Домовой

— …На часах уже двенадцать без пяти! — напевала Людмила Андреевна праздничную песенку, намыливая под душем волосы новым шампунем. — Отключила я мобильник от сети. Все квартальные отчёты, нервотрёпка, пересчёты — вместе с ше-е-ефом могут в лес идти!
Шампунь, загодя подаренный подружкой Веркой, имел незнакомое название и знакомый запах. Именно так пах детский шампунь, который Манюня ненавидела всей душой, как всецело и самозабвенно можно ненавидеть только в нежном возрасте двух лет. Людмила содрогнулась под горячими струями, вспомнив, как орала дочурка, когда её ставили в корыто и поливали из ковшичка на легкие кудряшки. Теперь дочери шестнадцать, и она плещется в ванной часами, а на косметику тратит больше, чем мама.
— Вай! — взвизгнула Людмила.
Душ взбрыкнул и ни за что облил её ледяной водой, потом кипяточком, затем опять чинно-мирно пошла нормальная вода нужной температуры.
— Домовёнок, не шути! — погрозила Людмила пальцем крану, поспешила домываться. Впрямь, распелась она тут, шампунь нюхает! А салаты кто будет стругать? Манюня наверняка даже про индейку в духовке забыла, а без присмотра птичка точно пригорит!..
Когда она вытирала-лохматила волосы, услышала звонок в дверь.
— Машка, спроси, кто! Мы никого не ждем! — крикнула Людмила.
Прислушалась: дочка протопотала к двери, щелкнула замком.
«Ага, спрашивать через дверь мы разучились? Слишком взрослые стали, да?» — мысленно проворчала Людмила, помня обо всех ужасных сводках в криминальных новостях.
Дочка тихонько взвизгнула — и мать вынесло ветром из ванной. Ладно, успела завернуться в халат в веселых снеговичках.
Картина взору Людмилы предстала яркая: Машенька в бигудях и домашнем неглиже целовалась в дверях со снегурочкой. У снегурочки был хвостик белобрысых волос, виднелся из-под шапочки с меховой опушкой и с верхом из серебряной парчи с узором в снежинки. Из такой же парчи на гостье была шубейка до колен, а на ногах… Нет, не сапожки на каблучке, а армейские ботинки сорок третьего размера, если мерить на глаз. В руках снегурочка держала большой полиэтиленовый пакет с ярким логотипом и лозунгом:
«ДОМОВОЙ! Текут краны? Не беда! Вам поможем мы всегда!»
— Манюня, ты хочешь, чтобы снегурочка растаяла от твоих лобызаний? — произнесла Людмила Андреевна строго.
Дочка ахнула, «снегурка» вздрогнула. Людмила впилась взглядом в побледневшее лицо: парень! Симпатичный, причем на мордашку явно не местных корней: не то кореец, не то китаец. Людмила нахмурила брови: с каких пор корейцы красятся в блондинов?
— Здравствуйте! — на чистом русском обратился к ней «снегурка» профессионально поставленным голосом коммивояжера. — Людмила Андреевна! От имени фирмы «Домовой» я хочу поздравить вас с наступающим Новым годом! Вы наша постоянная клиентка, поэтому мы дарим вам календарь и магнитик на холодильник!
— Маша, с каких пор мы стали постоянными клиентами? — уточнила Людмила у своей сияющей дочери. Та не стеснялась стоять перед «снегуркой» в одной маечке и мини-шортиках, а вот бигуди с кудряшек торопливо стаскивала, безжалостно дергая себя за локоны, но даже не замечая этого.
— Мам, Паша заходил к нам несколько раз, когда у нас краны протекали, — заявила Манюня. — Я говорила тебе.
— А я тебе говорила не вызывать сантехников, пока я буду на работе, — вспомнила Людмила. — Значит, вызывала?
— Ну! — кивнула Маша. — Так чтобы не капали.
— Кстати, сейчас душ кипятком меня полил, будь осторожна, — сказала Людмила машинально.
— Давайте, я посмотрю! — вручив хозяйке пакет с презентом, «снегурка» с готовностью кинулся в ванную.
Людмила подошла к дочке, оставшейся посреди прихожей сиять глупой влюбленной улыбкой.
— Так вот кто твой тайный ухажер, значит!
— Угу!
— Я знала, что ты обожаешь дорамы, но чтобы привести в дом крашеного японца — такого я от тебя не ожидала!
— Мам! — обиделась за своего парня Манюня, зашептала: — Он не крашеный! Он метис. У него папа русский, натуральный блондин-альбинос. А мама — казачка… Нет, казахстанка? А, не важно, всё равно она их бросила, когда ему было два годика. Паша работает секретарем-менеджером в фирме отца.
— И сколько народа в фирме его отца? — поинтересовалась Людмила, заподозрив, что «снегурка» пурги нагнал в девичью голову рассказами о семейном бизнесе.
— Было четверо сантехников, но нынче их двое вместе с отцом, — честно призналась Маша. — Папа у него ответственный, всё чинит быстро и качественно, поэтому клиентов у них много, а поломки после качественной починки происходят редко. Они нигде не рекламируются, хватает сарафанного радио по нашему району…
— Маша, дай, пожалуйста, ключ — тот, в шкафчике на нижней полке! — позвал полуказах из ванной. — Извините, я с собой сегодня не взял инструменты, не думал, что могут пригодиться. А у вас тут прокладка выехала, поэтому горячая вода подтекает.
— Да-да, сейчас! — откликнулась Маша, засуетилась. Для матери быстро пояснила: — Паше семнадцать, он заканчивает техникум по профессии и уже мастер на все руки.
Людмила отогнала от себя мысль, что опрометчиво оставила нижнее белье на стиральной машинке. Вот не гадала, что гости нагрянут.
Отдав инструменты, Маша отвела мать в комнату, посадила на диван, заглянула в округлившиеся глаза.
— И какой срок?
— Два года! — с гордостью объявила дочь.
— Не ваших встреч, а беременности! — страшным шепотом потребовала отчет родительница.
Теперь Маша глаза вытаращила, честно-пречестно обиделась:
— Мам! Я же твоя дочь! Ты воспитывала меня в строгости и с уважением к соблюдению всех правил безопасности!
— Но ты до сих пор распахиваешь дверь, не посмотрев через цепочку, кого там принесло! — обвинила Людмила.
— Мама! Я посмотрела в глазок!
— В глазок ничего не видно, на площадке лампочка перегорела, а ввинтить новую некому.
— Мама! — стояла на своем дочь. — Я знаю, из какой капусты берутся дети! Между нами ничего такого не было, только целовашки и обнимашки!
— Ага, и презерватишки, — поддакнула Людмила. Она изо всех сил старалась держать себя в руках — в прямом смысле обхватила себя за плечи и слегка раскачивалась, чтобы успокоить взыгравшие нервы.
Дочка похихикала, но немедленно посерьёзнела:
— Мама, я его люблю, он любит меня, мы хотим быть вместе. Через полгода ему исполнится восемнадцать, а мне до совершеннолетия ждать и ждать. Ты сама видела, по телеку сколько раз показывали, как парней в таких случаях обвиняли в противозаконных связях. Для Паши я этого не хочу! Поэтому мы собираемся подать заявление в Загс, но я вычитала в инете, что потребуется разрешение родителей.
— Понятно. Если б не это, ты не стала бы знакомить свою мать с женихом, да? — хихикнула Людмила неадекватным смешком.
— Мам, ну вот не надо! Вспомни, сколько тебе самой было, когда ты вышла замуж за моего отца? — строго напомнила Маша.
— Я была взрослой! Я школу закончила! — возмутилась сравнением Людмила.
— Ты в школу пошла в шесть лет! — подняла голос и Машка. — И расписываться пошла в платье с выпускного бала, на следующий же день после звонка! Мне хватит того, что отец Паши против — и теперь ты туда же?
— Ой, у меня голова болит! — запричитала Людмила. — Дай мне переварить новости. Уйди с глаз долой!.. Ай! Беги проверь индейку!
— А можно Паша останется на ужин? Ты же должна с ним познакомиться получше, — нашла время дочь-вымогательница.
— Скорей спасай индейку, прохиндейка! — замахала на нее руками Людмила. — Иначе ужина не будет, угощать твоего жениха будет нечем!
Обрадовавшись, прохиндейка убежала на кухню. Людмила прекратила охать и напрягла слух:
— Вылезай, хватит прятаться, трус! — шепотом.
— Я не трус, но я боюсь, — тоже шепотом. — У вас тут крепеж у зеркала выпадает. И стиралка шатается, прыгает при отжиме наверняка?..
Людмила поморщилась от звуков смачных поцелуев. Вздохнула на приглушенное хихиканье счастливой дочери.
— Пойдем, поможешь мне оливье нарезать. Останешься на ужин.
— Ох, страшно!.. Нет, не останусь. Папа обещал за мной зайти. Он тут недалеко, унитаз меняет. Злой сегодня, уставший!
«Унитаз?» — отметила Людмила. Прикрыла дверь в комнату плотнее, схватилась за телефон:
— Алло, Вера? Ты вроде говорила, у тебя сегодня придет сантехник менять унитаз?
— Сейчас меняет, ага. Даже не запросил сверху надбавить за внеурочность, хотя я предлагала, рабочий день-то уж кончился. Такой культурный, даже не подумаешь, что сантехник — прям бизнесмен! Погоди! Сейчас тебе кину его фотку — такой мужик классный!
И впрямь прислала снимок. Людмила хмыкнула — не думала, что подружка такая папарацци! На снимке был впрямь красавец мужчина, вид в профиль: правильные черты лица, умный взгляд, обращенный на стояк канализации, белая короткая бородка, белые волосы со стильной стрижкой, благодаря которой он выглядел на десяток лет моложе. Хотя и так не старый, Людмилин ровесник.
— Никогда не видала таких сантехников! Не матюгнулся ни разу! — продолжала щебетать подружка, старательно понижая срывающийся от восторгов голос. — Жалко только, что женатый, на пальце кольцо носит. Причем, хи-хи, нетрадиционно!
— Это как так? — не поняла Людмила.
— Да пока он тут у меня третий час старается, ему какой-то Паша постоянно названивает. И этот с ним сюсюкается: спорили минут пятнадцать, кто из них должен был ёлку нарядить, а кто майонез купить! Ну прям голубки, я умилялась!
— Может, это его сын, — возразила Людмила. — Может, он кольцо носит для вида, чтобы такие озабоченные хозяйки, как ты, не приставали?
— Да ну, где ты видела таких папаш? — отмахнулась Верка. — Да и какой нормальный мужик станет одиноким хозяйкам отказывать? О, я его попрошу к тебе зайти! Сама поглядишь на красавца. Ты говорила, вроде бы, у тебя кран на кухне капает?
Людмила попрощалась и повесила трубку. Фыркнула: «Извращенка!»
— А Паша и тут кран починил! Больше не капает! — объявила Маша.
Людмила, сменившая халат на платье, придирчиво осмотрела кухню: влюбленные стучат в два ножа, салата уже полную кастрюлю настругали. Она отобрала одни ингредиенты, (вернее то, что осталось недорезанного), заменила на другие, подставила следующую кастрюлю — для винегрета.
— Паша прекрасно умеет готовить! — продолжала расхваливать дочь, заставляя жениха густо краснеть и прятать глаза за пушистыми ресницами. «Снегурка» кухарил, наряженный теперь не в блестящую шубейку, ее он оставил в прихожей, а в Машкин парадный фартук, в горох и крупную клубничку, с рюшками. — Мам, помнишь, я принесла на День Всех Влюбленный кусочек тортика?
— Тот с вишнями и зефирным кремом? — отозвалась Людмила, с громким треском колупая вареные яйца, которые, разумеется, забыли порезать в непосоленное оливье. — Тот, про который ты сказала, что тебя им угостила подружка?
Павел от волнения едва не опрокинул кастрюлю на пол.
— Это Паша испек для меня! Помнишь, как тебе понравился нежный крем? — как ни в чем не бывало продолжала Манюня. И пальчик выразительно облизала от капельки майонеза, заставив жениха поперхнуться. Удивительно, что не порезался, видать, впрямь умеет обращаться с ножом.
— Чудесный был тортик, — сурово признала будущая теща. — Что ж вы, Павел, не пошли с таким талантом в кулинарный техникум?
— Это была его мечта, мам, — встряла дочурка. — Но приходится отцу помогать, семейный бизнес всё-таки!
— Даже не знаю, кто нужнее в доме — личный сантехник или повар, — задумчиво кивнула Людмила.
— У меня будет два в одном! — сияла Машка.
Раздался звонок в дверь.
— Это, наверное, за мной! — засуетился Павел, принялся неловко выпутываться из завязок фартука.
— Ну, куда же ты торопишься? — мимоходом похлопала его по плечу Людмила. — Уже ведь решили, что ты останешься на ужин.
Она распахнула дверь без всяких «ктотамов». И смерила взглядом гостя, опешившего от такой непривычной открытости.
— Ой, Дедушка Мороз! — воскликнула она. — И борода не из ваты, гляди ж ты, настоящая, белая!
— Людмила… э-э… Андреевна? — спросил старший блондин. Потупил смущенный взгляд в коврик, принялся хлопать себя по карманам: вытащил клочок бумаги, сунул обратно, продолжил поиск. — Извините, я, похоже, перепутал записки. Вера Николаевна просила к вам зайти и дала ваш адрес, но я думал, что капающий кран это не срочно. Она даже фото ваше мне показала, зачем-то…
— Да вы проходите, не стойте на пороге, раз пришли! — посторонилась Людмила, мысленно обзывая подружку-сводницу нехорошими словами. То, как на нее глядел сантехник, определенного свидетельствовало о том, что фотки для демонстрации Вера подобрала самые вульгарные из всех, что держала на своем мобильнике.
— Извините, тогда я кран посмотрю, а чинить будем после праздников, вы не против? — замялся блондин.
— Пап, я уже починил! — выглянул с кухни Павел.
— А ты как здесь?.. Почему тут?.. — не понял старший сантехник, захлопал густыми светлыми ресницами.
— Здрасьте, дядя Гоша! — высунулась из-за плеча жениха Манюня. — Будете с нами Новый год встречать! У вас всё равно дома майонеза нет. И ёлка не наряжена.
Блондин перевел растерянный взор светло-голубых глаз на Людмилу, как на старшую хозяйку, у которой и нужно спрашивать разрешение.
— Конечно, будет! — объявила Людмила. — Мы же теперь одна семья! А Новый год — праздник семейный, как говорится. Ну, что ж, будем знакомиться? — она протянула блондину руку. — Я, стечением случайных обстоятельств, Людмила Андреевна, мама Машеньки.
— Игорь, — промямлил блондин, от ее пристального внимания смутившись до ярко-красных ушей. — Борисович.
— Мам, а что там за шум? — спросила Маша с подозрением. — Ты оставила в ванной включенную воду?
— Ничего не оставляла, — отмахнулась Людмила, занятая сложным вычислением: у кого ресницы гуще, у отца или у сына? На ее придирчивый вкус выигрывал определенно отец.
— Кран сорвало, — смутился Павел, заглянув в ванную.
Отец отреагировал мгновенно, профессионально — подхватил свою сумку с инструментами, заругался на сына:
— Говорил же тебе, больше никогда не суйся менять прокладки! Ну, какой из тебя сантехник? Ты ж кулинар! Ну, куда ты всё лезешь к кранам? Эх!..
Машкин голос с кухни оборвал отповедь:
— Ой, а тут тоже хлещет! Ва-ай!.. — Она пронзительно взвизгнула, сраженная внезапно попавшей струей.
Людмила нахмурилась, заметив, как покраснел Павел, увидев мокрую насквозь маечку Манюни.
…Управились только к полуночи. Уставшие, сели отдохнуть, уставились в телевизор, всё это время фоном певший и вещавший шутки и тосты… Поморгали на поздравление президента — и вскочили на ноги, забегали, сталкиваясь друг с другом:
— Игорь! Шампанское на балконе! Скорее, сейчас куранты бить будут!
— Мам, где бокалы?!
— Пашка, сделай погромче!
— Игорь, здесь лоджия, балкон там!
Успели! Запыхавшиеся, пролили шампанское на апельсины и оливье, но звонко чокнуться успели.
Грянул гимн.
— Маша, ты загадала желание?
— Да, Паша, а ты?
— И я.
— Мама!
— Да?
— Дядя Гоша?
— Что?
— Людмила Андреевна!
— Ну что такое?
— Можете потом не любить меня, как зятя, но мы всё равно поженимся.
— Да я уже поняла, что с вами поделаешь.
— Мама, дядя Гоша, летом вы станете дедушкой и бабушкой.
— Ах, я так и знала!.. Стойте, вы куда?!
— Павел, подожди!
— Вы тут празднуйте, отдыхайте, знакомьтесь! А мы с Машей у нас продолжим отмечать!
— Игорь! Они нас заперли! Маша!!! Ты шапку не взяла!!!
— Людмила Андреевна, не волнуйтесь, мы живем недалеко от вас, у Маши куртка с капюшоном, не замерзнет. Я попробую отпереть отмычкой. У вас есть длинная шпилька?
— Ах, не нужно, замок еще сломаете. Или вы и замки чинить умеете?
— Нет, но как же…
— Придут утром, отопрут. Что ж, будем праздновать и знакомиться, как они и просили.
— Придется, да.
— Возьмите с балкона еще шампанского. Я на минутку.
Людмила закрылась на кухне и под грохот салютов за окном набрала Веру.
— С Наступившим, подруга!
— Тебя тоже, с тем же. Вер, как думаешь, если дети поженятся, то будет законно жениться тёще и свёкру?
— Что? Я не слышу, у меня тут салют! Повтори?
— Если сводные брат и сестра вместе, это инцест?
— Людка, ты пьяная?
— Ясно. Значит, придется делать две свадьбы разом. Ну, так экономнее получится.
— Люда, иди в постель! — обеспокоившись ее бредом, велела подруга.
— Ты что, еще рано! — хихикнула Людмила Андреевна, думая о своем. — Спасибо, что прислала ко мне Деда Мороза! Правда, Снегурка его опередил, но это поправимо.
Повесив трубку, она оглянулась на темный угол за холодильником, прошептала: «Спасибо, домовёнок, за вовремя сорванные краны! Но больше не надо, пожалуйста.»
Ответом ей стало завывание ветра в вентиляции над плитой: «У-гу-у!»