Саванты

Глава 1. Кореец

- Гениальность обручена с безумием. Талант и одаренность – тот потолок, которого человечеству вполне достаточно для процветания. Хотя – кто знает? – без гениев наш мир никогда не вышел бы на современный уровень. Только они могут изобрести совершенно новое - отличное от засевших в нашем сознании «консерв». Занятие окончено.
Раздался звонок и студенты второго курса поспешно покинули кабинет. Молодой преподаватель сгреб в охапку конспекты и, что-то бормоча, неторопливо посеменил в деканат. Лекция по основам клинической психологии еще через полтора часа и можно заглянуть на чай к политологу Игнатьичу – седому опрятному мужчине, среди знакомых именумому «Корейцем». Отец оного еще в далеком пятьдесят втором мигрировал в Советский союз, спасаясь от войны, вместо неудобного для русского языка «Йеон» взял понятное имя Игнат. Устроился в институт цветных металлов аспирантом - благо общежитие получить не проблема. Взял в жены девчушку на пятнадцать лет младше себя и в пятьдесят девятом, на месяц раньше положенного, появился на свет красный, истошно орущий Алешка с твердой мамкиной фамилией.
Сильны отцовские гены – вырос Алексей Игнатьевич Маторов хоть и русским по паспорту, но по внешности – чистый кореец. Пошел по стезе отца – в науку. Развелся коллега-политолог четыре года тому и от повторного союза отбрехивался, предпочитая сутками томиться в любимом ВУЗе, гонять чаи, вести политические беседы, да иногда посещать произвольно выбранные лекции – для разминки ума, так сказать.
- Ну что, Игорь Мирославович, как продукт? – спросил Моторов, разливая по стаканам ароматный, с пахучими лечебными травками, чай.
- Полуфабрикат еще, Алексей Игнатьич, - приложившись к граненому стеклу, отрапортовал Устюгов. Кореец имел в виду молодых студентов – избалованных и беспечных, считающих себя лучшими только оттого, что родители оплатили их учебу и засунули вагантов на лучший факультет в Крае. Бюджет – и тот покупали, пусть не явно, через оплату дорогущих курсов и консультаций – так что бедняку попасть сложно, разве что очень умному. Преподавателям давалось пять лет, чтобы из этих лоботрясов, - полуфабриката, - сделать качественный, подходящий для использования на рынке, продукт. Впрочем, нередко попадались и головастые ребята. Например, эта девочка, Вика Мейштак.
- Как всегда, - кивнул Кореец, - хоть бы к четвертому за ум взялись. А ваши исследования, разработки?
- Хорошо, - Устюгов писал кандидатскую о гениях-аутистах. Под неусыпным наблюдением Игоря находились трое, как он думал, савантов – людей настолько же сумасшедших, сколько и гениальных. Первый, Мишка Ломанов, двадцатилетний юноша родом из Хатанги, хоть и говорит по слогам, имеет недюжинные познания в химии и радиоэлектронике – прочитывает в неделю по толстенному учебнику. Второй «пациент» – Мелисса Шарипова, кареглазая смуглянка двадцати шести лет. Ее привела мама на консультацию.  Девушка утверждала, что видит привидений, духов, ауры животных и растений. Другой странностью Мелиссы была фанатичная увлеченность рукопашным боем и фехтованием на ножах. Игорь считал, что у брюнетки редкий вид синестезии – цветное восприятие эмоций. Третий изучаемый - подросток-аутист Николай Хмелев, - отличался феноменальной памятью и математическими способностями – корни и степени ему давались проще, чем старшекласснику вычитание-сложение.
- Вы бы поменьше увлекались ими, - Алексей Игнатьич хлебнул чаю. – Так и самому слететь недолго.
- Знаю, – Устюгов посмотрел в окно. – Не беспокойтесь. Я инженер по первому образованию, у меня иммунитет на нелогичное и иррациональное.
- Голубчик, Вы расскажите про аппарат, - Кореец принялся хрустеть соленой галетой.
«Как можно заедать сладкий чай соленым» - взгляд Игоря остановился на щебечущем воробье:
- Устройство для профилактики амнезий, деменций, болезни Альцгеймера.
- Мне больше по вкусу Корсаковский синдром, - глаза Моторова заблестели, - ну, там алкоголики, знаете ли.
- Пока что результат катастрофически мал. Переделали аппарат ЭЭГ – интересно получилось. Необычные волны, сны цветастые. Я накидал эскизы, даже собрал что-то. Сложен и неудобен метод научного тыка. А за помощь спасибо, детали пригодились.
Благодаря политологу, Игорь получил корейские чертежи и ящик пущенных в утиль запчастей – для Российской действительности новее новых. Игнатьич корейский знал отлично, говорил без акцента, подрабатывал за границей. Неплохо быть консультантом министра Южной Кореи – и деньги и возможности.
«Чего же ты в этой России сидишь, дядя Леша» - иногда думал Устюгов.
«Женился бы на азиатке и обратно в Корею, как репрессированное лицо».
Сам Игорь потерял в автокатастрофе жену и ребенка. Двадцать семь ему тогда было. Молодой, амбициозный. По инженерной стезе не пошел – не царское это дело, сварные балки считать. Подался к людям. Кто подался? Он, который на дух людей не переносит. Бизнес-тренерством грезил. Курсы, учеба, красивое резюме… В двадцать два уже работал в хорошей компании, в двадцать четыре даже проводил корпоративные заказы. Хорошие деньги. Большие перспективы. Счастливая жизнь. Короткая.
Трудно это, учиться жизнь заново. Устроенная двухкомнатная квартира, но теперь пустая. Запить бы – вроде есть такое право. Но опуститься себе Устюгов не позволил. Получил диплом и рванул в аспирантуру. Накопления есть, много одиночке не надо. Понемногу втянулся – лекции читать, не тренинги вести. Надо было чем то заняться, найти новое дело – и в тридцать Устюгов взялся за докторскую.
«Гении. Саванты. Психи».
Алексей Игнатьевич думы прервал:
- А чего не хватает, Игореша? Может, подсоблю?
Устюгов отмахнулся:
- Блоки там кадмиевые. Излучение пускают не совсем подходящее. Мне надо, чтобы оно задевало, раздражало… определенные центры.  Это нужен определенный материал. Так думаю сплав меди. Вот только у нас такого не сделать.
- Медь. Это я подумаю. Скоро уже конец семестра, а у меня на конец июня поездочка деловая намечается в Екатеринбург. Ты мне объясни все, а я уж подсоблю.
- И куда? – Игорь Мирославович взглянул на часы - «Пятнадцать минут до лекции. Ай… ладно, без подготовки прочитаю».
- В Уралмеханобр, Игореша. У меня летом форум с советом директоров. Хотят филиал открывать, нужны консультации по связям с властями – политика, социальная ответственность, агитация. Электорат, он же такой – боится всего, коли не прикормить заранее.
Маторов заговорщически наклонился к Устюгову, руки сложил лодочкой:
- Люди там умные, приветливые. Они по дружбе любой сплав тебе сделают. Сколько пожелаешь, хоть тонну, - Кореец вальяжно раскинулся на неудобном пластиковом стуле. – И неподалеку, кстати, наша студенточка живет, Викуля Мейштак. Замечательная девочка. Может, даже в одном самолете полетим.
Игорь Мирославович поднялся, сгреб в охапку тетради с лекциями:
- Спасибо за заботу, Алексей Игнатьич. В сплавах я не силен, но попытаюсь техзадание сварганить. Пора мне уже.
- Иди Игореша. Поджарь там «полуфабрикат» как следует.

Глава 2. Саванты

Дождливый выдался день. Устюгов между лекциями заправлялся дешевым каппучино. Дома, по выходным он варил настоящий крепкий кофе, зерна в кофемолке трещали, в турке шипели, во рту – таяли. Но и этот, машинный, вкусный. Навевал особое теплое чувство.
- Диссоциативное расстройство личности – штука интересная. Представьте, что в рабочие дни вы – студент-отличник. Аккуратный, исполнительный. Но вот так незадача, про выходные свои ничего не помните. Потому что на выходных вы - не вы, а студент-гуляка. Девочки легкого поведения, напитки горячительные, собутыльники неадекватные. Досаждаете один другому – жизнь не мила. Как это исправить?
Руку подняла Мейштак. Хорошая студентка. Учится отлично и смелая, уверенная – да еще и красавица. Чистая, бледноватая кожа, большие ярко зеленые глаза и огненно-рыжие волосы, уложенные под каре. Все мальчишки к ней клинья подбивают. От ее взгляда преподавателю становилось не по себе, бешено колотилось в груди сердце, в голове носились неучебные образы. И голос у нее звонкий, лучистый.
- Нужно их познакомить. А потом уговорить объединиться в одну личность.
- Правильно. Вот только сделать это сложно – в ином теле умещается до двадцати полноценных личностей. К следующей лекции приготовьте эссе по терапии данного расстройства. Страница двести двенадцатая, плюс – источники в конце главы.
После обеда лекций не намечалось и Устюгов, поболтав с Маторовым, отправился домой.
Дверь оказалась незапертой. Игорь напряженно сглотнул. Из ценного в квартире - образцы, разработки устройства, да переиначенный для исследований аппарат ЭЭГ.  Стоил он немало – под двести тысяч, но в перебранном виде лишь на детали. Хотя какое дело вору?
На кухне текла вода, у плиты маячила женская фигура.
- Вика! Ты как здесь очутилась?
На стол опустилась тарелка с дымящейся бараниной и картофелем. Девушка улыбнулась:
- Сделала ключи, пока ты читал лекции. Алексей Игнатьевич разрешил порыться в твоем портфеле – замечательный мужик.
Вот уже полтора года они с Мейштак - коллеги и любовники.
«Как это получилось?»
Устюгов с укоризной посмотрел на девушку:
- Надо быть аккуратнее. Сплетни ни к чему.
- Ой, да и так все знают, - зеленоглазая уселась напротив, наполнила кружку томатным соком. – Везде студентки спят с преподавателями ради оценок.
- Тогда тебе следует уложить Хоттабыча – он же декан факультета, а не какой-то аспирантишка.
Вика пропустила колкость, встретилась взглядом с Игорем:
- Будем сегодня ловить цветные сны? Или может, попробовать действие излучателя наяву, - в глазах вспыхнули искорки. – В различных условиях?
- Интересная мысль, - от последней фразы в горле Устюгова пересохло, тело объял жар. Он взял волю в кулак. – Обсудим вечером. Сейчас надо проехать по клиентам.
- Только у Шариповой не задерживайся. Она когда-нибудь допросится – выдеру все волосы.
Игорь поднимался к Ломанову. Тот жил в скромной однушке-хрущевке по адресу Кривоколенный переулок 7, квартира 12. Пособия по инвалидности и зарплаты дворника вполне хватало на существование. В свободное время Миша читал и мастерил замысловатые приборы из найденных на свалке остатков электроники. Насилу Устюгов сдружился с замкнутым юношей – пригодились старые учебники.
- Чем занимаешься? – Игорь аккуратно протиснулся через ящики с деталями.
Миша открыл шифоньер, печально покачал головой:
- Теле-порт. Дета-лей мало. Цезий – двести грам-м? - слова вылетали с трудом. – Свар-ник элек-трон-ный, луче-вой.
- Я смог достать только это, - Устюгов протянул дешевый сломанный фотоаппарат и пару толстенных книжек. – Пригодятся?
- Ага, - Ломанов покрутил вещицу, кинул в одну из коробок. Учебники добавил к тем, что сгрудились возле засыпанного деталями стола.
- Мишаня, аппарат твой работает замечательно. Нужна еще помощь.
Парень молча, невыразительно смотрел на преподавателя. Игорь выудил из пакета лист.
- Вот. Нужен еще один излучатель. С другими принципами действия.
Устюгов задумался. Что должна эта штука делать? Как обозначить свойства сплава? Савант из Ломанова чистейший, но даже он не умеет читать мысли.
- Он должен влиять на клетки и сосуды. Но не так, как наш «ЭЭГ-проектор». Изменения должны оставаться. Ты же знаешь про магнетроны? Те, что в микроволновках. Излучение чтобы меняло проводимость клеток и стенок сосудов. Я думаю, медь даст нужные потоки. Чтобы действовало и точечно и объемно – на любую область, на любую клетку - даже внутри черепа. И без операций.
Миша погрузился в свой мир. Глаза заволокло пеленою, дыхание стало медленным. Он принялся раскачивать руками, губы бормотали несвязные слоги.
- Сплав. Сплав ме-ди. Мне реа-ген-ты…
- Извини, Мишаня, -  Устюгов отрицательно покачал головой. – Не дам реагенты. В прошлый раз ты чуть не взорвал полдома. Напиши, что потребуется – инструменты, материалы. Нарисуй схемы, эскизы. И формулу сплава. Собирать будем только вместе.
- Це-зий?
Игорь вздохнул:
- Достану.
К Мелиссе преподаватель не поехал – не стоит без причины разжигать ревность Вики, отправился сразу к Николаю. С ним все более-менее просто. Сделал задание – получил конфету. Мальчик уже хорошо строил короткие фразы, все реже во время терапии уходил в себя, раза три даже улыбнулся. Сегодняшняя встреча продолжалась два часа с перерывами. Мама - сердобольная пятидесятилетняя женщина, с короткими цвета соломы волосами, выразительным лицом и худощавой фигурой погладила сына по плечу, обратилась к Игорю:
- Кофе, Игорь Мирославович?
Устюгов поскреб щеку:
- Если только натуральный, Кристина Федоровна, по Вашему особому рецепту, с корицей.
- Конечно. Как говорится, кофе – друг человека. А хороший кофе – лучший друг.
Николай ушел в комнату, разложил альбомы. Хозяйка, разлила ароматный напиток по чашкам, выложила свежеиспеченную сдобу:
- Хмелев младший все лучше и лучше. Как будет проходить терапия дальше?
- Вы уже посещали музей? – Устюгов пригубил бодрящую вкусную жидкость.
- Да. Все достопримечательности в городе излазили, - Хмелева достала из холодильника ежевичное варенье. – По виду не судить, но в душе сынок очень рад.
- По возможности посетите другой город. Хоть на поезде, хоть на самолете. И спрашивайте его обо всем. Чтобы привычка говорить формировалась.
- Может Вы сами, Игорь Мирославович? Скоро же отпуск, да, учительский? Я даже оплачу поездку. Мальчику Вы нравитесь, почти родной нам стали.
Преподаватель допил кофе. Екатерина Федоровна всем сердцем любила сына. Но и самой хочется погулять с подругами, друзьями. Ни один лагерь ребенка-аутиста не возьмет. А в спецучреждение сдать она Николашу не решится. И вот он – «почти родной» специалист-психолог. Лучший выбор, несомненно.
«Хороший клиент – довольный клиент».
- До лета еще месяц. Там видно будет.

Глава 3. Прогулка.

Недели протекали незаметно. Лето вступало в свои права, оттесняя влажность и прохладу весны, заполоняя пространство солнечным теплом, пылью, запахами цветов, свежего асфальта и автомобильных выхлопов.
- Вот он каков, свежий городской воздух, - Игорь с Викой прогуливались по театральной площади. Налюбуются вдоволь фонтанами и спустятся на набережную улицы Дубровинского - там от Енисея веет свежестью, а в кафешках уже жарят шашлыки.
- Поедешь со мной в Екатеринбург или нет? – рыжеволосая сжала руку Игоря так, что он невольно поморщился. – Что тебе здесь одному делать? Покажу площадь, Литературный квартал. Там тоже есть Театр Оперы и Балета.
- Боюсь, Вика, - он с нарочитой печалью вздохнул. – Я же царь психологии. А в ваших землях царей расстреливают. Смерти моей хочешь?
Девушка вспыхнула:
- Я тебя сама здесь расстреляю. И эту дрянную психопатку.
Полмесяца тому Вика увидела, как Игорь разговаривает с Мелиссой в кафе. Молча села рядом, слушая россказни кареглазой о духах и аурах. Двух язвительных шуток хватило – Шарипова сцепилась с Мейштак – благо, в порыве ярости забыла о своей боевой выучке. Отделались парой царапин и порванной кофточкой – да Устюгов потом Вику «реанимировал», объяснял, что раз в кафе – значит на людях, значит все честно, без подоплек. Хотел бы ей изменить – никто не узнал бы и не увидел.
Игорь взмолился:
- Ну, хватит уже. Мне эти беседы родителями щедро оплачиваются. К тому же ее расстройство – интересный феномен. Абсолютно адекватная маньячка с галлюцинациями. Понять, в чем особенность этих отклонений – и кандидатская у меня в кармане.
- Главное, в постель к ней без меня не залезай. Только под бдительным контролем младшего научного сотрудника, Виктории Алексанровны Мейштак – вдруг терапию не так повернешь.
Устюгов задумался. Диссертация встала колом. Конечно, переделанный аппарат ЭЭГ – штука интересная, уже ее можно представить. Но не хотелось. В конце концов, метод Ганцфельда с его радиопомехами и теннисными шариками – то же самое. Такие же галлюцинации, но в виде цветных снов. Наяву никакого особого эффекта не наблюдалось. Если и показывать, то на какой-нибудь выставке. А его «устройство»... Ломанов, непризнанный гений, начертал такие формулы и схемы, что Игорь засомневался – стоит ли свободой рисковать ради этого?
За столик подсел Маторов с дёнером и колой. В джинсах, рубашке поло и темных очках мужчина походил на туриста-азиата.
- Отправил я наработки, Игореша, – Алексей Игнатьич развел руками. – Ну, ты выдал! Сплав уральские умельцы сделают, хоть и придется целый блок химиков задействовать. Но сама сборка – это или шедевр, или бред. И по сей причине, - Кореец поправил очки, - требуют они, батенька, изобретателя этого чуда к себе. Чтобы поправки вносил, да разъяснения – а то много в эскизах символов непонятных. Им эту технику делать дороговато, а если она не заработает – можно ответственность на приезжего изобретателя спихнуть.
- Вот видишь, - девушка приобняла Устюгова. – Тем более надо ехать. А ты ломаешься, как молодой психолог-аспирант.
- Дайте мне времени до завтра, - потребовал Игорь. – Пусть я уже все и решил, но ради приличия выждать надо.
В голове сложилась неплохая комбинация. Можно поехать за счет Хмелевой – у нее деньги имеются, с Николаем проблем не возникнет. Надо бы взять Ломанова – и подумать, как объяснить его присутствие Вике? Хотя… Есть там Уральский Федеральный с кафедрой клинической психологии. И как раз в июле научно-практическая конференция. Напроситься на обмен опытом, привезти Мишку и Николая якобы на осмотр –  профессорам интересно будет на савантов посмотреть. Если с Корейцем поговорить – замолвит словечко перед ректором, выбьет и деньги и письма для знакомства.

Глава 4. Спрут.

«Великое существо - человек!»
Устюгова потряхивало. Три часа над землей – и полтора из них в воздушных ямах. Люди научились преодолевать гравитацию, общаются на расстоянии сотен километров, роют землю, строят дома – человека разобрали на атомы и молекулы. Осталось освоить чтение мыслей и победить рак – великий Творец будет аплодировать стоя.
В аэропорту их встречал заливший половину неба мягким желто-розовым цветом рассвет. И трое одетых в строгие костюмы мужчин.
Маторову предоставили коттедж. Ломанов поселился в корпоративной квартире Уралмеханобра – Кореец похлопотал и Мишане привезли полтонны книг из техуниверситета предприятия – полчаса с Верхней Пышмы. Николая Устюгов завез в профессорский центр федерального университета – благо, при кафедре отличный специализированный центр для аутистов. Игоря с Викой поселили в гостинице, Маторов при расставании довольно ухмылялся.
Вика, войдя в номер, воскликнула и радостно захлопала в ладоши – с легкой руки Алексея Игнатьича люкс оказался свадебным – с просторной кроватью, собственным минибаром и джакузи в виде сердца.
На следующее утро Игорь, Вика и Николай с Мишей собралась в ресторане предприятия, заказали сэндвичи и чай. Кореец появился позже. Он беседовал с крупным серьёзным мужчиной в красной рубахе и белом галстуке.
- Это был Максим, –  Игнатьич принялся за еду. – Занимается развитием фирмы, проектами, по договорам хлопочет. С виду грозен, а разговорится – душа компании. Вы ждите здесь. Подойдет человек, проводит в химический блок. Ты им, Игореша, все внятно про свои болванки растолкуй.
Маторов окинул взглядом Мишу, Вику и Николая:
- Ребята у тебя молчаливые, Викуля тоже от разговоров воздержится. Будут спрашивать – говори, что гении. У них похожие сотрудники есть. Если к обеду с химиками управитесь, то, как потрапезничаете, проситесь в НИОКР-корпус. О прибытии вашем в курсе, заготовок налепили. Всю неделю можете здесь разгуливать.
- Алексей Игнатьевич? Совещание скоро, а я Вас еще хочу на пару минут украсть.
Обратившийся к политологу мужчина улыбнулся:
- Вижу и друзей с собой привезли?
Кореец вытер ладони от крошек, пожал руку:
- Да, ребята на экскурсию. Молодые и многообещающие.
- Нам такие нужны. Да, не представился – Виктор Владимирович. Между собой можно просто – Виктор.
Он махнул рукой в сторону коридора:
- Пойдемте, пошепчемся. Дела безотлагательные, а ребят Вы еще успеете привести познакомиться.
Виктор повернулся к ребятам:
- Вы уж нас простите. Ноблес оближ, так сказать.
Они остались вчетвером. Игорь взял чайник, наполнил Вике кружку:
- Ты какая-то… озадаченная?
Девушка поджала губы:
- Не могу спокойно относиться к УГМК.
- Это что?
Рыжеволосая приподняла бровь:
- УГМК? Это – спрут. Научный центр, в котором мы сейчас находимся – лишь одно из его щупалец, самое умное. Он подмял большую часть всемирной металлургии под себя – от добычи до производства и сбыта.
- Разве это плохо? Я думаю, что крупные компании – основа стабильной экономики страны.
Вика допила чай:
- Хорошо или плохо – не наша задача. Мы ведь психологи, а не металлурги? Мой отец всю жизнь проработал здесь на добыче. И погиб в одном из карьеров, – глаза девушки наполнились слезами, челюсти сжались. – Конечно, это его вина, надо было соблюдать технику безопасности. Конечно, предприятие выплатило страховку, компенсацию и матпомощь – злиться не на что. Но разве нужна причина, или объяснение, чтобы ненавидеть?
Игорь погладил ее руку:
- Давай, поговорим об этом потом, наедине. Как психологи мы все знаем. Но мало знать, еще надо пережить – это уже сложнее.
Невысокая коренастая женщина в белом халате, с собранными в узел каштановыми волосами и блестящими брекетами отвела четверку в просторный кабинет. На табличке переливалась золотом надпись: «Отдел химических исследований».
Внутри, в стерильно чистом, светлом помещении царил строгий порядок. Аккуратными рядами на столах возвышались отливочные формы. За матовым стеклом искрился плавящийся от высокой температуры флюс. Лаборант подала исписанный лист:
- Специалисты отлили несколько образцов с разными свойствами. Ваш сплав первый.
Устюгов пробежался по цифрам, протянул бумагу Ломанову:
- Мишаня, взгляни.
Ломанов уткнулся в записи, спустя секунду отдал листок:
- В-в-то-рой хо-ро-ш-шо.
Лаборантка открыла сейф, подала прозрачную пластиковую коробочку. Внутри ютилось восемь красновато-оранжевых болванок:
- Раз все хорошо, давайте отведу в научно-исследовательский.
Корпус научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок кардинально отличался от химического отдела. Если в первом царила тишина и стерильность, то в этом ангаре все заставлено деталями, инструментами, канистрами. Люди в запачканной одежде ходили, ругались, смеялись, что-то собирали и закручивали. Вспыхивали электроды, сваривая новый образец, что-то дребезжало и шипело, в воздухе пахло каленым железом, краской, кислым уксусом. К новичкам сразу подбежал низенький мужчина в синем рабочем комбинезоне, оранжевой каске и пластиковой маске-очках. Выдав каски, указал на дверь в другом конце корпуса.
Пока проходили через ангар, сердце Устюгова щемило от ностальгии. Лет десять назад он также ходил на практику от университета, сновал среди балок, аппаратов, автокаров, листов металла. Тогда он посмотрел на грязь, пыль и поклялся, что никогда на заводе работать не будет. Это, конечно, не производственный цех, а исследовательский - здесь все интереснее, разнообразнее. Даже жаль - хороший бы инженер из Игоря получился.
Мужчина провел группу в просторный чистый кабинет, захлопнул дверь. Сразу стало тихо, стены из хорошего звукоизолята.
- Андрей Викторович, ЗамГлав или ГлавЗам, обращайтесь как вам будет удобнее – под комбинезоном оказалась кремовая рубашка и серый галстук в ромбик.
Устюгов пожал протянутую руку:
- Игорь. Мирославович.
ГлавЗам широко улыбнулся:
- Посмотрите на нашу работу. По Вашим эскизам мы уже сделали технические проекты и даже изготовили опытный образец. Хотя с конструкторской документацией не все ясно. Мы же по медицинскому оборудованию не работаем – больше по добыче, - Андрей нарочито вздохнул, печально цокнул. - Пришлось из других городов специалистов везти. Но, деньги тут немалые, сроки жмут.
Устюгов смутился, указал на Мишаню:
- Покажите Ломанову. Я идею предложил, а Михаил ее разработал.
ГлавЗам развернул чертеж. С бумаги на них смотрел агрегат, похожий на два сцепленных обруча. На каждом обруче закреплены по два небольших, похожих на палец, излучателя – итого четыре. Другой лист испещрён формулами и рисунками.
- Ой, а что это? – в голосе Вики сквозил нескрываемый интерес. Устюгов внутренне улыбнулся – девушка больше подходит под роль несведущей, чем он – автор идеи. Игорю Мирославовичу и самому было бы интересно узнать суть всех этих каракулей.
Андрей Викторович развел руками:
- В заказе написано – аппарат для стимуляции клеточного обмена. Через обручи, или, правильнее их называть дуги - подается ток. Излучатели прикреплены к магнетронам – подобные устройства есть в микроволновках, они генерируют электромагнитные волны. Данный агрегат генерирует специфические колебания – мы их еще не изучили надлежащим образом. Первый излучатель эти волны «фильтрует» и выбрасывает наружу. А противоположный, соответственно, принимает. Если пропустить один голый поток через человека, ничего не произойдет. Решение Михаила Ломанова идеально и просто. Надо пускать два потока – крест-накрест! На месте их соединения возникает особое «пятнышко». Регулируя интенсивность потоков и форму излучателей можно менять его площадь. Сузить хоть до одной клеточки.
- И как это…  «пятнышко» влияет? – Устюгов судорожно сглотнул.
Андрей Викторович  почесал нос:
- А кто ж его знает? Излучение есть, пятнышко есть. Что-то оно делает – но это надо дополнительные опыты, испытания. Главную задачу мы сделали – можно оказывать воздействие на любую точку тела без хирургического вмешательства - сразу на пораженную чем-либо область. Дальше – эксперименты с материалами, пробное применение, интеграция с другим медоборудованием. Научно-технический прогресс в помощь, как говорится.
- Можем мы посмотреть образец? – глаза Игоря заблестели.
- Его как раз собирают. Прошу, - Андрей указал на другую дверь. – Корпус электронных технологий. Почище, чем сборочный.
К ним подошла рыжая курносая девушка, обратилась к заму:
- Мы собрали блок, осталось только поставить излучатели. А, вы их как раз принесли!
Вика послушно отдала коробочку. В отделенном перегородками отсеке доделывали агрегат. Справа от удобного кожаного кресла возвышался белый металлический корпус. Из него по полу вился толстенный кабельный сноп. В двух метрах от изобретения один из работников подсоединял эту «кишку» - прилаживал отдельные цветные провода к элементам табло, выпирающего из стены. Сверху из корпуса тянулись блестящие трубки, подсоединялись к установленным над креслом обручам.
- Похоже на сушилку в парикмахерской, – Вика хихикнула и умолкла под строгим взглядом Игоря. Кто был технарем, тот за работой не смеется.
- Запускать будем в смежной комнате – почти виновато произнес Андрей Викторович. - Мало ли, замкнет, взорвется, или излучение вредное. А у нас там универсальная приборная доска, гордость Уральского механобра.
В кресло усадили манекен. Сухо щелкнул тумблер, аппарат мерно загудел. Обручи подвинулись. Рыжая девушка внимательно жала на кнопки, переключала рычажки. Излучатели вздрогнули и заскользили по обручам.
- Красиво. – Устюгов зачарованно наблюдал за устройством. Эта штука даже не на кандидатскую, а на докторскую тянет. Если бы еще действовало как нужно.
Тем временем из «пальцев» потянулись красноватые лучики, воткнулись в пластмассовую голову.
- Это лазерные наводчики, - пояснил Андрей Викторович. – Радиоизлучение само по себе невидимо, а лазер его проявляет. Людочка, добавьте мощности.
- Дуги нагреваются, – девушка следила за цветовой панелью. – Хватит еще на пару минут, а потом отключится.
- Тогда прекращаем, – ГлавЗам улыбнулся Игорю. – Стоит отметить удачный запуск агрегата. Я заказал на этот случай столик в ресторане.
Рыжая девушка быстро сдружилась с Мишаней. Она внимательно слушала его хромающую речь, высказывала предположения, предлагала идеи по устройству. Ломанов, найдя единомышленника, оживился, слова вылетали чуть быстрее.
Андрей Викторович подмигнул Устюгову:
- Многообещающий парень. И Людочка от него в восторге. Она тоже немного странная – как это у вас, психологов…
- Феномен «рассеянного гения», – Игорь прожевал кальмара. – Когда человек настолько зациклен на какой-то одной теме, что остальное его не интересует. В большинстве своем люди - умные, реже одаренные. Гениев (и безумцев) – единицы. Среди них иногда можно найти савантов. Миша как раз такой.
- Да? – Андрей Викторович протер руки влажной салфеткой. – Это что за «фрукты» такие?
Игорь вопросительно, с улыбкой взглянул на Вику. Девушка затараторила:
- Люди, которые имеют так называемый «остров гениальности» — выдающиеся способности в одной или нескольких темах, а в остальном  ограниченные личности. Общая черта – феноменальная память. Этот синдром встречается у аутистов, или после черепно-мозговой травмы.
- Я слышал об одном аутисте, - главный зам пригубил вино. – Мэт Сэвидж, музыкант. Люблю, знаете ли, джаз. По Амазону диск заказывал, у нас такого не найти.
К Андрею Викторовичу подсела Люда, глаза лихорадочно блестели:
- Мы придумали, как охладить обручи и улучшить проводимость материала. Нужно использовать эффект Пельтье. Если с помощью этого эффекта заодно и излучатели охладить до сверхпроводимости, получим чистейшую энергию для магнетрона. И дуги сделать составными – в виде запаянных медных капсул с ртутью.
- Хорошо, Людочка. Как окончишь трапезничать, сбегай к химикам с техзаданием, скажи, срочный заказ на сплавы от Дементьева. Будут артачиться, я возьмусь.
Зам обратился к Игорю:
- Я вас оставлю. Важное совещание с Маторовым. Он сегодня руководителей с утра мучит, вот подошла очередь и НИОКРа. Можете еще походить по отделам, пропуски Вам выписали. А лучше погуляйте по городу – у нас отличная архитектура. Думаю, еще пару дней будем устройство испытывать. Может, надумаем, как это «пятнышко» изучить.
Людочка умоляюще взглянула на Устюгова:
- Михаила можно с нами оставить? Мы ему выделим машину.
Николая отвезли в центр аутистов – мальчика принял доктор и профессор кафедры медпсихологии Петр Алексеевич Сатмаров - добродушный толстяк с веселыми голубыми глазами и окладистой каштановой бородой.
Игорь и Вика отправились в город и лишь поздним вечером вернулись в гостиницу.
- Как они махом схватили идею, - Игорь достал из бара безалкогольный коктейль. – Я ожидал, что будут весь день расспрашивать, потом неделю составлять документацию. А затем еще через месяц-два только что-то сделают.
- Любая идея может принести прибыль, - Вика снимала макияж, влажный ватный диск легко скользил по щекам. – А они весьма скоры на руку во всем, что касается денег. Я так думаю, что с момента, как Алексей Игнатьич отправил твои наброски, - а это было месяц назад, - они в этих разработках круглосуточно сидят. Не факт, что сегодняшний аппарат – первый образец. Наверняка, у них еще с десяток предыдущих моделей на складе.
- Ты преувеличиваешь ценность моего аппарата.
- Ты недооцениваешь жителей нашего города.

Глава 5. Молнии.

Утром Вика поехала навестить маму. Игорь навестил Николая. Сатмаров собирался показать ему и другим ребятам город, посетить музей, погулять в парке на Первомайской. Устюгов, убедившись в надлежащем попечении о мальчике, забежал на кафедру уральского федерального, торжественно вручил декану и старшим преподавателям письма от Красноярского ректора, позволил себя накормить, напоить и провести с экскурсией по ВУЗу. После этого еще пару часов беседовал с заведующим кафедрой Сергеем Юрьевичем – обсуждали клинические проблемы аутизма, делились последними новостями из мира психоневрологии.
- Игорь Мирославович?
- Да, слушаю, - Устюгов не смутился. Наверняка Маторов поделился номером его мобильного.
- Это Андрей Викторович. Приезжайте срочно. Михаил Ломанов залез в аппарат…
Было уже далеко после обеда. Игорь примчался к лаборатории механобра. Мишаня лежал на кушетке, на лбу – холодный компресс. Глаза закатились, парень дышал судорожно, хрипел, рот в пене.
- Что случилось? – Устюгова трясло.
- Ой, Игорь Мирославович, не виноват он, - Людочка, заплаканная, раскрасневшаяся, кусала губы. – Мы агрегат доработали, проверили – не нагреваются обручи. Лучи идут. Пальцы подставляли – ничего. Миша и говорит – «надо на голове сделать, все подействует». Ввел параметры сам, - девушка расплакалась. – Мощность поставил больше. А как включилось – задергался, пена пошла. Я сразу выключатель жать – а он провод отцепил этот!
- Нарушение техники безопасности, - Андрей Викторович сжал челюсти, в голосе ощущался металл. – Теперь пусть полиция разбирается, кто виноват. В любом случае тебя, Людмила, к технике больше не подпустят. Это если все обойдется. А если кровоизлияние? Инсульт?
Приехала «скорая». Ломанова погрузили на носилки, увезли в больницу на Волгоградской. Полицейские оформили Устюгову «о невыезде», Людочку забрали с собой.
Игорь добрался до площади 1905 года, уселся на лавку, бесцельно уставился в темное небо. Внутри ярко вспыхнули воспоминания о погибшей в автокатастрофе семье. Чувства нахлынули потоком, на глазах выступили слезы, грудь сдавило железными тисками. Если и правда кровоизлияние – спасти, скорее всего, не успеют. Надо будет делать МРТ, а Мишаня не переносит МРТ. И вообще не любит, когда к голове прикасаются.
- Доброй ночи, Игорь Мирославович!
Перед ним стояла кареглазая Шарипова. В спортивном костюме из вишневого плюша и найковских кроссовках. Лямки рюкзака вжались в плечи.
- Мелисса?
- Да, да, Игорь Мирославович! – девушка улыбнулась. – Зачем я здесь? Как я здесь? На поезде приехала – билетов на самолет не было. Нельзя Вас покидать – без присмотра бродить небезопасно. Вдруг мары нападут, духи пристанут или джинны ауру высосут. Если у меня Красноярск под защитой, то за этот город я не отвечаю – Ваша жизнь здесь под угрозой.
- Мелисса, перестань сочинять, - Устюгов встал, руки захлопали по карманам в поисках мобильника. – Тебя надо отправить обратно. Что скажут родители? Как объяснить твое отсутствие?
Брюнетка обняла Игоря, сжав так, что захрустели кости:
- Игорь Мирославович, я Вас никуда не отпущу! Вас надо охранять от джиннов, от духов. Без меня с Вами обязательно что-то случится. Я всегда буду рядом. Вас нельзя отпускать.
- Только тебя оставила, как из ниоткуда взялась эта мымра!
Вика, в короткой юбке и полосатой кофточке стояла около фонаря. Кулачки сжаты, в глазах пылают яростные огоньки - прожигает Шарипову взглядом:
- Глаза выцарапаю, старуха!
- Не ссорьте…
Устюгов обмяк, сполз на скамейку – Мелисса обездвижила мужчину двумя ударами:
- Это не ваше дело, Игорь Мирославович, - брюнетка расстегнула рюкзак, в руках блеснули ножи:
- Нападай, лимита.
Вика поправила медный браслет, отступила. Мелисса, не спуская глаз с рыжеволосой, сделала шаг навстречу. Через секунду испуганно повернулась влево. Ударила ногой воздух, отпрыгнула, пырнула ножом невидимого врага, перекатилась, выставила руки перед собой:
- Чертовка призвала джиннов!
Шарипова с ужасом и ненавистью сверлила девушку взглядом:
- Убью ведьму!
Сделав прыжок навстречу, брюнетка кинулась к Вике. Та стояла напряженно, ожидая атаки. Мелисса, не добежав до соперницы, круто развернулась и ударила коленом в фонарный столб. Раздался вопль – обезумевшая схватилась за колено, выронила оружие. Вика подобрала нож, перехватила лезвием вниз.
Устюгов попытался закричать – слова не лезли из горла. Захотел подняться – и встретился взглядом с Викой. Ее глаза светились зеленью, волосы будто полыхали огнем. Голову продырявила острая боль. Теперь Игорь увидел «джиннов» - четыре прозрачных фигуры, как две капли похожих на Вику – и сознание потухло.

Глава 6. Ложа.

- Не жалеете Вы себя, голубчик. А надо бы. У Вас кроме себя, извините за каламбур и тавтологию, никого больше нет.
Устюгов с трудом разлепил веки:
- Маторов?
Кореец, заложив руки за спину, неторопливо ходил из угла в угол. Темная комната без окон, в углах горят тускло лампы. Игорь не мог даже повернуться – голова, руки, ноги плотно зажаты деревянными скобами:
- Что случилось?
- Дело в том, Игореша, что ты придумал замечательную вещицу, - Алексей приложил пальцы к губам. – И опасную. Видишь ли, тема твоей диссертации очень нас заинтересовала.
- Кого, нас?
Маторов улыбнулся, по-отечески покачал головой:
- Говорю же, не жалеешь ты себя. Не стоит этого знать. Можешь звать Ложей, хотя к массонам мы даже отдаленно не относимся.
Кореец закатал рукав. На запястье красовался браслет с замысловатой гравировкой. Политолог потер вырезанную на металле символ «анкх» - увенчанный кружком крестик:
- В древнем мире медь считали проводником силы, исцеляющим металлом. Медный змей пророка Моисея, например, исцелял от укусов. Этот браслетик придумал один из савантов – лет пять назад. Ты не смотри на внешний вид – внутри он весьма сложен.
От Алексея Игнатьевича отделился серый силуэт, затем еще один.
- Эта штуковина копирует энергетическую оболочку человека. Викуля, подойди.
Из темноты вышла зеленоглазая. Маторов потрепал ее по плечу:
- Она не сказала, что тоже савант? Если Мелисса видит «джиннов», то наша девочка не только их видит, но и может создавать. Без браслета. А с браслетом копии получаются не слабее человека. Ты, конечно, заметил, что от одного ее взгляда бросает в жар? Как не смутиться, когда тебя охаживают две невидимых Викули. Мелисса из-за этого просто бесилась – но мы и с ней договоримся, поверь.
Устюгов смотрел на Вику. Та скромно улыбнулась, по телу пробежали теплые волны, невидимые руки обхватили торс, обняли за плечи, на щеке запечатлелся невидимый поцелуй.
Кореец продолжал монолог:
- Ложа давно заинтересовалась савантами. Для них осуществить революцию в НТП – как тебе прочитать лекцию. Музыканты и художники нас не волнуют. А вот технари – другое дело. Мишаня, покажись.
Из другого темного угла вышел Ломанов.
- Как ты после «медно-лучевой» терапии?
- Хорошо. Теперь не заикаюсь.
- Вот и отлично.
Политолог опять обратился к Игорю:
- Савантов сложно направить, дать идею. Нужен стимул, яркое воспоминание, впечатление. Ты, конечно знаешь, что большинство впечатлений они получают до сознательного возраста – феноменальная память. Как удивить того, кто все видел? У тебя получилось. Мы собрали излучатель, опробовали на Мишане. Оказывается, этим «пятнышком», - так его назвал Андрей Викторович? – очень легко настроить активность клетки, улучшить либо ухудшить проводимость стенок сосудов и нейронов, а если повысить напряжение – клетку просто расщепит на атомы.
- Но Миша чуть не умер!
Алексей Игнатьич улыбнулся:
- Если бы он умер, значит – не савант и нам не интересен. Саванты не ошибаются, в отличие от нас, обычных людей. Михаил убрал блокады в сосудах и нормально разговаривает – Людочка очень этому обрадуется.
- Что Вы будете делать с оборудованием?
Кореец удивился:
- Развивать. Слышал о теории Дирка Хамера – онкология начинается с головы? От потрясения мозг дает клеткам сигнал делиться. Если теория оправдается – твой аппарат победит рак. Мы просто будем блокировать взбунтовавшийся нейрон. Операции на мозге, расширение и сужение сосудов, чистка памяти – отличные возможности. Можно вылечить болезнь, ну например, Альцгеймера – а можно и привить. Конечно, Ложа не станет отдавать устройство в руки медиков – иначе медицина как бизнес исчезнет. Мы найдем способ интегрировать твой ЭЭГ-проектор в излучатель – и сможем создавать воспоминания, программировать сознание – мало ли что еще?
Устюгов замолк, безвольно спросил:
- Убьете меня?
Политолог потрепал Игоря по щеке:
- Игореша, нам неинтересно терять того, кто находит ценный кадры для Ложи. Просто сотрем память об этой поездке, заложим другую картиночку. Думаю, тебе будет интересно испытать действие излучателя.
- А если я не захочу с вами сотрудничать и не буду никого приводить?
Мерно загудел аппарат, перед глазами опустился синеватый обруч с медным пальцем-излучателем. Устюгов встретил строгий взгляд Корейца:
- Я устрою все так, что приведешь кого надо и куда надо. Бессознательно, необдуманно. Формировать мнения, желания, ожидания и действия – моя работа.

Глава 7. Рассвет.

Кристина Федоровна Хмелева отворила дверь, обняла сына.
- Здравствуйте, Игорь Мирославович! Прошу, заходите на кофе.
Преподаватель отдал Николая на заботу матери, повесил куртку и прошел на просторную, в коричнево-зеленых тонах, кухню. Приятно щекотал ноздри аромат корицы, в горшочке на холодильнике распустился фиолетовыми цветочками кактус.
- Как отдохнули? Вы что-то раненько.
- В университете по моей тематике был лишь один день, – Игорь погладил каемку кружки. – Дел не появилось, достопримечательности посмотрели. Смысл было сидеть в городе?
Женщина открыла духовку. На тарелку легли пузатые булки:
- Какое впечатление от Екатеринбурга?
- Чистый город, интересный. Образование на хорошем уровне, – Устюгов пригубил кофе. – Екатерина Федоровна, я больше с Николаем заниматься не смогу. Моя тема зашла в тупик и я решил выбрать что-нибудь попрозрачнее. Пойду в социальную психологию – исследовать взаимодействие групп, изучать лидерство и управление. Мне поближе.
- Удачи тебе, - глаза женщины потемнели. – Жаль. Понимаю, времени будет немного. Но ты все равно заходи, хоть иногда. На кофе.
Игорь Мирославович вышел из подъезда, сел в припаркованную неподалеку Хонду. Вика поцеловала Устюгова:
- Ну и черт с этим Маторовым! Подумаешь, отказался помогать со сплавами. У тебя целых два месяца на подготовку диссертации. Ты справишься. Давай «ЭЭГ-проектор» оставим? Хорошие сны, цветные.
Мужчина поджал губы:
- Еще один подобный сон – и ты окажешься в психушке, а я – за решеткой. Больше никаких устройств – баловаться с головой опасно. К тому же у меня больше нет Шариповой – радуйся, Викуля - и Ломанова. Мелиссу забрали в лечебницу, а Мишаню отправили на долгосрочную терапию и исследования в Швецию.
- И что? – глаза рыжеволосой удивленно смотрели на Игоря.
- А то, что савантов во всем мире по пальцам пересчитать можно. Мне их искать негде. Зато лидеров - сачком греби да выбирай – кто получше.

Рано утром Екатерина Федоровна собрала Николая и поехала в НИИ. Утренние лучи переползали горизонт, пробивались сквозь редкие облака, заливая небо радостными красками. Она часто приводила сына на работу. Хмелев младший спокойно сидел в кабинете и старательно выводил на широком ватмане только ему понятные каракули, а мама в это время совещалась с Юрием Павловичем, руководителем инженерно-инновационного центра СКТБ «Наука». Благо, большинство задач она – старший научный сотрудник, могла решить, не выходя из дома.
Обсуждая композиционные материалы на основе сверхвысокомолекулярного полиэтилена – один из проектов центра, коллеги вошли в кабинет Хмелевой и онемели от изумления.
На огромном кульмане мальчик завершал чертеж. Справа стоял флипчарт, к нему был прикреплен исписанный формулами и расчетами ватман.
Юрий Павлович с Екатериной Федоровной с минуту наблюдали, как Николай доводит свое творение до конца.
- Похоже на какой-то состав, коллега, не так ли?
Хмелева усадила сына в кресло, протянула ему конфету:
- Колечка, что это?
Мальчик взял подарок:
- Лучики.
Глаза Хмелевой изучали чертежи с расчетами:
- Устюгов, наш бывший психолог говорил, что у аутистов феноменальная память. Они с Николаем ездили в Екатеринбург на научную конференцию.
Мужчина всматривался в расчеты:
- Но не для инженеров же?
Женщина недоуменно кивнула:
- Для психологов.
Юрий Павлович достал смартфон, щелкнула фотокамера:
- Отправлю наброски коллегам. Похоже на аппарат для радиоволновой резки… Или легирования металлов. Своеобразная конструкция, очень своеобразная.
С кульмана на них смотрели дуги с четырьмя пальцами, закрашенными красным фломастером.