Чужое окно

«Точно в горах», - подумал он, отмеряя расстояние до мягкого белого кресла своими длинными шагами, металлический звук от которых разносился по всему помещению, отскакивал от стен и сильно звенел в ушах. Казалось, что комната ,как камертон, сама, каждой своей частью, предметом интерьера издавала звон. Тусклый белый свет, льющийся из нескольких небольших ламп у потолка, освещал почти каждый угол, из-за чего небольшая тень оставалась только под письменным столом. Ему, как это ни странно, больше всего в своем обиталище нравилась именно она. Такая естественная, привычная глазу человека, знакомый с детства световой фокус. Взглянув на нее с теплотой, с которой обычно смотрят на любимое домашнее растение или семейную реликвию, он провел пальцами по искусственной, но приятной на ощупь ткани подлокотника, опустил на сидение толстую книгу и, не став садиться, прошел мимо.
Белый стол, своими габаритами напоминавший скорее дверцу от холодильника, был полностью завален стопками бумаг с различными чертежами, одинокими бежевыми листками, сверху донизу исписанными карандашом, пустыми и сжатыми тюбиками без этикеток и парой-тройкой инструментов. Все это накопилось за последние дни. Но среди всего этого хлама находилось кое-что более ценное, что он, смахивая на пол стопки яростными движениями, пытался найти. Полностью отдавшись этому малоинтересному процессу, мужчина чуть не упустил мелькнувшую лакированным деревом рамку для фотографии, перевернутую стеклом вниз, от чего топорщилась помятая пластмассовая подставка. Увидев ее, он на несколько секунд остановился, будто оказавшись неготовым к такой находке, и все же с нежностью взял в руки фотографию, заключенную в надежную сверкающую на свету оболочку. С этой фотографии на него смотрели два женских лица. Первое принадлежало молодой женщине с темно-русыми волосами, цвета намокшего речного песка, разбросанными по плечам, вытянутым лицом, припудренным румянами, ртом, растянувшемся в широкой улыбке, мендалевидными глазами и совершенно, удивительно милым и таким неожиданно подходящем лицу горбатым  носом. А второе принадлежало маленькой девочке. Одинаковые скулы, рот и нос выдавали в них близких родственников — мать и дочь, безусловно. Но большие, словно вопрошаюшие глаза размером с пару манеток , с голубоватыми искрами аквамарина и кудрявые черные волосы, как змеи, сплетающиеся между собой были явно от отца. Он, не удержавшись, провел рукой по своим. Его всегда удивляло то, насколько их кудри похожи.
Предмет, все время находившийся в кармане пиджака, неожиданно зазвенел. Этот неприятный звук отрезвил, порадовал и одновременно с этим напугал мужчину, из-за чего его темные брови еще больше сдвинулись, создавая озабоченную и серьезную гримасу. Он схватил трехгранный ключ и, смахнув еще несколько листков со стола, вставил его в небольшую скважину, выделявшуюся маленьким черным пятном на снежно-белой поверхности. Это действие заставило небольшой экран словно вырасти из неожиданно образовавшейся щели. Наступило время сообщения.
Когда перед ним открылось диалоговое окно, он остановился в нерешительности, словно ребенок  впервые столкнувшийся с необходимостью завязывания шнурков. Здесь, на станции, находясь в миллионах километров от родной Земли, не знал, что сказать. Это он — тот самый Болтливый Кир, которого, казалось бы взяли в межпланетную экспедицию только из-за его умения развлечь своими полуфантастическими историями окружающих. Но в этот раз он просто не знал. Не разговаривал ни с кем  3 дня, ибо последний из их экспедиции, как показали сенсоры, умер во сне 4 дня назад все от  той же нехватки кислорода. Лишь он ,оставшийся в живых, спасшийся только благодаря тому, что его комната находилось у воздушного банка всего корабля, сейчас стоял, ощущая симптомы кислородного голодания, и не знал, как сказать «Пока». Мужчина не хотел говорить это вслух, хоть и предпочитал сообщать все в глаза человеку, потому что чувствовал, что сказав громко все то, что творилось в его голове, он словно озвучит свой приговор, подведет итог, полностью исключив надежду из уравнения своей жизни. Поэтому он написал...
«Я не вернусь.»
Диалоговое окно погасло.
Кир подошел к иллюминатору. «А ведь почти никто на земле и не видел того, что у звезд разные цвета. », - подумал он, разглядывая сверкающие пятнышки света и планету вдали, к которой направлялся корабль. Так много дорог и так мало шансов. Почувствовав пощипывания в уголках глаз и головокружение, мужчина отвернулся, в пару нетвердых шагов преодолел расстояние до кресла, взял в руки книгу и присел, расположив локти на подлокотники. Развернув «Два капитана» и начав читать с начала страницы, он стиснул в своем кармане холодный ключ и не отпускал до самого конца. Чувствуя приближение смерти, он не переставал тянуться к звездам....

Огромный металлический объект лежал на рыхлой сероватой поверхности странной, не похожей на все остальные, планеты. Один бок, прорезанный пиком небольшой скалы, уже давно перестал светится, выявляя лишь темную пустоту со спутавшимися проводами. Гуляющий в этих местах ветер постоянно продувал уже давно не герметичный корабль, безжизненной глыбой валявшийся далеко от места создания. Казалось, что в тихой и словно забытой самой вселенной галактике никогда больше никто не сможет нарушить ровную гладь спокойствия, а сам объект-пришелец навсегда останется недвижим в своей могиле, как титан, погруженный в вечный сон. Но маленькие существа считали иначе, они не хотели спокойствия. Бактерии, живущие в каждом члене экипажа, оставшиеся на внутренней обшивке корабля, хотели жить в новом, совершенно незнакомом мире. Летя по воздуху,они добирались в разные уголки дивной планеты и пытались создать себе новый дом.
Пройдут миллиарды лет,  и может оказаться, что искра с Земли зажгла свет в чужом окне.