А КАК ОН ЕСТ?..

 - спросила мать по телефону жену сына.
     - Я уж и не знаю, что готовить, - пожаловалась жена, - с ног сбилась по магазинам...
      Артем Непомнящий, о котором шла речь, с аппетитом поглощал на кухне четвертую половинку жареной сардельки, обильно политую красным перечным соусом.
      - У вас колбаса почем? - спросила мать жену.
      - Тысяча сто! - горестно кликнула та.
      - А у нас тысяча! - объявила мать, неожиданно даже слегка проникнувшись гордостью за свой район.
     - Ужас, - сказала одна женщина.
     - Ужас, - подтвердила вторая.
      Артем Непомнящий, не слушая разговора, подгребал оставшуюся на тарелке жареную картошку. Что цены растут с каждым днем, он знал и так, но по мере того, как росли цены, аппетит становился все более яростным.
       - По-моему, он немного похудел, - сказала мать.
       - Он совсем ничего не ест, - подтвердила жена. Она постоянно увеличивала порции, всегда на шаг опережая гастрономическую готовность мужа, и приходила в неистовство, если что-либо оставалось на тарелке.
      - Все деньги уходят на еду... - жаловалась жена. Артем расслабил ремень на животе, и дышать стало легче. Вся зарплата и в самом деле уходила на еду, кроме того приходилось делать кое-какие запасы на случай голодного времени. В кладовой уже год стояло ведро манки и ведро пшенки. Вчера жена обнаружила, что мыши прогрызли все-таки пленку, накрывающую пшено. Мыши тоже хотели питаться.
      - Что с нами делают эти демократы! - сказала мать.
     - Что с нами сделали эти партократы! – откликнулась жена.
       Казалось, сам разбухший желудок давил на мозг, сознание заволокло туманом. Победитель очередного гастрономического поединка тяжело вздыхал, сидя на табурете, опустив толстые волосатые руки. Левой ладонью стер пот с невысокого, рассеченного морщиной на два этажа лба. - Ф-ф-у-у... Засвистел чайник на плите, и неожиданно в мозгу что-то ярко вспыхнуло, будто выключатель повернули.
       - Новости! - закричал он спохватившись. - Новости не начались?
      Жена не слышала. - Без тысячи не выходи, - сказала она. - Не знаю, что будет?..
       - Без тысячи не выходи, - подтвердила мать. – Ничего хорошего...
      Он взглянул на часы - оставалось полторы минуты. Движения Артема стали скорыми: надо успеть заварить чай, положить сахар, отрезать хлеб, намазать на кусок сливочное масло... Проделав все это, Артем уместил тарелку с бутербродами и чашку чая на небольшом подносе и помчался к телевизору. Новости он никогда не пропускал. "Это важно знать! - говорил он, поднимая палец. - Новости - это жизнь..." Поставив на журнальный столик поднос и выключив свет, поудобнее устроился в кресле. Диктор уже что-то вещал о российской неразберихе. Верховный Совет испек сегодня полдюжины законов, добыча нефти падала и еще более упадет. Улыбка широкоформатного премьера - он, как всегда, настроен оптимистически: "...совершенно естественно, что производство падает... уже приняты меры - вводятся денежные купюры более высокого достоинства... Будет справедливо..." Толстые губки с еле слышным присвистом торопливо выхватывают воздух, дабы максимально сократить немое пространство между лавинами уверенных фраз... Сахар уже растворился, и с еле слышным присвистом Артем засасывает чай. Дует на ложку - горячо!..
     А! Новая информация из "горячих точек". Артем и подумать не мог, что своими глазами когда-нибудь увидит войну. Спасибо телеглазу - возможность участвовать во всем, не участвуя ни в чем!.. Вот, пригнувшись, бежит молодой парень в хаки с автоматом, магазин перехвачен голубой изоляционной лентой. Вот мотаются в стороны землисто грубые стены окопа, ухватываемые объективом телекамеры с руки бегущего репортера. Танк, затаившийся среди зарослей, тонкая ветка и чугунное дуло, над которым порхнул огонек - выстрел. Еще танк, бешено мчащийся по безлюдной улочке южного городка... Лужа томатной пасты на асфальте... Чем докажешь, что это кровь? Все так похоже на кадры кинобоевика, вернее, не самого боевика, а обрезки пленки, обрывки эпизодов, оказавшихся лишними при монтаже фильма. В них нет художественной слаженности, часто не соблюдены оптимальные ракурс и дистанция, нет главного героя... В них лишь статисты... Только пасты в кино льют меньше... Диктор дипломатично избегает слова «война»: конфликт... одна из конфликтующих сторон... Две команды на футбольном поле. Кто кого? Агрессор и жертва - понятия устарелые. Есть "точка зрения одной из сторон", а вот "точка зрения другой". Есть Всеобщая Теория Относительности... Чай остыл достаточно, и его можно пить не спеша, не пропуская ни одной подробности. Необходима объективность... Пустили по ошибке Рим, Колизей - извинились.
       На очереди - Бендеры. "С городских крыш ведут огонь снайперы". Трупы не убирают третий день. Пухлый человек лежит у газона, на глазах, будто пластыри, - слой копошащихся мух... Улыбающиеся люди в пятнистых комбинезонах с автоматами. Осетинские беженцы: серые лица женщин и стариков, ввалившиеся темные глаза неподвижно смотрят в объектив в безнадежном ожидании тепла, еды, нормального сна, но неподатливые губы сомкнуты. По-взрослому внимательный взгляд ребенка и бульба микрофона: "Деточка, что страшнее - «Алазань» или «Град»?" Красно-коричневые гейзеры взрывов - Карабах... «Серые волки» отличаются особой жестокостью". Голое тельце годовалого младенца: пупок, ножки, ручки, а вместо головы будто розовая мочалка... От неожиданности Артем чуть не поперхнулся, но вовремя подоспевший гуманный диктор уже сообщает с улыбкой, что во Владивостоке прошел аукцион женихов. Стройные молодые парни с номерами в петлицах - на сцене, в зале - женщины, желающие и могущие купить. Торжествующая толстуха с двойным подбородком - серьги, кольца, бусы, быстрые жадные глазки, умело подцепившие товар... Американский президент на фоне полосатого флага методично разжевывает очередную речь... Англия и дебаты в парламенте - как всегда, буря в стакане... Пейзажи и европейские города, напоминающие туристские открытки... Зарубежные новости стали пресными, тем более ощущается сладкий вкус чая и можно обратить внимание, как проскальзывает по небу кашица хлеба с маслом.
       Мальчик с автоматом, которого на миг соединил с Непомнящим  объективом телекамеры и сразу отпрянул в угол репортер, продолжал бежать через улицу южного городка.
     Метеопрогноз не ошибся. Синело безоблачное небо. Досмотрев прогноз погоды, Артем щелкнул выключателем.
      Пуля вошла под ключицей справа, в один миг, кувыркаясь, порвала аорту, легкое, размозжила печень и вышла из живота, вырвав клок мяса. В этот миг у него не стало ни национальности, ни имени: он был - Боль.
       Еще некоторое время посреди телеэкрана сияло белое пятно. Оно уменьшалось, превращаясь в точку, и, наконец, исчезло.
     Твердые пальцы вонзились в шею, но не ощутили никакого движения. - В морг! - сказал уверенный голос.
1993, апрель