Мыр Гун, чпипибляки и десятая планета

                Детская фантастическая повесть .

1

   Мишка Пташечкин  проснулся среди ночи от непонятного шума. И шум был совсем не шум, а так — шорох, но все же он заставил мальчика открыть глаза и до предела напрячь слух. Но звук больше не повторился, и Мишка, сбросив с себя уютное одеяло, сел на краешек постели, пытаясь отыскать босыми пятками теплые мягкие тапочки.
  В последнее время в их квартире стали происходить удивительные, даже загадочные вещи. Уже который день Мишка с утра никак не мог обнаружить один из своих любимых тапков, хотя прекрасно помнил, что с вечера оставлял уютную пару на коврике прямо у кровати. Вот и сейчас он тщетно шарил ногой в поисках второго тапочка, но тот опять исчез!
Нет, тапочки не исчезали бесследно. Потом они всегда находились, но в совершенно неожиданных местах. Вчера это был подоконник, позавчера компьютерный стол, а несколько дней назад тапочек и вовсе обнаружился в другой комнате!
  Шлепая босыми ногами по застланному ковром полу, Мишка прошел на кухню и включил свет. Достав из холодильника запотевшую бутылку минералки, он несколько секунд провозился с застывшей от холода крышкой. Отхлебнув из нее внушительный глоток воды, мальчик слегка наклонился вперед, чтобы поставить бутылку на место, и замер, широко раскрыв рот. Его тапок стоял прямо под распахнутой дверцей холодильника, а из его нутра торчало что-то, очень напоминающее огурец, с такими же пупырышками вдоль всего туловища, только оранжевого цвета и с длинными худыми ножками, вывалившимися за пределы подошвы. Мишка чуть не закричал от неожиданности, но сумел сдержаться и, быстро подхватив обувку, отправился в свою комнату.      Легко отыскав в темноте кнопку, мальчик включил настольную лампу, и комната наполнилась мягким неоновым светом. Торчащие из тапка худые ножки с довольно большими трехпалыми ступнями слабо пошевелились, и оранжевый «огурец» вяло перевернувшись на другой бок, опять затих.
Мишка сел на кровать и, положив свою находку к себе на колени, принялся внимательно изучать необычного «тапочного» постояльца, стараясь не разбудить. То, что ОНО спало, сомнений уже не вызывало: из глубины тапочка раздавался вполне отчетливый храп. Рассматривать особо было нечего, и Мишка в ожидании, когда ЭТО проснется, принялся размышлять о том, что же это может значить и , главное -КТО  это может быть.
  Ждать пришлось недолго, и скоро оранжевое тельце показалось из мягкого лона , испуганно озираясь по сторонам огромным, почти во всю верхнюю часть «огурца» единственным глазом . Потом существо быстро юркнуло опять в тапок и исчезло! Просто растворилось в пространстве — и все! Мишка какое-то время тупо глазел на внезапно опустевший предмет, но потом решил на всякий случай ощупать его руками. К своему восторгу он ощутил  теплое, слабо сопротивляющееся тельце и, бережно, но крепко захватив его пальцами, зажал в кулак.
— Ты что, с ума сошел? — раздался из пустоты писклявый голосок незнакомца. — Ты же меня раздавишь!
— А что ты исчезаешь? — обиделся Мишка. — Я ж ничего плохого тебе не сделал.
— А если сделаешь? — пискнул «огурец», но все же начал медленно принимать обозримое состояние.
— Не сделаю. Да и зачем мне это? Просто ты… вы… такой интересный. И мне бы очень хотелось знать, как вы…
— Ты!
— …как ты сюда попал и что делал в моем тапке?
— А ты прямо-таки и не видел, что я в нем делал, — съязвил незнакомец, окончательно успокоившись и пытаясь выбраться из зажатых пальцев, при этом помогая себе худенькими ручонками с такими же, как его ступни, не по размеру огромными трехпалыми ладошками. Два мясистых, но довольно длинных усика на самом верху «огурца» покачивались в такт его движениям, — спал я там! Тебе что, жалко стало, да?
— Н-н-нет… — смутился Мишка и покраснел, — не жалко вовсе.
— Тогда чего пристал? — огромный глаз уставился на него, часто моргая. — Отпусти меня немедленно!
Мишка разжал кулак, но, спохватившись, что незнакомец может упасть с приличной для него высоты, снова протянул к нему руку в надежде перехватить его в «полете» и смягчить падение. Но оранжевый «огурец» и не собирался падать. К Мишкиному изумлению, он просто завис в воздухе, продолжая пялиться на него.
— Вот это да! — восхитился Мишка. — Как ты это делаешь?
— Что как делаю? — не поняло существо и опять моргнуло.
— Почему ты не падаешь?
— Ты совсем того? — и «огурец» покрутил у виска коротким толстым пальцем: — Если я упаду, то наверняка ушибусь!
— Я имел в виду, — обиженно пробормотал Мишка, — как тебе удается висеть и не падать?
— А, это? Да легко! Антигравитация! Слышал?
— Так… в общих чертах…Она же на Земле не действует…
— Это у тебя не действует, а у меня еще как действует! — огромный глаз опять хлопнул жидкими ресницами .
— А ты кто вообще? — Мишка слегка отклонился от приблизившегося к нему почти вплотную существа.
— Я? — «огурец» опять часто заморгал. — Мыр Гун! — и он выпятил вперед нижнюю часть своего туловища, явно гордясь своим именем.
— Моргун? — робко переспросил Мишка, боясь снова обидеть незнакомца.
— Сам ты «моргун»! — раздраженно пискнул «огурец». — Мыр Гун, понял?! Мыр и Гун!
— А что это значит? — на всякий случай Мишка отодвинулся от напористого Мыра на безопасное расстояние.
— Мыр — это Мыр! А Гун — это планета, с которой я сюда прилетел.
— Так ты пришелец!
— Я не пришел, а при-ле-тел! Значит, я при-ле-тыш!
— В солнечной системе девять планет, мы это в прошлом году по «окружайке» проходили, и какая же из них Гун? — Мишка прошел к письменному столу и открыл учебник по окружающему миру за второй класс. Отыскав нужную картинку, он сунул ее под нос, вернее под глаз, так как носа у незнакомца вовсе не оказалось, бесцеремонно приземлившемуся прямо на столешницу Мыр Гуну.
— Тут ее нет, — печально вздохнул «прилетыш», и Мишке на мгновенье показалось, что в его огромном глазу блеснула слеза.
— Но их всего девять… Может, ты из другой системы? Мало ли в космосе солнц.
— Нет, я из этой, — Мыр показал пальцем на карту звездного неба, — только моя планета совсем маленькая. Крохотная десятая планета!
— Может быть, ее совсем нет, раз ее не видно? А ты просто что-то перепутал?
— Есть! — и Мыр опять подлетел к самому носу Мишки. — Вот твоя школа, где она?
— Ну, ее отсюда не видно.
— Но ты же все равно знаешь, что она есть?
— Конечно!
— Вот так и с Гуном, — вздохнул Мыр Гун и уселся на край стола, свесив вниз длинные ножки и печально шевеля усиками, — я знаю, что она есть, хотя и не вижу ее отсюда.
— А сюда ты как попал? — Мишка, ловко подпрыгнув, опустился рядом с Мыром.
— Огромный кусок моей планеты откололся и уплыл в открытый космос. Такое случается на Гуне. Я не успел покинуть отколовшуюся часть, все произошло пока я отдыхал . Потом осколок попал в зону земного притяжения, и вот я здесь, — в его голосе прозвучала такая тоска, что Мишка чуть сам не заплакал.
Отвернувшись, он быстро смахнул с ресниц набежавшую слезу, боясь показать Мыр Гуну, насколько его тронула эта печальная история. В комнате на некоторое время повисла полная тишина.
— Почему ты боишься своих эмоций? — снова раздался печальный голос, и Мишка смутился, поняв, что Мыр все же заметил его слезы.
— Я же мужчина, — неуверенно отозвался он, глядя прямо перед собой, — а мужчины не плачут.
— А кто плачет?
— Девчонки. Ну, или женщины иногда.
— А почему? Зачем нужно прятать свои эмоции, если от них щиплет глаза? Любое живое существо способно плакать по разным причинам. А слезы сочувствия — они самые искренние и говорят о доброте души. Разве может быть добро постыдным?
— Я не знаю, Мыр Гун, но у нас так принято.
— Глупец тот, кто это принял! — внезапно возмутился Мыр и опять завис напротив Мишки. — Надо кушать, когда хочется есть, спать, когда хочется спать, смеяться, когда весело, и плакать, если щиплет глаза! Главное — ничего не перепутать! — он так разволновался, что цвет его кожи стал еще ярче, и Мишка не на шутку перепугался, что Мыр, возможно, заболел.
— Твоя кожа! Она сейчас вспыхнет!
— Ничего и не вспыхнет, — Мишка уже стал привыкать к мгновенной перемене настроения этого удивительного существа, — я вообще огнеупорный.
— Понятно. Просто цвет у тебя несколько необычный.
— Так это чтобы не наступили, пока я сплю. Мы, гунчане, спим тогда, когда хочется спать, и порой засыпаем в самых неожиданных местах. Во сне мы не можем контролировать свою обозримость, но можем поменять окраску на любой подходящий цвет. Это помогает нам выжить, — и его кожный покров вдруг перекрасился в фиолетовый цвет, отчего он стал похож на молодой баклажан, — так лучше?
От удивления Мишка опять открыл рот, при этом пытаясь сообразить, какой же цвет Мыру подходит больше.
— Этот тоже ничего, — наконец промямлил он, хотя подумал, что этот вариант гораздо хуже прежнего.
— Ну почему? Почему ты говоришь неправду? Что мешает тебе просто сказать то, что ты думаешь? — и Мыр вновь засиял оранжевым цветом. — Я тоже думаю, что этот более подходящий. Но ведь если я не узнаю правды, то могу ошибиться, и кому это принесет радость?
— Прости меня, — Мишка опять покраснел до кончиков волос, — я больше никогда не буду тебе врать.
— Тебе этот цвет тоже не идет, — Мыр ткнул Мишку пальцем в раскрасневшуюся щеку, — меняй его назад!
— Мы не умеем это делать по собственному желанию. Скоро само пройдет. Ты, наверное, очень скучаешь по своей планете, — тихо произнес Мишка, уходя от неприятного разговора.
— Скучаю, особенно по чпипиблякам…
— Это твои друзья?
— Это моя еда. А друзей у меня нет.
— Как это нет? — Мишка аж подпрыгнул на месте, отчего стол жалобно скрипнул. — Как же можно жить без друзей?
— Вот так, — вздохнул Мыр, и его усики опять печально поникли, — население Гуна очень мало, можно прожить всю жизнь и не встретить ни одного гунчанина.
— А как же семья? Мама? Папа? У меня вон еще и сестренка Аринка есть.
— Наш родитель просто откладывает яйцо один раз в жизни и потом погибает. Мы рождаемся в полном одиночестве и так проводим всю свою жизнь. Это, конечно, невесело, но это мой мир, и я его очень люблю…
— А чпи… пи…
— Чпипибляки? Это огромные плоды, которые произрастают на Гуне, — Мур блаженно закатил свой единственный глаз, вспомнив о любимом лакомстве, — их сложно отыскать, но если найдешь… — и он сладко причмокнул языком.
— Так ты скучаешь по еде? — рассмеялся Мишка. — Ты, наверное, очень голоден! Давай я тебе что-нибудь принесу съедобного? — и он, спрыгнув со стола, резво бросился в сторону двери.
— Нет, нет, нет! — вскричал Мыр, хватая за майку уходящего Мишку и пытаясь изо всех сил его остановить. — У вас полно еды по всему дому, и я не голоден!
Мишка остановился на половине пути и, обернувшись, внимательно посмотрел на отпустившего ворот майки Мыр Гуна.
— Честно не хочешь?
— Я никогда не вру, в отличие от некоторых! — и Мишка опять почувствовал, как к лицу предательски приливает кровь. — Вы совсем не умеете ценить еду, и она у вас повсюду! С вечера я подобрал на полу огромную шоколадную конфету. Этого мне хватит на несколько дней. Я спрятал ее в укромное место, — Мыр довольно хихикнул, — и теперь ее никто не выкинет, как часто случается в вашем доме.
— Может быть, ты хочешь что-нибудь еще, кроме еды?
— Ага, — широко зевнул Мыр, с трудом поднимая веко, — я хочу спать.
И плавно опустившись на коврик, схватив двумя руками тапочек, Мыр медленно поволок его под кровать. Но видимо, сон совсем одолел его, и он, в последний раз взглянув затуманенным глазом на Мишку, свалился в тапок и сладко захрапел.
Мишка аккуратно поднял тапочек с пола и бережно поставил его на шкаф, подальше от края. Затем выключил свет и тоже лег в постель. Спустя несколько минут он уже крепко спал, укутавшись в одеяло.

2

Мишка проснулся рано утром, но чувствовал себя вполне выспавшимся. Первым делом он подошел к шкафу, на котором ночью оставил Мыр Гуна и, встав на цыпочки, заглянул в стоящий на полке тапочек. Мыра в нем не оказалось. Мишка на всякий случай пошарил рукой внутри тапка, помня об удивительных способностях «прилетыша». Не получив положительного результата, он оглядел комнату в надежде разглядеть среди множества всевозможных предметов ярко-оранжевое тельце. Не заметив ничего похожего на цветной огурец, он, внимательно глядя себе под ноги, прошел на кухню, где мама с папой пили утренний кофе перед походом на работу.
— Доброе утро, — машинально произнес Мишка, думая о том, куда же мог подеваться гунчанин.
— Доброе утро, сынок, — ласково произнесла мама и, поднявшись со стула, принялась накладывать в красивую тарелку манную кашу, — иди умойся и садись завтракать.
Мишка нехотя поднялся со стула и побрел в ванную, все так же пялясь в пол.
— Что-то случилось, сынок? — спросил папа, глядя на Мишку сквозь толстые стекла очков.
— Нет, с чего ты взял?
— Ты все время смотришь себе под ноги. Такое ощущение, будто ты что-то потерял и отчаянно пытаешься отыскать. Ты скажи, мы тебе поможем, если это так. Ведь когда ищешь всем миром, всегда гораздо легче отыскать.
— Нет-нет, папочка, — пробормотал Мишка, тщательно скрывая от зоркого глаза отца нахлынувшее вдруг волнение, — так, безделушку одну посеял, не стоит вашего внимания, — и он быстро захлопнул за собой дверь ванной комнаты.
— Это я-то «безделушка»? — Мыр возник из ниоткуда прямо перед Мишкиным носом, светясь от гнева самым ярким, какой только можно себе представить, оранжевым цветом. — А я-то тебе поверил!
— Мыр! Как же я рад тебя видеть!
— Я не «безделушка»! — продолжал тихо шипеть в лицо «прилетыш».
— Конечно же, нет! Ты самый лучший гуманоид на всем свете! — лицо Мишки сияло от счастья.
— И много ты знаешь гуманоидов? — прищурил глаз Мыр, но было заметно, что он уже почти не сердится.
— Одного, но самого лучшего! Постой, а что ты тут делаешь?
— Умываюсь. Что еще можно тут делать?
— Действительно, — улыбнулся своей несообразительности Мишка, только теперь заметив, что по оранжевому тельцу стекают капли воды.
— Ну ты это, делай свои дела а я подожду тебя в комнате. Только дверь мне открой, — и Мыр растворился в воздухе.
В дверь постучали, и на Мишкино «угу» мамин голос сообщил, что они с папой уходят на работу, а ему наказано смотреть за Аришей, потому что у нее кашель и в садик она сегодня не пойдет. Но Мишка даже не расстроился из-за того, что ему придется целый день сидеть дома и исполнять капризы младшей сестры, хотя на каникулах всегда хочется погулять во дворе, поиграть с ребятами в футбол, но сегодня был совсем другой случай. Входная дверь захлопнулась и, вздохнув с облегчением, Мишка покинул ванную. Он совсем не хотел попасть на глаза папе, который порой, казалось, читал его самые сокровенные мысли.
— Завтракать будешь? — промолвил он в пустоту, чувствуя, что Мыр где-то рядом.
— Именно это я и собираюсь делать.
— Можешь не прятаться, родители ушли, а Аришка еще спит.
— В привычку вошло, — и Мыр обнаружился прямо посреди кухонного стола.
— Кашу будешь?
— Не-е, я конфету еще не съел. Сейчас я ее принесу.
— Да выкинь ты ее в мусорное ведро! Кто знает, сколько она пролежала там, где ты ее подобрал! Может, у нее срок годности уже вышел.
— Как это «в мусорное ведро»? — Мыр Гун выпучил на Мишку свой глаз и часто-часто заморгал. — Это же ПИЩА!
— Ну и что? Если она испорчена, то ее надо выкидывать!
— Это для тебя она испорчена, — не унимался гуманоид, все так же тараща свой глаз, — а для кого-то она очень даже ничего! Ты знаешь, скольким живым существам не хватает еды? Миллиардам! И из-за этого они гибнут!
— Да кому нужна прокисшая каша? — Мишка смотрел на Мыр Гуна как на сумасшедшего.
— Она потому и прокисла, что в ней зародилась жизнь!
— Микробы, что ли?
— Сам ты «микроб», — Мыр опять резко успокоился и опустился на стул, печально свесив босые ножки, — бактерии там живут. Простейшие организмы. Они населяют большую часть галактики, и им просто катастрофически не хватает еды. Оттого многие планеты лишаются жизни, — и он, тяжело вздохнув, смахнул с ресниц огромную слезу.
— Что же тогда делать? — Мишка растерянно смотрел на «прилетыша», пытаясь сообразить, как он может помочь несчастным голодным бактериям, живущим где-то далеко в космосе.
— Тащи сюда всю ненужную, по твоему мнению, еду! — вдруг оживился Мыр.
— Всю-всю?
— Ну что же ты бестолковый-то такой? Всю ненужную еду, которая есть у вас в доме.
— Сейчас поищу, — Мишка открыл холодильник и принялся перебирать многочисленные упаковки, беспорядочно теснящиеся на полках.
На стол «выплыли»: давно открытая баночка сметаны, две упаковки клубничного йогурта, несколько помятых томатов, пожелтевший огурец, плавленый сырок, кусок колбасы с засохшим срезом и многое другое. Образовавшаяся куча уже еле умещалась на поверхности стола, а холодильник улыбался освободившимся полезным пространством, когда Мишка вдруг вспомнил, что в самом низу в ящичке должен лежать кусок арбуза, про который он совсем забыл. Несколько дней назад мама приобрела арбуз на рынке, но он оказался настолько большим, что даже всей семьей они не смогли его «одолеть», а после и вообще про него забыли. Он выдвинул нижний ящик из холодильника и вытащил огромный кусок,  завернутый в пищевую пленку, и положил вместе с остальными «ненужными» продуктами.
— Чпипибляк! — раздался в воздухе восторженный возглас. — Это же чпипибляк!
Мыр прыгал вокруг упаковки, строил смешные рожицы и блаженно закатывал глаз.
— Откуда он у тебя? — наконец-то начал успокаиваться гунчанин, торопливо снимая с арбуза полиэтиленовую пленку.
— С рынка, мама на днях купила…
— И ты хотел его выкинуть? Признавайся!
— Ну а что мне с ним делать? — развел руками Мишка, заметив, что Мыр опять начинает светиться.
— Ах да, я совсем забыл! Сначала надо разобраться со всей этой едой. Чпипибляк можешь пока убрать в холодильник, а это мы отдадим тем, кто нуждается.
— Мы соберем это в ведро и станем кормить бактерий, — Мишка неуверенно почесал за ухом, — думаю, мама не согласится, даже если это во имя спасения простейших…
— Вашим простейшим тут и так, как я посмотрю, шикарно живется. Мы отправим все это на Дарвию!
— На что мы это отправим?
— На Дарвию, — Мыр подлетел прямо к Мишкиному уху и опять громко повторил, — Дар-ви-ю!
— А где это?
— Это еще одна планета!
— Одиннадцатая? — от удивления Мишка широко открыл глаза, а в его ухе все еще звенел голос гуманоида.
— Нет, она в другой системе.
— И как же мы это… отправим на твою Дарвию? У нас даже космические корабли еще не научились так далеко летать.
— А зачем куда-то летать? — Мыр удивленно хлопнул ресницами. — Оно само улетит. Чем болтать чепуху, помоги мне всю пищу собрать в одну, более компактную кучу.
Мишка принялся выполнять задание, уже больше не пытаясь понять, что же задумал его новый друг. Когда с делом было покончено, Мыр, осмотрев «добычу», одобрительно махнул головой и велел отойти на безопасное расстояние. Мишка послушно отошел в угол, а гуманоид, зависнув в горизонтальном положении над кучей, выпучил глаз и замер в таком положении. Спустя несколько секунд по всей продуктовой горке побежали голубые искры, Мишка даже слышал слабый треск от электрических разрядов, и вскоре все продукты, словно рассыпавшись на несчетное количество мельчайших частиц, растворились в пространстве. Мыр плашмя упал на опустевшие пакеты и остался лежать неподвижно, распластав конечности.
— Ну вот и все… Мы спасли несколько миллионов или даже миллиардов жизней, — слабым голосом произнес гуманоид и, устало закатив глаз, тут же захрапел.
Осторожно, чтобы не разбудить, Мишка переложил Мыр Гуна себе на ладошку и оглядел опустевшие баночки и пакеты. На вид они были совершенно чистыми, словно их сначала вымыли моющим средством, а затем высушили.
— Телепортация… — тихо протянул он, все больше поражаясь удивительным способностям этого маленького, немного вспыльчивого, но очень доброго существа.
— Ой, какой необычный мандаринчик!
За своими размышлениями Мишка совсем забыл о сестре и сейчас даже вздрогнул от неожиданности.
— Он игрушечный, да? — Аришка протянула руку пытаясь дотронуться до гуманоида.
— Не совсем. Я тебе потом все объясню. А сейчас иди мой руки и садись есть кашу.
— Не хочу кашу, — захныкала сестренка, — выкинь ее в мусорное ведро, а я скажу потом маме, что все съела.
— Разве можно выкидывать еду, Ариша? — Мишка строго посмотрел на девочку. — Ты знаешь, сколько живых существ нуждается в пище?
— В Африке, да? — Аришка никак не могла понять, что случилось со старшим братом, ведь еще вчера он сам тайком выкинул свой ужин в унитаз, а она все видела.
— Возможно, и в Африке, но вот что на Дарвии от голода гибнут миллионы живых существ — это точно! Без пищи не может обойтись ни одно живое существо, а ты в «мусорное ведро» — передразнил Мишка, но заметив, что сестра подозрительно шмыгнула носом и из сострадания к голодающим вот-вот расплачется, он быстро сменил тему.
— Иди умывайся, а потом мы вместе съедим всю предназначенную нам на завтрак еду, хорошо?
Аришка согласно кивнула головой и побежала в ванную, а Мишка, быстро прошмыгнув в свою комнату, аккуратно положил Мыр Гуна в тапок, все еще стоящий на шкафу.
Завтрак сегодня обоим ребятам показался особо вкусным, и они, звонко стуча ложками о дно тарелок, с удовольствием съели всю кашу.


3

— А где же мандаринчик? — спохватилась Аришка, тщательно облизывая ложку. — Ты обещал мне все рассказать.
Мишка надеялся, что сестрица уже давно забыла про Мыр Гуна, и теперь думал о том, как же ей все преподнести. Ведь она еще совсем маленькая и вряд ли знает, кто такие пришельцы.
— Понимаешь, Ариша, это не совсем мандарин…
— Скажу больше, — раздался за его спиной уже знакомый голос, — я совсем не мандарин! Я разумное существо, только с другой планеты!
— Инопланетянин?! — Аришка радостно захлопала в ладоши .
— Вот видишь, — Мыр недовольно посмотрел на Мишку, — твоя сестра гораздо разумнее тебя!
— Какой хорошенький, — не унималась девочка и, ловко спрыгнув со стула, подбежала к зависшему посреди комнаты гуманоиду, светясь неописуемым восторгом.
— Ты слышал, она меня «хорошеньким» назвала! Слышал? — и оранжевое тельце Мыра покрылось розовыми пятнами, отчего он стал похож на вытянутый к полюсам персик.
— А ты прямо растаял от ее слов, — пробурчал Мишка и отвернулся, — смотреть противно!
— Ты мне завидуешь! — не унимался Мыр, пока Ариша внимательно разглядывала его с ног до головы, иногда слегка касаясь руками. — Когда тебе в последний раз говорили, что ты «хорошенький»?
— Никогда … Я же не девчонка!
— Кстати, а ты мальчик или девочка? — спросила девочка, явно что-то замышляя.
— Я н-н-не знаю… — смутился Мыр Гун. — У нас на Гуне нет такого понятия…
— Подожди минуточку, я сейчас, — и Аришка выбежала из кухни.
— Где мой чпипибляк?
— Да кому он нужен? В холодильнике и лежит, — судя по голосу, Мишка все еще злился, хотя и сам не понимал, на что.
— Может, ты меня все-таки угостишь? — застенчиво произнес Гун, снова слегка порозовев.
Мишка достал из холодильника кусок арбуза развернул и, положив на большое блюдо, аккуратно разрезал на небольшие части.
— Угощайся, — уже ласково произнес он, заметив, как единственный глаз гуманоида засветился от предвкушения.
Мыр не заставил себя долго уговаривать и, усевшись прямо на край тарелки, буквально впился маленькой прорезью рта в ароматную сладкую мякоть, закрыв от удовольствия глаз.
— Вот! — Аришка стояла в дверях, держа в руках целую охапку игрушечной одежды. — Выбирай все, что тебе понравится!
— Это мне? — оторвался от лакомства Мыр, и усики его предательски задрожали, а глаз наполнился влагой.
— Ну конечно! Не можешь же ты все время быть голым, — и она положила яркие вещи на стол, рядом с тарелкой, — ты кушай, кушай, не торопись, потом все примеришь.
— Это самый счастливый день в моей жизни, — смахнул слезу Мыр Гун и опять припал к арбузу.
Несмотря на маленький размер, гуманоид легко одолел большую часть «чпипибляка», причем вместе с коркой, и, бережно упаковав остатки в пленку, попросил Мишку убрать сверток в холодильник, только в самый укромный уголок, чтобы его случайно кто-нибудь не отправил в мусоропровод. Сразу после этого компания отправилась в Аришину комнату примерять «обновки». Большинство вещей не подходило по размеру, но кое-что все же пригодилось. Мыр выбрал для себя блестящие синие джинсы Кена из искусственной кожи с очень удобной застежкой-липучкой и ярко-красную бондану с головы черепашки-ниндзя. Аришка поднесла к нему небольшое настольное зеркальце, и Мыр, залюбовавшись своим отражением, снова едва не пустил слезу.
— По-моему, просто прелестно, — взмахнула руками девочка. Оценивающе разглядывая гуманоида, — у тебя хороший вкус. Из всей этой груды вещей ты смог выбрать самое стоящее.
Мыр расплылся в благодарной улыбке, посмотрев на Мишку многозначительным взглядом. Мишка улыбнулся в ответ, показав тем самым, что сейчас полностью солидарен с сестрой.
— Ну вот, теперь можно и познакомиться. Меня Ариадна зовут, — и Ариша присела в королевском реверансе, — а тебя?
— А-ри-ад-на, — протянул Мыр, — какое чудесное имя! — Мишка громко рассмеялся, но, поймав на себе взгляд трех недовольных глаз, сразу успокоился. — А меня Мыр Гун, — и так же, как в прошлый раз, гуманоид выпятил вперед нижнюю часть тела.
— Моргунчик! Какое славное имя! — закатила глаза Аришка, мило улыбаясь Мыр Гуну. На что тот, к огромному Мишкиному удивлению, отреагировал совсем спокойно и даже улыбнулся ей в ответ.
— Помнится, ты меня за это чуть не растерзал!
— За что? — неподдельно удивился гуманоид.
— За «моргуна»!
— Она назвала меня «Моргунчик», а это не совсем одно и то же! Или совсем не то же !
— Хватит вам ссориться, — вмешалась в их спор Аришка, — давайте знакомиться дальше, а то я уже устала так стоять, — только сейчас Мишка заметил, что сестра все еще стоит в нелепой, на его взгляд, позе, и опять рассмеялся.
— Перед тобой, братец, посланник вселенной как-никак, а ты ведешь себя как неандерталец. Что о нас подумают внеземные цивилизации?
— Как кто я себя веду?
— Как кто он себя ведет?
— Как дикий человек, живший на нашей планете до того, как родились мама и папа, это же все знают! Моргунчик мог этого и не знать, а вот тебе, — Аришка укоризненно посмотрела на брата, — должно быть стыдно!
— А можно мне еще тогда вопросик, раз уж мне разрешается чего-то не знать, Мыр Гун во весь глаз смотрел на Аришку, почти не моргая, и, получив одобрительный кивок в ответ, добавил: а кто меня сюда послал?
— Вселенная и послала… наверное…
— А я-то думаю, по чьей это милости я оказался здесь, — Мыр почесал лысый затылок, — может, ты еще знаешь, зачем она меня сюда послала?
— Ну, это совсем просто! Поделиться опытом! Вот вы на своей планете чем занимаетесь?
— Едим чпипибляки.
— А еще?
— Спим.
— Ну а что-нибудь важное-преважное вы делаете?
— Ищем чпипибляки.
Было заметно, что Мыр отчаянно пытается вспомнить, чем же он еще таким важным занимался на Гуне, за что его «выперли» с родной планеты, но ему это никак не удавалось. Мишка внимательно прислушивался к разговору и сейчас он впервые гордился сестрой. Оказывается, не такая уж она несносная и очень даже умная.
— М-да… негусто.
— Негусто, — печально повторил за ней Мыр Гун, и его усики опять поникли.
— Я поняла! Она тебя именно потому сюда и послала, что там тебе делать было нечего! — от своей внезапной догадки Аришка аж подпрыгнула со стула. — А теперь ты научишься всему-всему, а после научишь этому остальных!
Мыр сиял от счастья, искренне поверив в то, что именно для этого он здесь, и это, наверное, самое важное занятие в его жизни!
— Ты гений, сестрица! — искренне восхитился Мишка. — Как же я раньше этого не замечал?
— Может быть, одна из миссий Моргунчика заключается именно в этом? — Аришка хитро прищурила глаза и весело рассмеялась. — Ой, что это с ним?
— Спит, не видишь, что ли? — шепотом произнес Мишка, поднимая храпящего Мыр Гуна с пола и укладывая в уже ставшее для него привычным место. — Гунчане всегда спят, когда им этого захочется, причем, как я понял, никогда не доползают до своего места.
— Ты что, его в тапок поселил? Это же как-то неприлично…
— Он сам его выбрал, — пожал плечами Мишка, — а что ему еще можно предложить?
— У меня ведь целый кукольный домик почти пустует! Я поселю Барби к Кену — им уже давно пора пожениться, — и считай, Моргунчику достанется настоящий дворец, а ты наконец перестанешь ходить по полу босыми ногами.
— Ну… если ему понравится, я не против. А сейчас пошли мыть посуду, а то мама скоро придет.
— Родителям, я так понимаю, ничего говорить не будем?
— Нет, конечно! Ты что, хочешь, чтобы сюда приехали люди с телевидения или даже с полиции и забрали Мыра?!
— Нет, не хочу, — уверенно произнесла Аришка, — это единственное разумное существо в нашем доме, на мой взгляд!

4

— Мыр, ты где? Хватит уже прятаться!
— А может, он улетел? — Ариша смотрела на брата глазами, полными слез. — Может, ему опять захотелось чппипибляка, а у нас он закончился…
— Не говори глупостей, — Мишка строго посмотрел на сестру, мысленно допуская, что она может оказаться права. Может, и не потому, что арбуз удивительно быстро закончился, а по какой-то другой причине, но то, что они уже два часа не могут отыскать гуманоида, наводило на мысль, что он, скорее всего, ушел. Или улетел. Или телепортировался… Да и кто его знает, на что он вообще способен со своими невообразимыми талантами?!
— А я ему домик Барби освободила-а-а, — не удержалась Аришка, и по ее пухлым щечкам покатились слезы, — и даже свой мобильник ему туда поставила, чтоб как телеви-и-изор-р-р…
— А вот это кстати! — Мыр как ни в чем не бывало уселся на приоткрытую створку окна. — А то знаете как неудобно смотреть новости в гостиной прямо под вашими ногами? Сплошной стресс, а не кино. Того и гляди наступит кто-нибудь.
— Моргунчик, — тут же расцвела Аришка и бросилась к окну, — где же ты был?
— Я?
— А здесь еще кого-то так зовут? — съязвил Мишка.
— Здесь я и был, просто засмотрелся на звезды.
— Какие могут быть звезды днем? А еще говорил, что никогда не врешь .
— Я и не вру! — Мыр мгновенно оказался внизу и в упор посмотрел на ребят. — Звезды — они вечные, они бывают не только ночью, но и днем!
— А ведь он прав, — тихо произнесла Аришка, — ведь звезды — это планеты и другие небесные тела и днем они никуда не исчезают, а просто становятся невидимыми в ярком свете солнца. Невидимыми для нас!
— Извинись! — Мыр вплотную подлетел к Мишкиному лицу, почти касаясь кончика его носа.
— Извини, — покорно подчинился Мишка.
— Принято! Так где там мой личный телевизор? — гунчанин уже парил рядом с Аришкой, довольно улыбаясь беззубым ртом.
— Ну, это не совсем телевизор… Это как бы телевизор… Понарошку…
— Неси сюда свой «понарошечный» телевизор, будем разбираться!
Аришка выбежала из комнаты и уже через минуту вернулась с телефоном.
— Только он не работает, — вздохнула она, — мама хотела его выкинуть, но я попросила ее отдать его мне.
— Почему вы все выкидываете? Не бывает на свете ненужных вещей!
— Но он же не работает! Зачем его хранить? — Мишка взял из рук сестры телефон и начал нажимать на все кнопки, которые смог обнаружить по краям сенсорного экрана. — Даже не включается.
— Положи мой телевизор! — завопил Мыр Гун, отчего опять засиял ярким оранжевым светом. — Если он не включается, значит, есть на то причина, и ее следует отыскать!
— Это в ремонт тащить надо, — без энтузиазма произнес Мишка, но все же положил мобильник на стол, — за ремонт заплатишь больше, чем он стоит — так папа сказал.
Но Мыр уже не слушал его. Он завис над телефоном, так же как и пару дней назад над кучей с продуктами, но на этот раз пустил в ход свои усики-антенны, тщательно ощупывая ими каждый миллиметр гаджета.
— Ну вот, с ним все в порядке. Никаких видимых поломок нет, — сделал он заключение и опустился на край стола. Помогите снять аккумулятор.
— Что снять? — не поняла Аришка.
— Батарейку, — пояснил Мишка и принялся снимать заднюю крышку. Вытащив требуемое, он положил батарейку рядом с гуманоидом.
— Поставь ее на «ребро» так, чтобы контакты оказались вверху, — попросил Мыр, опять зависая над столом.
Когда просьба была выполнена, Мыр, высунув язык, быстро лизнул желтую поверхность контактов, отчего они зашипели и вверх поднялось небольшое облачко дыма.
— Это что у тебя во рту, кислота? — Мишка не верил своим глазам.
— Ага, «аш» два «эс» «о» четыре, — не моргнув глазом, ответил гуманоид и повторил «процедуру», — медь быстро окисляется, что и препятствует прохождению энергии от аккумулятора к устройству, серная кислота легко справляется с оксидами, превращая их в летучие соединения.
— Офигеть! — выдохнул Мишка, рухнув в кресло.
— Все готово, можно собирать!
Мальчик быстро собрал мобильник и нажал на кнопку. Экран тут же вспыхнул ярким светом, и по нему побежали слова приветствия.
— Мыр, да ты просто гений!
— Ну, не без этого… — Мыр опять стал похож на румяный персик. — А теперь давайте посмотрим, что там показывают.
— Как ты посмотришь, там же сим-карты даже нет. Самое большее, что можно сейчас с этим сделать, — Мишка кивнул на телефон, — это позвонить по бесплатному номеру 112.
— Мне не нужен телефон! Мне нужен телевизор!
— Для этого нужен интернет, а его там нет.
— А где он? — настаивал Мыр, явно не собираясь сдаваться.
— Он на «симке», наверное, — пожал плечами Мишка, — вставляешь карту — получаешь интернет.
— А еще бывает вай-фай, — вмешалась в разговор Аришка, — и тогда у тебя интернет бесплатный. Без всяких «симок».
— И где он бывает, ваш фай-вай?
— Вай-фай, ты хотел сказать, Моргунчик? Да вон, в кафешке напротив, — и Аришка, подойдя к окну, ткнула пальцем , указывая на красивое здание внизу.
Мыр повел усиком в указанном направлении и замер.
— Есть! Я его нашел!
— Его досюда не хватит. У него радиус действия ограничен, — хмыкнул Мишка, подходя к телефону, — так что придется тебе смотреть телевизор вместе со всеми в гостиной.
Мыр Гун никак не отреагировал на это замечание, лишь слегка наклонил второй усик в Мишкину сторону.
— Сеть появилась… — Мишка растерянно пялился в сенсорный экран, — «три джи»…
— А ну-ка включи телевизор.
Мальчик быстро отыскал значок программы TV, и перед ним всплыл список предлагаемых телепередач и каналов. Выбрав любимую «Карусель», Мишка слегка надавил на стекло, и комната наполнилась мультяшными голосами.
— Невероятно!
Мыр подлетел к телефону и уставился на экран, посреди которого желтело неопрятное пятно то ли от пластилина, то ли от акварельных красок. Не задумываясь, он плюнул на стекло и стал растирать слюну по экрану ладошкой.
— Ты что наделал? Вот теперь ему точно конец!
— Что я наделал? — не понял Мыр, машинально продолжая растирать влагу по телефону. — Кому конец?
— Мобильнику! Зачем ты его кислотой забрызгал?
— Какой кислотой? — гуманоид продолжал смотреть на Мишку как на сумасшедшего.
— Серной, судя по озвученной тобой формуле!
— И не думал даже. Кислота сразу бы испортила мой телевизор, — Мыр взял из рук Аришки предложенный ею носовой платочек и тщательно еще раз протер всю поверхность телефона, явно любуясь своей работой. Пятно исчезло, и вообще мобильник выглядел сейчас стерильно чистым, — это спирт. Чистый. «Це» два «аш» пять «о» аш — он не опасен.
И действительно, в комнате запахло точно так же, как пахло в поликлинике, куда мама водила Мишку сдавать на анализ кровь из пальца.
— Как ты это делаешь? Сначала у тебя во рту была кислота, а теперь спирт…
— Да нет у меня ничего во рту, — и Мыр для убедительности широко открыл рот и высунул язык.
— Ну были же!
— Совсем немного, ровно столько, сколько было задано. В каждом высокоразвитом живом организме присутствуют все химические вещества сопутствующей ему галактики. И те, что уже открыли, и те, что еще откроют. Надо просто соединить их в нужных пропорциях — и получишь то, что тебе в данный момент надо получить. Только в разумных количествах, разумеется. Так, чтобы получить воду, нужно на одну молекулу кислорода добавить две молекулы водорода, ну и так далее…
— Так ты можешь не пить?
— Могу, когда это необходимо. Но лучше все-таки регулярно пополнять запасы элементов.
— Я с ума схожу? — Мишка устало посмотрел на гуманоида, больше ни о чем не спрашивая. Мыр навел свои антенны на мальчика, отчего трансляция по телефону тут же прекратилась, и на несколько секунд остановил свой взгляд на его голове.
— Нормально у тебя там все. Импульсы несколько заторможены, но это оттого, что ты хочешь есть. О сумасшествии речь не идет.
— Пошлите чай пить, — тут же предложила Аришка, — а то и правда что-то кушать хочется.
— Ариадна, я еще никогда не встречал столь разумного существа, — Мыр с восхищением посмотрел на девочку и полетел на кухню вслед за ней, не забыв взглядом пригласить Мишку последовать их примеру.

5

За окном уже вторые сутки лил дождь. Аришкин кашель прошел, и несмотря на отчаянные протесты, папа отвез ее в садик. Мама ушла на работу, Мыр теперь сутками смотрел «телевизор», причем у Мишки сложилось впечатление, что он смотрит все подряд и никаких особых предпочтений не имеет. Вот и сейчас он лежал на розовой кровати в розовом кукольном домике и смотрел по розовому телефону удивительно глупый мультик про розовых поросят. Бывший домик Барби они с Аришкой специально перенесли в Мишкину комнату, потому что окна спальни сестры выходили на другую сторону и вай-фай там оказался недоступен.
— Не надоело тебе? — Мишка слегка постучал по картонной крыше.
— Что именно? — не отрывая взгляд от экрана, спросил Мыр, переключая канал. Теперь там показывали китайский боевик без перевода на русский язык.
— Всякую ерунду смотреть, спрашиваю, не надоело?
— Не-а, — гуманоид расплылся в улыбке, — как же я раньше скучно жил, оказывается!
— Теперь тебе весело, — хмыкнул Мишка, пытаясь понять, что же интересного может быть в кино, если ты даже не понимаешь, о чем в нем говорят.
— А что тут понимать? — Мыр оторвался от экрана и теперь пялился на мальчика. — Вот этот, — он ткнул пальцем в хлипкого на вид, но чрезмерно подвижного китайца, который за пару минут смог в одиночку одолеть целое китайское войско с копьями и луками, — он герой! Он сирота, — Мыр смахнул набежавшую слезу, — его родителей убили плохие люди, а его самого отправили в монастырь, чтобы сделать тоже плохим. Но он остался хорошим и теперь мстит за родных…
— Ты что, умеешь читать мои мысли? — опомнился наконец Мишка и уставился на гуманоида.
— Почему «твои»? Я все мысли умею читать, — Мыр удивленно хлопнул глазом и опять повернулся к экрану.
— И ты молчал?!
— Так ты меня об этом и не спрашивал.
— Это верно, только я и сам мог бы уже догадаться … Ладно, сиди смотри своих китайцев, а я на рынок съезжу — мама велела картошки купить.
— Миша! Возьми меня с собой! Ну хоть разочек! — оживился Мыр, сразу забыв про кино, отчего изображение на экране дрогнуло и через мгновение вовсе исчезло. — Я еще ни разу в жизни не был на рынке.
— Ты что? А вдруг ты уснешь где-нибудь по дороге и потеряешься? До рынка две остановки на автобусе ехать, я не могу так рисковать!
— Во-первых, я только недавно спал и бодр, как тот джентльмен из кино, а во-вторых, я залезу тебе за пазуху, так, на всякий случай, и даже если усну, то останусь при тебе. Миш, ну пожалуйста!
— Ну хорошо, — неуверенно произнес Мишка, все еще сомневаясь в такой затее, — только штаны и бандану придется снять.
— Как снять? — возмутился Мыр Гун. — Мне что, по-твоему, в люди без штанов выходить? Это же не прилично!
— Начнем с того, что еще неделю назад тебя это никак не смущало. Да и видеть тебя никто не должен, ты меня понял? Включаешь свою невидимость и тихо сидишь за пазухой или остаешься дома!
— Отвернись!
— Зачем?
— Раздеваться буду. Как же это унизительно!
Мишка надел легкую «ветровку», и Мыр, не заставляя себя долго ждать, тут же нырнул во внутренний карман курточки.
— Надеюсь, отсюда я все увижу.
— Только сильно не распаляйся, а то мне щекотно. И молчи, понял? Ни звука!
— Что я, совсем непонятливый, что ли? — обиделся гуманоид и действительно затих. Мишка даже слегка похлопал по карману, желая убедиться, что гуманоид все еще здесь.
Дождь на улице все еще шел, но уже не такой сильный. Крупные капли весело танцевали по лужам, оставляя за собой водные пузыри, и Мишка открыл зонт. Хоть дождь уже и не лил, но все-таки промокнуть совсем не хотелось.
— Что это у тебя в руке? — голос Мыра раздался так неожиданно, что Мишка чуть не вскрикнул от испуга.
— Зонтик это. Мы договаривались, что ты будешь молчать.
— Убери его немедленно! Мне же ничего не видно! — не унимался гуманоид.
— Если я его уберу, то мы промокнем. Мыр, замолчи, на нас уже люди смотрят!
— Пусть смотрят! Меня все равно не видно!
— Зато прекрасно слышно! Наверное, они думают, что я сумасшедший и разговариваю сам с собой.
— Ага, — рассмеялся Мыр, — вон тот, в шляпе, именно так и подумал.
— Все! Я с тобой больше не разговариваю!
— Да и не надо! Только зонтик убери! Мне же ничего не видно! Я сейчас петь буду, и пусть все думают, что ты — псих!
— Все подумают, что у меня плеер. А на психа я похож сейчас, когда говорю с тобой!
— Так, как пою я, плеер петь не умеет. Убери зонт или я тебе это докажу!
— Я с тобой не разговариваю!
— Меня не пугают ни волны не ветер… — завопил вдруг Мыр на всю округу, при этом фальшивя на каждой ноте, — …плыву я к единственной…
— Прекрати! — Мишка закрыл зонт и зажал уши руками. — Больше ты со мной никуда не пойдешь! Никогда!
Редкие прохожие глазели на мальчика, стараясь держаться от него подальше. Мыр же притих и больше не подавал признаков жизни. Вероятно, ему было теперь чем заняться. Мишка спокойно добрался до автобусной остановки и спрятался под «козырек» в ожидании транспорта.
— И почему мы стоим? — тут же отреагировал гуманоид недовольным голосом.
— Потому что дальше мы поедем!
— В настоящем автобусе, да?!
— Нет, в такси, — Мишка почти кричал, — специально для тебя вызову!
— Опять врешь!
— А ты? Ты обещал молчать!
— Я и молчу, — успокоился Мыр и опять затих.
В автобусе гуманоид вел себя весьма достойно, и Мишка, выйдя на нужной остановке, с облегчением вздохнул.
— Как это тебе удалось молчать целых пять минут? — не удержался он от едкого замечания. — Я уже не знал, что от тебя ожидать.
— Там красиво, и телевизор работает.
— Так там одна реклама, что в ней интересного?
— Между прочим, это моя любимая передача, — пробурчал Мыр и опять затих.
Раньше Мишка любил походить вдоль длинных прилавков, разглядывая нескончаемые ряды всевозможных товаров, но сейчас решил не рисковать и прямиком направился в овощной отдел, где на высоких полках громоздились помидоры, огурцы, лук, арбузы… Ему на глаза сразу попался огромный кусок арбуза, ярко алеющий на прилавке, тут же, за полкой с картошкой.
— Только не это…
Но было поздно. Мыр, узрев любимое лакомство, тут же выпорхнул из потайного кармана, и в помещении раздался громкий чавкающий звук. Покупатели оборачивались по сторонам в надежде найти источник странного звука и не находили его. Только продавец арбузов наблюдал широко открытыми глазами, как кусок арбуза на витрине исчезал с космической скоростью, при этом чавкая, словно довольный поросенок. В считанные минуты под наблюдением нескольких удивленных пар глаз арбуз буквально растаял в воздухе вместе с кожурой, и наступившую полную тишину заведения нарушил сладкий зевок.
— О, нет! — Мишка быстро нащупал на опустевшей тарелке Мыр Гуна и, сунув его в карман куртки, быстро выскочил на улицу, не переставая шокировать все еще не пришедших в себя покупателей и продавца.
— Ты что наделал? — крикнул мальчик, оказавшись на улице, больше не обращая внимания на испуганно оборачивающихся на него прохожих.
— Я молчал, — раздался довольный голос гуманоида, и тут же послышался храп. С таким попутчиком идти в другой павильон за картошкой было нельзя, и Мишка, покинув рынок, медленно двинулся в сторону своего дома. Дождь совсем прекратился, и мальчик решил, что лучше всего до дома добираться таким, самым безопасным, на его взгляд, способом.
— Мишка, привет! — радостная физиономия Мишкиного одноклассника Гоши неожиданно возникла прямо перед его лицом. — Ты что такой?
— Какой «такой»?
— Ну, не знаю, не такой какой-то…
— Слушай, Гошка, а ты не мог бы мне картошки купить?
— С чего это вдруг? — не понял приятель. — Тебя за ней послали, а денег не дали, что ли?
— Деньги есть, только идти мне за ней нельзя.
— Это еще почему? — Гошка почесал в затылке, пытаясь сообразить, как такое может быть.
— Понимаешь, у меня это… — из-за пазухи раздался громкий храп, заставивший Гошку выпучить глаза.
— Вот это самое… болезнь такая…
Товарищ сделал пару шагов назад, решив на всякий случай подальше держаться от странного одноклассника.
— Да нет, — успокоил его Мишка, — просто в глаза бросается, а я, ты же знаешь, не люблю повышенного внимания к своей персоне.
— А-а-а, — протянул Гошка, так ничего и не поняв, — ну давай, схожу.
Мишка, быстро передав приятелю сумку и деньги, с облегчением вздохнул.
— Я тебя здесь подожду, тут народа поменьше.
— Ладно уж, — до Гошкиного уха опять донесся хрюкающий звук, и он, с пониманием взглянув на друга, побежал в сторону рынка.
Ждать пришлось недолго, чему Мишка был несказанно рад. Он выхватил сумку из рук товарища и, наспех его поблагодарив, побежал прочь по тротуару.
— Мишка, — догнал его голос Гошки, — мы завтра со 145-й школой играем, не забыл?
Мишка совсем забыл о футбольном мачте, но не стал в этом признаваться.
— Нет, не забыл, — крикнул он на бегу, в душе искренне благодаря друга за напоминание.
— Так ты придешь?
— Приду!
— А как же твоя болезнь?
Но мальчик уже не стал отвечать и лишь прибавил скорость.
— Вот это турбулентность! — раздался из кармана восхищенный голос, и Мишка чуть не расплакался от досады. — Ты куда так несешься?
— Ты обещал молчать!
— Так ведь тут никого нет?
— Тут есть я!
— Тебе что, совсем не хочется со мной поговорить? — обиделся Мыр. — Я же ничего плохого не сделал.
— Ты сожрал чужой арбуз!
— Так он был чей-то? — искренне удивился гуманоид и, забыв об осторожности, выскочил из кармана, тут же зависнув перед Мишкиным носом, отчего мальчику пришлось остановиться.
— А сам-то как думаешь? — Мишка старался смотреть двумя глазами в один огромный, висевший почти у самого его лица.
— Чпипибляки — они ничьи, то есть они всехние. Кто первым нашел, тот и съел, — неуверенно произнес Мыр, стараясь одним огромным глазом смотреть сразу в оба Мишкиных.
— Чпипибляки — они продавца, или его хозяина, или еще чьи-нибудь. Ничейных тут не бывает!
— Получается, что я украл еду? — Мыр порозовел, поняв смысл услышанных слов. — Я украл?!
— Получается, так, — вздохнул мальчик, и ему стало очень жаль гуманоида: он висел перед Мишкой весь ярко-розового цвета, с опущенными усиками и с глазом, полным слез.
— Может, я пойду извинюсь? — Мыр Гун умоляюще посмотрел на Мишку. — Мы, гунчане, никогда не крадем пищу…
— А что вы крадете?
— Ничего не крадем, у нас все общее. Кто что нашел — того это и есть. Пойдем извинимся?
— Как ты себе это представляешь? — Мишка взял гуманоида в руку и опять засунул в карман куртки. — Ты взлетишь перед ним, выпучив глаз, и если он тут же не шмякнется в обморок, скажешь «простите»? Вот на этом самом месте ему и понадобится «неотложка».
— Эх, — донеслось из-под куртки, и наступила полная тишина.
Мишка зашел в подъезд и, увидев у двери лифта пожилую чету, решил подняться по лестнице. Так — на всякий случай. Но Мыр больше не издал ни звука.
Сняв куртку и повесив ее на вешалку, Мишка позвал Мыр Гуна. Ветровка слегка шевельнулась, и круглый глаз уставился на мальчика.
— Штаны дай!
— Только что во дворе ты болтался перед моим лицом нагишом. Что теперь не так?
— Я был взволнован и не мог контролировать себя… Тебе трудно, что ли?
— Мне вовсе не трудно их тебе подать, но мне очень трудно их отыскать! — Мишка прошел в комнату, оглядывая мебель. Где ты их снял?
— Я, думаешь, помню? Ты меня торопил, и я раздевался, не задумываясь о том, где я в данный момент нахожусь!
— Вот и ищи сам! В следующий раз будешь думать!
— А у меня будет «следующий раз»? — оживился гуманоид и, уже не стесняясь, вылетел из укрытия.
— Нет! После сегодняшней прогулки «следующего раза не будет»!
— Миха, ну я так больше не буду…
— Что ты не будешь? — штанов нигде не было видно.
— Воровать… — Мыр виновато опустил усики. — Я просто не знал…
— Я не про арбуз, а про то, что ты всю дорогу не закрывал рта.
— Врать нехорошо!
— Ой, кто бы говорил!
— Мы были на улице 1 час 45 минут и 32 секунды. Из них я молчал 1 час 7 минут 14 секунд!
— Потому что ты дрых!
— Опять ложь! Спал я 21…
— Стой! А откуда ты знаешь?
— Что знаю? — Мыр внимательно посмотрел на Мишку. — А, ты имеешь в виду время? Так это все знают: в сутках 24 часа, в одном часе 60 минут, в одной минуте…
— Да я не о том. Откуда ты так четко знаешь, сколько времени мы потратили? У тебя что, встроенный секундомер есть? — усмехнулся мальчик.
— Зачем мне секундомер, да еще и встроенный. Я по положению небесных тел…
— Хватит, я все понял. То есть ничего не понял, но дальше не надо, а то я с тобой с ума сойду.
— А вот и они! — Мыр бросился к висящим на люстре, под самым потолком, блестящим штанам и скрылся с ними в Мишкиной комнате, не забыв на лету крикнуть, что в комнату входить запрещено.


6

Был солнечный воскресный день, и вся семья была в сборе. Мишка собирался на футбольный матч, Ариша канючила, выпрашивая у родителей новую куклу, и лишь Мыр угрюмо пялился в «телевизор», валяясь на диване в игрушечном домике. Он терпеть не мог выходные дни, потому что появляться при родителях ему было строго-настрого запрещено и в случае опасности разоблачения полагалось исчезать. Мыр тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок. Спать совсем не хотелось, но и телевизор смотреть два дня подряд — тоже дело не каждому по силам. Вдруг ему подумалось о том, что неплохо было бы перекусить. Он осторожно, чтобы ненароком чего-нибудь не уронить в тесной комнатке, вылез из домика и внимательно оглядел себя. Штаны он не надевал с субботы, это было оговорено заранее, и не найдя больше причин безвылазно сидеть взаперти, Мыр, предусмотрительно включив невидимость, прошмыгнул на кухню, вкусные запахи из которой разносились по всему дому.
Мама Мишки и Ариши суетилась у газовой плиты, папа что-то быстро печатал на ноутбуке, Мишка просто сидел на стуле в ожидании завтрака, а Аришка уже в десятый раз за утро «завела пластинку» на тему: «Какая она красивая — эта чудесная кукла, и совсем-совсем не дорогая». Каждый занимался своим делом, и Мыр, присев на край стола, принялся размышлять о том, что здесь можно съесть, не рискуя быть замеченным. Теперь он даже немного жалел о том, что убедил друзей не раскидывать еду по квартире.
Внимание гуманоида привлекла стоявшая на холодильнике ваза с фруктами, и он, не раздумывая, переместился к ней поближе. В стеклянной посудине оказалось два яблока, половинка грейпфрута и один банан. Мыр на мгновенье задумался: если тащить фрукт через всю кухню в свое убежище — это, скорее всего, привлечет чье-то внимание. Придется завтракать здесь. Он, стараясь издавать как можно меньше шума, тихонько начал отщипывать маленькие дольки грейпфрута и класть себе в рот. Это, конечно, не чпипибляки, но тоже очень вкусно…
Через некоторое время по кухне разнесся сладкий громкий храп…
Аришка тут же прекратила свою «песню» и насторожилась, Мишка сделал вид, что он ничего не слышит и лишь усерднее заболтал ногами, папа продолжал печатать, потому что так был увлечен работой, что и в самом деле не услышал бы сейчас даже приземления самолета в этой самой кухне, а мама подняла голову от плиты, прислушиваясь к непонятным звукам. Откуда исходил звук, было очевидно всем, если не считать папы.
Недолго раздумывая, мама подошла к холодильнику и, взяв вазу в руки, заглянула внутрь нее. Через секунду комната наполнилась оглушительным визгом и раздался звук разлетевшегося в дребезги стекла.
— Мышь! — завизжала мама и запрыгнула на стул.
— Где? — папа посмотрел на маму поверх очков, пытаясь понять ее странное поведение.
— Там, — дрожащая рука указала на пол.
— Мы живем на 12-м этаже, дорогая, и потому мышей у нас быть не может! — и папа снова принялся стучать по клавишам. — Успокойся, тебе показалось.
— Но она все еще там! — не сдавалась испуганная женщина.
— Кто? — папа опять посмотрел на нее таким взглядом, словно впервые видит.
— Мышь.
— Какая мышь?
— Оранжевая, — прошептала мама, по-видимому, понимая, что сейчас она сказала что-то не то.
— Оранжевых мышей не бывает.
— Но я вижу ее!
Папа наконец оторвал взгляд от компьютера и, проследив за тем, куда направлен взгляд мамы, медленно поднялся со стула.
— Невероятно, — тихо сказал он минуту спустя, внимательно разглядывая храпящего во всю мочь Мыр Гуна, — я не знаю, что или даже кто это, но это явно не мышь. Сама посмотри.
— Нет! — взвизгнула опять мама, подняв ноги еще выше.
— Это не мышь! — наконец не выдержал Мишка и поднял гуманоида с пола.
— Не трогай руками всякую гадость! — все еще не могла прийти в себя мама.
— Это не «гадость», это Мыр.
Ариша открыла шкаф и, достав пузырек с таблетками, подала его маме.
— Что это? — не сразу поняла женщина.
— Валерьянка, — вздохнула девочка и, подойдя к Мишке, погладила спящего Мыр Гуна по голове, — он хороший.
Мама достала таблетку, потом подумала и достала еще одну. Папа подал ей стакан с водой, после чего они оба уставились на детей в ожидании объяснений.
— Он с другой планеты.
— Пришелец, значит? — папа взял из рук мамы пузырек и тоже достал ярко-желтую пилюлю.
— Пришельцы — приходят, а он прилетыш, потому что прилетел!
— Нет такого слова, — начал было папа, но тут же замолчал, закидывая в рот таблетку и принимая из рук мамы стакан.
Мыр слабо пошевелился на Мишкиной ладони и открыл глаз, оглядываясь по сторонам.
— Кажется, я совсем некстати заснул, — проговорил гуманоид и мило улыбнулся окружающим беззубым ртом.
— Он разговаривает!
— Дорогая, перестань так кричать. Ты перебудишь всех соседей, — сказал папа и достал вторую таблетку.
— Детишки, — жалобно начала мама, не сводя глаз с гуманоида, — может, вы отнесете это туда, где взяли, а мы с папой купим вам попугая, вы же просили.
— Ка-ка-ду, — по слогам произнес папа и присел на стул рядом с мамой.
— Может, они в неволе не размножаются, и ему будет у нас одиноко…
— Мы не размножаемся… — попробовал вставить свое слово Мыр.
— Вот видите! — мама опять зачем-то поджала ноги.
— Мы вообще не размножаемся! Нас всегда фиксированное количество!
— И сколько вас всего? — пришел в себя папа.
— Было 1303. Но теперь этот показатель изменился как минимум на одну единицу. Возможно, и больше. Кто знает, сколько нас было на отвалившемся куске.
— То есть ты хочешь сказать, что, возможно, у нас по квартире бегает еще пара гуманоидов, — мама испуганно огляделась по сторонам.
— Исключено! Я здесь все проверил! Кроме нас и паука в ванной здесь никого больше нет.
— Паук в ванной! Ты это слышал, дорогой? Немедленно разыщи его!
— Может, чуть позже? Я думаю, сначала следует познакомиться с разумным существом с другой планеты. А то как-то неприлично получится: он здесь, я в ванной.
— Я не совсем готов к знакомству, — смущаясь, проговорил Мыр, меняя оранжевый окрас на розовый, — я не совсем одет… А если совсем честно, то полностью раздет.
— Ничего страшного, я врач, и меня сложно чем-либо удивить…
— Это я заметил, — улыбнулся гуманоид, — но позвольте я все же надену штаны.
— А я физик, и меня очень легко удивить, — вмешался папа, — поэтому пусть он все-таки оденется.
Ариша выбежала из комнаты, но уже через несколько мгновений вернулась с блестящими джинсами в руке. Мыр попросил всех присутствующих отвернуться и, быстро напялив штаны, взлетел под потолок с криком:
— А теперь давайте знакомиться!
Мама с папой обернулись на голос и замерли, широко открыв не только глаза, но и рты.
— Он летает… — мама опомнилась первая и посмотрела на папу.
— Зачем им теперь попугай? — произнес папа и поправил очки. — Чувствую, «номер» с какаду теперь не пройдет…
— Мыр Гун, — выпятил грудь пришелец, расплывшись в улыбке.
— Наталья Евгеньевна, — прошептала мама и почему-то встала со стула.
— Александр Сергеевич…
— О! Да я вас знаю! — Мыр метнулся к папе, отчего тот едва не свалился со стула. — Я читал ваше произведение!
— Вы читали мой труд о концепции абсолютного топлива? — папа ухватился рукой за край стола, пытаясь сохранить равновесие.
— Вовсе нет, — Мыр переместился немного в сторону, и папе наконец-то удалось усесться поудобней, — я читал про золотую рыбку, она стоит на полке в комнате Ариадны.
— Вон оно что… — слегка огорчился Александр Сергеевич. — Это вовсе не я написал, а мой тезка. Но тоже ничего, познавательно…
— А лет вам, позвольте, сколько? — было видно, что маме удалось справиться с волнением, и она чувствовала себя теперь немного уверенней.
— Нам? — Мыр явно не понял вопроса. — Лет?
И гуманоид посмотрел на детей в ожидании разъяснений.
— Ну, возраст у тебя какой? — попытался подсказать Мишка, думая о том, как ему самому не пришла мысль узнать у Мыра об этом раньше.
— А зачем это вам? — гуманоид пучил огромный глаз, хлопая длинными ресницами.
— Это что, секрет? Или у вас не принято говорить о возрасте?
— У нас принято говорить обо всем — слушать-то все равно некому… Просто я не пойму, о чем вы спрашиваете.
— У вас нет летоисчисления? Вы не знаете, сколько живете?
— А зачем надо это знать?
— Ну как, — поддержал маму папа, — сначала человек или любой другой организм рождается, потом он растет, становится сначала взрослым, потом стариком…
— А потом? — Мыр, не мигая, посмотрел на физика.
— Потом он умирает… И весь период своей жизни он отсчитывает дни, недели, года…
— Вы считаете дни до своей смерти? — Мыр Гун опять часто захлопал ресницами. — Но зачем?
— Чтобы знать, — неуверенно произнесла мама, — сколько лет.
— Лет до чего? Ведь это неразумно, — гуманоид опустился на холодильник и печально посмотрел на окружающих, — главное ведь в жизни не смерть, в жизни главное — жизнь, и тогда какая разница, сколько лет ты живешь. Ведь конец неизбежен, но стремиться к нему не стоит. Тем более отсчитывать время до него…
— А как же день рождения? — не удержалась Аришка. — Торт, свечи, праздник?
— Главное, что ты родился и можешь устраивать праздники хоть каждый день, а жить всю жизнь в ожидании конца не совсем весело. Или вообще невесело…
— В этом определенно что-то есть… — задумчиво произнес папа, и в комнате воцарилась полная тишина…
— Чем тут у вас пахнет? — Мыр повел усиками по сторонам, явно «принюхиваясь».
— Ой, моя каша! — спохватилась Наталья Евгеньевна и, резво соскочив со стула, подбежала к плите. — Она испорчена.
— А давайте устроим день рождения! — тут же нашлась Ариша. — Мой, например.
— А почему это сразу твой? — возмутился Мишка. — Я тоже хочу!
— Мне кукла очень-очень нужна! Вот мне ее и подарят. Тебе-то ничего не нужно!
— Стоп! — громко сказал папа и тоже встал. — Сегодня у всех день рождения, потому что это просто день и мы все родились в один из таких дней. Подарков не будет, но будет торт!
— Ура! — закричал Мишка.
— Ура! — повторила Ариша.
— Торт — это вредно! — сказала мама.
— Я в «кондитерскую», — резюмировал папа.
— А мне чпипибляк!
Все замерли и уставились на Мыр Гуна.
— Если это возможно, конечно, — застенчиво произнес Мыр, покорно опустив усики.
— А ему чпи… пи… — ну ты понял, о чем я.
— Угу, — неопределенно крякнул Александр Сергеевич, — Миша идет со мной, мне необходимо кое-что прояснить.
И мужская половина общества покинула собрание, а женская принялась собирать осколки с пола. И лишь Мыр Гун тихо сидел на холодильнике, о чем-то задумавшись.


7

— Взрослый человек, а туда же!
Наталья Евгеньевна непонимающе посмотрела на гуманоида, застыв на месте со злополучной кастрюлей в руках.
— Это куда? — наконец произнесла она, пытаясь понять, что она делает не так.
— В мусорное ведро.
— А надо?
— Мама, ты знаешь, сколько живых организмов погибает в глубинах космоса от голода?
— Ариша, мы, к большому моему сожалению, не можем ничем помочь этим несчастным, — Наталья Евгеньевна посмотрела на кастрюлю и подумала о том, как же долго придется отмывать пригоревшую кашу.
— А вот и можем! — Аришка подошла к маме и, взяв из ее рук кастрюлю, поставила ее на стол.
Из коридора донесся шум, и вскоре на кухню зашли папа и Мишка. Последний нес на вытянутых руках красивый торт в прозрачной упаковке. Папа же поставил на стол пакет, в котором угадывался огромных размеров арбуз.
— Что это? — спросила мама. — Нам же его за месяц не съесть!
— Думаю, на месяц его не хватит, — довольный Мыр подлетел поближе и заглянул в пакет.
— Это и есть то, о чем он просил? — Наталья Евгеньевна покосилась на гуманоида.
— Да, дорогая, это чпипибляк, — как ни в чем не бывало произнес Александр Сергеевич, словно он знал об этом всю свою жизнь.
— Слава богу, что это не осетровая икра и мы можем себе позволить покупать их в нужном количестве.
Мыр Гун с благодарностью посмотрел на окружающих, и на его глазу навернулась огромная слеза.
— Ну-ну, — строго сказал папа, глядя на «прилетыша», — этого еще не хватало.
— Все нормально, не переживайте, — Ариша погладила Мыра по лысой голове, — гунчане всегда плачут, когда им хочется плакать, смеются, когда весело…
— И спят, когда им хочется спать, — резюмировал Мишка и подмигнул гуманоиду, отчего Мыр расплылся в широкой улыбке, — только делают они все это порой совсем некстати. Например, сразу же после еды.
— Так вот как ты оказался в вазе с фруктами, — рассмеялся Александр Сергеевич, а за ним и все остальные.
Мишка, Ариша и папа весело уплетали торт, а Мыру достался большой кусок арбуза на красивой расписной тарелке. И лишь мама ничего не ела, а пила чай. Она всегда сидела на какой-нибудь диете, в которой запрещалось есть все, кроме чая и кабачков.
— С кашей-то что делать? — спросила Наталья Евгеньевна, когда большая часть торта была съедена, а в пустой красивой тарелке сладко храпел Мыр Гун. Аришка аккуратно подняла оранжевое тельце гуманоида и унесла в кукольный дом.
— А теперь, когда все сыты и довольны, я думаю, нам стоит обсудить, что же тут происходит.
— А что тут происходит? — Мишка посмотрел на отца, стараясь угадать его настроение.
— В нашей квартире живет настоящий инопланетянин, а мы об этом ничего не знаем! Кстати, как давно он у нас проживает?
— Недели две… во всяком случае, примерно столько прошло с тех пор, как я его обнаружил.
— И где ты его «обнаружил»? — вступила в разговор Наталья Евгеньевна, убирая торт в холодильник.
— Да здесь и обнаружил, на кухне.
— Как я сама не догадалась? Ведь это очевидно — все гуманоиды живут на кухнях! Мне вот только не понятно, как он попал на нашу кухню.
— Наверное, поесть пришел, — пожал плечами Мишка.
— А до этого он где жил? — Наталье Евгеньевне стало казаться, что она потихоньку сходит с ума.
— В моем тапке.
— Миша, мама спрашивает, где его настоящий дом? Тапочек, хоть даже и твой, домом может служить только для микробов! — папа многозначительно посмотрел на сына.
— А, вы об этом… Так он на Гуне родился. Планета такая.
— Нет такой планеты! — хором произнесли родители и переглянулись.
— Это еще почему? Десятая планета…
— Их девять!
— С чего вы взяли?
— Это во всех учебниках написано, и тебе бы пора об этом знать!
Александр Сергеевич встал со стула и покинул комнату. Через минуту он возвратился с картой звездного неба и положил ее перед Мишкой.
— Где? — коротко произнес он, опять усаживаясь на стуле.
— Она здесь не обозначена.
— Что значит — не обозначена?
— А то и значит, что она совсем маленькая и ее не видно с Земли.
— Это невозможно, Михаил! — папа поднялся со стула и нервно заходил по комнате. — Скорее всего, ее просто нет!
— Мам, — Мишка посмотрел на Наталью Евгеньевну, — твою больницу отсюда видно?
— Нет… — растерянно произнесла мама и принялась убирать со стола. — До моей клиники ехать пять остановок, как же ее может быть видно?
— Но она есть?
— Разумеется.
— Вот! — Мишка многозначительно посмотрел на отца. — Если ее не видно, это совсем не означает, что ее нет!
— Разумно, — Александр Сергеевич решил больше не спорить с сыном, понимая, что после знакомства с Мыр Гуном он готов поверить даже в самый откровенный бред.
— Мама! Не выкидывай крошки!
— Вы все сошли с ума?
— Предоставь это Мыру.
— Он настолько любит прибираться на кухне?
— Он любит простейших! И я тоже!
— Я поняла, мы будем разводить микробов! — Наталья Евгеньевна опустилась на свободный стул и принялась кончиками пальцев растирать виски. — Может, Мыр Гуну стоит пожить в зоопарке? Я думаю, там он принесет много радости посетителям и денег организаторам…
— Какой зоопарк, дорогая? Мыр разумное существо, и ему не место в зоопарке.
— А где ему место? — мама посмотрела на папу с неограниченной надеждой. — Ты знаешь?
— Нет, может быть, его уфологам показать стоит…
— Ты представляешь, что тогда будет? — теперь Наталья Евгеньевна окончательно убедилась в том, что ее муж сумасшедший. — К нам понаедут тысячи журналистов со всего мира, ФСБ, ОМОН и просто миллионы поклонников НЛО! Здесь станет невозможно жить, и нам придется бежать от этого кошмара куда-нибудь на Северный полюс!
— Я не хочу жить на Северном полюсе, у меня аллергия на мороз, ты же знаешь, дорогая.
— Вообще-то я все слышу! — раздался голос из зависших посреди комнаты штанов.
— О, г-господи, что это? — мама встала, потом опять села.
— Мыр, перестань! Теперь нет надобности ни от кого прятаться, все уже в курсе, что ты тут живешь!
Гуманоид принял видимый облик и уже привычно уселся на холодильнике, свесив вниз худенькие ножки с огромными ступнями.
— Так он уже живет у нас? — мама все еще не могла прийти в себя. — И как надолго? Может, нам его еще прописать?
Все замолчали, обдумывая, что же делать с Мыр Гуном — стоит его прописывать на общей жилплощади или нет. Гуманоида, по-видимому, этот вопрос интересовал меньше всего: покинув насиженное место, он принялся собирать в одну кучу крошки от торта. Мишка тут же стряхнул их в кастрюльку с пригоревшей кашей и поставил все это перед «прилетышем». Мыр, как всегда, завис горизонтально над посудиной, и вскоре все ее содержимое улетучилось. Может, на Дарвию, может, еще куда. Мишку это уже не интересовало.
Мыр без сил свалился на дно идеально чистой кастрюльки и затих.
— Что это с ним? — в голосе Натальи Евгеньевны прозвучали тревожные нотки. — Он болен?
— Не, мам, он восстанавливается. Сейчас полежит немного и будет как новенький!
— Ты же хотела посудомоечную машину, дорогая? Так вот, считай, что она у тебя уже есть. Причем самая компактная из тех, какие мне приходилось видеть. Думаю, мы можем оставить его жить у себя. Места он занимает немного, посуду за собой моет, да и какаду покупать не придется…
— Главное, чтобы никто не узнал о нем, — тяжело вздохнула мама, — а то тут такое начнется! А где Ариша?
— Костюм поприличней мне шьет, — Мыр открыл глаз и довольно улыбнулся, — она меня любит!
— Еще бы, — засмеялся Александр Сергеевич, — то-то мне показалось странным, что к нашему возвращению домой на кухне в последнее время обнаруживается идеальный порядок.

8

Теперь Мыр Гуну не надо было больше ни от кого прятаться и он свободно мог передвигаться по квартире. Большую часть времени он валялся на диване и смотрел телевизор, причем по несколько каналов сразу, переключая их при помощи своих усиков-антенн с невероятной скоростью. Папа выразил опасение, что телевизор от этого может сломаться, но Мыр сразу успокоил его тем, что полностью рассказал об устройстве жк-передатчиков и, назвав все возможные поломки, пояснил, как в случае чего их можно легко и быстро устранить. Александр Сергеевич с уважением посмотрел на пришельца и больше эту тему никто не поднимал.
— Мыр!
Гуманоид притворился спящим, услышав недовольные нотки в голосе Мишки.
— Мыр! Я знаю, что ты не спишь. Хватит притворяться!
Мыр Гун для убедительности захрапел так громко, что даже заглушил звук телевизора.
— А кто-то говорил, что никогда не врет!
— Х-р-р-р…
— И всегда говорит правду!
— Х-р-р-р-р…
— А у меня что-то есть!
— Х-р-р-р-р-р…
— И это… чпипибляк!
— Врешь!
— На себя посмотри!
— Я не вру, я притворяюсь. А это не одно и то же!
— Ты куда мою шоколадку дел? Я всего кусочек от нее отломил …
— Она просрочена… — неуверенно начал гуманоид.
— Я сам проверял срок годности, с ним все в порядке было!
— Понимаешь, я обнаружил еще одну планету…
— Не продолжай, я все понял. Мыр, с твоей легкой руки ты уже наводнил едой ближний, да и дальний космос тоже на десятки лет вперед! Может, хватит уже? Куда еще ни шло, когда ты отправлял «голодающим» то, что все равно требовало утилизации, но с некоторых пор ты отправляешь туда все, что тебе попадается на глаза… или на глаз. На днях ты отправил к ним, — Мишка ткнул пальцем вверх, — целое ведро картошки…
— От нее, между прочим, пахло гнилью!
— Возможно, что там и замешалась пара некачественных клубней, но не всю же картошку надо было телепортировать! Твои простейшие часом не лопнут?
— Ты злой, жадный и бессердечный! — гуманоид таращил на Мишку полный презрения глаз и так покраснел, что стал похож на редиску в полете. Это было так забавно, что мальчик не выдержал и расхохотался.
— Ах ты так?! Ну все, хватит с меня! — Мыр, на огромной скорости влетев в ванную, громко хлопнул дверью, и через несколько мгновений до Мишкиного уха донесся шум льющейся воды.
— Вот и хорошо, остынь там. А то чего доброго еще лопнешь от злости.

— Ой, что это?
— Боже мой, да здесь целый потоп!
— Наверное, трубу прорвало, дайте-ка пройти.
— Миша!
— Что, мам?
— Ты разве не слышишь, что вода течет?
— Слышу, ну и что? Там Мыр…
— О, господи, он утонул, — раздался изрядно взволнованный голос из ванной, и все, охая и ахая, рванули в тесное помещение санузла.
На самом дне керамической мойки, болтаясь в воде кверху ногами, качалось безжизненное тело гуманоида, выпускающее из себя время от времени мелкие пузырьки воздуха. Голова пришельца вплотную прилегала к сливному отверстию, напоминая импровизированную, но очень надежную пробку. Вся семья замерла в полном безмолвии, напрочь позабыв о том, что стоит почти по щиколотку в воде, и не обращая никакого внимания на то, что вода все еще льется из незакрытого крана.
— Может, его стоит выдернуть? — хлюпнул носом Мишка.
Александр Сергеевич, закатав рукав рубашки, опустил руку в теплую воду и попробовал достать несчастного Мыр Гуна, но голову гуманоида крепко удерживал в отверстии толстый слой воды сверху. Ариша наконец-то закрыла кран и принялась ладошками вычерпывать воду из злополучной раковины прямо на пол. Ей на помощь поспешила окончательно пришедшая в себя мама, и дело пошло быстрее.
— Это я во всем винова-а-а-т, — вдруг завопил Мишка, и по его щекам потекли слезы.
— Да не реви ты! Живой он, просто спит!
— Как спит? — мгновенно успокоился мальчик. — Дрыхнет в воде?
— Ага, — Ариша пыталась подсунуть пальцы под наглухо застрявшую в сливе макушку пришельца, — вот и пузыри пускает.
— Мы наверняка затопили соседку снизу, добрейшую тетю Лизу, — папа взял тряпку и принялся собирать ею воду с пола.
В этот момент в дверь позвонили, и все присутствующие замерли. Мама, вытирая на ходу руки прямо о модную юбку и сдувая со лба выбившуюся из прически прядь волос, начала пробираться к двери, звонко шлепая по воде босыми ногами. Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели появилась голова упомянутой тети в рыжем парике и круглых очках.
— Извините, — начала лопотать голова, — это у вас трубу прорвало?
— Похоже, что да, — развела руками Наталья Евгеньевна, покорно ожидая скандала.
— Вы мне прихожую затопили…
— Мы сейчас все уберем, — раздался из-за плеча папы виноватый голос Мыр Гуна, и тетя Лиза, посмотрев сквозь толстые стекла очков на говорившего, сначала быстро побледнела, а затем стала медленно сползать вниз по двери прямо в лужу.
— Валерьянку нести? — Ариша посмотрела на маму, и так как та ничего не ответила, а только лишь схватилась обеими руками за голову, пошла за аптечкой на кухню.
— Слабенькая она какая-то, — заметил проницательный гуманоид, но папа одарил Мыра таким взглядом, что тот сразу замолчал и принялся осматривать «зону затопления».
— Марш отсюда! — неожиданно рявкнул всегда гордившийся своим самообладанием Александр Сергеевич, и Мишка, Аришка, а следом и Мыр Гун быстро удалились подальше от папиных глаз.
— Что это было? — первым делом спросила соседка, едва открыв глаза.
— Попугай! — нашлась мама и посмотрела на папу, ища поддержки.
— Ага, какаду, — промямлил Александр Сергеевич и с таким рвением принялся собирать тряпкой воду, словно это было делом всей его жизни.
— Он говорил!
— Ну да, попугаи вообще очень разговорчивый народ.
— Но он говорил именно про это, — женщина обвела комнату выразительным взглядом.
— О, они еще и ужас какие сообразительные!
— А почему он голый? — не унималась тетя Лиза, отжимая подол байкового халата.
— Линяет, — пожала плечами Наталья Евгеньевна, — или заболел… Эти тропические птички такие неженки… Съедят что-нибудь не то — и сразу аллергия.
— Угу, — папа вновь погрузил тряпку в лужу, — чпипибляков, например…
— Чего, простите, съедят?
— Чего не следует. Пойдемте, я вас провожу до двери вашей квартиры, — мама чуть ли не силой выпихнула соседку из прихожей в подъезд, — а заодно и ущерб оценим.
— Да какой там ущерб? — махнула рукой тетя Лиза, отчего мама зауважала ее еще больше. — Я как раз ремонт собралась делать, думала обои отрывать, а теперь они наверняка сами отвалятся. А почему у вашего какаду один глаз?
— О, это долгая история… — неопределенно начала Наталья Евгеньевна, лихорадочно соображая, что же это за история может быть. Но ничего так и не придумав, пообещала рассказать «об этом удивительном случае» как-нибудь в другой раз. А сейчас ей надо срочно возвращаться домой — попугай требует внимания и лечения, и вообще время не терпит.
— Да-да, конечно! У него очень болезненный цвет кожи, знаете ли, — продолжала тетя Лиза, медленно спускаясь вниз по ступеням, — вам бы его ветеринару показать.
— С чего вы взяли?
— Ну где вы видели, Наташенька, попугая с таким кожным покровом?
— А вы где-то видели еще голого попугая, Лизавета Петровна? — пришло время удивиться маме.
— Нет, ну что вы? Я просто предположила, что их кожа должна походить… ну, хотя бы на куриную.
— Куры, Елизавета Петровна, живут в закрытых помещениях, да к тому же в наших северных широтах! Это вам не Африка! А наш «попугайчик», видимо, загорел, а возможно, даже и обгорел на солнце, прежде чем попасть сюда. Бедная птичка наверняка так страдает!
Соседка с пониманием посмотрела на маму и, пообещав зайти попозже, наконец-то оставила несчастную Наталью Евгеньевну в покое.
Быстро взбежав по ступенькам вверх, мама грозной фурией ворвалась в квартиру и, едва не сбив с ног папу, с мокрою тряпкой в руках пронеслась словно вихрь в комнату, где дети и Мыр Гун смотрели по телевизору очередную серию занятного мультфильма про забавного малыша, родившегося на Луне.
— Вы представляете хоть, в каком свете вы меня сейчас выставили? — лицо Натальи Евгеньевны покрылось неровными нервными пятнами, а на лбу выступили блестящие капельки пота.
— Вы нам вообще-то телевизор загородили, — Мыр посмотрел на маму самым невинным взглядом, какой только можно себе представить, — а там самое интересное началось.
Наталья Евгеньевна тут же схватила лежавший на столе пульт и, с силой надавив на кнопку, отключила вещание.
— Она смотрела на меня так, словно я сумасшедшая! Я-то подумала, что ей птичку жалко, — она сверкнула глазами в сторону притихшего гуманоида, — нет, ей меня жалко было! Еще бы — молодая образованная женщина несет несусветный бред про загоревшего одноглазого попугая!
Мама почти упала в кресло и принялась пальцами растирать себе виски.
— Да, наверное я и впрямь сумасшедшая, если позволяю разгуливать по дому гуманоиду, да еще и пытаюсь найти себе оправдания, почему я не сдала его до сих пор уфологам или кому там еще?
Мыр медленно поднялся с дивана и опустился прямо на плечо Натальи Сергеевны.
— Все так плохо? — тихо поинтересовался он, заглядывая в лицо женщины.
— Хуже не бывает.
— Вы не сумасшедшая, Вы добрая.
— В данной ситуации — это почти одно и то же, — устало вздохнула мама и отправилась помогать папе собирать с пола остатки воды.

9

На следующий день в доме появился попугай. Правда, это был не белоснежный какаду, а яркий волнистый попугайчик по имени Яша. Вся семья тут же окружила металлическую клетку, наперебой задавая вопросы принесшему в дом птицу папе.
— Дорого, наверное? — вздохнула мама.
— Ой, а он разговаривать умеет? — Ариша восторженно сложила ладошки вместе.
— А кормить его чем? — Мишка просунул палец сквозь прутья решетки, стараясь привлечь внимание нового жильца.
— А в руки взять его можно?
— Какой красивый!
— Какая антисанитария, — наконец произнес молчавший все это время до этого Мыр Гун и сделал вид, что сама птица его ничуть не интересует.
— Почему это антисанитария? — удивился папа. — Просто в зоомагазине, видимо, не успели еще клетку почистить. Сейчас мы это исправим. Итак, кто сегодня моет клетку у этого красавца?
— Я не могу, у меня тренировка, — и Мишка, схватив спортивную сумку, быстро скрылся за входной дверью.
— А у меня вообще, возможно, аллергия на пух, — Ариша отошла от клетки и принялась внимательно осматривать кожу на своих руках в поисках первых признаков этого коварного заболевания.
— А я тут вообще ни при чем, — Мыр демонстративно покинул комнату, и вскоре все услышали его громкий храп. Но так надрывно гуманоид храпел только тогда, когда нарочно пытался внушить окружающим, что тревожить его сейчас вовсе бесполезно.
Александр Сергеевич растерянно посмотрел на Наталью Евгеньевну, и так как слов у него не нашлось, он просто развел руками.
— А ты как думал? Что они сразу забудут про пришельца и с радостью примутся чистить клетку незнакомого им попугая? За Мыром убирать не надо — с его появлением в квартире только чище стало, а кухня так и вовсе напоминает стерильную палату в отделении хирургии…
Папа молча извлек из домика зелено-желтое заграничное чудо и, передав ничуть не испугавшуюся птицу маме, все так же молча отправился в ванную чистить злополучную клетку.
— Хеллоу, — тут же произнес Яша грубым баритоном, отчего мама сразу побледнела.
— Наша квартира превратилась в базар, — произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь, — этот иностранец тоже говорящий…
— Яша хороший, — тут же выдал попугай, пытаясь выскользнуть из ладошки.
— У нас все хорошие. Наверное, — Наталья Евгеньевна присела на стул и с безразличием посмотрела на говоруна.
— Даже не сомневайся! Яша хороший!
— Я и не сомневаюсь, — тяжело вздохнула мама и погладила его по желтой голове.

Заморский говорун быстро освоился на новом месте и чувствовал себя вполне комфортно. Яша оказался на редкость разговорчивой птичкой, чем вызывал у Ариши с Мишкой неописуемый восторг. Теперь дети каждую свободную минуту проводили рядом с клеткой попугая, с завидным терпением обучая его все новым и новым словам. Клетку было решено чистить по составленному папой графику, и все сошлись на мысли, что это хоть и неприятный, но все же необходимый процесс. Когда Яша оставался без привычного внимания окружающих, он начинал орать песни, чем несказанно нервировал Мыр Гуна. Гуманоид в такие часы прятался в первое попавшееся укрытие, зажимая в пухлых ладошках усики-антенны, служившие ему и органами слуха.
В последнее время вообще мало кто в доме обращал внимание на пришельца и он загрустил. Он не мог понять, отчего ему стало так вдруг одиноко, ведь живя на Гуне, он за всю свою жизнь лишь пару раз встречался с другими гунчанами и при этом не испытывал никакого дискомфорта.
Ночью, когда все спали, даже неугомонный попугай Яша, Мыр Гун открывал форточку, усаживался на раму и долго смотрел на далекие звезды. Ее не было видно — его планеты, но он знал, что она там есть, и, возможно, ей тоже не хватает его. Он очень надеялся на это.

В дверь позвонили, и Мыр, по сложившейся уже традиции, удалился из комнаты, где его могли заметить чужие люди, в домик Барби. Кукла посмотрела на гуманоида нарисованными глазами и улыбнулась.
— Хоть кто-то рад меня видеть, — печально вздохнул Мыр и лег на розовую кроватку, повернувшись лицом к стене.

— Надо же, как быстро он у вас поправился! — соседка тетя Лиза смотрела на Яшу широко открытыми от удивления глазами, изредка хлопая густо накрашенными ресницами. — Я было грешным делом даже подумала, что он у вас не выживет.
— Ну что вы, Лизавета Петровна, я же врач как-никак! Витаминная терапия просто творит чудеса!
— Никогда не думала, что аллергию можно вылечить при помощи витаминов. Надо будет прикупить побольше фруктов, — сделала для себя вывод соседка и уставилась на попугая с еще большим интересом.
— Даже не сомневайся! — тут же парировал Яша, отчего вслед за глазами у тети Лизы широко открылся и рот.
— И действительно, какая сообразительная птичка! А я сначала даже вам как-то не поверила, Наташенька, — соседка густо покраснела, — подумала, что у вас поселился какой-то экзотический зверь-мутант и вы просто нашли повод выставить меня за дверь, прикрываясь болезнью несуществующего попугайчика.
Теперь настало время покраснеть маме:
— Ну вы скажете тоже! Мутант! — неуверенно хихикнула Наталья Евгеньевна. — Это все сказки.
— Это надо же! И глазок у него теперь два!
— Даже не сомневайтесь! — завопил попугай, поправляя яркое оперение на своей грудке. — Яша хороший!
— Вы обещали мне, Наташенька, рассказать какую-то жуткую историю, связанную с отсутствием глазика у бедной птички, — и соседка с умилением посмотрела на Яшу, все еще не до конца веря в столь быстрое исцеление явно погибающей всего несколько дней назад птицы.
— Это совсем не жуткая история, дорогая Лизавета Петровна, — мама выдавила из себя улыбку, отчего-то очень похожую на гримасу боли, — Яшу пчела укусила, когда он гулял по парку. Прямо в глаз! Вот он и затек. А сейчас опухоль, как видите, спала, и его зрение в полном порядке.
— Даже не сомневайтесь!
— Да-да, это жуткая история. Возможно, именно этот укус и вызвал аллергию… У меня, знаете ли, был подобный случай в детстве…
— Кошмар! — Яша внимательно посмотрел на говорившую больше него тетю. — Это просто кошмар!
— Вот и я говорю, — обратилась Лизавета Петровна непосредственно к Яше, — но я, пожалуй, расскажу вам ее в другой раз.
— Да-да, дорогая, — поспешила вмешаться в не совсем обычный диалог Наталья Евгеньевна, — а то мне пора уже бежать… на рынок. За картошкой. А то Мыр Гун опять все отправил в открытый космос.
Тетя Лиза внимательно посмотрела на маму и, сорвавшись со стула, быстро переместилась в коридор, воровато оглядываясь:
— Я, Наташенька, в другой раз заскочу. Не хочу вам мешать, — и быстро, на ходу обувая свои туфли, хлопнула входной дверью.

Мыр внимательно слушал разговор двух женщин, лежа на кровати в ставшем для него родным розовом домике. Ему вовсе не нужно было находиться совсем близко к говорящему, но об этом все забывали и спокойно говорили о нем в его отсутствие. А еще он почувствовал недовольство своим поведением и даже присутствием в этой огромной, по меркам гунчанина, квартире. Он сдержал набежавшую вдруг слезу, он уже совсем научился сдерживать свои эмоции и опять подумал о доме. Его настоящем доме, невидимой пылинкой несущейся по своей орбите в глубинах родного космоса.
— Мыр, пошли обедать! — прервал грустные размышления гуманоида веселый Мишкин голос. — И в комнате опять повисла уже ставшая привычной тишина.
Мыр нехотя выбрался из домика и медленно поплыл по воздуху на кухню, где его ожидал фруктовый салат и стакан ароматного какао. Он нехотя мусолил во рту дольки мандарина, почти не ощущая вкуса, и потом еще долго тянул через соломинку шоколадный напиток, а в голове все еще звучали слова не то подуманные, не то сказанные утром Натальей Евгеньевной чрезмерно любопытной соседке.
— Мыр, ты что, заболел? — Мишка внимательно посмотрел на друга. — Что-то ты вялый какой-то.
Все обратили взоры на пришельца, отчего ему стало совсем неуютно:
— Нет, — тихо ответил он, допивая остатки какао, — просто настроение не очень…
— Понятно, у меня тоже такое бывает.
И все, сразу потеряв интерес к гуманоиду, дружно начали покидать кухню, не забывая оставлять в мойке грязную посуду.
Мыр, оставшись один, принялся за ставшую для него привычной работу, и спустя всего несколько минут комната сверкала абсолютной чистотой. Больше никто не приходил посмотреть на то, как он отправляет остатки еды на другие, очень далекие, планеты, как потом полощет под струей горячей воды и без того идеально чистые тарелки, как ловко управляется с пылью при помощи влажной салфетки. И Мыру вдруг показалось, что он стал совсем никому не интересен в этом полюбившемся ему доме. Он опять сдержал предательски накатившую слезу и тихо, стараясь быть незамеченным, проскользнул под розовую крышу к кукле, ставшей невзначай его единственным другом. Она не могла говорить и тем более понимать, о чем ей говорит пришелец, но она могла слушать. Теперь он понимал, что это совсем не мало.

10

Когда Мыр проснулся, в доме царил настоящий переполох. Дети бегали по комнатам, громко хлопая дверьми, и что-то оживленно обсуждали. Среди общего хаоса особенно выделялся громкий плач Ариши.
— Это Мишка клетку плохо закрыл после уборки-и-и, — сквозь слезы причитала девочка, — вот он и улетел.
— Да не ной ты, — отмахивался Мишка, — в доме он где-то, куда ему деваться? Ты лучше в своей комнате поищи хорошо, может, он у тебя в игрушках спрятался. Они такие же яркие, как и он — могла и не заметить.
— Я уже смотрела, нет его там.
— А я говорю — посмотри! Здесь его точно нет, я все обыскал.
Дверь приоткрылась, и в комнату вошла Ариша. Личико ее было заплаканным и таким несчастным, что Мыр Гун не удержался и по его лицу побежала крупная слеза. Ему так хотелось утешить несчастную девочку, но он не знал, как! Может быть, ему следует присоединиться к поискам сбежавшей птицы? В этот момент Ариша подняла глаза, осматривая комнату уже в десятый, наверное, раз, и ахнула: форточка оказалась открытой настежь!
— Мыр! — завопила Аришка так, что антеннки гуманоида мелко задрожали. — Мыр, это ты опять форточку открывал? Прекрати делать вид, что ты здесь абсолютно ни при чем!
— Я просто смотрел на звезды, — пришелец виновато опустил свой единственный глаз.
— А что, через стеклопакет их не видно? — не унималась девочка.
— Воздух был так прозрачен, так чист, что мне захотелось, чтобы ты тоже им подышала, пока спишь. От такого воздуха огромная польза…
— Хватит оправдываться! Просто признайся, что ты растяпа!
В комнату вошел Мишка и, быстро сообразив в чем дело, укоризненно уставился на Мыр Гуна:
— А может, ты это специально сделал? Мне всегда казалось, что ты Яшу недолюбливаешь: то «антисанитария», то «фальшивит на каждой ноте».
— Вот-вот, — Ариша перестала плакать, а ее милое личико покрылось от гнева некрасивыми красными пятнами, — чем он тебе помешал, скажи? Ты ведь даже ни разу клетку не почистил!
— Ариадна, Миша, как вы могли подумать обо мне такое? — впервые в своей жизни гунчанин растерялся и не знал, что ответить. Одно дело, когда его обвиняли в краже вполне пригодных в пищу продуктов, что, собственно говоря, было правдой, и совсем другое — сейчас. Его обвиняли в предательстве!
— Ага, давай расскажи нам, какой ты «честный»!
Ничего больше не говоря, гуманоид легко поднялся над столом, на мгновенье завис в воздухе и с невероятной для живого существа скоростью скрылся в проеме все еще отрытого окна.
— Мыр! — в голос закричали дети, поняв вдруг, что они натворили, но он их уже не слышал.

Время тянулось бесконечно долго. И хотя Мишка развесил по всей округе распечатанные на компьютере объявления о пропаже говорящего попугая, звонка о его находке так и не поступило. Не помогло даже то, что за Яшу было назначено приличное вознаграждение. С поисками гуманоида дела обстояли еще хуже: не напишешь же о том, что у тебя пропал гуманоид!
В доме повисла непривычная гнетущая тишина, в раковине скопилась немытая посуда, а Мишка с Аришей целый день сидели у открытого окна в надежде на возвращение друга. Про попугая больше никто не говорил, все понимали, что вряд ли он пропадет: на улице теплое лето, да и наверняка его уже кто-то поймал и приютил. С Мыром же ситуация была сложнее: его невероятная способность засыпать в самый неподходящий момент теперь пугала, а вовсе не казалась забавной. Во сне гуманоид становился совсем беззащитным и мог легко оказаться добычей бродячих собак или даже обыкновенных кошек. А еще он мог уснуть над проезжей частью дороги и быть раздавленным проезжающим автомобилем. На каждом углу его подстерегали опасности.
Истерика Ариши уже прошла, и теперь она молча плакала, сидя на подоконнике и вглядываясь в суету многолюдного двора.
Вечер теперь был тихим и спокойным: телевизор не надрывался от переключаемых бесконечно каналов, никто не пел громких песен, фальшивя на каждой ноте, мама ни на что не жаловалась и ни на кого не ругалась, только беспрестанно смотрела в окно и грустно вздыхала, а папа опять с головой погрузился в компьютер. Мишка с Аришей пробовали играть в различные игры, но они заканчивались, едва начавшись. Играть вдвоем в прятки или те же «города» оказалось совсем неинтересно. Они глубоко сожалели о том, что так несправедливо обидели Мыр Гуна и раскаивались в этом, но изменить что-то было уже поздно. Дети не ругались, обвиняя, как это часто бывает, друг друга — каждый винил себя, и от этого становилось стыдно и даже больно в душе, а моросящий за окном дождь только усиливал эти чувства.

Ночью Ариша проснулась от странного шума в своей комнате и некоторое время просто лежала, силясь понять, что же происходит. За ее окном отчетливо слышались голоса, правда, из-за шума дождя сложно было что-нибудь разобрать. Особенно странно это казалось еще и от того, что жили они на седьмом этаже! Кто мог разговаривать под окном типовой многоэтажки в 15 этажей на уровне ее окна. И тут ее осенило! Она резко вскочила с постели и бегом бросилась к выключателю. Щелкнув кнопкой и немного привыкнув к яркому свету от включенной лампочки, девочка подбежала к окну и громко вскрикнула. На шум тут же прибежали Наталья Евгеньевна, Александр Сергеевич, а следом и Мишка. А за окном, совсем рядом с распахнутой форточкой, Мыр Гун отчаянно тащил в сторону проема сопротивляющегося изо всех сил Яшу. Яша орал, что он хороший, Мыр же обзывал его глупой курицей, а в целом представленная картина напоминала спортивную игру «перетяни канат». Первым пришел в себя папа и, сообразив, что попасть в узкую форточку с таким «прицепом» гуманоиду будет весьма проблематично, он распахнул окно полностью, и Мыр тут же одним рывком втащил говоруна в комнату. Как только створка затворилась, гуманоид разжал пухлые пальцы и без сил рухнул на подоконник. Тельце его потеряло привычную оранжевую окраску и сейчас слабо светилось серо-голубым болезненным оттенком. К тому же одна рука была сильно изранена и из глубоких порезов текли тонкие струйки крови. Такие же раны, только в меньшем количестве, располагались в хаотичном порядке по всему телу. Яша, по-видимому, неистово сопротивлялся, но гуманоид не сдался, несмотря на жуткую боль. Наталья Евгеньевна бережно взяла израненную руку и осторожно осмотрела раны:
— Понадобится обработка и стерильная повязка.
Ариша тут же выбежала из комнаты и спустя минуту вернулась, держа в руках аптечку. Она всегда любила поиграть «в скорую помощь», но сегодня это ей показалось совсем не забавным. Мама тщательно обработала ранки на бледной коже и наложила повязку на руку пришельца. На все тело повязку наложить оказалось невозможно, поэтому остальные участки, поврежденные острым клювом, просто заклеили антисептическим пластырем.
Мыр с видимым трудом приоткрыл глаз:
— Спасибо, — совсем тихо произнес он, оглядывая окружающих.
— Прости нас, Моргунчик, пожалуйста, — Ариша шмыгнула носом и пустила слезу.
Гуманоид вяло улыбнулся и тут же опять опустил веко: то ли уснул, то ли потерял сознание. Все молча смотрели на «прилетыша», и каждый вдруг почувствовал себя виноватым перед этим маленьким, но таким удивительным существом.
— Его надо перенести в более подходящее, нежели подоконник, место, — высказал вслух мысли папа, и с ним все согласились, — только вот куда?
— Я знаю! — Мишка снял с ноги тапочек и аккуратно переложил гуманоида на теплое уютное ложе. — Это его любимое место…
— Кошмар!
— Ой, а про Яшу-то мы совсем забыли, — всплеснула руками мама, и все оглянулись на голос. Попугай спокойно восседал на шкафу, чинно расправляя на груди мокрые перья.
— И как нам теперь его поймать? Мы же всех соседей разбудим. Мне что-то не очень хочется опять встречаться с любезнейшей Лизаветой Петровной.
— Выключите свет и спокойно возьмите его в руки, — хмыкнула Ариша и, взяв в руки аптечку, выпорхнула из комнаты.

11

Раны на теле гуманоида заживали стремительно быстро, чему все были несказанно рады. Наталья Евгеньевна хоть и работала врачом, но понятия не имела, как лечить инопланетян, поэтому прописала ему витаминную диету и полный покой. Мыр Гун даже не стал возражать на «полный покой», что было совсем на него не похоже. Он тихо лежал в уютном «гнезде» на подоконнике, куда по его просьбе был перемещен, и смотрел в окно. Время от времени он тяжело вздыхал и тайком вытирал с лица, перевязанного чистым бинтом, ладошкой предательскую влагу. Цвет его кожи постепенно принимал былой оранжево-огненный оттенок, и было понятно, что гуманоид практически здоров, но выглядел он при этом глубоко несчастным. Атмосфера в квартире кардинально изменилась: ходили тихо, разговаривали шепотом, и даже Яша перестал орать любимые песни, а лишь изредка произносил пару-тройку фраз, восхваляя свою особу, но без прежнего энтузиазма.

— Мыр, ты все еще сердишься на нас, да? — первым не выдержал Мишка. — Прости нас!
— Моргунчик, миленький, я уже сто раз пожалела о том, что тебе наговорила тогда. Ну пожалуйста, давай все забудем.
— Я не сержусь…
Гуманоид смотрел на ребят и чувствовал, как сильно они раскаиваются и как им сейчас стыдно и плохо. От этого он чувствовал себя еще более виноватым, чем в тот день, когда забыл закрыть злополучную форточку в спальне Ариши. Ведь это по его вине они так страдают. А он? Он не хотел этого! Если бы его здесь не было, то Яша бы никуда не сбежал, Ариша бы не пролила стольких слез и не было бы в их юных сердечках этой боли, которую он ощущал сейчас.
— Я знаю, что виноват, я много думал об этом там, за окном… Это вы простите меня… — и он опять отвернулся, пряча слезы.
— Мы переживали, Мыр, очень переживали за тебя. И я, и Ариша, и мама с папой. Это было невыносимо.
— Я знаю, я слышал…
— Ты ни в чем не виноват, понимаешь? Это мы повели себя жестоко по отношению к тебе. А ты оказался самым человечным среди нас!
Мыр не хотел продолжать этот разговор, он сильно ранил его душу, оттого просто закрыл глаз и притворился спящим. Ариша с Мишкой покинули комнату, тихо затворив за собой дверь.

В субботу родители собрались в театр. Событие редкое, оттого немного торжественное и суетное. Сборы начались сразу же после обеда. Точнее сказать, Александр Сергеевич был готов через пять минут — оставалось только повязать галстук, а Наталья Евгеньевна не была готова совсем, и ей надо было сделать прическу, поправить маникюр, подобрать макияж, а главное — туалет. На это ушел весь оставшийся день. Из шкафов был извлечен целый ворох одежды, но мама никак не могла выбрать, что же ей надеть. Потом она заявила о том, что надеть ей и вовсе нечего. Ариша недоверчиво смотрела на уйму вешалок с юбочками, кофточками, брючками, костюмами, платьицами и думала о том, что мамочка явно привирает. Все же за час до спектакля мама сумела подобрать под макияж, прическу и маникюр платье цвета морской волны с красивым вырезом, подчеркивающим ее длинную шею и стройную фигуру, которой она очень гордилась. Теперь осталась самая малость — подобрать украшение. Папа украдкой смотрел на часы, но молчал, зная о том, что в такие моменты супругу лучше не торопить.
В шкатулке с украшениями оказалось много красивых вещиц, и чтобы было легче разобраться во всех этих кольцах, бусах, браслетах, мама высыпала содержимое на стол, поочередно примеряя то одно, то другое. Процесс явно затягивался, но Наталья Евгеньевна не обращала на это никакого внимания. Наконец, ее внимание привлекли длинные серьги из белого металла с прозрачными, словно капли утренней росы, камнями, красиво отражающие лучи заходящего солнца, с любопытством заглядывающего в комнату сквозь толстые стекла стеклопакета.
Мыр тихо плыл по воздуху, стараясь не привлекать к себе внимания, дабы опять не испортить кому-нибудь настроение. Но тут его взгляд упал на выбранные мамой серьги, и он на мгновенье замер, лишившись дара речи.
— Моргунчик, что с тобой? — Ариша первая заметила гуманоида. — Тебе плохо?
Мыр молчал.
— Мыр, да что с тобой такое? — встревоженный голос Натальи Евгеньевны наконец привел гуманоида в чувства, и он, сдвинувшись с места, быстро приблизился к серьгам, тускло мерцающим на маминой ладони.
— Это он! — Мыр погладил украшение уже совсем зажившей рукой и прослезился.
— Кто «он»? — папа пытался понять, что пришелец имеет в виду, но его привычной проницательности на этот раз не хватило.
— Катализатор, — Мыр посмотрел на папу, — 72-й элемент таблицы Менделеева.
— Это платина, Мыр, — теперь и мама пыталась понять, чем так взволнован гуманоид, — что ты хочешь сказать?
— Это катализатор, без которого многие химические процессы невозможны в теле гунчанина. Я никогда его не видел в таком огромном количестве! Его же здесь на пять жизней хватит, если не больше!
— Ты хочешь, чтобы я отдала эти серьги тебе? — кажется, Наталья Евгеньевна начала понимать, к чему он клонит.
— Я бы мог обойтись и без него, — Мыр потупил взор, — и прекрасно дожить свой век. Но вернуться на Гун без этого элемента я не в состоянии. У меня не хватит сил выработать нужный объем энергии.
— Ты хочешь вернуться на Гун?
Четыре пары глаз уставились на пришельца.
— Я думал об этом, — Мыр виноватым взглядом обвел окружающих, — там мой дом…
— Держи, они твои, — мама протянула руку, — правда, это подарок Александра Сергеевича в канун нашей свадьбы…
— Я не против. Бери!
Мыр Гун быстро захлопал ресницами, все еще не веря в случившееся, а затем, бережно подхватив бесценный подарок, радостно закружил по комнате.
— Дорогая, мы опаздываем! Надеюсь, ты дождешься нас и не покинешь этот дом, не попрощавшись?
— Конечно, дождусь! — единственный глаз пришельца сиял от счастья. — И думаю, еще погощу у вас пару деньков, если вы не против.
— Вот и хорошо, — мама вставила в уши первые попавшиеся под руку серьги и объявила о том, что она готова.

Полет был назначен на вторник. Мыр попросил вывезти его за город, пояснив, что при старте будет выделяться много тепла и света, а это может привлечь внимание и, как следствие, много вопросов окружающих. А это совсем ни к чему.
Гуманоид полностью поправился, и от ран не осталось никаких следов. Так что к путешествию он был вполне готов. Сборы были недолгими: брать с собой в дорогу что-либо Мыр Гун отказался, объяснив это тем, что любая земная вещь не выдержит той температуры, которая образуется вокруг него во время преодоления земной атмосферы.
Вечером вторника вся семья уселась в салон старой малолитражки — даже Яшу взяли с собой — и отправилась в путь. Место выбирал Гун. Благодаря своей природной неприхотливости, он согласился с первым же предложением — заброшенный завод на самой окраине города.
Весь процесс напоминал чудаковатый спектакль, в котором каждый хотел что-то сказать, но все молчали, даже говорун, словно ждали того момента, когда кто-то не выдержит и заговорит первым.
— Ты это, прилетай, если что… — папа с трудом выдавил из себя эту нелепую фразу.
— Я буду скучать по тебе, Моргунчик.
— Ты был хорошим помощником мне… спасибо!
Это все были не те слова, и все это понимали, оттого всем стало как-то неуютно в тесном салоне автомобиля, и они вышли из машины. Несколько минут опять длилось неловкое, нагнетающее тоску молчание, и Мыр, больше ни слова не говоря, медленно полетел к полуразрушенному кирпичному строению, так ни разу и не оглянувшись назад. С земли было видно, как яркое оранжевое пятнышко остановилось на самом верху здания, почти слившись с кирпичной кладкой. Некоторое время ничего не происходило, и стоявшие внизу люди начали переглядываться, опасаясь, не случилось ли с пришельцем что-нибудь непредвиденное. Но вскоре оранжевое пятно начало менять цвет, постепенно превращаясь в слепящий глаза ярко-белый шар. Внезапно свет погас и наблюдавшие увидели, как оранжевое тельце быстро опускается к ним.
— Что-то не так, Мыр? — бросилась к гуманоиду мама, беря его в руки. — У тебя не получилось?
— Все в порядке, Наталья Евгеньевна, я просто кое-что забыл.
— Что? — хором спросили остальные, пытаясь догадаться, что же это может быть.
— Я обещал Ариадне рассказать о Дресде, еще одной обитаемой планете, и о ее обитателях…
— А еще ты обещал помогать мне с математикой! — Мишка бросился к Мыру. — Забыл?
— А ты меня на футбол обещал взять! Так что на себя посмотри!
— А я два чпипибляка купил, только забыл в суматохе про них, — папа отвел глаза в сторону, — боюсь, нам столько не съесть.
— Как можно забыть про чпипибляки?!
— Кошмар! — донеслось из незакрытого салона. — Яша хороший! Чпипибляк!
Громко препираясь, веселая компания загрузилась в автомобиль, и машина резво понеслась в сторону города. Домой!

Октябрь 2016
/////////////////////////////////***-