Поездка в Москву

Сразу оговорюсь: мне нет никакого дела до сладких, не колышет, что они творят друг с другом, тем более что у нас в России нет пропаганды содомии. Непонятен замысел реальных западных правителей. Зачем они взяли курс на уничтожение белой расы – ведут агрессивную пропаганду ЛГБТ? Цель – снизить рождаемость, достичь золотого миллиарда? Получается, олигархия идет к цели за счет нашей расы, но если белые будут истреблены, нишу займут те народы, где правят традиционные ориентации – арабский мир, Китай, Индия, вся Африка. Вопрос сложный, и речь не об этом.
Дело было в начале 80-х. Закончив без потерь зимнюю сессию 2-го курса, три долбоеба решили отметить это не заурядной пьянкой, а чем-то более глобальным, например: сдав пустые бутылки, прокатиться куда-нибудь на вырученные деньги.
Затарив нанятый «Газон» всем «хрусталем», пылившимся в гаражах, на балконах и дачах родителей, направились в пункт приема, где персонаж по прозвищу Белобрысый, высокий статный красавец, пользующийся бешеной популярностью у женского пола, имел блат. Заведующая, смазливая бабёнка лет 30-ти с большими женскими достоинствами, имела все атрибуты процветания (в то время): квартира, машина... Зависая у Натахи, Белобрысый подтягивал и меня с Димычем, но мы не стремились туда из-за подруг – грубых дебелых торгашек.
О друзьях. Белобрысый (почти альбинос) с густыми вьющимися волосами, огромными черными глазами и необычной 190-сантиметровой фигурой, где ноги занимали 2/3 длины (сидя он выглядел невысоким), делали его очень привлекательным. Неординарный и противоречивый: шкодливый или благородный, трусливый или отважный в зависимости от ситуации, он был порядочен и честен.
Мы с Белым терялись на фоне Димыча, которого сегодня прозвали бы Кинг-Конгом или Годзиллой. Обладая специфической внешностью, походя на английского актёра Робби Колтрейна (Хагрид в фильме «Гарри Поттер»), Димыч производил впечатление устрашающее и дикое, но был умён и эрудирован.
Проигрывая в быстроте реакции и остроумию Белобрысому, знаниям и логике Димычу, физически я был крепче, занимаясь десятиборьем.
Объединяли нас (кроме дружеской симпатии) рас.пи.здяйские натуры, любовь к спиртному, бабам и полному отрыву, когда реальность превращалась в бессмысленную череду расплывшихся кадров.
Выручив 200 с лишком рублей (приличные деньги), решили! На Москву! Как студентам билеты по дешёвке. На дорогу любимая вьетнамская водка странного объёма бутылка – 0,65л, кажется. Поезд, бессонная ночь за распитием.
Подвисли в студенческой общаге Московского педа, где у Белобрысого были знакомства (до меда он отучился семестр в педагогическом, откуда был выгнан за (****ство) недостойное поведение).
Сессия закончилась — интернат был пуст. Уснули. Очухались под вечер, и закрутилось... Уже потом, когда окончательно протрезвели, пытались восстановить картину, но перед глазами мелькали отдельные туманные кадры реальности: вот спасаемся от ментов на какой-то стройке; едем на угнанном «Запорожце» по ночной Москве (как только завели зимой?); в сознании отпечаталась фраза интернатской сторожихи: «Где вы таких ****ей нашли?». Димыч с целью экономии бросил в народ клич: «Пить, только пить». И в эти дни нашей единственной закуской была морская капуста – самые дешёвые консервы. «Всё хорошее быстро кончается» (с). В одно «больное» утро, едва дождавшись одиннадцати, купив и похмелившись, посчитали. Хватало только на обратный путь, и впереди замаячил грозный призрак похмельного синдрома. Что делать? Где снискать «хлеб насущный»?
Всё связанное с насилием не обсуждалось – несмотря на устрашающий вид, пьяный угар, мы были людьми порядочными и сердобольными. В светлую Белобрысую голову, затуманенную винными парами, пришла идея... Добавлю к его характеристике: выходец из закрытого города, сын член-кора – физика-ядерщика. В школе, где он учился среди детей и внуков академиков, рафинированное поведение и этикет были нормами, но приехав в областной центр к бабушке и поступив в институт, он «сорвался с цепи». Сейчас наш Белый – профессор, зав. кафедрой.
Задумка Белого. У сладких есть «пятак» у Большого Театра. Он изображает гомо, снимается, а мы шантажируем (обращаю внимание: АТЕИСТИЧЕСКИЙ Советский Союз БОЛЬШЕ придерживался библейских заповедей и традиционных ценностей, чем сегодняшнее, особенно западное общество, в то время гомосексуализм – позор и была статья за мужеложество).
Под винными парами, когда всё кажется простым и легко достижимым, план был принят. Выдвинувшись к Большому, где вскоре Белый с мелким мужчинкой пошли в метро, на окраинной станции у многоэтажки мы с Димычем взяли за шкирку развратника. Три пьяных мордоворота, ночь, ни души… Кое-как успокоив бедолагу, объяснили, что сейчас у отряда по борьбе с гомо (на ходу придумали) рейд и что он может предложить для избежания огласки и позора. Отобрали у мужчинки, назвавшимся сексологом, изучающим на практике…, документы и, оговорив сумму, назначили встречу в метро, где больше народу.
В назначенный час мелкий, широко щерясь, подошёл к Белому и быстренько сунул ему в карман сверток, а выросшие из неоткуда ментовские потащили другана в неизвестном направлении. В растрёпанных чувствах вернулись в общагу, накатили по стакану и пригорюнились. В Белобрысом были уверены – не сдаст, но хорошего мало… Однако скорбели недолго – не прошло и двух часов, как на пороге «нарисовался» довольный Белобрысый. Залудив стакан, фыркая от смеха, рассказал. Притащили его в отделение при станции, заставили достать из карманов ВСЁ, но он что, дурак (как сказал бы Кирпич) из кармана срок вынимать. Ну и дальше по схеме: добрый – злой. Мурыжили минут двадцать – видят, не колется. Давай по душам. В конце разговора чуть ли не в друзья стали набиваться. «Смотрю», - говорит. «У одного глазки стали масляные – смотрит на меня как кот на сметану. «А ты не наш?» - спрашивает. «Давай, мол, встретимся». «Ладно, только не рассказывай никому и друзьям скажи, чтоб не болтали». И отпустили».
На этом наша Московская эпопея закончилась. На остатки денег взяли литруху и пустились на перекладных (пригородных электричках) домой. Где и были через сутки голодные и одуревшие от бессонницы и похмелья.
Воспоминания… Грусть о прошедшей молодости, безрассудству... Этот рассказ о том, как респектабельные люди, трезвые, здравомыслящие, отцы семейств, не были занудливыми ботанами в молодости, шалили и развлекались не совсем праведно.