СССР тридцатые - борьба за выживание. Разд. 5

СССР ТРИДЦАТЫЕ – БОРЬБА ЗА ВЫЖИВАНИЕ

Раздел V

Массовая коллективизация крестьянских хозяйств и раскулачивание 

Основным толчком к началу массовой коллективизации в стране послужил апрельский пленуме ЦК ВКП(б) 1929 года, на котором Сталин, сокрушив «правую оппозицию», заявил, что пришло время реорганизации сельского хозяйства. Темпы роста продукции сельхозпроизводства не должны были, по его мнению, отставать от темпов роста продукции промышленности. Одной из главных причин недостатка товарного зерна он назвал дробление крупных индивидуальных хозяйств на мелкие: с 16 млн. дворов до революции до 25 млн. к 1929 году, отчего последние не в состоянии были в полной мере применять трактора, сельхозмашины, удобрения, научные методы хозяйствования. Такое могло быть под силу только крупным сельхозпредприятиям. Генеральным секретарем предлагается «налегать вовсю» на перестройку сельскохозяйственного производства на базе коллективного труда и новой техники. Он говорил: «Без этих условий невозможно разрешение зерновой проблемы. Без этих условий невозможно избавление маломощных слоев крестьянства от разорения, от нищеты».* Сталин И.В. Сочинения. – Т. 12. – М.: ГИПЛ, 1949 г. Речь на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 г., с. 59-60
На пленуме Сталиным был отклонен отправной проект Госплана СССР и утвержден оптимальный план ВСНХ, который предусматривал значительное увеличение  капиталовложений как в промышленность, так и в сельское хозяйство. Темп развития в рамках оптимального плана определялся на 20% выше, чем при отправном. В то же время возникновения каких либо неблагоприятных обстоятельств оптимальный план не учитывал, включая как возможные неурожайные годы, так и ухудшение отношений с мировым сообществом в плане снижение дохода от экспорта необходимого для индустриализации. В черновых тезисах эти два варианта были изложены в докладе председателя Госплана Г.Ф.Гринько на заседании Президиума Госплана СССР 5 февраля 1929 года.
Таким образом, принимая решение о форсированных темпах индустриализации, руководство СССР сознательно шло на огромный риск.
Конкретные шаги к началу сплошной коллективизации обозначились к лету 1929 года. 5 июня Совет Труда и Обороны принимает постановление о повсеместном создании машинно-тракторных станций (МТС). 29 июня Сталин подписывает решение ЦК о производстве на заводе «Красный Путиловец» в Ленинграде 1000 тракторов. В те же месяцы по стране повсеместно начинают образовываться новые колхозы.
Следующий пленум ЦК, состоявшийся в ноябре того года, ставит задания по форсированию темпов коллективизации. С этой целью в январе 1930 года специальная комиссия Наркомзема разрабатывает график для разных регионов страны. К осени 1931 года сплошная коллективизация должна была завершиться на Северном Кавказе и некоторых регионах Поволжья. В остальных зерновых районах страны, в том числе на Украине, охватить большую часть крестьянских хозяйств коллективизацией планировалось к концу 1931 года.
По самым оптимистическим прогнозам Генерального секретаря ЦК ВКП(б), изложенным им в ноябре 1929 года в статье под названием «Год великого перелома», ситуация с продовольствием в СССР должна была улучшиться в течение ближайших трех лет. Предлагаем выдержку из этой статьи. «Теперь даже слепые видят, что без наступления на капиталистические элементы деревни и без развития колхозного и совхозного движения мы не имели бы теперь ни решающих успехов в деле хлебозаготовок, одержанных в текущем году, ни тех десятков миллионов пудов неприкосновенных хлебных запасов, которые уже накопились в руках государства. Более того, можно с уверенностью сказать, что благодаря росту колхозно-совхозного движения мы окончательно выходим или уже вышли из хлебного кризиса. И если развитие колхозов и совхозов пойдет усиленным темпом, то нет оснований сомневаться в том, что наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире».* 3 ноября 1929 г., 7 ноября 1929 г.,  «Правда» № 259
К сожалению, таким надеждам Сталина не суждено было сбыться. Во-первых, «вождь» сильно просчитался во многих вопросах сельского хозяйства, а во-вторых, огромное влияние на внутреннюю и внешнюю экономическую политику страны оказал грянувший на Западе в этот момент сильнейший экономический кризис, о чем будет рассказано в следующих разделах. 
Продолжая о коллективизации, попытаемся рассмотреть данный вопрос на молекулярном уровне (термин позаимствован у российского советского ученого С. Кара-Мурзы). Несомненным здесь является одно: на этом уровне, уровне интересов отдельно взятого человека, коллективизация и раскулачивание во многих случаях шли в разрез интересов большей части общества, с применением насилия и беззакония. Масса людей той вакханалии, что начала твориться вокруг, не воспринимала и воспринимать не могла. Крестьянин сам, своим «горбом», по крохе зарабатывал на «тягло», на сбрую, на плужок… Как же он мог со всем этим спокойно расстаться? И здесь можно согласиться с мнением А.И.Солженицына, который, касаясь причин постепенного расслоения крестьянства в годы НЭПа, объяснял это так: «Иногда от неравенства инвентаря, иногда от счастливого или несчастливого состава семьи. Но больше всего – от трудолюбия и упорства».* А.И.Солженицын. Собрания сочинений. Т. 5, с. 46 Да, много пота и крови отбирает у человека нелегкий труд землепашца, желание накопления полезного для хозяйства добра. И от этого еще горче расставаться ему с лелеянной с первых дней жизни лошаденкой, с коровкой, с другой живностью. В чьих-то воспоминаниях встречается, как в первые месяцы коллективизации лошадей, переданных в колхоз, хозяева на ночь забирали к себе в хлев, «пока привыкнут». Там, правда, не ясно было сказано, кто и к чему должен был привыкнуть, но, наверное, трудней всего было привыкнуть к пустому хлеву крестьянину... И лишь единицы, начиная мыслить глубже и шире, все более и более становились приверженцами общественной обработки земли.
Таким образом, хотя цели, намеченные правительством, были далеко идущие, – деревня с началом коллективизации, перефразируя название произведения одного известного писателя, «обильно умылась слезами». За этой бедой последовала другая, во много крат страшнее, – массовый голод. Обо всем этом и пойдет речь далее.   
Говорят, схема коллективного ведения хозяйства была позаимствована Сталиным с Ближнего Востока, Палестины. (Передавали как-то по новостям, что там в некоторых поселениях такой образ жизни существует доныне). Но более вероятно, что в необходимости объединения крестьян в артели принуждала сама жизнь. Назревало это постепенно, и чем дальше, тем больше становилась очевидным необходимость каких-то кардинальных изменений. О том, что это именно так, можно судит по представленному в разделе ІІ настоящей книги протоколу заседания бюро Беловодского РПК от 12 сентября 1925 года, где партийное руководство ставит перед коммунистами задачу при активном привлечении специалистов, в первую очередь агрономов, разъяснять крестьянам преимущества коллективного ведения хозяйства.
Интересным в этом плане является также доклад Старобельского окружного отдела ГПУ по проблемам «машинизации» сельского хозяйства, составленный в декабре 1926 года.* ГАЛО, ф. П-4, оп. 1, д. 256, л. 169-171 Основан он на обследовании Старобельского района (превосходившего по насыщению машинотракторной техникой на ту пору все другие районы Старобельского округа) и затрагивает огромный пласт различных проблем. Выберем из него те вопросы, где речь идет об использовании крестьянами тракторов.
Начнем из справки. На 1923 год в Старобельском районе насчитывалось совокупно локомобилей и двигателей 8 ед. В 1924 году добавилось 2 локомобиля. В 1925 году поступило 28 тракторов и 3 локомобиля. В 1926 году добавилось еще 9 тракторов и 3 локомобиля. Первая партия тракторов, полученных в апреле 1925 года, распределялась по создаваемым на общественных началах машинотракторным товариществам. Их покупателями стали небольшие бедняцкие объединения на 15-20 хозяйств, члены которых проявляли к тракторам большой интерес. Для уплаты первого взноса, 500 рублей, крестьяне продавали часть своего имущества, скот, «мертвый инвентарь» и в складчину покупали трактор. На остальную сумму государство предоставляло им кредит сроком на три года. Последняя партия тракторов, полученных в 1926 году, обязывала крестьян оплатить первый взнос за одну единицу техники уже в размере 510-800 рублей, а кредит открывался на два года.
В скором времени у хлеборобов начали проявляться различные проблемы. Проблема № 1. Земельные наделы крестьян, объединившихся в машинотракторные товарищества, как правило, были разбросаны по разным полям. Иногда расстояние между ними выражалось в десятках километров. Для переезда с одного участка на другой тракторами расходовались значительные материальные и технические ресурсы, терялось драгоценное время. Проблема № 2. С наступлением весенне-полевых работ каждый член товарищества старался первым заполучить трактор для обработки своего участка земли – опоздание со сроками грозили ощутимыми потерями в урожае. По этой причине среди членов товариществ постоянно возникали серьезные конфликты; плюс к этому трактора необходимо было периодически останавливать для проведения текущего ремонта, и на чьей очереди это выпадало – тот и был недоволен. Проблема № 3. Оплатив первый взнос, товарищества зачастую были не в состоянии погасить следующий.
Столкнувшись с такой ситуацией, одни из товариществ распадались, другие вынуждены были привлекать к членству в организации зажиточных крестьян, попадая таким образом к ним в экономическую зависимость. Поэтому трактора, первоначально предназначенные для бедноты, со временем оказывались в руках середняков и кулаков. Последние, не стесняясь, поднимали арендную плату за их использование. Бывало так же, что кулаки приобретали к тракторам дополнительные агрегаты в виде крупорушек, маслобоен и т.п. Тогда аппарат вообще выводился из сферы прямого своего предназначения.
Из представленного выше напрашивается вывод, что государству для улучшения положения с использованием сельскохозяйственной техники нужно было искать новые подходы.
К 1929 году правительством был накоплен некоторый положительный опыт работы крупных хозяйственных объединений, совхозов, а также небольшого количества колхозов. Результат их деятельности оценивался Сталиным положительно. Большинству из них удалось, объединив рабочий потенциал и взяв в кредит трактора и другую технику, окрепнуть, расширить посевные площади, повысить урожайность. К этому времени в стране насчитывалось уже около 200 совхозов «гигантов» и колхозов, каждый из которых занимал площадь в пять и более тысяч гектаров. В 1929 году они вырастили около 400 млн. пудов зерна (6,4 млн. т). Сталин решил, что материальная база для претворения в жизнь его планов подготовлена. Он принимает решение повести решительную борьбу против кулака. Кроме идеологической подоплеки, раскулачивание давало возможность, реквизировав тягловую силу и инвентарь, помочь зарождающимся колхозам. На той же конференции аграрников-марксистов, состоявшейся 27 декабря 1929 года, Сталин заявляет: «Теперь мы имеем возможность повести решительное наступление на кулачество, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс, и заменить его производство производством колхозов и совхозов… Теперь раскулачивание в районах сплошной коллективизации не есть уже простая административная мера. Теперь раскулачивание представляет там составную часть образования и развития колхозов. Поэтому смешно и несерьезно распространяться теперь о раскулачивании. Снявши голову, по волосам не плачут… Наступать на кулачество – это значит подготовиться к делу и ударить по кулачеству, но ударить по нему так, чтобы оно не могло больше подняться на ноги».* Сталин И.В. Собрание сочинений. Т. 12, с. 170
30 января 1930 года Политбюро ЦК принимает секретное постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Это была беспрецедентная репрессивная мера руководства страны против собственного народа. Все кулацкие хозяйства делились на три группы. К первой из них были отнесены кулаки, оказывающие сопротивление коллективизации. Они подлежали суду и заключению в лагеря. Вторая категория со своими семьями выдворялась в отдаленные регионы страны. Третья – выселялась за пределы сельских Советов.
Но о раскулачивании мы расскажем немногим позже, а здесь еще раз вернемся к созданию коллективных хозяйств. Массово колхозы, или как их чаще тогда называли артели, начали образовываться в 1928 году. Для этого руководством областей и округов спускались в районы разнарядки о количестве вовлеченных в коллективное пользование землей хозяйств, а на местах определялись конкретные села. Для выделения земли вновь образуемым бедняцко-середняцким обществам заранее осуществлялись землеустроительные мероприятия. Проводились они строго по классовому принципу, в основе которого лежало забрать у кулака лучшие земли и передать их будущим коллективным хозяйствам. По этому положению земля для артелей должна была нарезаться по возможности вблизи селений. Кулакам наделы выделялась в отдаленных местах. Чтобы не пустовали некоторые участки, а также в порядке устранения «чересполосицы» организовывались выселки, куда предлагалось переселиться желающим единоличникам. Если таковых не находилось, то для переселения сельсоветами назначались зажиточные хозяйства. С этого раздела земли и вспыхнула на деревне первая волна вражды между беднотой и кулачеством. Масла в огонь подливало и то, что в 1928 году правительством было принято решение о поднятии общегосударственного сельхозналога до 400 млн. рублей (правда, позже он был снижен до 375 млн.). Этот налог большим бременем ложился на кулацкие и середняцкие хозяйства, тогда как хозяйства бедноты им не облагались.* Материалы С.П. ВКП(б) в резолюциях и решениях. Ч. 2, с. 318, http://www.vkpb2kpss.ru/ Кроме того, по изданному в 1928 году манифесту, бедняцкие хозяйства освобождались от задолженности по семенному материалу, сложившемуся еще в 1924-1925 годах, и одновременно получали льготы на предоставление долгосрочных кредитов и семенной помощи.
Кулаки и середняки, количество которых совокупно составляло около 65% всех крестьянских хозяйств, видели в таком к ним отношении большую несправедливость. В селах периодически проходили массовые выступления протеста. С началом всеобщей коллективизации они разгорелись с новой силой. Весной 1929 года во многих населенных пунктах группы бунтующих, часто привлекая женщин, мол, им ничего не будет, препятствовали колхозникам приступать к обработке выделенной им земли. Для усмирения крестьян и наведения порядка направлялись отряды милиции. Зачинщики арестовывались и предавались суду. Озлобленные кулаки устраивали теракты против руководителей сельсоветов, комитетов бедноты, сельских активистов, совершали поджоги, убийства и т.п. Дополнительную напряженность создавала проводимая каждый год, начиная с середины лета, очередная кампания хлебозаготовок с применением экономических и репрессивных мер в отношении кулака, а часто и середняка. Еще в 1928 году органы Советской власти стали привлекать к таким мероприятиям бедноту и батрачество. Сельские активисты помогали хлебозаготовителям отыскивать у кулаков спрятанный хлеб. Уже тогда КНСы нажили себе смертельных врагов. Но о хлебозаготовках речь пойдет в одном из последующих разделов.
Возвратимся к раскулачиванию. Первая его волна прошла летом – осенью 1929 года. Тогда было выслано на север страны, в основном на Соловецкие острова, по несколько самых богатых семейств многих сел. Следующий виток раскулачивания – с одновременным массовым созданием колхозов – был развернут в конце зимы – начале весны 1930 года и продолжился до конца лета того года. Для более эффективного проведения мероприятия, а также с целью усиление партийной работы во вновь образованных колхозах на деревню было направлено около двадцати пяти тысяч представителей рабочего класса. (Как-то, будучи еще школьником, автору довелось встретить в райцентре Белокуракино одного старичка, назвавшегося двадцатипятитысячником. По-разному можно сейчас к этому относиться, но тогда это казалось таким необычным – соприкоснуться с человеком, будто шагнувшим из романа Шолохова «Поднятая целина»). Кроме двадцатипятитысячников, в раскулачивании принимали участие уполномоченные райкомов и райисполкомов, представители местных партийных ячеек и сельских Советов, группы бедноты, бывшие красные партизаны, комсомольский актив. Данные акции проходили с конфискацией имущества, скота, сельхозинвентаря, с выселением людей из их насиженных мест: одних отправляли поездами в отдаленные районы страны, других препровождали за переделы сельских Советов, на так называемые выселки, а проще говоря, – вывозили в овраги.
Здесь следует подчеркнуть, процесс раскулачивания усугублялся состоявшимися незадолго до этого перевыборами в местные Советы, проводимыми строго исходя из классовых принципов. Отчего господствующее положение в сельсоветах заняли представители бедноты, среди которых немало встречалось лиц, склонных к уголовщине. Пользуясь своим положением, а также тем, что по классовому принципу они как бы находились под защитой Советской власти, эти элементы занимались откровенным грабежом. Способствовало этому и то, что, по принятому правительством постановлению, 15% спрятанного кулаками хлеба и конфискованного имущества КНСы имели право оставлять себе. Несомненно, такой факт не мог не повлиять на поведение отдельных «активистов»; у них появлялась возможность позаимствовать кое-что из вещей; хотя конфисковать разрешалось лишь средства производства, а не что-то другое.
Немаловажным стимулом в проведении раскулачивания была и возможность для некоторых исполнителей поправить свои жилищные условия. Как рассказывали ветераны беловодчане, бывало, лишь выселят семью кулака, еще повозка за угол дома не завернет, а тот, кто выселял, уже перетаскивает в чужой дом свои вещи. Таких случаев только по одной улице Беловодска, Политотдельской, было несколько.
Касаясь же примеров жестокого обращения с людьми, о чем также вспоминают местные жители, здесь можно назвать несколько причин. Одна из них та, что планка ценности человеческой жизни после огромнейших потрясений и войн начала ХХ столетия еще не была на надлежащем уровне. Другая заключалась в следующем. Решение о раскулачивании того либо другого зажиточного крестьянина принималось на заседаниях правления колхоза и комитета незаможников, т.е. бывшими батраками и деревенской беднотой – вечными должниками кулака-ростовщика. И тут уж было «держись» тем хозяевам, которые «сосали кровь» в малоимущих крестьян или издевались над батраками; кое-кому из них это аукнулось сторицею. Факты издевательств кулаков над батраками приводятся в книге «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.», и мы их здесь приводить не будем. Представим несколько свидетельств из названной книги, где речь идет как раз о тех «активистах», которые творили беззаконие при раскулачивании.
Кудинова Вера  Савельевна (1924 г.), с. Бахмутовка Новоайдарского района: «В коллективизацию свои же, актив, из сундуков все гребли, с чердаков тянули последнее зерно. А потом продавали и себе все оставляли».* «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.», с. 822
Радченко Евдокия Ивановна, возраст – 93 года (из семьи в 12 человек в голодовку выжила одна она), с. Новобелая Новопсковского района: «Отаке страхіття ми пережили, і все те робили не чужинці, а свої ж люди. Були вони ледарями, нічого не мали, отож і йшли в актив. Ходили розкуркулювали і викидали на сніг цілі сім’ї…».* «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.»,  с. 828 
Добавим сюда несколько свидетельствований из книги кандидата филологических наук, доцента кафедры украинского языка и литературы Восточноукраинского университета им. В.Даля И.В.Магрицкой «Врятована пам'ять». (Луганск, 2008 г.).
Сирик Михаил Йосифович (1915 г.), с. Проезжее Старобельского района: «Була вибрана КНС, у яку входили вповноважені і міліція… Забирали в розкуркулених глечики, клубки, макітри. Звозили до сільради. Гроші проїдали і пропивали... Самі ж були ледарі і голодранці. Земля в них більше пустувала».
Подгайченко Мария Ивановна (1922 г.), с. Евсуг Беловодского района: «У нас там була женщина одна, у неї було багато синів. Не хотіла робити у колхозі, а багато дітей іміла… Она лінтяйка була, і діти такі. Вони робили тіки на городі, у полі в них не було нічого. І от як оце записали в колхози, она стала активісткою, вже она так розтебнута ходила, уже голову високо держала. І ото проходе мимо каждого, придереться чого-небудь і, вобщім, обіжала людей. (Забирала у них?) Нє, она не забирала, а у правітєльство піде, там набреше, і до тих людей ідуть».
Получив смертельный удар от раскулачивания, многие пострадавшие начали писать жалобы в районные, областные и центральные органы. В большинстве случаев эти письма возвращались и рассматривались на уровне района. Действия сельских Советов в основном признавались правильными. Например, в Луганском Госархиве хранится документ, под названием «Акт комиссии по рассмотрению жалоб о неправильном раскулачивании» по Городищенскому сельсовету от 9 сентября 1930 года, где указано одиннадцать фамилий. Все ходатайства о пересмотре дела комиссией были отклонены. Уже позже, когда практика показала, что возникли серьезные проблемы в колхозном строительстве, руководящие органы начали исправлять положение. Некоторые материалы на эту тему будут представлены ниже. А здесь хотелось бы подчеркнуть следующее: все же неверным будет с нашей стороны всех местных активистов причислять к преступникам, хулиганам, лентяям и т.п. Несомненно, в любом населенном пункте всегда можно найти какое-то количество людей, которые не привыкли работать, у которых обнаруживаются серьезные проблемы с их совестью, либо имеющие крайне низкий культурный и образовательный уровень. Во многих случаях такие как раз и становились самыми рьяными исполнителями при раскулачивании и хлебозаготовках. Но ведь встречались среди активистов и другие. Те, которые не имели ни кола ни двора не потому, что им этого не хотелось либо были лентяями, а потому, что такова суровая у них оказалась жизнь. Интересным в этой связи может показаться сообщение из Старобельской окружной газеты «Красный пахарь № 8 за 1923 год. И пусть оно несколько отодвинуто по срокам от рассматриваемого здесь периода – не это главное. В заметке, присланной из села Курячевка Беловодского района, под авторством Проценко, говорилось, что недавно на сходке села было принято решение всем крепким хозяевам отработать два дня со своим инвентарем на наделах бедноты. Постановление громады было исполнено без каких-либо проблем. Отсюда можно сделать вывод, что отношение к бедноте в том селе не являлось слишком уж недоброжелательным. Наверное, многие понимали, что, как говорит пословица: от сумы да от тюрьмы – не зарекайся.
Продолжая главную тему, стоит также добавить, хотя члены комитетов незаможников, комсомольцы и даже партийцы и участвовали в раскулачивании, однако нередко случалось так, что делали они это не по своей воле. Для привлечения сельских активистов к проводимым мероприятиям райкомами издавались специальные директивы. Их выполнение для членов партийных и комсомольских ячеек считалось обязательным. И чем напряженней становилась ситуация в деревне, тем спускаемые на низ директивы были жестче. Руководили группами по раскулачиванию уполномоченные, направляемые РПК через райисполкомы и МТС. Несомненно, на роль уполномоченных подбирались люди с твердым и решительным характером. В этой связи представим документ (с переводом на русский язык), касающийся Беловодского района, по которому можно судить, в какие жесткие рамки ставились коммунисты и комсомольцы при проведении подобных мероприятий. И пусть речь в нем идет о хлебозаготовках, не это важно.
«Протокол собрания райпартактива, состоявшегося 19.05.1929 г.
 (Перечисляются фамилии присутствующих в количестве 27 человек. – В. Л.)
Слушали: О выполнении плана хлебозаготовок и методах борьбы (Олещенко).
Постановили: План хлебозаготовок выполнить к 01.07.1929 г. Подготовительную работу, включая доведение плана ко двору с применением законности, закончить к 27.05.1929 г. Комиссию по хлебозаготовке создать из пяти человек в каждом сельсовете с организацией круга поддержки. РПК и ЛКСМУ спустить директивы на места об обязательном участии в хлебозаготовках всего партийно-комсомольского состава. Сельскому Совету, милиции, суду взять суровую линию на административные и уголовные наказания к разгильдяям».* ГАЛО, ф. П-51, оп. 1, д. 286, л. 1
Не вызывает сомнения, что под разгильдяйством здесь подразумевается отказ от участия в хлебозаготовках.
Первыми в артели вступала беднота, а также молодежь из середняцких и даже кулацких семей (позже, после сталинских «разъяснений», членов семей кулаков из колхозов исключили). Коллективная работа для людей была явлением новым, интересным. Как рассказывал автору его родственник Химченко Владимир Тимофеевич (1921 г.), уроженец села Малоалександровка Троицкого района, их отец был из бедной семьи. На сторону большевиков перешел без колебания. Имеющуюся в хозяйстве одну единственную лошадь отвел в колхоз. Когда появлялась новая техника, он брался с энтузиазмом ее осваивать. Этот человек всю жизнь добросовестно проработал в колхозе на разных работах. Думается, добрая память о таких людях, первых стахановцах на селе, не должна быть замарана другими недостойными примерами. Похожей является и судьба беловодчанина Коваленко Николая Федоровича, который с началом коллективизации одним из первых передал в артель «Волна» (позже колхоз им. Ленина) двух своих волов, сам ходил по дворам и агитировал крестьян вступать в артель; затем честно и добросовестно работал бригадиром животноводства. Даже в трудные времена они смогли сохранить тягловую силу, каждый год вовремя обсевались. Работали все с большим энтузиазмом; притом некоторые женщины, по признанию самого Коваленко, ни в чем не уступали мужчинам. В 1932 году крестьянам хватило собранного ими урожая как для выполнения плана хлебозаготовок, так и для собственных нужд. В этой же артели с самого начала ее образования трудился и беловодчанин Куркин Федор Васильевич (1915 г.). При личной встрече он подтвердил высокие показатели работы коллектива, а также наличие достаточных запасов зерна в каморах хозяйства в 1932-1933 годах.
Кто-то может нас упрекнуть в чрезмерном либерализме в оценке сельских активистов и руководителей низшего звена. Ведь приводились же ранее примеры жестокости и насилия представителей власти по отношению к крестьянам, и такие случаи можно добавлять и добавлять. Да, властям выгодно было иметь в рядах активистов бессердечных и жестоких людей. «Работа» таких исполнителей гарантировала более высокие результаты. Но давайте посмотрим и на другую сторону «медали». Кулаки – они ведь тоже далеко не всегда были «белыми овечками». Дуло кулацкого обреза, направленное ночью в окно секретаря парторганизации или председателя сельсовета, – это ведь не выдумки писателей и «киношников». Кто может сказать, сколько коммунистов, комсомольцев и просто активистов пострадало за годы коллективизации? И убивали не только и не столько тех, которые творили безобразия (с теми как раз было опасней связываться), а менее защищенных, часто даже безоружных. В книгу И.В.Магрицкой «Врятована пам'ять» включены воспоминания Горбаневой Анны Терентьевны (1920 г.), уроженки села Бараниковка Беловодского района.* Воспоминания записаны В.Аннусовой в 2001 году и хранятся в Беловодском краеведческом музее. Женщина рассказывала, как в годы коллективизации в их селе руками озверелых бандитов были зарублены молодые ребята-активисты возраста 15-18 лет, ночевавшие в «суворовских» магазинах. Среди них был ее родной брат Василий. Убитых ей пришлось видеть лично.
Тогда же в окрестностях села Нижняя Бараниковка при ликвидации кулацкой банды были убиты председатель сельсовета Стефан Савченко и милиционер Яковенко.
Но возвратимся к теме коллективизации. Как уже писалось, сплошная коллективизация должна была завершиться в основных зерновых районах Российской Федерации к осени 1931 года, а в Украине даже несколько позже. Но, так как темпы ее были взяты слишком высокие, а сам этот процесс проходил с большими извращениями, что, по мнению Сталина, как раз и привело к массовому недовольству крестьянства, Генеральный секретарь 2 марта 1930 года публикует в газете «Правда» статью под названием  «Головокружение от успехов», привнося некоторые изменения в политику, проводимую на деревне.
В первой части своей работы Сталин приводит факты, свидетельствующие о том, что к концу февраля 1930 года в СССР коллективизировано более 50% единоличных хозяйств. Он представляет это как неоспоримое достижение. Но далее пишет, что некоторые руководители «потеряли голову» от таких успехов, называет это «опасными и вредными настроениями». Он поясняет, что главной для страны остается зерновая проблема и ее можно решить только путем массового создания артелей, обобществив с этой целью средства сельскохозяйственного производства. Но проводить такую политику необходимо разумно, вовлекая крестьян в артели только на добровольных началах. И уж совсем недопустимо, предупреждает Сталин, обобществлять без разбору весь скот и птицу крестьянских подворий. Из-под его пера выходит требование решительно осудить тех коммунистов, которые допустили подобные действия. Генсек негодует: «Спрашивается, кому нужна эта головотяпская «работа» по сваливанию в одну кучу различных форм колхозного движения? Кому нужно это глупое и вредное для дела забегание вперед? Дразнить крестьянина-колхозника «обобществлением» жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема еще не разрешена, когда артельная форма колхозов еще не закреплена…».
Подводя итог, Сталин констатирует, что такие действия льют воду на мельницу врагов социализма. Следовательно, их необходимо строго пресекать. 
Как видим, «вождь» не сделал ни малейшего намека о признании вины высшего руководства партии в допущении различных форм перегибов на местах. Ведь с началом коллективизации оттуда не было дано никаких конкретных инструкций ни по коровам, ни по мелкому скоту или птице. В то же время во всем обвиняются исполнители.   
А теперь сделаем небольшое отступление и ознакомим читателей с одной интересной находкой. Ее мало назвать документом – это пучок нейронов человеческого мозга и сердца, дошедший к нам через десятилетия. Пучок краткий, мгновенный, но раскрывающий как суть и глубину всей психологической драмы, охватившей советское общество в период коллективизации, так и некоторые личные характеристики и способности человека, оставившего нам свое послание. Таковым является письмо жительницы села Даниловка Беловодского района активистки коллективизации Попелнухи Орины Петровны, адресованное Беловодскому РВК и датированное апрелем 1931 года. Написано оно на украинском языке, ровным, красивым почерком, колоритно. Все это говорит о том, что среди активистов из бедноты встречались люди и образованные. Жаль только, что письмо очень короткое и главное – перепечатка с оригинала, образно говоря, убивает то дыхание жизни, которое ощущает исследователь, вглядываясь в чернильные строки, выведенные женской рукой много лет тому назад.
Представляем этот документ в оригинале.
«Біловодській РВК, голові РВК громадянки Попелнухи Орини Петрівни.
Цим прохаю вислухати мене і дати мені допомогу, не дати мені зовсім звалитись, бо у мене відпала вся енергія працювати і не тільки на громадській роботі, а навіть у себе вдома. Хоча роботи не цуралась ні в колгоспі, ніде, але при умові, життя дадуть ті люди, прихильники куркулів і шинкарок. Мене скрізь на зборах обливають гряззю. Це за що? За те, що я неутомно працювала, виконувала директиви партії та уряду, не підтримувала куркулів, не мала приятелів серед них, а ось тепер мені дячка? Я скрізь чую, що будемо мстити, доки зживемо тебе і твоїх дітей, на що я можу підставити свідків, коли це буде потрібно. Я працювала за партію, але мене відштовхують від неї, то чому це така ганьба мені? Чому мене не зняли тоді, чи тримали для того, щоб тепер наругалась маса наді мною. Підтримують тих, хто мали зв'язок з куркулями. А де ж мені шукати притулок? Але в мене ще жевріє надія, що є правда і що мій труд ще не загинув. Прохаю голову Райвиконкому і Президію РК не відмовити мені, а дати роботу, якою я могла жити».
5/ІV-31 р. (Подпись) 
Резолюция на уголке листика гласит: «Рекомендувати головою Гармашівської с/Ради».* ГАЛО, ф. Р-1187, оп. 1, д. 1, л. 367
По-всякому можно относиться к этому документу. Проще всего было бы прошептать со злорадством: «Ага, так тебе и надо». Но имеем ли мы право так строго судить?.. Со строк письма видно, что перед нами женщина с открытой и честной душой, не поддавшаяся на мелкие компромиссы и не искавшая личной выгоды, участвуя в раскулачивании. По призыву партии и своего сердца она искренне желала преобразовать деревню, освободить людей от эксплуатации друг друга, победить бедность. Но после статьи Сталина «Головокружение от успехов», когда воспаряли духом обиженные кулаки и середняки, а власть растерялась и от нее отвернулась, душу ее постигла полная сумятица. Со всех сторон сыплются угрозы расправиться с нею и ее детьми. Где искать защиты?.. Перед нами еще одна человеческая трагедия, разыгравшаяся в деревне по вине «вождя» и бумерангом ударившая по сельским активистам и бедноте.
После опубликования статьи Сталина пошел массовый отток из колхозов, отчего к осени 1930 года количество коллективных хозяйств по стране значительно уменьшилось. Так, в Беловодском районе из 73,5% таких хозяйств на 1 октября 1930 года осталось 43,3%.* ГАЛО, ф. П-51, оп. 1, д. 290, л. 8 Однако весной 1931 года вхождение крестьян в колхозы вновь усилилось и летом их количество опять возросло. К 1 января 1932 года всего по СССР было коллективизировано 62% крестьянских хозяйств.* ГАЛО, «Степова комуна» № 1 от 01.01.1932 г.
Лишь к 1932 г. начало проявляться «прозрение» по поводу наделанных ошибок за период коллективизации у некоторых областных и районных руководителей. В Луганском Госархиве хранится документ, под названием «Из постановления секретариата Донецкого обкома КП(б)У», касающийся событий в одном из районов Донецкой области. Датирован документ октябрем 1932 года. Предлагаем из него некоторые выдержки  с переводом на русский язык.
«Секретариат обкома постановил: 1. Секретарю РПК Самойленко, как не справившемуся, объявить строгий выговор и снять с партийной работы. Председателя РПК Житника снять с работы. 2. Председателя КК РСИ т. Тарасюка за бездействие в борьбе с искажением линии партии и несвоевременное реагирование на предостережения газеты и жалобы колхозников и единоличников – с работы снять. 3. За раскулачивание середняков, массовые противозаконные аресты, запугивание отдельных крестьян – Кукувадченко (зав. Рай.ЗО) и Романенко (председатель коммуны с. Талонова) из партии исключить. Предложить облпрокуратуре ускорить следствие и рассмотрение дел на всех виновных в искажении линии партии в районе. 4. Предложить фракции РПК с участием райпрокурора незамедлительно рассмотреть все заявления и жалобы о неправильном раскулачивании, принудительном обобществлении животных, конфискации коров за долги и немедленно возвратить. Данное постановление опубликовать в печати». ГАЛО, ф. П-6, оп. 1, д. 22, л. 10
И все же ни 1931-ый, ни 1932-ой годы не принесли народу ни успокоения, ни какого-либо улучшения их положения. Эти годы оказались неурожайными, отчего крестьянам, выполняя план хлебозаготовок, приходилось отдавать практически весь собранный ими хлеб.* Более детально о количестве урожая и объемах хлебозаготовок в СССР за 1931 и 1932 годы материал будет представлен далее. Люди голодали и были в отчаянии. В книге «Коллективизация и голод на Украине: 1929-1933 гг. Сборник материалов и документов» опубликовано донесение «Укрколхозцентра» в адрес ЦК КПУ, касающиеся причин массового выхода крестьян из колхозов одного из районов Киевщины во второй половине 1932 года. Читая строки этого донесения, начинаешь осознавать, какая сумятица и хаос творились на деревне в те годы. Всего за несколько лет, в результате как непрекращающегося давления сверху, так и других объективных и субъективных факторов, повлекших за собой возрастающую проблему с продовольствием, многие крестьяне разуверились в благих намерениях Советской власти. Руководству необходимо было остановиться и хотя бы минимально снизить нагрузку на сельских тружеников. Гнали лошадей, да не знали куда… (Названный документ в значительной степени касается также основных причины голода 1932-1933 годов, поэтому выдержки из него будут представлены в следующем разделе).
В завершение темы хотелось бы вернуться к разговору о трагедии семей крестьян, выдворенных из родных мест то ли в голую степь за пределы сельсоветов, то ли в отдаленные районы страны. Несомненно, это было настоящим издевательством высших руководителей государства, лично Сталина над народом. Ведь «вождь» не только подал сигнал к раскулачиванию, но и строжайше запретил принимать кулаков и членов их семей в колхоз. Вот его фраза, прозвучавшая на той же конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года: «Не менее смешным кажется другой вопрос: можно ли пустить кулака в колхоз. Конечно, нельзя его пускать в колхоз. Нельзя, так как он является заклятым врагом колхозного движения».* Сталин И.В. Сочинения. Т. 12, с. 170 
Как уже писалось и что подтверждается свидетельствами, опубликованными в книге И.В.Магрицкой «Врятована пам'ять», касаясь Луганщины, в степь начали вывозить людей начиная с февраля 1930 года. Поэтому часть стариков, детей, женщин, которые не были вовремя переправлены главами семейств на рудники либо в совхозы, куда их самих еще могли принять на работу, умерли почти сразу, другие – в период голода 1932-1933 годов.
Не на много лучше оказалась судьба и тех крестьян, которых отправляли за пределы своих республик и краев. Их называли «спецпереселенцами». По официальным советским данным, в районы Крайнего Севера, в Сибирь, на Нижний Урал, в Казахстан было тогда отправлено около 366,5 тыс. семей или 1 680 000 человек. Некоторые из них, особенно дети, старики погибли в пути к месту назначения. Те же, которые добрались, часто выгружались в голой степи или среди глухого леса. В наскоро оборудованных лагерях многие люди умирали от холода, голода, болезней и пр. Некоторые, отчаявшись, пытались бежать на «большую землю», но были пойманы и возвращены обратно. Нет и, наверное, никогда не будет обнародована точная цифра, какое количество переселенцев смогло выжить и адаптироваться к новым условиям.
И последнее. Известно, что в поздние советские времена люди в селах называли многие живописные места у водоемов, роскошных оврагов, лесочков, где до революции, а затем и после нее обитали кулаки, по их именам и фамилиям. Эти названия крепко прижились и кое-где существуют до сих пор. Но, кроме нескольких случаев, автор не встречал других примеров, чтобы на родную землю вернулся кто-либо из семей раскулаченных, носящий такую фамилию. Сгинули все.