался не напиваться. Зато в командировках, и особенно после возвращении из них, он делал это с превеликим удовольствием. Напиваясь до беспамятства, он банально уссывался. Да-да – уссывался как маленький ребёнок. Ну не держал его мочевой пузырь алкоголь и во сне он давал течь.

Как-то раз, будучи в гостях у одного из своих ротных он обсосал ему диван. У другого ротного – залил мочой заднее сиденье в автомобиле. Так что ротные у нас были обоссаными комбатом в прямом смысле слова.

Но и это ещё не всё. Однажды, едучи из УТЦ (учебно-тренировочный центр)  в плацкартном вагоне он умудрился обсосать всех своих подчинённых, спавших на нижней полке. Повод для этого действа был действительно значимый – праздновали купленную у проверяющих тройку по боевой подготовке.

Ну и последний, самый известный случай произошёл тогда, когда он описюхался пребывая в гостях у начальника РТВ дивизии. За содеянное, писюн был выгнан среди ночи вон и досыпал неизвестно где.

По прибытии из командировок он, объявлял себя больным и выпадал в осадок на два, а то и три дня...

ТУТ - ОСАДОК

(пойди перекури, выпей пивка, а потом читай дальше)

Да, и кличка у него была тоже мерзкая и противная, как и он сам – «Бля». Дело в том, что «бля» был его любимый артикль. На многочисленных совещаниях народ тем и развлекался, что считал количество употреблённых им артиклей, отмечая их палочками в рабочих тетрадях и пытаясь выудить смысловой подтекст из всех его «бля»-тских предложений. Ну, например:

- Я, блять, пришёл, а там... (о проверке внутреннего порядка).

- Смотрю, блять, что такое?.. (о том же самом).

- Тут, блять, в ОЗК... (о проверке химического имущества).

- Это ж надо, блять, пришить... (о пришивании бирок).

- Дрова, блять, напилили... (о подготовке полевой кухни к полигону) и т. д.
Создавалось впечатление, что этот самый артикль является существом вполне одушевлённым и полнокровным членом нашего воинского коллектива принимающим активное участие во всех наших батальонных делах.

Как и все бывшие до него, «Бля» на батальоне оставался недолго и по сложившейся доброй традиции ушёл на повышение.

И ещё одно, последнее. Так и напрашивается сравнение, теперь уже с «Историей одного города» Салтыкова-Щедрина, а точнее – с перечнем всех его градоначальников.

А город Глупов – это МЫ, наша в/ч.