Безумный Джек убивает Катерин Клиффорд

   Безумный Джек парирует претензии применительно к проблемам истины, мешающим жить всяким американским семействам: олицетворяя, в основном, негативные качества психованного мальчика, он, как и все демоны, старается размыть понятия добра и зла, но не чтобы завести душу юного маньяка в ад. Преисподняя ему неинтересна. А чтобы наблюдатели, те, кто все это время приглядывал за Джеком и видел этот процесс деформации сложившейся психологической структуры, это тяжелое превращение из человека в животное, могли почувствовать разницу между лихом искусственным (созданным) и лихом природным.


   Третьей, решил маньяк, должна сдохнуть Катерин. Должна… обязательно сдохнуть.
   - Давай жри, тебе сказано! Не зря же я поварские таланты развивал в себе целых полчаса, грея зад в отхожем месте! – Джек привел женщину в чувства, показал ей мертвых мужа и сына, затем привязал веревкой к стулу на кухне, а сам отправился выделять из организма каловые массы через прямую кишку, тужась и напевая матерную песню Красной Плесени. Выкакав две солидных “сарделины”, псих положил их на английскую сланцевую тарелку, как кладут блюдо, когда оно сготовится, испачкав при этом говном край стола, и оснастился любимой разливательной ложкой, чтобы огреть ею вдову и бессыннковую мамашу, если та вдруг не захочет есть его “сардельки”.
   “Трудно спорить, в наши дни экскрементофилия – безобиднейшее из всех отклонений. Когда есть все эти заселяющие города геи, лесбиянки и наркоманы, особи, пожирающие кал… абсолютно не пугают”

   - Жри! – ударив в первый раз, Хэлван уже добился того, что жертва не смогла бы попросить его больше не бить и пообещать съесть эту порцию, а ударив во второй, грандиозный изувер и вовсе не рассчитал свои силы, раз Катерин упала на пол и вытошнила…

   - Да что ты не ешь ничего, падаль! Что ты не ешь, тебя спрашива-а-а-а-а-ют?! - обрызгавшись слюнями из-за подскочившей злинки, неподконтрольной и нерегулируемой, Хэлван стал еще больше зверем, чем был (хотя казалось, куда еще больше?), и поварёшкой забил её до смерти, - Падаль! Падаль! Падаль! Падаль!
   Он продолжал раскалывать её костный каркас и выпаливать частыми направленными агрессо-взрывами даже тогда, когда Клиффорд уже не подавала характерных особенностей жизни…
   “Мамочки не знают никаких границ”