1. Диспут О вялости интеллигенции

НА СНИМКЕ А. Усова: Во время диспута.


"Клуб «Под интегралом» провёл свой первый диспут в новом помещении на тему, старую, как мир. Речь шла об инертности, потребительских наклонностях и попытках уйти от общественной жизни в мир тихого семейного счастья.

В этих грехах обвинил собравшихся президент клуба А. Бурштейн в своей речи, проникнутой страстным гражданским пафосом. Он ходил по эстраде с эспадроном в руках, как молодой Кирибеевич, подзадоривая своих будущих противников.

Нельзя сказать, чтобы сюжет в дальнейшем полностью развивался по известной песне Лермонтова, но президент, несмотря на его бойцовские качества, был бит неоднократно. Это в корне опровергает его версию о пресловутой социальной вялости интеллигенции.

Страсти не затихали до поздней ночи. Полемика, как всегда, много раз меняла своё направление. Противники не щадили друг друга. С большой речью выступил академик А.Д. Александров. Его темпераментное выступление было отмечено печатью ясных партийных позиций.

Очень искренне и глубоко изложил свою точку зрения доктор геолого-минералогических наук Г.Л. Поспелов, чей авторитет среди активистов и молодёжи очень велик.

В конце концов собрание пришло к выводу, что клуб «Под интегралом» занял своё почётное мести в жизни научного центра, и задача общественности помогать ему".

Я привёл содержание заметки в газете «ЗНВС», опубликованной сразу после диспута в кафе-клубе «Под интегралом».

Этот диспут стал знаменательным в двух отношениях. Во-первых, «Интеграл» впервые использовал своё новое помещение – ТБК в микрорайоне «Б» на Золотодолинской улице. И оно всем понравилось.

Конечно, там было более уютно, более презентабельно и даже более респектабельно.

 Но не в этом главное значение проведённого диспута, а в его теме. Диспут стал знаменательным, потому что он затронул запретную у нас в стране тему. Тему, которую никто не смел обсуждать и будоражить. Тему, которую ловко обходили партийные идеологи, стараясь принизить её значение в нашем обществе, сведя её роль практически к нулевой.

Вот почему этот диспут стал переломным в отношении идеологических работников к «Интегралу». До него «Интеграл» чуть поругивали, но не критиковали. После него на «Интеграл» обрушили долго скрываемую волну ненависти.

В двух словах поясню: «Интеграл» замахнулся на обсуждение того, о чём следовало молчать – о роли интеллигенции в обществе. Более того, осмелился заговорить о социальной вялости интеллигенции, посмел призвать её к активности.

Да ведь это как раз то, чего партия всегда боялась – активности интеллигенции, всячески принижая её роль в обществе, низведя её к жалкой «прослойке между классами».

Тем не менее, прекрасно понимая её значение, ещё со сталинских времён интеллигенцию прикармливали, создавали Союзы (писателей, композиторов, художников) с льготами. Требовалось только одно – славословить партию и её вождей. Но при этом и беспощадно расправлялись с лучшими её представителями, если они выражали инакомыслие.

Вот, как всё это виделось президенту кафе-клуба «Под интегралом Анатолию Бурштейн («Реквием по шестидесятым, или Под знаком интеграла». Журнал «ЭКО», 1991. с.86-105):

«К 1967 г. стало казаться, что мы исчерпали весь ресурс активности Академгородка. Где же наши сторонники, недоумевали мы, куда они все рассеиваются после аншлаговых концертов, дискуссий, встреч? Какого же пастыря нужно этой инертной массе?

Отчаявшись найти ответы на все вопросы, клуб вызвал на «полемическую дуэль» всё остальное население Академгородка.

К тезисам «Дефицит щедрости» прилагалось объёмистое эссе «Интеграл» на распутье», написанное мною в сердцах, безо всякой цензурной оглядки, — замечательный самодонос, распространённый по библиотекам всех институтов для ознакомления публики. Это было яростное, запальчивое обвинение интеллигенции в социальной вялости:

«Наука не индульгенция. Ответственность за судьбу общества все делят поровну. Независимо от того, воспринимают ли они упрёк в равнодушии (с экрана, со сцены) в свой собственный адрес или проецируют его на соседа, занятого менее интеллектуальным трудом. Иные считают, что право хвалить или порицать современное общество узурпировали писатели и журналисты. Но это не так: мы добровольно отдали им это право, ибо очень удобно жить, считая, что разделение труда распространяется и на человеческую совесть. Никто не вправе отлынивать от исполнения своего гражданского долга, быть неслышимым и невидимым.

В «Интеграле» мы нашли свой кустарный способ выкристаллизовывать злободневное мнение, сообщать людям нетривиальную информацию, тревожить их совесть. И если нашей деятельности суждено заглохнуть, так и не вызвав резонанса в узкополосных, прямолинейно запрограммированных душах, то мы получим печальное подтверждение мысли Дарвина о деградации нравственных качеств личности, всецело отданной односторонним занятиям естественными науками...».

Вышагивая по эстраде со шпагой в руках, я вначале довольно успешно парировал контрдоводы. «Каждый должен заниматься своим делом, — заявил один из выступавших. — Я, в частности, отдаю всего себя науке. Но свой гражданский долг я выполняю на выборах, голосуя против баллотирующихся кандидатов». Разговор пошёл начистоту, между своими, но во всеуслышанье».

Бурштейн думал, что разговор шёл между своими. Как он заблуждался. Голос «Интеграла» был услышан и теми, кто призван был «бдеть и не пущать».

Не знаю, найдутся ли эссе Бурштейна «О душевной щедрости», текст его выступления, стенограмма дискуссии с выступлениями академика А. Д. Александрова и доктора г.-м. наук Г.Л. Поспелова, бывшего в ту пору председателем художественного совета ДК «Академия». Но уже текст статьи говорит о темпераментном выступлении академика Александрова, которое «было отмечено печатью ясных партийных позиций».  Привыкнув читать статьи в прессе между строк, я сразу понял, что выступление Бурштейна противоречило этим «ясным партийным позициям». И что какое-то продолжение неминуемо последует. Так оно и было.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/11/13/369