Марсово поле, фантастическая повесть

Часть 1 «Человек по имени Георгий»

Над роскошным пшеничным полем, на высоте не более двадцати ярдов от земли летела старенькая ионовая площадка. Она неуклюже разворачивала корпус, как бы обдумывая, "не пора ли приземлиться?", но затем всякий раз вновь ускоряла движение. Казалось, автопилот никак не мог принять решение: упасть в золотистый аромат спелых колосьев и на полчаса забыть обо всём на свете, или отложить это удовольствие на ближайшее будущее.
 
В транспортной кабине этого "не слишком сообразительного" аэродинамического средства сидел  мужчина средних лет и через опущенное стекло иллюминатора наблюдал, как пшеничное поле оживало под реактивной струёй воздуха, образуя золотые шлейфы и воронки. Пшеничная масса походила на танцующую барышню, ведомую сильной мужской рукой. «Глория!..» - мужчина улыбнулся, припомнив что-то нежное из личных переживаний.

Белое июльское солнце немилосердно выпаривало из ароматного пшеничного коктейля последние молекулы спасительной влаги. Более того, казалось, фотоны вот-вот перегреют силиконовую обшивку площадки. О, если эти жароповышающие пилюли доберутся до крохотного водородного реактора, встроенного в энергетический контур, и расплавят старенькие ТВЭЛы, тогда, мама не горюй, точно несдобровать! Шутка, конечно.

Георгий, так звали пассажира старой сентиментальной развалины, припомнил случай трёхлетней давности.
Горел главный диспетчерский корпус космодрома «Домодедово». Огонь третий час уничтожал этаж за этажом. Десятки пожарных расчётов героически сражались с взбунтовавшейся огненной массой. Что помешало аварийной защите накрыть очаг возгорания в штатном режиме, так и не выяснили, потому что сгорело всё дотла. Пострадало человек тридцать персонала и спасателей. Единственный, кому удалось вырваться из горящего котла невредимым, оказался он, Георгий. На точно такой же ветхой ионовой посудине, мимо которой пробежали все, отыскивая пути к спасению, он поднялся над клокочущим валом огня. Выкрикивая горлом, древнюю молитву Иоанна Златоуста «Слава Богу за всё!» (верное средство, чтобы не глотнуть раскалённый воздух), Георгий включил предельную скорость и помчался сквозь алую черноту горящего здания.
Позже, разглядывая подрумяненную платформу, спецы удивлённо цокали языками и с трепетом профессионалов, оказавшихся перед явлением, необъяснимым с привычной точки зрения, трогали оплавленный силиконовый корпус аппарата. Отменную живучесть явила и приборная доска, повреждённая температурой, но сохранившая командный алгоритм в рабочем состоянии.
Георгий же всматривался, как в икону, в отсек автопилота, который при нулевой видимости провёл аппарат через все горящие проёмы, нашёл спасительный пролом в рухнувшей витражной галерее и вернул ему, Георгию, ускользающее право жить среди живых.

...Оглядывая тучные пшеничные раскаты, Георгий размышлял о замысловатых поворотах судьбы. «Конечно, после смерти мы не умираем и продолжаем существовать в иных пределах и формах. Однако, - он улыбнулся, - окажись тогда менее надёжным мой ионовый ангел-хранитель, я бы сейчас…
Георгий вжал лоб в обод иллюминатора и долго смотрел перед собой. Золотистые протуберанцы танцующей пшеницы приятно щекотали его рассеянный взгляд. Казалось, он вновь мчится сквозь огромную горящую структуру. Однако на этот раз огонь не попаляет ионовое хранилище жизни, но ластится к корпусу и, как собака, старается не отстать от бегущего прочь хозяина. Георгий сладко потянулся и тихо, будто не желая, чтобы кто-то слышал его мысли, прошептал самому себе:
- Что ж, теперь я знаю точно: жаль будет умирать, не доглядев земной красоты. Понимаю, всё доглядеть до конца невозможно. А жаль, очень жаль, дружище!»

    

Часть 2  «Гений»

Георгий родился в то время, когда тысячелетний спор «Есть Бог, или нет Бога» завершился полным провалом философии, вернее псевдо философии воинствующего Дарвинизма. Сторонники появления человеческого разума через эволюцию простейших форм были посрамлены. Более того, они были посрамлены не лично Богом, а своими же товарищами материалистами, открывшими пространство нано частиц и собравшими самые первые результирующие данные о поведении этой геномообразующей среды.
Да-да, шаг за шагом исследуя поведение обитателей нано пространства, учёные (как они потом признались на международном симпозиуме в Ново-московском государственном университете им. академика Жореса Алфёрова) «оказались в Объятиях самого Бога». Тогда же возникла пограничная догадка, что нано пространство – это некий «Божественный букварь», с помощью которого можно реально общаться в формате Высшего Разума с самим Творцом Вселенной!

Георгий с рождения был человеком изрядно чувствительным и оттого сентиментальным. В детстве он много и увлечённо рисовал. Родные считали вопрос Гошиной дальнейшей биографии решённым – естественно, мальчик - будущий великий художник. Но «будущий художник» всех обманул, в одночасье бросил рисовать и увлёкся математикой. Окончил лицей, поступил в Ново-московский филиал МГУ на факультет теоретической физики. Диплом писал по теме «Гиперболические и структурные особенности нано частиц в квазиметановых проводниках и диэлектриках». После дипломной практики получил именное приглашение в профильную аспирантуру. Окончил с отличием,защитил кандидатскую.
Так, шаг за шагом молодой учёный с головой ушёл в изучение неведомой «Божественной азбуки», выныривая из теоретических глубин на короткие промежутки времени лишь для того, чтобы понюхать по весне цветущую сирень, выпить водки с первым встреченным «на поверхности» человеком, поцеловать жену и… И сразу же обратно!

…Жёлтые перекаты пшеничного поля визуализировали в воображении Георгия пульсацию Божественного нано-дыхания. Ему вдруг зримо представился процесс теплообмена гетерогенного ядра нано частицы с окружающей его синовиальной капсулой. Процесс, невидимый даже под квалиметрическим микроскопом и до сих пор не описанный знающей всё наперёд термодинамикой.
Дыхание близких к Божеству нано-структур, Георгий научился различать всего полгода назад. Однажды вечером он вернулся от проходной в лабораторию за забытым в столе видео-мобильником. В пустом компьютерном зале его ассоциативная память скоррелировала мутно-белый сумеречный окрас помещения и странные голубые сполохи, которые вот уже несколько дней он видел на экране главного лабораторного осциллографа. Эти необъяснимые исходным релятивистским уравнением Дирака вспышки энергии появлялись всякий раз при бомбардировке ионовой цитоплазмы корпускулами "альфа-нано". И тогда…
«Эврика! - заорал Гоша, не в силах унять творческое волнение, - Ну конечно же, конечно, эти «нанки» - не электомагнитные дебилы, они реагируют!  Да-да, они обладают, - тут Георгий буквально съёжился от столь смелого предположения, - они обладают сенсорикой!..

    С этого момента в судьбе Георгия наступил новый, неожиданный и не объяснимый никакой возрастной диалектикой период жизни. Георгий стал пропадать в лаборатории, частенько оставался ночевать, прикорнув на старом замызганном лабораторном диванчике, даже не позвонив жене. Зачем куда-то звонить, когда с осциллографа прёт бесценная информация о Боге!
Глория, жена Георгия, женщина спокойная, набожная и рассудительная, догадывалась о чудесном открытии мужа. В его разговорах о смысле жизни и роли Бога в семейном «домострое» она примечала разительные перемены. Более того, собственно духовные проблемы стали всё чаще определять темы их застольных разговоров и интимных шёпотов по ночам.

Несколько раз Георгий пытался объявить о своём открытии. Дважды он делал обстоятельные доклады на институтских конференциях, раза три за собственные деньги печатал тематические статьи в отечественных и международных научных изданиях, причём статьи, подтверждённые выкладками и результатами стационарных опытов. Однако, кроме насмешек (мол, совсем наш Георгий заработался!) и брезгливой критики учёных-олимпийцев, никакой иной, позитивной реакции научного мира так и не последовало.


Часть 3 «Отражение от действительности»

Прохладная, мягко говоря, реакция научного мира на его открытие огорчала Георгия. Для человека творческого, будь он писатель, художник, или учёный, непонимание и насмешливое отношение профессиональной среды невыносимо. Ни дома в объятиях жены, ни на мальчишниках с приятелями, нигде не будет такому человеку покоя и душевного равновесия. Какую бы тему человеческого общения ни предложил медовый вечер нашему герою, он будет поминутно и не к месту восклицать: «Ну как они этого не понимают?»

- Ну как они этого не понимают! Пардон… – хмыкнул Георгий, цепляясь, чтобы не упасть, за лацкан пиджака своего случайного собеседника.
Увы, произошло событие непредвиденное. Непризнанный гений напился до чёртиков в самой дешёвой ретро-пивнушке, где подают не стандартный пивоваренный коктейль «Долголетие», а самое заурядное дрожжевое пиво (между прочим, лет сорок назад запрещённое международной конвенцией «Эко-человек будущего»).
Как Георгий попал в этот отвратительный пивняк, спросить надо не его, он-то ничего не помнит, а странного человека, который подсел к нему в зале трансферного ожидания орбитального комплекса «Шереметьево».

Некогда простенький аэропорт для летательных аппаратов горизонтального взлёта, воздушная гавань Шереметьево как всякое учреждение подобного масштаба пробуравила околоземное пространство и стала крупным орбитальным комплексом с высочайшим уровнем житейской суеты и неразберихи. Вот тут-то поздним вечером и подсел разговорчивый попутчик к подуставшему за день Георгию.

- Простите, - вкрадчиво начал незнакомец, - вы не сориентируете меня, вечерние рейсы на Марсово поле ещё будут сегодня?
- Я не знаю, - ответил Георгий, - посмотрите расписание. Тут вообще невозможно ни в чём разобраться.
- Я вижу, у вас тоже есть определённые проблемы, - незнакомец подсел поближе.
- Проблемы? Да… есть. Ну почему они упорно не хотят понять очевидных вещей? Это же вредительство в масштабе всего человечества!
- Да-да, непонимание – худшее из зол, – взволнованно подтвердил его собеседник, - Вам нужен собеседник. Хотите, я вам помогу? Я внимательно выслушаю вас и обязательно, быть может, соглашусь с вами.
Он придвинулся ещё ближе, зачем-то оглянулся по сторонам и замер в ожидании.
- Тогда слушайте! – Георгий, как мы уже сказали, был немного не в себе, поэтому, не раздумывая, решил поведать случайному человеку о своём открытии:
- Итак, - он потёр онемевшие ладони, - начнём с основ биометрии квази полярного нано-отражения...
Но его собеседник замахал руками и категорично объявил: «Нет-нет, только не здесь!» Он решительно встал и направился к выходу из зала ожидания.
Не в силах прервать нахлынувший поток сознания, Георгий поспешил за незнакомцем. Продолжая излагать предварительные научные постулаты, наш герой изо всех сил старался не потерять в толпе озабоченных пользователей космодрома своего единственного благодарного слушателя.

Они спустились в лифте на нулевой цокольный этаж, долго шли по служебному коридору, затем пересекли заваленный пластиковыми коробками приёмно-разгрузочный дворик и оказались за пределами блока трансферного ожидания. Не предъявляя никаких разрешительных документов (что немало удивило Георгия), они миновали компьютерные рубежи охраны и покинули территорию полётов.
Незнакомец провёл Георгия вдоль столетней спирали Бруно, навьюченной на бетонные секции ограждения. Затем они свернули к лесу и по узкой грунтовой дорожке отправились навстречу удивительным событиям, уже заготовленным неким распорядителем специально для сюжетной линии этой книги.


Часть 4 «Дороги, которые мы выбираем»

Интересно проанализировать, как меняются внутренние психологические барьеры в человеке при изменениях уровня его безопасности. Не думаю, что кто-то из живущих ныне смотрел художественный фильм столетней давности «Гладиатор», поставленный одним из лучших режиссёров начала 21-ого века Ридли Скоттом. Если же таковые найдутся, давайте вместе вспомним эпизод, когда главный герой фильма генерал Максимус наставляет гвардию перед сражением с варварами. «Радуйтесь! – обращается он к строю, - Вы уже покойники».
Человек боится неопределённости. Страх торжествует в нас, когда приходится гадать: останемся мы живы, или нет, разбогатеем, или будем также бедны… Но как только ситуаци определяется, страх покидает нас.
Подобная метаморфоза произошла и с Георгием. Как только они вошли в абсолютно чёрное пространство ночного леса, наш герой внутренне... успокоился, повеселел и даже несколько раз пошутил, припомнив курьёзные случаи из своей научной практики.   

Минут через двадцать они подошли к ветхому, полуразрушенному зданию.
- Что это? – спросил Георгий, оглядывая тёмные, как ввалившиеся глазницы поверженного великана, проёмы с битой, расцарапанной штукатуркой. Много лет назад он видел подобную картинку в учебнике отечественной истории. На старой фотокарточке с обгоревшими краями чернел растрёпанный блокадный Ленинград в далёком 1942-ом году. Под картинкой значилась подпись: «Марсово поле после бомбёжки» .
«Да-да, Марсово поле» - шевельнулось воспоминание детства.
Марсово поле? Георгий припомнил вопрос незнакомца, тот самый, с которого завязалось их общение. Опять Марсово поле!.. Не в силах осмыслить это совпадение, он вопросительно посмотрел на своего провожатого. Тот, как ни в чём не бывало, распахнул совершенно разбитую дверь в полуподвальное помещение и стал спускаться по лестнице, не сохранившей и доброй половины своих ступеней.
- Идёмте же, я вас слушаю! – он обернулся и протянул руку Георгию.
Спотыкаясь о торчащие из бетона ржавые обрезы арматуры, наш герой вслед за ним перешагнул створ полуподвального проёма. На ощупь они спустились вниз и попали в сырой, пропитанный запахом человеческих нечистот коридор цокольного этажа.

- Ну вот, кажется, здесь, - выдохнул незнакомец, достал из кармана куртки плоский металлический предмет и нажал пальцем на небольшой выступ вдоль корешка. Крышка со щелчком отомкнулась, и Георгий увидел тонкие белые продолговатые цилиндры, прикреплённые единой тесьмой ко дну коробки. «Что это, – подумал он с беспокойством, - ТВЭЛы?»
- Будете? – спросил незнакомец, протягивая коробку.
-Что будете? – переспросил Георгий, не на шутку струхнув при виде неэкранированных радиоактивных элементов.
- Что-что, а не что! – засмеялся незнакомец, щёлкнул зажигалкой и прикурил сигарету. Георгий никогда не видел курящих людей и совершенно растерялся. Более того, в весёлом смехе этого человека Георгий почувствовал внутреннюю неведомую ему силу.
- Где мы? – спросил Георгий смехача как можно более строго, не желая явить перед незнакомцем внутренний страх, расползающийся по телу, как выпитый в жару стакан ледяной содовой.
- Вы спрашиваете, где мы? – незнакомец оборвал смех и колючими угольями глаз уставился на Георгия, - А скажите, милейший, когда вы суёте свой, простите, любопытный нос в замкнутую и самодостаточную нано-систему, не тревожит ли вас обстоятельство…
Незнакомец демонстративно высморкался на бетонный пол, заваленный осколками битого стекла  и фрагментами использованной туалетной бумаги. Затем он достал из кармана брюк свежий носовой платок из тончайшего батиста и вытер нос.
Перед Георгием явно разыгрывался странный спектакль.
- Итак, ваше учёное сиятельство, ответьте мне на такой вопрос: "научные победы"  ума не пробуждают ли в вашем сердце чувство вины, говорящее о нарушении фундаментальной этики, о пирровой, так сказать, победе над Вселенной?
Вы, господин учёный сударь, продолжаете тысячелетний процесс познания материи. И это вам льстит! Так знайте же, горделивый выскочка: в погоне за крысиным хвостиком «беса познания» вы совершаете огромное будущее зло. Вслед за вами в девственные угодья Вселенной, туда, где вершатся судьбы мира, и варится ежедневная похлёбка галактического бытия, проникнет человек с низменными устремлениями. Только представьте, что случится с Галактикой, если завтра у Вселенского мартена встанут люди, раздираемые греховными и честолюбивыми помыслами? 
- Но я слышал Бога! – теряя последние силы перед напором незнакомца, воскликнул Георгий.
- Да нет. Не Бога ты слышал, парень, не Бога! - собеседник перешёл "на ты". Обняв Георгия за плечи, он продолжил, - Пойдём-ка, я тебя лучше пивком угощу. Совсем ты, гляжу, раскиселился.

Сказав, он пнул ногой ближайшую дверь. Дверь распахнулась, и огромный жёлто-рыжий ком кисловатых запахов и сгустков человеческой речи выкатился прямо в коридор. На глазах изумлённого Георгия ком рассыпался на тысячи разноцветных шаров. Шары прыгали, лопались, и зазывали путников в ярко освещённый зал, где за круглыми столиками более сотни человек одновременно пили из кружек золотистую жидкость, говорили, курили и рассказывали друг другу житейские истории. Разговоры искрились беззлобным матом изаканчивались, как правило,  общим смехом и рукопожатиями.
Как сон рыбы, в сознании Георгия материализовалось ощущение вековой давности.  Это ощущение было "одето" в лёгкую клетчатую ковбойку "а ля Стругацкие" и располагало к уютному человеческому общению. И тогда… Да, именно тогда случилось непредвиденное.

Не востребованное в научных спорах, увитое, как мумия, текстами обязательных правил личной безопасности и гигиены, мужское начало Георгия вдруг распрямилось, приосанилось и приняло предложенную вакханалию пивного распорядка.
- Забей свободный столик, я щас, - Георгий развязно махнул рукой провожатому и поспешил в конец зала, где через головы пирующих приметил туалетную комнату.


Часть 5,  «Диалог непримеримых» 

- Ты какой-то странный, но правильный, - Георгий решил поддеть словцом своего нарочитого собеседника, - я даже не знаю, как тебя зовут. Представься, ик, пожалуйста!
Он навалился всем телом на столик, пытаясь дружески похлопать незнакомца по плечу. Столик пошатнулся, кружки зазвенели, а одна, как Георгий ни старался её подхватить, вырвалась из рук, упала на пол и разбилась.
- Один ноль! – весело пропел он и потянул руку к следующей золотистой избраннице, - "Спартак" - чемпио-о...
- Тебе хватит, - поморщился собеседник.
- Да, мне все так и говорят: «Хватит! - Георгий непристойно надул щёки, - Хватит дурить нашего брата учёного. Ишь, чего выдумал – чувственные начала у нано-носителей, бред сумасшедшего!» А я им говорю: «Вы Свифта читали? Не кажется ли вам, что маленькие человечки в «Путешествии Гулливера» и есть те самые чувствительные наночки. Они мне: «Такого не может быть!», а я им: «Но ведь есть!»…

- Время бежит, человек не меняется, - помолчав, произнёс незнакомец, - Ну зачем ты так напился? Ты же представитель будущего. Эко-человек! Почему твоя социальная термодинамика так неустойчива? Помнишь, были такие писатели братья Стругацкие?
Георгий перестал жевать воблу и сосредоточился.
- Помню.
- Помнишь их поучительную повесть «Трудно быть богом»?
- Ага.
- Это не простой текст! В нём сказано, как время век за веком вытряхивает из человеческой шкуры первобытного дикаря и заполняет межрёберную пустоту массой просвещённого гуманизма. И я верил в это, долго верил. Пока из рассказов деда не узнал про чеченскую войну в России. Войну всего-то вековой давности. Да только на этой войне людям резали головы и играли ими в футбол!.. Вспомни учебники по Древнему Риму. Я думал, зверь в человеческой шкуре, наблюдающий, как львы пожирают христиан на арене, умер, рассыпался в прах. Ан нет. Человек не меняется со временем. Меняется всё друугое: орудия труда, система производственных отношений, экология, но не человек! Вот ты, передовой учёный, интеллигент, ну что ты припал к этому пойлу, как к роднику? Я ведь неспроста привёл тебя в прошлое. Я думал, ты будешь страдать, тосковать по гармоникам будущего. Нет! Твой внутренний резонанс оказался податлив всякой случайной частоте. А высокие мысли, как осенние листья смешались с грязью под протекторами первой встречной машины времени...

Наш герой рассеянно слушал своего таинственного собеседника и даже успел задремать пару раз, но в конце концов что-то в рассуждении этого человека неприятно кольнуло его сердце. Георгий перестал пить пиво и принялся рассматривать ладони собеседника, на которых он не увидел морщин и признаков возрастного старения.
- Я учёный, я должен идти вперёд. Если я перестану заниматься проблемой нано, моё место займёт другой. И тот другой рано или поздно сделает тоже самое открытие. Это диалектика. Пусть философы и моралисты экстраполируют наши действия и пророчат последствия. Моё дело, - Георгий хитро прищурился, - "срывать печати с тайников природы и вскрывать замки, навешенные на бесхозные вселенские две-ри", - он облегчённо выдохнул, - вот!. 
- Да это же бандитизм, любезный акселерат! Неужели развитие человечества снова вернулось к Римскому праву сильного?! Да и сильного ли.
А ведь такие, как ты, повиновнее прежних легионеров будут. Те хоть не знали, что Бог есть любовь, у них были совсем другие боги, которые тоже мерились силами друг с другом. Но ты-то знаешь! Ответь мне, похититель тайн, почему вас, таких умных, таких продвинутых, снова и снова тянет полакомиться от древа познания добра и зла? Почему змей, как и миллионы лет назад, имеет над вами власть, а его суждение для вас – мера истины?   
Последние слова речистого собеседника Георгий уже не слышал. Ему стало плохо от прокуренного воздуха и количества выпитого пойла, малопригодного для здоровья будущего эко-человека.
Незнакомец взвалил на плечи безвольное тело Георгия и направился с ним к выходу.

Удивительно, но за дверью пивнушки их встретила не разрушенная лестница, а… тихая лесная опушка. Вечерняя зорька карминовыми ручейками растекалась вдоль покатого горизонта. Метрах в двадцати небольшая речка мирно приплёскивала обрывистый бережок. Было прозрачно и спокойно.
Незнакомец опустил Георгия на землю и сказал, перекрестив его лицо: «Теперь возвращайся!»


Часть 6, «Пробуждение»

Георгий лежал на земле под янтарными сполохами вечерней зарницы. Впервые его мозг оказался в клещах обыкновенного похмельного синдрома. Не имея ни сил, ни опыта в преодолении подобных ситуаций, эко-геном эко-человека попросту отключился. Долго ли пролежал наш герой на зелёной опушке - кто знает. Наконец его веки дрогнули, он открыл глаза и, кряхтя, приподнялся на руке. «Боже наш, помилуй мя!» - прошелестели его спёкшиеся губы.
Георгий перекрестил воспалённый лоб и попробовал приподняться. Несколько минут он стоял неподвижно, умаляя дрожь в ногах и биение сердца в груди. Вот, когда пригодились «весёлые» уроки на выживание, включённые директором лицея Петром Ароновичем в программу выпускного года.

…В тот памятный год случилась гибель экипажа марсохода Е-114. Станция попала в песчаную бурю на огромной экваториальной равнине, получившей название из Римской истории - «Марсово поле». «Опять это Марсово поле!» - подумал Георгий, сжимая ладонями гудящую голову.
Шёл 2061 год. Все готовились отпраздновать столетие полёта Гагарина. Но гибель четырнадцати! астронавтов нарушила юбилейные планы. Срочно собрался на внеочередное заседание Конгресс Планеты. Начальник полётов немец Эрих фон Штасс докладывал Конгрессу о случившемся и обрушился с упрёками на Центр предполётной подготовки, мол, не все системы жизнеобеспечения были готовы к форс-мажорным обстоятельствам. Начальник же Центра серб Боян Йович отрицал вину, демонстрируя высокому собранию данные предполётных тестов аппаратуры. Спор разрешил знаменитый китаец Ли.
Когда председательствующий дал ему слово, Ли сказал: «Досточтимые со-планетяне, мне представляется, причина этой ужасной катастрофы таится в другом. Аппаратура, как мы видим из записей чёрных ящиков, сработала нормально. Она точно выполняла свои функции, пока нагрузочные факторы не вышли за расчётные пределы ударного воздействия.
В критической ситуации, когда ни один уровень защиты уже не работает, наступает время личности. Личность астронавта складывается из его волевых качеств и умения выживать во внешнем отрицательном балансе. Мы крутим наших ребят на вертушках, расширяем вестибулярные нормы, но мы не учим их жить без воздуха, не учим умению выравнивать давление в теле в случае разгерметизации. Я предлагаю ввести в начальную систему образования курс элементарного выживания. Подобный курс, привитый с юношеских лет, качественно изменит личностный параметр нашей космонавтики».

С того дня появился в учебных планах всех школьных заведений планеты Земля новый предмет «Курс биологического выживания». Конечно, выживать в благополучной ситуации, временно ограничивая себя в чём-то, - это одно, а часами находиться под прессом губительных обстоятельств, не понимая, будут ли изменения к лучшему – это совсем другое.

Пошатываясь, Георгий отправился вдоль берега речки на поиски хоть какой-нибудь разумной жизни. Несмотря на головную боль, он то и дело всматривался в тихие, не тронутые человеком уголки природы.
Вот пушистая берёзка склонила ветви до земли и мерцает золотом осеннего наряда в карминовых лучах заходящего солнца. А вот большая незнакомая птица, встревоженная человеком, взмахнула тяжёлыми крыльями и стала медленно подниматься в небо. Георгий даже улыбнулся ей вслед, забыв на мгновение о головной боли. «Как прекрасно всё то, что не успел так, или иначе тронуть человек» - подумал он. Из памяти Георгия, отряхивая жёлтую накипь пивного зала, выступил таинственный образ его странного собеседника.
Постой, постой, он ведь что-то говорил о Вселенской этике, о непоправимости какого–либо разрушения, причинённого праздным человеческим любопытством…

Как странно. Когда я его слушал, моё сердце буквально кипело от возмущения! «Нет-нет, - думал я тогда, - он не прав! Ведь я делаю то же самое, что делал древний изобретатель колеса. Я стараюсь обустроить Мир, сделать Его более удобным для жизни, извлечь из тайников новые подручные средства!»
Однако если вдуматься, получается странная вещь: чем больше человек прибирает к рукам природные ресурсы, тем более ненасытным становится его Эго. К примеру, нефть. Несколько столетий подряд соревновались – кто больше откачает чёрного золота. Наконец нефть закончилась. Вообще закончилась! Стал ли человек жить лучше, выпив до дна, казалось, нескончаемые запасы земной благодатной крови? Комфортнее – да, лучше – нет. А что стало с планетой? Грязная, с блуждающими в мировом океане жировыми островами смерти, с постоянно прогрессирующим показателем озонового конфликта в атмосфере…

Мы погубили нашу голубую планету. Да, конечно, сокровища Венеры на какое-то время позволят нам жить безбедно, но ведь и они закончатся.
А может, этот странный субъект с нестареющими ладонями действительно прав? По нано дорожке, которую я обнаружил, алчный гуманоид ворвётся в капитанскую рубку Вселенной и, как пират, прильнёт к штурвалу пленённого корабля? Тогда уж точно, мало не покажется! Что же, выходит, я препарирую Вселенную ради этого ужасного послесловия?..
 
Пока нам везёт. Ошибки отцов мы латаем за счёт колонизации Венеры, Марса, на очереди Сатурн... Мы готовы колонизировать нашу Солнечную систему до последнего астероида! А потом примемся за Галактику?
Расчёт показывает: человек никогда не сможет покинуть пределы Галактики. Не суждено нам стать владыками Вселенной.
Георгий присел на небольшой пенёк и улыбнулся. Огромное количество крохотных рыжих опят отчаянно пробивалось сквозь древесную шелуху старого полусгнившего пня. Мысли бежали дальше.
- Дилемма проста: или идти всё время вперёд и погибнуть в бесконечном стремлении к благу, или определить пределы собственного присутствия в мире, исключив при этом надменное «я» из перечня высших ценностей человечества...

Георгий отправился дальше, и везде, где бы он ни шёл, его встречали затейливые островки естественной, не синтезированной человеком жизни.
Вскоре за поворотом леса показалось приземистое строение со сферической крышей, выложенной светопоглощающим гуатамином. Это была одна из многих, разбросанных по планете веерных пересадочных станций, где пассажиры больших и малых аэродинамических модулей могли сделать пересадку, перекусить, просто отдохнуть и расслабиться в игровом вестибюле, или на кортовой лужайке.
Георгий подошёл к Центральному входу и огляделся. Перед входом в левый отсек станции он увидел огромный, «допотопного» вида мангал. У мангала стоял человек в цветастом восточном кафтане и быстрыми движениями рук с помощью небольшой плоской пластины направлял воздух на горящие угли.
Георгий залюбовался архаикой происходящего. Как-то раз в детстве, отец взял его с собой в этнографическую экспедицию в Самарканд. Миролюбие и фантастическое изобилие Восточного базара Георгий запомнил на всю жизнь. Статные бородатые мужчины кудесничали вокруг огромных витиеватых мангалов. Их сказочный вид восхитил маленького Егорушку. Попечение о простом земном удовольствии и взаимное тепло огромного собрания людей почудились мальчику иллюстрациями к древней восточной сказке. Только стрелки на дисплее напоминали, что на дворе 2056 год, а это значит, знаменитого Ходжу Насреддина надо искать где-то в прошедшем времени.
Пока Георгий предавался воспоминаниям, искус бараньего шашлыка полонил его разрушенную телесную крепость и голодный желудок с бесстыжим упоением варвара перед немощью противника.
   

Часть 7. Странная встреча 

Георгий вошёл в небольшой уютный зал станционной эко-ресторации. Молоденькая девушка-распорядитель встретила его и отвела на тенистую веранду с огромным витражным проёмом, через который открывался потрясающий вид на поле спелой пшеницы, догорающее в карминовых лучах заходящего солнца. Георгий невольно залюбовался увиденным, припомнив свой недавний полёт над точно таким же фантастическим земным плодородием.
Присев за предложенный столик, он огляделся. Под потолком вилась плодоносящая виноградная лоза. Грозди крупной тёмно-лиловой изабеллы, как ласточкины гнёзда, лепились к пятипалым листьям растения, и казалось, вот-вот какой-нибудь вертлявый стриж выпорхнет из перевёрнутых пирамидок и помчится над пшеничным полем, звонко и весело оповещая мир о существовании жизни. Георгий даже забеспокоился: как птица одолеет сантиметровое витринное стекло?.. Мысль о бедной птичке скривила его губы в саркастической улыбке: «Только галлюцинаций мне сейчас не хватает».

Он продолжил осмотр веранды. Барный уголок был меблирован мягкой нескучной мебелью, выполненной из современного древзама. На стенах среди поделок из красной марсианской глины висели две неплохие по качеству репродукции Ван Гога. Его внимание привлекли два человека, оживлённо беседующих за соседним столиком.

Когда мы встречаемся в жизни с незнакомыми людьми, очень полезно приглядеться к самым первым, так сказать, ещё не осознанным реакциям нашей нервной системы на «новобранцев». К примеру, крысы бегут с корабля задолго до будущего несчастья. Каким образом они предвидят будущее? Древние духовные тексты и новейшие исследования учёных-нейрохирургов говорят об одном и том же: сознание человека может опережать время. Яркий пример тому – библейские пророки.
   
Георгий знал об особой ценности первичного наблюдения. Он вспоминал потом: два незнакомца сразу показались ему довольно неудачными по исполнению серийными клонами. Как тень, мелькнуло желание не видеть их и тем более не иметь с ними никакого дела. Однако в тот час он списал своё наблюдение на брюзжание голодного всезнайки. 

Беседа за соседним столиком происходила в резком, приподнятом тоне. Георгий отчётливо слышал каждое слово странного диалога.
 
- Опосля нашего шухера планете будет капец, так что ли? – спрашивал ближайший к Георгию собеседник. Это был мужчина лет тридцати пяти в поношенном свитере из верблюжьей шерсти и старомодном костюме, сшитым по моде десятилетней давности.
«Интересно, как ему "не холодно", ведь на дворе июль?» - подумал Георгий, невольно прислушиваясь к разговору.

- Крон, фраернуть – дело благородное! Другой мазы не будет. Эти козлы вот-вот упакуют нанку в броню, и тогда пиши - общий привет! – возражал более молодой собеседник лет двадцати двух в спортивном костюме и с золотой цепочкой на шее.
- Не халявь. Я те не фраер. Лучше перетрём: что нам обломится в случае промаха?
- Не будет промаха. Слышь, Крон, не – бу – дет!
- А ежели тот шиз прав, и нанки сенсорят конкретно? Тогда, братан, нам хана. Прикинь! Не тот кипишь мы базарим, ох, не тот. Фраернуть самого Бога - видамо ли!..
- Крон, ты старшой, а мычишь, как баклан. Чувак нахватал рентген и слетел с катушек. Да мало ли какой стёб этому дуриле Древину голову сорвал! – Георгий вздрогнул, услышав свою фамилию, -  Забудь, Крон, забудь и не потроши зря. Эти нанки – обыкновенный гравий, подстилка! Нам только докичманить до Главного макропроцессора, а уж там, зуб даю, я не фраернусь. Уж мы с тобой, Крон, тряхнём этот мир чистюль-шнырей и грёбаных психов!

Парень спорхнул с кресла и в прыжке выполнил удар «йоко-гири», сбив ребром стопы виноградную гроздь. Спелые виноградинки от удара треснули и разлетелись в разные стороны. Лиловая кровь брызнула на белую рубашку Георгия.
- Папаша, сОри! – хохотнул прыгун вальяжно, - не серчай, ошибка в расчёте!
- Глохни, мизер! – рявкнул на товарища Крон.
Парень опустил голову, повалился в ближайшее кресло и виновато заёрзал:
- Я чё, я ничё, просто хотел зяму развести, ладно, не буду, я чё…

- Подь сюда, - Крон мизинцем поманил напарника. Не поднимая головы, тот подбежал к столу и присел на край стула напротив Крона.
- Вот что, - начал Крон, - не гнусь, про базар это я так, пощупать тебя хотел. 
Молодой подельник вздёрнул голову, глаза его засверкали прежним безумным огнём, а ладони сжались в огромные кулаки. Георгий заметил набитые долгими упражнениями коричневые валуны на косточках с внешней стороны ладони.
«Не об этом ли предупреждал меня незнакомец? – мелькнула в его голове мысль, - И что теперь делать?

Георгий понял - эта мразь каким-то образом владеет секретной информацией последнего этапа его разработок. Да, конечно, на конференциях он представлял только выводы, но не сам алгоритм исследований, понимая, что обнародовать главный алгоритм ещё слишком рано и опасно. Ещё не создана системная защита «от дурака». Но с созданием защиты он не спешил. Ему хотелось бежать всё время только вперёд, полагая, что сопутствующая атрибутика – дело наживное.

Да, незнакомец из Шереметьево оказался прав, укоряя его в халатной беспечности по отношению к собственному труду. Георгий никогда не думал, что ум человеческий, способный на самые великие открытия, может, как библейский змей, искусить человеческую душу и через одного (даже одного!) падшего человека привести всё человечество к краху!..

«Что же делать? – мысль о человечестве, оказавшемся на краю гибели по вине его очевидной научной беспечности, жгла сознание. - Сейчас они уйдут, и я не успею ничего предпринять, никого предупредить!..»

Тем временем девушка-распорядитель подвезла на низком столике еду для соседей Георгия. Крон встал, приветствуя кормилицу, и помог ей переставить блюда. Девушка поблагодарила и вышла.

«Полиция, да-да, я должен сообщить в полицию!» Георгий неловко выбрался из кресла и поспешил вослед мелькнувшей в дверях девушке-распорядителю. Он заглянул на кухню, потом вышел на ресепцию, но девушки нигде не было. Георгий подошёл к монитору аварийной связи, укреплённому на столбе возле стола распорядителя и нажал тревожную кнопку. Он решил сделать заявление...

На экране монитора появилась хмурая физиономия дежурного. В то же самое время в холл ввалилась весёлая ватага пилотов, прибывших «на веер» вечерним рейсом из Константинополя (да-да, древнему городу Константина вернули его первоначальное название!). "Говорите, я слушаю" - прохрипел голос дежурного. Астронавты обступили монитор и, перекрикивая друг друга, заголосили: «Господин капрал, пожелайте нам приятного аппетита!» В ответ полицейский буркнул пару не очень вежливых слов и отключил связь.

Георгий, смущённый обилием мизансцен, так и остался стоять с открытым ртом возле потухшего монитора. Это заметил старший офицер лётной бригады. Он подошёл к Георгию и, обласкав его весёлым расположением духа, пригласил на совместный ужин.
Георгий схватил офицера за руку и, оглядываясь по сторонам, стал сбивчиво объяснять суть происходящего. Вдруг он заметил, что злоумышленники быстрым шагом пересекли пространство вестибюля и исчезли в дверях. Прервав объяснения, Георгий, расталкивая пилотов, бросился к выходу.

…Новенькая ионовая площадка, кокетливо подставив пару своих хромированных скатов под карминовый луч заходящего солнца, неторопливо ушла за линию горизонта...



Часть 8, «Я говорю тебе: «Здравствуй!»»
 
Через пару минут наш герой вернулся в вестибюль. Он понял, что совершил преступление перед человечеством, потеряв из виду двух предстоящих исполнителей зла.

В вестибюле Георгия ожидал улыбающийся капитан.
- Что с вами? На вас нет лица, что-то случилось? – капитан дружески обнял Георгия и предложил выпить по стаканчику виски с содовой.
Георгий махнул головой в знак согласия.
- А может, пивка? – кэп остановился, хитро прищурил глаз и громко высморкался в батистовый носовой платок.
Георгий вздрогнул. Точно таким платком, также громко и вызывающе пользовался его недавний «наставник» в разрушенном полуподвале.  «Не понимаю! Или я схожу с ума…» - в ужасе подумал Георгий, никак не ожидая увидеть в весёлом астронавте своего пивного собеседника.

- Пиво мы, кажется, уже пили, - елейным голоском пропел кэп, присаживаясь напротив Георгия, - а теперь послушаем историю про двух злых похитителей блага. О-очень интересная и поучительная история, скажу я вам! Более того, обратный отсчёт времени уже запущен. С каждой следующей секундой наша Вселенная приближается на йоту к системному краху. Что делать? – он театрально закатил глаза. - Что же делать?..

Георгий поднял голову и с удивлением посмотрел на капитана. Шутливый тон кэпа явно противоречил воспоминанию о реальных парнях, задумавших вселенское зло.
- Я вас не понимаю? – произнёс Георгий, ёжась от очередного, так сказать, «внепланового» непонимания.
- Не понимаете?! А я-то, грешным делом, думал, что учёные – это такие мозговые гиганты! – видно было по всему, что, кэп откупорил эффектную домашнюю заготовку. Декламируя текст поначалу вкрадчиво, он с каждым следующим словом всё более распалялся и в конце концов обрушился на Георгия в строгом назидательном тоне:
- Вы же - корифей мысли, вы всё видите наперёд. А нам, грешным недоумкам, остаётся одно - тащиться за вами вслед. Более того, направление, по которому идёте вы, наш крупноголовый кормчий, априори наилучшее для нас, неразумных.
И вдруг я слышу от вас, мой любезный учитель жизни, ужасные вещи - вы что-то не-до-по-ни-ма-ете! Как так? Куда прикажете деть армию ваших верных последователей? Выбросить на обочину истории как отрицательный результат эксперимента? Представляете, господин учёный, кто окажется в вашем диалектическом отсеве? Не только сторожа и домохозяйки, но талантливые художники, поэты, композиторы! Просто светлые думающие люди, бесценный генетический материал будущего!
Вам человечество предоставило лаборатории, оборудование, приличные зарплаты, оно благословило вас на труд во имя Высшего блага, а вы?
Вы, увлечённые химерой алгоритмического умствования, перестали осмысливать сердцем работу собственного рассудка. Да-да, осмысливать сердцем! Только через сердце мы можем обратиться к Богу и просить Его наставить нас в трудную минуту. Но ум человеческий глух к Богу. Увы, на роль Бога учёный ум пригласил собственное эго. Эго стало его поверенным в тайнах научного поиска.

Капитан сделал в воздухе полное сальто, улыбнулся и продолжил:

- Но случились непредвиденные обстоятельства! Враг рода человеческого слизнул пенку с вашего научного нано-коктейля и решил полакомиться наночками без спроса. Он, хоть и негодяй, но, надо признать, сделал свою работу качественно. Обвёл вокруг пальца целый учёный мир. Вы, мой любезный мудрец, переживаете, почему ни один ваш коллега не откликнулся на вполне здравые рассуждения, подтверждающие идею нано-сенсорики? Всё очень просто. Вопрос временного зомбирования целого человеческого сообщества для лукавого не представляется сложным.
Ведь, если бы ваше открытие было принято научным миром, то сразу встал бы вопрос о создании штатной защиты «от дурака». И тогда исполнить задуманное зло оказалось бы во сто крат сложнее. Оставить же учёного одного наедине с его же проблемой, завести учёный ум в девственные научные дебри и там, подурачив чуток, обобрать, как липку. А? Какого!

Капитан замолчал и, казалось, потерял всякий интерес к разговору. Он поманил проходившую мимо девушку-распорядителя и заказал две порции безалкогольного мохито.
Получив желаемое, кэп стал потягивать коктейль из трубочки и беззаботно насвистывать мелодию старенького шансона «Я полюбил тебя на Марсе».

- Кто вы? – спросил Георгий, не поднимая головы.
Ответа не последовало. Георгий привстал, медленно обернулся и взглянул на кэ… Рядом с ним никого не было. Кэп исчез. Оглядываясь по сторонам, Георгий в смущении подошёл к столику, на котором стояли заказанные им два мохито, причём, один бокал был наполовину пуст. На столе, между двух стеклянных предметов лежал лист бумаги. Неровный край по большой стороне говорил о том, что лист был поспешно вырван из блокнота. Георгий взял листок в руки и прочитал:
«Милый мой нано-приказчик! Двое суток подряд я наставлял тебя и морочил тебе голову. Последнее время, когда ты стремительно шёл вперёд и нагрёб нанок, пожалуй, на пару Нобелей, я видел, как ты безрассудно скользишь в сакральные сферы Вселенского Разума. Я пытался тебя остановить, внушая уму сердечные опасения о грядущих последствиях поспешных открытий. Но твой разум не привык слышать сердце. И тогда я понял, что могу остановить тебя только физически, разрушив привычный уклад твоих научных будней. Это я подсел в терминале аэропорта Шереметьево и привёл в гнусную пивнушку, пытаясь соскоблить с тебя лоск удачливого современника. Я же провёл тебя по девственным уголкам природы, чтобы разбудить в тебе чувственное начало. И я же, как ты, надеюсь, теперь догадываешься, «познакомил» тебя с двумя негодяями, замахнувшимися на смысл твоего научного достижения, сравнимый с достоинством самого Бога.
Всё, что произошло с тобой за последние два дня – моя виртуальная инсценировка вполне возможной в будущем реальной последовательности событий. Расслабься, пока грядущее в безопасности. Пока!..
Ты сейчас мнёшь в ладонях мою записку и изнываешь от болезненного любопытства «кто же на самом деле этот многоликий и дерзкий наставник?» Не стану мучить тебя долее. Я – твоя, Егорушка, совесть. Да-да, падчерица совесть, забытая на долгие годы, замордованная крикливыми заявлениями ума, отрезанная от сердечной мышцы скальпелем научной необходимости. Но, как видишь, я существую и ещё, о-го-го, что могу!
Письма обычно заканчивают словами «прощай» или «до свидания». Я же, мой милый Георгий, заканчиваю это послание словом надежды - «Здравствуй!»