Человек, воспевший Чирские зори. Очерк

Человек-история
Человек, в душе которого помещается целый мир: Земля и Небо, Огонь Космоса и Живая Вода.Человек – история. История  его семьи, станицы, донского края, всей России. Живая книга, которую начинаешь  читать - не оторвешься, забываешь про сон, еду, отдых. Потому что эта книга и о нас тоже - о каждом живущем рядом с ним.  У нас много общего, и связаны мы одной фабулой еще в зачине, прологе. У каждого  свои корни,  родословная,  хутор… прапрадед или прадед - казак, основавший его и давший потомство. Мы и есть эти потомки.  Прошлое, настоящее и будущее у нас одно. Мы – один народ, и,  Слава Богу, что мы казаки!
С возрастом, осознав потерю близких, зачастую дети становятся очень похожими на своих родителей: кто- то  сознательно старается подражать отцу-матери, а у кого-то помимо его воли это выходит как-то само собой. Сын обливского казака Панфера Ващинникова,  на мой взгляд, ничего в этом смысле не предпринимал, специально не додумывал  относительно казачьего происхождения и, как сейчас говорят, имиджа казака.  Пришло время, и оно проснулось в нем, зажило своей естественной жизнью. Казак он и есть казак, какое бы время ни стояло на дворе- век 20-й или 21-й. Манеры, язык, песни, поговорки, прибаутки и воспитание, наконец, выдают его с головой.
Как –то сами по себе в определенный момент появились на его лице усы пшеничного цвета, лихо закручивающиеся кверху.Говорят, такие же усы были и у Панфера, его отца, которого в станице  «в глаза и за глаза»звали не иначе, как Казак. Носил он штаны с лампасами, чуть ли не единственный в Обливской, даже тогда, когда  казачья форма вызывала у окружающих «единогласный» негатив. Слишком памятны были времена, когда только за то, что она  лежала на дне сундука, пересыпанная нафталином, хозяев могли запросто расстрелять. Выросло не одно поколение, не носившее лампасов. А в памяти Петра Панферовича образ отца остался именно таким: независимым, самодостаточным, носившим  каракулевую шапку-кубанку на свой особый манер,   в хромовых сапогах лихо отплясывающим  на гулянках…Наверное, поэтому  его сын Петр   одним из первых в станице с гордостью надел казачью форму, и надо сказать,что она необыкновенным образом ему подошла, как будто он в ней и родился.
Казак родился с талантом!
2 января 1944 года.  Ровно год прошел, как прогнали немцев   с обливской земли. Фронт  грохотал уже где-то далеко, а в станице налаживалась мирная жизнь.  Рожавшая  в домашних условиях, как и большинство обливских казачек,   Анастасия Петровна не могла разрешиться от бремени целых трое суток.   Супруг ее, ПанферМатевеевич, в ожидании наследника нервно нарезавший круги по двору,  не выдержал - запряг свою лошадку и привез из амбулатории фельдшерицу Анну Кононовну. Та прошла в горницу, распорядилась нагреть воды…Наконец, младенец  закричал - сначала тихо, а потом все громче и громче, словно определяя свой голосовой диапазон. Так  оповестил  всю станичную  округу  и весь мир о своем появлении на белый свет  казачонок Ващинников, которого   с  рождения Бог наградил музыкальным талантом.
-Голосистый, - отметила вслух  фельдшерица.  Как в воду глядела: в будущем этот голос трансформировался в удивительный по красоте баритон, принеся его владельцу славу, признание, успех.
Сын Панфра, внук Матвея и Петра, правнук Ераста
Довольный  отец поспешил «за пол - литрой», кинувшись на радостях   «обмывать» сына. Как же: казак появился на свет, а это даже больше, чем счастье! Мальца нарекли Петром. В честь деда по материнской линии Петра Ерастовича Лагутина, сложившего свою горячую казачью головушку в гражданской бойне 20 века под Ростовом - на–Дону.  И   другой дед Матвей Ващинников - хуторской атаман, не предав казачьей клятвы, ушел в отступ  к Новороссийску, и с той поры от него ни слуху,  ни духу, ни единой весточки. Потрепала беспощадная судьба - судьбинушка две семейные ветви казаков - Ващинниковых и Лагутиных, испытывая на прочность  характер и людские  сердца. Словно рентгеном сквозь череду горьких событий время просвечивало насквозь души казаков: останутся ли верными своей клятве, казачьим заповедям, сохранят ли традиции и наказы предков…
Сын Панфера, внук Матвея и Петра, правнук Ераста не подвел: уж кто-кто, а он, Петр ПанферовичВащинников не только не отрекся от трагического и героического  прошлого своей семьи, но и стал  настоящим радетелем за казачество. С детства воспитанный в старинном  духе, он, как губка,  впитал   любовь ко всему казачьему – быту, культуре, манере поведения, этикету. А главное – он пронес сквозь годы безвременья и забытья, гонений и насмешек свои родовитые, столь дорогие его сердцу казачьи гены.
Человек-гора
Что-то такое  неосязаемое, незаметное  глазом, но ощутимое сердцем выделяет этого человека из толпы, из его окружения, из среды обитания. Он возвышается  над нами, как гора над хутором, в котором жили его предки. И  не сдувают эту гору ветры, не смывают дожди, а снега делают ее только краше. И мы любуемся ею, стоя у подножия, взираем на ее вершину, которая для многих из нас служит ориентиром в пространстве и во времени, показывая, куда двигаться дальше, что считать правильным, а что - недопустимым. И пока стоит эта гора, нам надежно и комфортно, мы знаем, что такое хорошо, а что - плохо, мы помним, что было до нас,  пытаемся что-то предпринять, чтобы сохранить  эту память  детям и  внукам.
На самом деле есть такая гора  на карте Обливского района. А хуторов  даже целых два.   Расположены они неподалеку, один за другим - Сиволобов и Солонецкий. Родина его предков.  Это о них в нашем краю ходят легенды –как о былинных    степняках богатырского телосложения  высокого роста, с пудовыми кулачищами, бесстрашных, смельчаках, непокорных ветрам, отличавшихся необыкновенной   удалью в сражениях и удивительно сентиментальных, веселых, любящих песни и пляски в мирной жизни.Напрасно думают, что бесследно канули в лету те самые первопоселенцы, построившие свои хутора в станичном юрте у речек  Цымла и Чир. Вряд ли кто возьмется оспорить, что их бунтарский дух, вера  в высшую справедливость, любовь  к людям, к своему краю, к родной земле передались потомку  сиволобых первопоселенцев старинных казачьих хуторов, впитавшись в его кровь и плоть с молоком  матери.
Человек-музыка
Подпитывали его родовое древо вольная
Степь и неторопливый Чир. Время  течет по его жилам, как эта тихая степная речушка, растянувшись на многие сотни километров в огромном пространстве… И каждый, кто живет на ее  берегу, считает эту речку своей. А она манит нас, светлая, прозрачная до самого донышка… На мелководье -  теплая, как парное молочко,  водичка, ласковая, нежная со всеми,  а глубоких омутах прячет самое сокровенное-живые ключи, прохладные, спасительные, но до поры -до времени недоступные постороннему взгляду. Медлит, будто останавливается ее течение,
замерев  в прибрежных камышах, и вдруг, ни с того ни с того, словно  осерчав, погремит перекатами по камушкам, как у хутораЯрского или за Деевским бугром. Тут же,словно одумавшись, гремучий  ручеек,
который можно перепрыгнуть,  остепенится, жалея уже о том, что погорячился, и разольется широкой добродушной гладью плёса, как за Тополиной Рощей на втором повороте… От берега крутого к берегу
пологому, песчаному  нежится, поблескивает на солнышке едва уловимая глазом волна, будто поет…Человек-музыка.
И пока она звучит в его душе,  мы поем вместе  с ним!
Родительский домНебольшой, но довольно крепенький еще флигелек  по сей день стоит у него на подворье.  Рука не поднимается сломать старое родовое гнездышко,  принадлежавшее его родителям, казакам Ващинниковым.Они отстроили его в 30-е годы прошлого века,переехав в Обливскую из   хутора Солонецкого, где  до революции атаманил дед по отцовской линии Матвей. Спасаясь от неминуемой гибели, уцелевшие казачьи семьи разбегались из хуторов, кто куда, в поисках нового пристанища. Здесь, в этом флигельке, некогда крытом тесом, а сейчас стоящим под шиферной крышей, все напоминает ему о детстве, о дорогих людях. Подловка, подпол, комнатка, грубка – все слова из казачьего быта, непосвященным не понять,  а своим пояснять не надо. От жестяного короба шло тепло в горницу, где висела люлька, в которой качала младшенького Петяшку старшая сестра Валя. Представьте себе, сохранилось кольцо, к которому люльку подвешивали к потолку. У казаков все прочно устроено, на века! 70 лет прошло, а во флигель хоть сегодня заходи и живи. Хозяин давно перебрался в просторный современный дом, который выстроил тут же во дворе. У него там комфортно, все удобства, а по родительскому  флигелю иногда устраивает экскурсии для своих гостей, вспоминая родителей и свое детство.
«Батяня» и гармонь -Очень любил батяня нас, детей. Мама как – то призналась, что именно из-за этой его бескрайней любви к детям она много терпела от него, казака. За своей   показной мужицкой грубостью он скрывал по- детски наивную и чистую душу. Любил музыку,  казачьи пляски в кругу с частушками.Первую гармонь отец купил мне еще до школы,- с благодарностью вспоминает Петр Панферович. - Я даже цеплял подбородком  за верхний край инструмента, и чтобы не натирал бороденку-то,  мне подстилали какие-то тряпочки. Отец гордился, что сын-гармонист: когда приходили гости в наш дом,  меня всегда просили играть для них,  я быстро освоил взрослый  песенный репертуар.В неписанном казачьем кодексе было такое правило: не разводить «телячьи нежности».Он прививал  мне мужские качества: силу, умение постоять за себя. И мне, и моей сестре Вале отец запомнился властным главой семьи, во хмелю забурунным, но нас не обижал.  И за что я ему очень благодарен: малообразованный казак, он все сделал для того, чтобы мы получили хорошее образование!
Поездка в столицуРаботая гуртоправом в районной кооперативной организации «Заготскот», Панфер Матвеевич Ващинников поездом возил «живое мясо»  в Москву. Как-то ему пришла в голову мысль:  взять с собой дочь Валю, а позже, когда немного подрос, отправился  с отцом в столицу и Петяшка. Незабываемые впечатления  от этой поездки до сих пор бередят его душу, хотя прошло более чем полвека.-Поезда  еще действительно «ходили»: путь был долгим,  люди сутками, а то и неделями добирались до места назначения. Это сейчас появились скоростные «Сапсаны», которые вас домчат за считанные часы из  Москвы в Санкт-Петербург или в Сочи. А тогда…в товарняках- теплушках  возили в столицу скот, закупленный заготовителями  у нас  в районе.  На полустанках подолгу стояли, пропуская и «скорые», и  пассажирские  поезда. На таких остановках  поили скотину и  чистили от навоза вагоны,и я помогал отцу.Доехали до Москвы, остановились в пригороде. Пока ждали, развлекались, кто как мог. Увидели, как провожают служивых в армию. Отец захотел похвастаться сыном- поспорил на литр водки, что тот «сбацает» на гармони лучше взрослых. И Петяшка не подвел отца: пари они выиграли!Ему, выросшему в глухой чирской степи, все было в диковинку: паровозы, теплушки…Сел на рельсы и смотрел во все глаза, как собирают состав на горке, да так увлекся, что не заметил, как прямо на него катится пустой вагон. Не слышал, как ему свистели, кричали взрослые, не видел, что в тот момент творилось с его отцом. Спас один железнодорожник, успев добежать, схватить мальчонку за шиворот и столкнуть с полотна. -Видно, ангел мой  меня хранил, - отец от счастья расцеловал моего спасителя, и ну и магарыч ему поставил,  не скупясь, от души. А со мной  всю жизнь это кошмарное воспоминание…
Казачья академияЛетом на каникулах ПетяшкаВащинников трудился, как взрослый: гонял скотину  из станицы в хутор Слепихин  с такими же, как и он,пацанами. Это была и игра, и работа, необременительная трудовая повинность, к которой исподволь приучали сельских ребятишек. Путь не ближний -  по балкам да буграм  километров тридцать, но доверяли ребятне взрослые, знали, что все сделают, как надо. Это формировало у подростков чувство ответственности, способствовало раннему взрослению. И огород во дворе содержать помогали родителям.Петр Панферович часто об этом рассказывает внукам:  пока «копанку» в леваде  не вычерпаешь, поливая капусту и огурцы, гулять не пустят.-Я счастлив, что получил казачье воспитание в семье. Это повыше любой академии. Воспитание было строгим,зижделось оно на старинных постулатах, в основе которых во все времена было уважение к старшим, послушание родителям, любовь к ближним, взаимопомощь и взаимовыручка, - рассказывает мой собеседник. И многие  вспомнят, как в трудные 90-е Петр Панферович Ващинников первым ринулся помогать людям: ходил к директору элеватора, просил выписать отходы или муку и  развозил нуждающимся пенсионерам. Никто не просил его об этом. Разве что матушка в детстве: «Сходи, Петяшка, к соседям, отнеси яиц и сальца- праздник завтра, Пасха». -У нас, казаков,  так заведено было испокон веков: делиться с теми, кто нуждается. Даже поговорка есть: «Лучше дать, чем просить». Может, оттого и не было бедных среди настоящих казаков, которые умели трудиться, чтобы прокормить свою семью.
Возрождение казачества с себя и своей семьи Когда на Дону  только-только стали поговаривать о том, что надо восстанавливать утраченные за годы советской власти традиции казаков, Ващинников начал с песен.  В них душа народа, через музыку и слова можно достучаться до сердца человека. Как профессиональный музыкант, он знал, как  это сделать, на какие нажать клавиши. Так четверть века назад появился в Обливской ансамбль казачьей песни «Чирские зори», который по сей день зажигает огонек в душе каждого, кто слушает и смотрит их выступление.-Мой папа-человек огромного таланта. Он делает то, что другим, может быть, кажется  неважным и  ненужным. Он поставил себе в жизни такую планку: нести казачью культуру к людям, и его попытки  возродить утраченное дорогого стоят. У нас очень мало людей, которые считают, что делают в жизни все правильно, и я горжусь тем, что один из них –мой отец. Это откровение единственной и любимой дочери Петра Панферовича Натальи, которая выбрала в жизни ту же стезю, что и ее родители.  Она работает в той же школе психологом,в которой учили обливскую ребятню педагоги Ващинниковы: Петр Панферович и Тамара Михайловна.Как и подобает дочери музыканта, Наталья очень любит песню: пела в школьном хоре, в институте защищала на конкурсах честь факультета. Вся семья Натальи Петровны поющая - муж Виктор Николаевич из казачьего рода Щепелевых, сыновья Дима и Олег, обе мамы. Соберутся за столом на праздник или в день рождения, и под аккомпанемент баяна Панферовича звучат песни. Иначе -  какой смысл в празднике?А 17 лет назад вся Обливская  стала свидетелем необычной и очень красивой свадьбы. Отец предложил дочери и будущему зятю провести обряд в казачьем стиле: с тройкой лошадей, с песнями его казачьего ансамбля. Свадебный поезд из двух троек лошадей с почетным эскортом верховых казаков проскакал по станице на радость старикам и на диво молодым. Внукам Петра Панферовича  осталось на память сказочное видео, на кадрах которого  их родители в роли жениха и невесты, а дедушка – счастлив и  доволен, как свадебный генерал!
Ревнитель казачества-Я ррревную, -налегая на раскатистый «Р», как-то сказал мне Петр Панферович.- Ко всему, что связано  с казачеством, он относится  с такой ревностью, с какой, пожалуй,  ни одну женщину  не ревновал. В этом он весь: его внутренняя оболочка, определяющая и  внешний облик, и манеру поведения, и язык. Казачий дух живет в нем, заполняя все пространство тонкой материи, невидимой глазу, но ощутимой сердцем. Может, этим и объясняется его бешеная популярность среди земляков, широчайшая известность среди казаков Дона. Они чувствуют  в нем «своего», третий год подряд бурными аплодисментами встречая его «Чирские зори»  на сцене международного фестиваля «Покрова на Дону», где бы ни проводился отборочный тур - в Морозовске ли, Кашарах или  Белой Калитве. Всякий раз обливский ансамбль жюри  отбирает на заключительный гала-концерт в донской столице. И в этом немалая заслуга руководителя -необыкновенно обаятельного, непревзойденного мастера многоголосия. Ансамбль «Чирские зори»-постоянный участник фестиваля «Шолоховская весна» в станице Вешенской, где его участники знакомятся  с другими творческими коллективами из разных уголков страны. В этом году к ним добавились американцы, которые  несколько часов кряду снимали песни в исполнении чирских  казаков… Когда-то молоденьким парнишкой по окончании оркестрового отделения Ростовского училища культуры пришел он работать в школу учителем пения и сразу нащупал жилку, которая вывела его на верную дорожку: хоровое пение.-Знаю Петра Панферовича с юности. Мы  хотя и работали  в разных школах, но тесно общались,-  делится его коллега, а теперь еще и участница  ансамбля  Вера Андреевна Самойленко. - Его коллективы всегда побеждали на районных и межрайонных конкурсах школьной художественной самодеятельности,потому что дети были всегда на голову выше остальных. Обязательно было многоголосие, песни  звучали очень красиво.  Равных его таланту среди учителей района не было!
«Чирские зори»Без Петра Ващинникова не обходится в районе ни один праздник, ни одно семейное торжество- свадьбы, юбилеи. Кажется, что его баян - живой, умеет петь, да так задорно, что ноги сами пускаются в пляс, и не замечаешь, когда   начинаешь ему подпевать. Вокруг баяниста Ващинникова сразу же собирается кружок, который становится все шире и шире, вовлекая в настоящее веселье, до упаду. Создав ансамбль, он озадачился  составлением репертуара. Казачья песня была в забытьи, ее надо было откопать из  глубин людской памяти! И руководитель «Чирских зорь»  пошел  в народ: много ездил по хуторам, просил пожилых казачек вспомнить песни, которые пели  их родители, слушал, запоминал, пытался что-то записывать  на старенький кассетный магнитофон. Дома расшифровывал свои второпях сделанные записи, репетировал сам, потом собирал обливских казаков на репетиции. Тогда о компьютерах и интернете на селе  еще и не слышали. Песни печатали  в сборниках и в газетах…Тогда же начал писать песни сам, в соавторстве с талантливыми земляками, обладающими поэтическим даром. Первая его песня «Край родной» написана на слова Ивана Клеменьевича Бабичева, работавшего директором школы, в которой преподавал музыку П.П. Ващинников. Музыку для «Обливского вальса» положил  на стихи Нины Александровны Емельяновой -  журналиста районной газеты «Авангард». Дорога самодеятельному композитору и песня на стихи Ирины Гуриной, жительницы х. Леонова, которую они вместе  написали к празднику хутора. В ней Петр Панферович видит  себя, эти слова «про него», и они всякий раз бередят его душу до слез:Снова и снова я сон этот вижу,Вижу родную сторонку свою…Снова я маленький, в стареньких валенках С мамой родной  у калитки стою…
Живая песняУ него, и у всех жителей района был такой период, когда  в хуторах не стало иного повода для радости, кроме им организованных праздников. С общим застольем, народными  песнями и танцами. Их до сих пор  хуторяне  вспоминают с особой теплотой, хотя годы идут, и жизнь привносит свои коррективы в сельские учреждения культуры, оснащаемые сегодня новыми музыкальными центрами, акустическими системами и другой «навороченной» аппаратурой. Сегодня многие его коллеги поют «под фонограмму», а Петр Панферович считает, что живая песня для души приятнее и упрямо организует уличные Посиделки - сначала у себя на улице Роз, потом в самом центре станицы, собирая  таких же любителей народной песни.   С удовольствием поет и песни советских композиторов, популярные в разные годы. Частенько в какой-нибудь праздник идет со своим ансамблем на станичный рынок, в самую гущу народа, чтобы подарить людям праздничное настроение. Просто так. От души.Потому что его душа просит этого.Земляки и братья «Земляки»- любимое слово Панферовича. Он обращается так к совершенно незнакомым людям – на площади любого города, райцентра, куда приезжает выступать со своим ансамблем. «Братья!» -это слово тоже из лексикона казака Ващинникова. Он по-родственному поддерживает отношения со всеми окрестными атаманами исконно казачьих земель второго донского округа, его знают и в окрестных хуторах и станицах, территориально отошедших к Волгоградской области.-Вряд ли еще где можно услышать такое обращение  применительно к чужому по крови, только у нас на Дону  так обращались друг к другу казаки, предпочитавшие умереть за «други своя», -поясняет Петр Панферович, Те, кто сегодня спорит о том, какие они были  на самом деле, эти донские казаки, те, кто  с пеной у рта берется утверждать, что никакой они не народ вовсе,   а только лишь  сословие времен  царской России, такой же пережиток прошлого, как и она сама, явно не казаки. Иначе б им собственные гены подсказали, что к чему.  Поняли б они без всяких подсказок, почему так бешено колотится сердце,  когда читаешь документы  об истреблении казачества,   прочувствовали, как  распирает гордость за геройские подвиги предков, ощутили бы, как радуется душа, поднимаясь высоко-высоко,  до самых небес, когда слышит старинную казачью песню…Надежда Перепелица.Собкор «Молота».Ст.Обливская.