Сохраню память

 
Весёлое пение птиц на утренней заре обещало хороший летний денёк. Солнце, выглянув из за макушек берёз ,быстро и тщательно высушивая блестящую на листьях прозрачными бусинами росу, поднималось всё выше. Поёживаясь от утренней прохлады, я стою у ворот. Мама поручила мне выгнать нашу кормилицу в стадо. У самой у ней ещё много хлопот по хозяйству, надо быстрее с ними справиться. Отец пошёл на конебазу запрягать лошадь, потому что мы собрались в дальний путь. Надо попроведовать Бабу Феню, деда Васю и ещё большое множество родных, живущих в далёком, таёжном селе, спрятавшемся в отрогах Салаирского кряжа. Пока в уме перечисляла сколько человек нас ждёт в гости, заслышалось разноголосое мычание приближающегося стада - пора открывать калитку. Наша Декабрина (такое имя ей дали, потому что она появилась на свет в декабре) радостно влилась в знакомое общество, ведь знала же коровка, что сейчас, пройдя по пыльным улицам села, окажется на лугах с сочной травой, которую вволюшку ешь, ешь не переешь! А я гордая от похвалы соседок, что такая хорошая у мамы есть помощница, пошла собирать свои пожитки в дорогу.
Вот и отец на красивом, сером коне подъехал. в ходок наложил подвяленной (вчера накошенной) травы, чтобы было мягко сидеть. Лошадь-это единственный доступный транспорт в то время. Отец работал прорабом в колхозе и за ним было закреплено это средство передвижения, председатель колхоза, его тёзка Николай Васильевич Баженов, разрешал иногда брать в личное пользование. Навестить родителей, живущих в другом конце района -дело святое. И вот мы готовы! Надо выехать пораньше, до Маслянино 12 километров и до Верх-Иков ещё 40!!! 
уселись с мамой удобненько на мягкую траву. Ух, здорово! Трава источала медвяный аромат, это донник перебивал остальные запахи трав. Отец уселся на облучок (он у нас за кучера) и-"Но, Серко, трогай, родимый!"
Я и не предполагала, что ехать так долго. "Бедный Серко" жалела я коняшку. Но он был привычный к дальним поездкам, редко шёл шагом, в основном бежал рысцой под летним ласковым солнцем. Полевая накатанная дорога то прямо, то извиваясь устремлялась вперёд серой нескончаемой лентой. Природа менялась: то цветущее поле льна, голубое, словно чистое озеро, сливающееся на горизонте с небом, то рощица белоствольных, зеленокудрых берёз, снова поле колышется зелёными всполохами разных оттенков- рожь, пшеница. А вот жёлтое! Жёлтое-жёлтое поле цветущей гречихи, а среди него островками зелёные колки со смородиной. Вот такую картину выдаёт волшебница-природа. Душа замирает от восхищения! За Александровкой начинается тайга-величественные сосны удивляли своей мощью. За Изыраком гористая местность -отроги Салаирского кряжа. Когда подъехали к высокой горе, по которой продолжала бежать наша дорога, мы все вылезли из ходка и пошли рядом, облегчить участь нашему Серко. Пока шли пешком, я успела насобирать по обочинам дороги большой красивый букет полевых цветов. Стояла середина лета и радовала своим пышным разноцветием.
Ну вот, наконец то приехали! С горы деревню было видно всю сразу. Между взгорьями дома рассыпались небольшими улочками, переулочками.
вот и дом моего деда Василия (и бабушки Федосьи). Дом большой, «круглый», но разделён на две половины. Половину дома дед отдал своему сыну младшему с семьёй.
        Бабушку Феню привезли родители (отец Егор Максимович и мать Анисья Борисовна) из Смоленской губернии, когда ей было 9 лет. это был 1916год. Долго добиралась семья до Сибири. Пришлось плыть на барже. Баржа периодически причаливала к берегу у поселений. Вынуждены были ходить по богатым домам, просить милостыньку, чтобы прокормиться в дальней дороге. Младшая сестра, которой не было и двух годиков, заболела и умерла. похоронили её в чужом краю, а сами поплыли дальше.
Добрались и поселились в селе Лебедёвка Кинтерепского уезда. В том селе жила зажиточная семья Дениса Климова. Федосья подросла, превратилась в симпатичную, робкую, трудолюбивую девочку-подростка. Взяли её Климовы работницей по дому. Содержала дом в чистоте, натирала до блеска самовары. Семья у Медведевых была большая: детей 11человек, чтобы прокормиться все, кто подрос, шли работать, так и бабушка оказалась в работницах в свои четырнадцать лет. Хозяин приметил работящую девочку и сосватал за своего старшего сына Василия. Не нравился Фене молодой хозяин ни внешностью, ни ростом не удался-не люб был он ей. Но отец настоял и выдал дочь в богатую (по тем временам) семью. Занимался свёкор торговлей, имел большое хозяйство. Однажды поехал на лошади в Новониколаевск(Новосибирск) за колбасой, да другими товарами с младшей дочкой Маней. Вот и время прошло, должны вернуться, а их всё нет и нет. Прошло две недели, пока не обнаружили их трупы в кустах за речкой Каменкой. Напали на них грабители, забрали, коня, продукты, а самих убили.
Не выдержало сердце свекрови такого горя, и она следом за своими родными обрела вечный покой на Лебедёвском погосте, оставив сиротами ещё троих маленьких детей. Стали мои бабушка и дедушка многодетными молодыми родителями. У самих один за одним появились на свет четверо, да свёкор со свекровью оставили им троих почти такого же возраста.
Потом пришла коллективизация, всё нажитое свёкром (кроме детей) забрали в колхоз . Дед перевёз всё своё семейство в Верх- Ики. 
Он бы маленького роста, худенький. Но на его плечах лежала забота: прокормить всё большое семейство. Он пахал, сеял, косил; всё успевал своими жилистыми мозольными руками.
Подрастали дети, помогали по хозяйству. Всё бы было хорошо, но война! Проклятая, страшная налетела чёрным вороном, принесла боль, горе, разлуку. Дед Василий вместе со своими односельчанами пошёл на фронт, защищать Родину, а бабушка, как и другие женщины, осталась растить детей, работать почти круглыми сутками в колхозе и у себя по хозяйству. По ночам просили Бога, чтобы поскорее кончилась война окаянная и родные вернулись домой. Сколько трудностей переносили они на своих хрупких плечах, в надежде, что скоро весь этот ужас закончится.
 И вот наконец-то в маленькое сибирское село пришла огромная радость. Победа! Ликовали всем селом! Смеялись и плакали, радости не было предела. Начали возвращаться домой мужья, братья, сыновья. Сельчане с надеждой смотрели на гору, по которой серой змейкой спускалась к селу дорога: не появится ли подвода, или не идёт ли пеший к родному селу. Всей деревней встречали вернувшегося защитника.
А Василия всё нет. Пришло письмо -пропал без вести.
Но бабушка ждала. А вдруг живой, вдруг где-то в госпитале раненый.... Вот и год уже прошёл как кончилась война. Уже и надежда угасла. Вдруг однажды дверь скрипнула и вот он- Василий! Худенький, маленький, постаревший, но такой родной и близкий!
                Ты уж думала, Федосья,
                Что погиб я на войне.
                Белы косточки сложили
                И зарыли во земле... 
А Федосья обессилев, упала ему прямо на руки. 
Не ранили немцы Василия, случилось страшнее. Вся его военная часть попала в плен фашистам под городом Шахты. Он не хотел рассказывать о том, что довелось испытать ему в застенках лагеря. Вспоминать о нечеловеческих условиях, в которых ему пришлось прожить некоторое время своей жизни, показавшееся вечностью, без дрожи в голосе и без слёз, он не мог. 
Работали в шахтах, возили уголь на тачках. Выручила трудовая закалка, жилистые руки, привыкшие к тяжкому труду, спасали его от расстрела. Ведь тех, кто не выдерживал и падал в изнеможении, расстреливали на месте. Кормили баландой, от которой болели животы. Кидали как собакам, объедки и, наблюдая, как пленные с жадностью их поедали, хохотали. Были среди надсмотрщиков и "русские немцы", которые снисходительней относились к пленным, иногда даже давали хлеб, а по приходу с работы в лагерь, разрешали во дворе развести небольшой костерок и погреть хотя бы руки. Огонь разжигали из угля, который приносили с шахты: каждый по кромочку прятал в карманах, а потом складывали в кучку и разжигали костёр. Но это удавалось редко, только тогда, когда надсмотрщики были русские. Однажды Василий пытался сбежать, но его вскоре настигли собаки, и каким-то чудом не разорвали. По территории во весь рост ходить было нельзя, выпрямишься- били бичами. Нравилось немцам ставить пленных на колени руки вверх и стоять час, другой. Кто, обессилев опускал руки, в того стреляли. Однажды немцы устроили борьбу, выставили рослого упитанного немца, против измотанных работой, голодом, побоями пленных. Мой дед, изловчившись, уложил его на лопатки, взял не силой, а вёрткостью: снова ему помог маленький рост и закалка. Немцы кричали:" Гуд, гуд!" и в награду дали бутерброд с маслом. 
А потом победа! освобождение! На Родине целый год проверяли как попал в плен, не сам ли сдался. Ему повезло, что сего через год подтвердили, что дед Василий не предатель и дали возможность вернуться домой-в родное село. Ведь некоторые, вернувшись из фашистских лагерей по пять и более лет находились ещё в наших, советских.
Тяжело жилось в послевоенные годы. Сколько в колхозе дел, своё хозяйство без мужских рук пришло в упадок. спать было некогда. Вставал в четыре часа утра, все дела дома переделает и в колхоз спешит. Когда я приезжала к ним в гости, дед возил нас с бабушкой за ягодой. Сколько её было" И клубники, и малины! Малиновые заросли по взгорью до сих пор не забываются. Поднимешь вверх голову, а крупные, спелые ягоды склоняются над тобой, не ленись, срывай, отправляй в корзинку. Наберём полные посудинки и везёт нас дед обратно домой. Мы с бабушкой уставшие, но довольные сидим на телеге и любуемся красотами Сибирского края. Обратно путь всё под гору. Лошадка бежит быстро, а мы поставили корзины на колени и наслаждаемся ароматом ягод и разнотравья, которое со всех сторон источает свои тонкие запахи под лучами солнца. Нет, не зря дед прилагал все свои силы, чтобы выжить в фашистском логове. Не удалось прийти с войны героем, но всё равно есть возможность быть нужным, даже необходимым всем своим родным и близким, односельчанам. Радоваться жизни и дарить радость тем, кто рядом. 
 Не часто бывали мы в гостях, но поездки навсегда остались в памяти. Запомнились родники с холодной кристально чистой водой, вытекает вода из горы. Подставишь ведёрко, а она весело барабанит по донышку, наполнит и бурлит через край. А сколько рыбы было на реке Ик! А в давнее время эта горная река была широкая. По ней сплавляли лес, заторы были такие, что за неделю не могли разобрать. 
 Дед заболел рано, сказался плен на его здоровье. Мой отец перевёз деда вместе с бабушкой жить к нам в село Борково, там и схоронили на кладбище. 
Много времени прошло. Бежит время, стремится, как родники, которых много в Верх- Иках. Они выбегают у подножия гор и, напоив людей студёной, живительной водой, устремляются в неведомые дали. А память остаётся. Постараемся, чтобы память о наших предках передавалась от поколения к поколению.