Случай на улице

Он все слышал и  понимал, но не мог встать. Даже пошевелиться. Даже открыть глаза.  Собаки сначала бегали вокруг него, потом сели рядом. Один пес особенно волновался:  поскуливал,   лизал ему руки и лицо.  Его беспокоило, почему хозяин вдруг улегся и заснул посреди улицы.  Никогда раньше он так не делал.  Это  Джек, давний друг.  Дворняга.  Рыжий  с  белым.  Еще не старый, но уже не молодой, как и  хозяин.  По утрам вместо глазуньи с беконом они теперь предпочитали пачку творога: одна половина  - хозяину,  другая – псу.  Тебе -  половина и мне - половина.
Со вторым псом  еще не установились такие же  дружеские отношения.  Он приручил его  совсем недавно.   Месяц назад, в сентябре.  Беспородный, но хороший  по характеру. Он сначала подружился с Джеком, а через него с  хозяином. Пес был  молодой и такой  черный, что в темноте  не разглядишь. Он назвал его  -  Черныш.
Вокруг собрались люди. Кто из любопытства, кто из  сострадания. Уже вызвали скорую. 
Он знал, чувствовал, что это конец.  Но почему-то совсем не испытывал страха.  Спокойно и смиренно готовился перейти в мир иной.  Кого он оставил? Кому будет его недоставать?  Конечно, двум  прирученным псам.  Может еще Сереже,  сыну?...  Ему очень бы хотелось, чтобы сын о нем погоревал. Сильно, с болью и со слезами.  В последнее время они совсем не ладили.  Сын злился, что отец  бросил мать и ушел к другой женщине.  Он так и  не успел,    не сумел    объяснить, что долго, так  долго терпел рядом чуждую ему женщину только ради  него, Сережи. Ждал, пока сын  подрастет,  и жил с женщиной, которая ненавидела его и которую он сам с трудом переносил. 
Сережа рос любознательным  мальчиком.  Он не жалел для сына ни сил, ни времени.  Гордился  Сережкиными успехами в школе,  потом в институте!
Воспоминания проносились в  памяти, как кадры кинохроники,  прокрученные   назад.
Вот  он приехал  навестить Сережу в Германии.  Заглянул в   университет, где тот стажировался.   Надеялся прогуляться с сыном  по городу, посидеть и откровенно по душам  побеседовать в уютном кафе. В Германии  есть такие  замечательные уголки! Но Сережа совершенно очевидно скучал с отцом.   Вдруг объявил, что  договорился с немецкой подругой покататься на горных лыжах, и, собрав сумку,  безжалостно укатил на два  дня…
Он один гулял по городу, который хорошо знал по командировкам, один сидел в кафе. Прихлебывая немецкое пиво, смотрел в окно на чистую улочку и неторопливых прохожих. Ему тогда не было грустно. Наоборот. Он был счастлив. Радовался, что сын блестяще учится, что у него есть друзья и подруга, что он хорошо  отдыхает сейчас в горах…
… Зазвонил  мобильник в правом кармане куртки. Кто-то вытащил его,  и незнакомый  мужской голос  ответил на звонок:
- Алё… Вы кто?... Жена?... Вы не беспокойтесь. Вашему мужу сделалось плохо. Я нашел его лежащим на земле.  Рядом  - два пса, черный и рыжий.   Мы ждем скорую.  Тут еще народ стоит. Вы перезвоните минут через пятнадцать. К тому времени скорая должна подоспеть.

Конечно, это звонила Анна. Вторая жена.  Когда они познакомились семь лет назад,  она показалась  ему такой  нежной  интеллигентной женщиной. Спокойной, доброжелательной. В отличие от  первой жены,  психопатки, которую   новое   платье на подруге доводило до судорог. Любое слово свекрови, то есть его матери,  приводило в бешенство. 
Анна работала в типографии, где он имел обыкновение заказывать визитки,  рекламные проспекты и календари для своей фирмы.  Она  работала художником-оформителем. Он восхищался её календарями с репродукциями  картин  из крупнейших музеев мира.
Но вскоре и вторая жена надоела, как пресная овсяная каша.  Как только они зажили вместе, Анна уволилась с  работы, заявив,  что  всю жизнь мечтала ничего не делать.  Теперь она  любила ходить по магазинам, тратить  деньги, смотреть телевизор и спать. Человек-плющ.
 Куда девался её талант? А может,  его никогда и не было? Теперь всё можно сделать  на  компьютере.
Он с компаньонами занимался деревоперерабатывающим бизнесом. Довольно успешно. Построили новый завод, оснастили  современным оборудованием. Пошла продукция и, естественно,  потекли доходы.
Однажды  в офис вошли чужаки.  Он сразу  ощутил  опасность.   Вдруг почувствовал себя  в диком лесу среди беспощадных   хищников.
Стали угрожать проверками. Он честно работал и проверок  не боялся. Тогда потребовали делиться доходами. С этого бы и начинали, «законники» хреновы.  Пока говорили, жесткое дуло упиралось  ему в затылок. 
Когда он  днями и ночами напролет  составлял планы, программы и  расчеты, мотался налево и направо в поисках  компаньонов, заказчиков, строителей, никто вот так не врывался, чтобы предложить помощь и поддержку.  Этих привлекает не труд, а  результат, вернее  деньги. 
Оказывается, покуда ты с головой уходишь в любимое дело,  кто-то   неотступно тебя подстерегает,  пасёт : Пущай  старается!  Ужо мы его потрясём! 
И вот тебя валят на землю и  наступают каблуком  на горло: или ты принимаешь наши условия, или …
Он был уверен, что после этого налета голова его станет седой.  Нет. Ни одной седой пряди не появилось в волосах.  Он думал : легко отделался.  Не знал, что след остался внутри, на сердце…
Волки стали наведываться регулярно. Аппетиты их росли. Спасения от них не было. Наверное,  надо было становиться таким же, как они,  и вступать в грызню: кто кого. Но он был другой породы.  Из тех, кто  наделен даром созидания.  Он  не умел проливать кровь и брать чужое. И не хотел.
В один прекрасный день его совсем вытеснили с завода. Бандиты решили рулить сами. Но игрушка оказалась  слишком сложной: производство забуксовало.  Завод разграбили  и бросили.  А какой был завод!  О таком только мечтать.  Сколько  разнообразной продукции    выпускал!  Притом,  высочайшего  европейского качества. Первый завод  в России  со  стопроцентной,  безотходной,   переработкой   древесины.  Ни одна щепочка не пропадала даром, ни одна  щепотка  опилок…
Он очень болезненно переживал гибель своего детища. Наверное, слишком болезненно. Тайком, как вор, пробрался на  завод, прошелся по опустевшим,   расхристанным цехам и плакал в голос. 
Тогда  впервые пришлось обратиться к  кардиологу… 
А дома, едва  он переступал порог,  Анна  начинала  делить с ним домашние дела, чтобы «не избаловался и не сел  на шею».   
Пустой человек. Никчемная женщина. Никакого уюта в доме.  Хотя бы готовить прилично  научилась!   Даже совсем голодный,  он с трудом проглатывал её стряпню из полуфабрикатов.  Первая жена, надо отдать ей должное,  стряпала  прилично.
Наверное,  он поторопился связаться с ней,  желая  навсегда избавиться от первой.  Надо было повременить, поосмотреться.  Понадеялся  на добрую судьбу.  А  судьба,  как мошенник на рынке,   подсунула   совсем не то, что  искал.
Но  была  еще и третья женщина в его жизни.   Самая главная.  Они узнали друг друга  очень  давно.  Работали в одном ведомстве.    Когда она  впервые зашла в их отдел к своей подруге, он спиной  почувствовал, что это Она.  По голосу понял, что это Она.  Та, без которой пусто на свете, даже если вокруг сотни, тысячи, миллионы женщин.  Та, с которой уютно даже на необитаемом острове. Он оглянулся и  встретился с ней  взглядом. По тому, как дрогнули её  ресницы,  понял, что  она  его тоже признала. Но так случилось, что нашли они друг друга слишком поздно.  У него  уже были  жена и сын,  у неё – муж.  Она была чужая жена. Принадлежала другому. И в то же время роднее   у него никого  и никогда не было. Как это понять?  Почему она тебе так  необходима, до отчаяния,  до щемящей боли в груди?   Почему  прерывается дыхание, когда она заходит в  отдел к подруге? И он, позабыв обо всем, жадно прислушивается к её голосу, как к волшебной музыке, испытывая волнение и величайшее наслаждение.
Потом  она улетела в  долгосрочную командировку. Он  уехал  в соседнюю страну, надеясь с ней  увидеться. Но они так  никогда и не встретились. Навсегда разлетелись в разные стороны, как искры от пылающего костра.
Однажды, когда он уже мучился  со второй женой, а разлад с Сережей  всё осложнялся, как неизлечимая болезнь,   когда он  пребывал в полном одиночестве и отчаянии, - неожиданно позвонила Она. 
Знала ли она, что протянула ему руку, когда он  буквально шел ко дну, пуская пузыри?  Или ни о чем не догадывалась? 
Прошло  много лет, а его душа  вся  затрепетала от её голоса, как  листва  от порыва  ветра.
Она спрашивала, не сможет  ли он взять к себе на фирму её дочь. Она бы очень хотела, чтобы её дочь  поработала именно с ним. У него есть чему поучиться. У неё,   оказывается,  была дочь. Уже совсем  взрослая. Молодой специалист. Конечно же, он согласился.
Она давно развелась с мужем. Он решил переехать к ней. Но Анна…  Она  валялась  у  него в ногах, умоляя не оставлять её. Рыдала, обливаясь слезами и соплями, как малый ребенок: « Куда я без тебя? Что я буду делать без тебя?  Я пропаду.  Руки на себя наложу!»
И действительно, что она будет делать без него?  Уже семь лет  не работает. Потеряла квалификацию.  Привыкла к сладкой беззаботной жизни.  За его спиной. А вдруг как правда руки на себя наложит? Не от любви. Какая любовь! От отчаяния, что рассыпался  сказочный дворец.  Как отказаться от привычки, что тебе ни в чем не отказывают, как избалованному  ребенку,  катают  на шикарной машине, возят  отдыхать  на испанское побережье. Кто же после этого согласится снова  в поте лица на  хлеб себе зарабатывать?!
В общем,  не отпустила  Анна. 
Да Анна тут и не причем, если разобраться.  Сам он смалодушничал. Опять кому-то уступил,  заплатив  ценой  личного счастья.  Пожалел нелюбимую и предал любимую женщину. 
Боль в груди вдруг отпустила, как будто растаял ледяной ком.
Откуда этот ослепительный свет,  словно на него направили юпитеры? 
Перед ним в прозрачных струях озера качалось отражение белой с золотом церкви.  На берегу, под июньским небом,  бесконечным ковром тянулось поле белоснежных  желтоглазых   ромашек.  И он, став вдруг легким и летучим, как ветер, понесся над озером и  ромашковым ковром…  Туда, где может быть,  наконец,  он  соединится  с той  единственной…  Может  там именно она, а никто другой,   родит ему сына, и они никогда больше не расстанутся.  Вместе будут делить  радости  и горькие  обиды.  Вдвоем  всё легче.  А может, сын, рожденный ею,  будет совсем  другим :   приветливым и бережным …
Он уже  не слышал, как подъехала неотложка, как из неё проворно выпрыгнула молоденькая женщина-врач и, бросив на ходу санитару: «Быстро носилки!» -  Почти бегом устремилась к нему. Опустила на землю баул, присела на корточки, обхватила пальцами его запястье.  Наклонила  голову,  словно прислушивалась.  Собравшиеся  вокруг прохожие,  замерли.
Санитар положил  на землю  носилки и, взглянув  на больного, пробормотал: - Эк,  он  взбледнул…
Отпустив безжизненную  руку, врач  медленно поднялась на ноги и тихо спросила стоявших  рядом   людей:  «Давно  он  так лежит?»
Мужчина в черной куртке снял  с головы шапку и  ответил за всех: «Да минут двадцать. Когда я подошел к нему, он лежал, а рядом сидели две собаки.  Видно он вывел их прогулять… Я сразу  вызвал  скорую…»
Зазвонил мобильник. Мужчина в черной куртке вытащил  его из своего  кармана:
- Это его жена  звонит.  Может вы сами ей скажите…
И он протянул телефон врачу.
-Ало! …. Мне очень жаль…  Ему  уже не  помочь …  Мы отвезем в 58-ю больницу…
В трубке послышалось рыдание.
- А разве ничего  больше нельзя сделать? – спросила  приземистая   женщина в замшевой кепке, с надеждой  переводя взгляд с врача на санитара. – Может искусственное  дыхание?  Или массаж сердца? ... Он ведь еще не старый…
Мужчина в черной куртке помог санитару уложить тело на носилки и  погрузить в машину.
Собаки,  чуя  беду, крутились  возле неотложки. Когда машина тронулась, они кинулись было следом, но мужчина в черной куртке удержал их, крепко сжав поводки.  Они покорно сели у его ног, печально глядя ему в лицо, как будто спрашивая: что же нам делать-то без него?
- А,  ничего.  Пойдете со мной, - сказал  человек. Что-то в его голосе внушало собакам доверие. Что-то было похоже на голос хозяина.
Толпа разошлась.
- Я возьму пока собак к себе, - сказал мужчина толстушке в кепке, которая еще топталась на месте, потому что жалела  осиротевших собак.  – Телефон ихний остался  у меня:  созвонимся.  Родные подъедут,  всё заберут.
Женщина понимающе  кивнула головой.
- Всего доброго, - сказала она на прощанье.  И пробормотала уже на ходу : да хранит тебя Господь, добрый человек.
А мужчина в черной куртке торопливо направился  на соседнюю улицу,  к другу, с которым занимался тайным  бизнесом.   
- Надо пользоваться случаем, - думал он.  -  Собачки большие, сытые.  Шкуры чистые.  Зачем они бабе? Сто процентов, - выкинет их на улицу. Только  бездомных прибавится…  И телефончик хороший.  Бывают же такие удачные  дни! 
Не подозревающие ничего  собаки трусили рядом с человеком, которому доверились.