Стёпа Буркин. Тридцать первая

                Т Р И Д Ц А Т Ь  П Е Р В А Я

   Случилось так, что Валентина Петровна заболела, и вместо неё пришла «новенькая» воспитательница. Елена Анатольевна, так её звали, понравилась детям, потому что «у неё красивое платье и красивые туфли». Она выглядела очень аккуратненькой. А на юном её личике красовались большие очки в золочёной оправе.
   На прогулке она всё время твердила одно и то же:
   - Один, два, три…
   Стёпа сощурил глаз и полюбопытствовал:
   - А чего Вы всё шепчете?
   - Это, мальчик, я считаю детей, чтобы их не растерять.
   - Я-то зато большой стал, потому что ем солдатскую кашу, - выдал свой секрет Стёпа. - А Вы когда будете солдатом работать?
   - А я… я ещё мало солдатской каши съела, - растерялась она и спрятала глаза. - Дети, а кто знает: тепло сегодня на улице или холодно?
   Наташа знала:
   - Марленько тепло и марленько холодно. А почему нельзя на хорлодильнике сидеть? Чтор ли он растает?
   Елена Анатольевна не знала про холодильник и промолчала. Она тщательно протёрла красивые очки чистеньким платочком и опять зашептала:
   - Один, два, три... десять…
   Вдруг все побежали за деревянную машину. Там происходило что-то интересное. Стёпа растолкал всех локтями и услышал тоненький голосок «новенькой» воспитательницы:
   - Дети, кто вам разрешил сыпать песок на голову девочке?
   Наташа толково всё объяснила:
   - Таня сама разреширла. Она сказарла: "Дарвайте мне горлову мыть».
   Ябеда Танюшка сидит на перевёрнутом игрушечном ведёрке и жмурится от удовольствия. Ждёт, когда польют ее «кисточки» песком из игрушечной лейки в очередной раз.
   - Дети! Де-ти! Срочно прекратите «головомойку»!- Елена Анатольевна принялась отряхивать одежду и волосы счастливой Танюшки.
   - Да что же это такое? - удивляется и возмущается она. - То они за обедом изготавливают хлебные пистолеты. То на головы напяливают колготки… В красавиц играют! Просто безобразие!... Один… два… десять… Дети, а где большая лейка? Будем цветы поливать.
   - Она у Стёпы в маршине, - говорит Наташа.
   - Мальчик, это не руль, а сливная воронка. Дай сюда.
   - Нет, это руль. Посмотрите: он круглый.
   И тут разревелся вдруг Олежка. Самый маленький в группе. Слёзы, как большие бусины, покатились по его щекам и упали на песок. Воспитательница погладила его рыженький чубчик. Даже взяла Олежку на руки. Но он всё равно безостановочно ревел.
   - Олега, хочешь, дам руль? Шофёром станешь, - предложил Стёпа.
   Ни единой слезинки на осталось на Олежкином личике. Он вытер веснушчатый носик и протрубил грубым голосом, как медведь:
   - Хо-чу.
   Елена Анатольевна была просто поражена:
   - Ну, чудеса да и только!.. Один… два… десять… двадцать один…
   К ней подошла Наташа Борисова:
   - Ерлена Анатольевна, откройте, пожалуйста, кошерлёк.
   Воспитательница ласково посмотрела на вежливую девочку, а потом на то, что у неё было в руках.
   - Как? Это же мой кошелёк! Мой! Он только что здесь был, в этом вот кармане… Ну и дети… Один… два… десять… тридцать один… Наконец-то сошлось, - она облегчённо вздохнула и стала весело напевать: - Тридцать один… тридцать один… - потом постояла-постояла и развела руками. - Почему ещё-то один? Детей должно быть ровно тридцать!
   Елена Анатольевна медленно опустилась на скамейку и зажмурилась. Все стояли и глядели на неё. Вдруг она раскрыла глаза и радостно прошептала:
   - Вот дурёха! Тридцать первая – это же я!