Рейд

               
Младший сержант милиции Юрий Рыбкин проснулся рано, с жестокого похмелья, был он все выходные на свадьбе, где пили до упаду и помрачения сознания. Опохмелится никак не получалось – и жена не дала бы (очень уж он вчера надрался), и начальник, хотя и злоупотреблявший сам, но преследовавший за «лечение» с утра, до обеда.
Руки тряслись, безопасная бритва плясала в руках и никак не хотела брить полуобморочную голову, вернее, щеки. Наконец, Юрий заметил, что в станке нет лезвия, он достал из пачки новую «Неву», который народ давно не брился, и которую до сих пор использовали только в хирургии, да, разве что, в роддоме.
Юрий порезался от первых же движений и плаксиво позвал помочь ему жену.
Та привычно-размашисто намылила ему щеки, как выбивалкой смело провела станком по щекам, и как ни странно, гладко его выбрила за минуту.
Затем намочила полотенце в горячей воде, отжала и обернула очищенное лицо. Младший сержант от приятности заскулил, поцеловал пухлую, добрую ручку жены, всё еще надеясь на опохмелку.
Но та была неумолима, выдернула руку и стали сама собираться на работу в райпо, где работала продавцом в продуктовом магазине.
Делать было нечего, Юрий надел форму и пошел по улице,  подставляя лицо прохладному утреннему ветерку. Пришел пораньше, как всегда, до развода. Посидел с друзьями-сослуживцами на лавочке у райотдела, но во дворе, посудачили, обсудили, кто чего помнит, а кто не помнит – все были  на свадьбе сослуживца.
Позвали к начальнику, у того тоже подергивались поочередно сизые щеки, как всегда. Когда он был с похмелья. Глаза были у него, как  у кролика красные, язык обложен, пальцы потные дрожали, но запаха свежего перегара не было, правило: пей, но не опохмеляйся, играй-не отыгрывайся,  он соблюдал жестко, по крайней мере,  до обеда, а после позволял себе «соточку» для здоровья. Впрочем, время было такое, что особо и не возбранялось, главное, знать: сколько, с кем и где.
Для понедельника задание было простым, начальника уголовного розыска, и в придачу Юрия,  и еще одного милиционера,  отправили в рейд, в большее соседнее село Майдан с обыском к самогонщице, на которую поступило заявление от страдающих жен. Факт надо было проверить, составить акт, наказать штрафом, а продукцию и аппарат, как водится, уничтожить.
Ехали быстро, насколько позволяла разбитая дорога, курили, каждый думал о своём, Юрий через силу, чтобы отогнать жестокое похмелье – травил всякие анекдоты, на что получил приказ от старшего  замолчать, мол, «и без тебя тошно».
В село приехали злые и решительные, без промедления,  направились в нужный дом.
Хозяйка встретила испугано-приветливо, удивилась «навету», мол, смотрите, ничего у меня нет.
В доме осмотрели всё, сходили в баню, осмотрели чердак, амбар,скотный двор.
Юрий возился на кухне, но подозрительная фляга, обнаруженная им, была пуста.
Захотелось пить, он снял крышку-сковороду с большого чугуна, обычно в них парили корм скотине, и зачерпнул зеленой эмалированной кружкой воду.
Вода приятно удивила своими целебными свойствами, он подмигнул хозяйке и следом пропустил еще кружечку.
Уезжали в отдел еще более злыми, чем приехали. Юрий анекдоты не травил, а спал на заднем сидении и храпел во всю ивановскую.
И только когда через три года Юрия провожали на пенсию по выслуге, он признался, что в чугуне была не вода, а первач.
Да его товарищи и не осудили, посмеявшись, несмотря на антиалкогольную кампанию, почти у каждого милиционера дома  гнали самогон, и почти у каждого второго был свой аппарат.
Как без него в деревне: усад вспахать, дрова привезти, свадьбу сыграть? А сенокос?!


Рецензии