И Да здравствует пасека

                Да здравствует пасека!
                Начало
     Все началось с того, что в один из зимних вечеров  в тайге на Нижних бараках пчеловод Владимир Б.  дал мне почитать весьма занимательную книгу о жизни пчелиного улья, о пасеке, о работе с пчелами. Автор книги Шабаршов написал ее с такой трепетной любовью к трудягам-пчелам, с таким точным знанием жизни, поведения семьи медоносных пчел, с подробным описанием всего годового цикла работ на пасеке, с любовным описанием природных явлений, от которых зависела и жизнь пчел и жизнь самого пчеловода, да еще настолько талантливо, что это не могло не увлечь меня и книга надолго стала моей настольной, благо Владимир не требовал ее возвращения. Ее было интересно  и легко читать, книга ненавязчиво внушала уважение к этим маленьким крылатым труженицам, доходчиво и понятно описывала работу пчеловода, исподволь возбуждала интерес и желание попробовать себя в этом виде деятельности, тем более что с легкой руки автора все казалось понятным и вселяло веру в свои силы и в то, что все получится, что и я смогу. Зимние посещения Вовкиной пасеки, охота, вечерние посиделки  в натопленной избе за снаряжением патронов и неторопливыми разговорами на темы охотничьей жизни, само пребывание в тайге, вдали от цивилизации сделали свое дело.

  А может быть, все началось гораздо раньше, когда мы с братом будучи еще подростками, приезжали в гости к дяде Архипу в Первореченское, где он жил с тетей Марусей в небольшом домике на берегу Первой речки Кочеты и мы там целый месяц интересно жили, рыбачили, плавали на дядиной плоскодонке под парусом из простыни, трудились в огороде, ныряли с маской и ластами, в общем , вели жизнь, достойную отдельного описания. В то время дядя Архип содержал несколько пчелиных семей и мне нравилось,  было интересно помогать ему  в уходе за ними. Коля, брат мой, особого интереса к этому не проявлял, справедливо побаиваясь пчелиных ужалений, а мне было занятно.

     А может, все началось еще раньше, когда  будучи еще пацанами,  мы из любопытства открыли оставленную без замка дверь в омшаник пасеки, стоявшей в старом яблоневом саду в Красном Юге; у входа наткнулись на корпус с медовыми сотами и одну рамку утащили в лесополосу, спрятали там и потом неделю ели сотовый мед, поделившись нашей тайной и медом с бабушкиным соседом и нашим другом Мишкой Гришиным.

    А может быть истинной причиной событий, о которых я собираюсь поведать далее, да и, в конечном счете, главным мотивом всей моей жизни была присущая мне с детства и подогретая талантливой «Лесной газетой» Виталия Бианки тяга к природе, к лесу, к познанию новых мест, впоследствии  выразившаяся в  конкретных действиях, поведении будь то путешествия в одиночку по ближним и дальним лесополосам вокруг Красного Юга в детстве, исследование позже аэропортовской рощи в Ростове  и  окрестностей  этого славного города или двухдневные походы по окрестным лесам Заволжья в Горьковской области в годы студенческие, или охота в сибирской тайге, или любимые командировки на Дальний Восток.

     Командировки…  Если посмотреть на мою профессиональную деятельность в ретроспективе - откроется удивительная картина! В какой бы организации я ни работал, на какой бы, казалось, самой спокойной должности – я всегда перемещался по стране! Весь огромный Советский Союз от Оленегорска в Мурманском Заполярье, где служил, дорогого сердцу Архангельска, где началась трудовая деятельность после окончания института,  тогда еще нашей Риги до Комсомольска-на Амуре и Владивостока, от Перми и Свердловска до Алма-Аты, Северный Кавказ, Западная и Восточная Сибирь, Дальний Восток и Кубань … Вот в Магадан не удалось попасть, полетел на  Аркагалинскую ГРЭС другой конструктор…  Я не искал такой работы специально, но как то так складывалось. Даже сейчас, на исходе седьмого десятка лет каждый месяц везет меня поезд с юга на север, с севера на юг и есть еще мечта у двух стариков-разбойников совершить на УАЗе путешествие на Дальний Восток, ностальгически дорогой обоим…  И на Алтай, и в Карелию и …

    Но вернемся в первые числа апреля 1989 года. Снег в городе почернел и начал таять, но весна не торопилась взяться за него по-настоящему, в полях, а тем более в тайге он был еще целомудренно белым и таять не собирался. Владимир задумал проверить состояние пчелосемей в конце  зимовки и собрался на пасеку. Я напросился в попутчики ему, благо у меня накопилось несколько дней отгулов и Юрий Борисыч, начальник Госприемки, где я работал ее Представителем на одном неплохом заводе, отпустил меня без особых возражений. Владимир тоже был доволен таким оборотом, поскольку вдвоем поход веселее и от меня в такого рода поездках всегда была реальная польза. Его новенький ЛуАЗ-969 («жужик» - как любовно окрестила его Лена, Вовкина жена, или «Дракоша» - это уже злые языки друзей) резво довез нас морозным ранним утром на берег Малой  Промышленки в нескольких километрах от деревни Силино, где бригада с одной из шахт строила в порядке шефской помощи совхозу мост через речку. Все-таки удивительна неприхотливость и жизнестойкость сибирских мужиков! Представьте себе, уважаемый читатель, стоящую на берегу посреди стылой поземки  самодельную большую палатку  из разрезанного вдоль шахтового  вентиляционного рукава с печуркой внутри, в которой живут полтора десятка мужиков уже не первый месяц, мало того, они еще и работают на морозе, строят мост! А заехали мы туда ради того, чтобы проведать моего друга и Вовкиного свояка Васю Привалова, универсального монтажника, подземного электрослесаря,  а в данном случае и сварщика. Заехали ненадолго, поговорили за житье - бытье, посочувствовали другу, да и далее, в Упоровку, а там еще 12 км пешком с грузом на плечах. До весенней распутицы надо было забросить на пасеку продукты, кое-что из инвентаря. В общем, нагрузились. Машина осталась на подворье у Генки Кулакова, местного охотника, а для нас уже первый километр пути показал, что погорячились парни, маленько переборщили с грузом. Пришлось пожертвовать картошкой. Под столбом на дороге оставили. Два дня на пасеке замечательно прошли, подфартило с погодой - было плюс восемь! Отдохнули парни! Зато на другой день, заехав в Силино, получили жестокий нагоняй от Иваныча, Вовкиного начальника, узнавшего, что мы не воспользовались благоприятной погодой и не выставили пчел из зимовника на точок. И не надо было торопиться, как показали дальнейшие события, потепление было кратковременным, а тогда… Огорченные и раздосадованные, принимаем решение - получить на складе новые ульевые подушки, вернуться на пасеку и выставить ульи на точок. Что мы и сделали. Громоздкие подушки – неудобица та еще, но часть пути мы преодолели в вагончике на санях с лесорубами, который тащил за собой гусеничный трактор, а далее 5-6 км пёхом. Потом была работа на точке, тяжелые ульи. Провести ревизию гнезд не удалось, погода резко испортилась, пошел снег и, как потом стало ясно - семьи надо было выставлять на 8-10 дней позже. Потом у нас сломался рычаг переключения передач, долго в Силино искали сварку, но ничего, выкрутились. Но все эти перипетии как-то не напрягали, воспринимались как что-то происходящее в порядке вещей, обыденное. «Нормально, Григорий! Отлично, Константин!» Как в других поездках не напрягала необходимость соскакивать со штурманского места рядом с водителем, махать топором, убирая с лесной дороги поваленную ветром пихту, или заводить за ствол березы трос лебедки - тягалки, чтобы вытащить из колеи, пробитой лесовозами, многострадальный ЛуАЗ, или терпеть сырость таежного дождя, да и другие природные неудобства. И не ради чего-то, достижения каких-то благ, или преодоления себя, каких-то своих комплексов, а просто это было естественной составляющей таежного бытия, которое нравилось, манило, влекло таежной романтикой и многим - многим, что и входит в это понятие и значительно расширяет его. Казалось бы, какая-такая необходимость заставила двух мужиков  летом под мелким нудным дождем переться по тайге километров за  20 от Нижних бараков на речку Кай, где стояло охотничье зимовье Сереги К. и использовалось оно  только в сезон охоты. Меня влекло любопытство, тайга вокруг пасеки на Нижних бараках уже была неплохо изучена, хотелось новых горизонтов, а Генка от природы был местным таежным бродягой и, как говорится, «бешеной собаке семь верст не крюк», мы  после обеда сгреблись и с двумя Генкиными лайками  отправились на маршрут. Сопровождали нас Туман, взрослый опытный пес и молодая Тайга, которую Генка совсем недавно стал брать с собой в лес, приучая к охоте. Трава на таежной дороге была высокой, до конца августа – начала сезона сбора кедровых орехов по дороге не ездили и нас мочило и сверху дождем и снизу висящими на траве каплями воды. Ничего, постепенно втянулись в ритм и темп ходьбы, разогрелись и стало вроде как так и надо! Нас обогнал  «Белорус» с одноосной тележкой на прицепе, в которой сидели деревенские шишкари, остановился и как водится  при встречах в тайге, маленько поговорили о паршивой погоде, о том кто, откуда и куда направляется. Они сворачивали в кедрач на Малой Промышленке, нам было не по пути и от предложения подвезти мы дружно отказались. Потом все же мы свернули вслед за ними, достал- таки нас противный дождь, промочило насквозь и идти на Кай  с ночевкой в мокром лесу уже что-то расхотелось. По здравому размышлению, нам бы вернуться в сухой теплый дом на пасеке, но нет, мы идем к шишкарям! Мокрые собаки рыщут по лесу, иногда появляясь неподалеку, обозначая себя и уточняя наше направление движения. Лагерь шишкарей находим уже ночью, благо, они с дороги не свернули. Собственно, лагерем место их  ночной стоянки назвать нельзя - всего лишь затухающий костер, стоящий чуть поодаль трактор и разноголосый храп из - под брезента в тележке, вот и вся картинка. Кто-то нас услышал, сонно отозвался из телеги и затих, а мы раздули костер, согрели чай и, немного посушив одежду, улеглись под телегой  спать спиной друг к другу в обнимку с мокрыми собаками. Согрелись быстро и только густой мужицкий мат разбудил нас поутру. Причина оказалась курьезной и выяснилась быстро. Мужички вечером у костра, как водится, подвыпили и, укладываясь в железной телеге спать,  допустили одну ма-а-ленькую ошибку: брезентом – то  в телеге они накрылись, только и телегу надобно было бы укрыть, а не подворачивать его под себя! За ночь с брезента вода натекла в телегу  как в корыто и пьяненькие мужички спали в луже, что и обнаружилось утром. Зато нам хоть и жестко было на голой земле, но тепло и сухо, согревшиеся собаки грели нас и одежда высохла. Мужики быстро успокоились, снова разгорелся костер и после легкого завтрака под все тем же дождиком мы погрузились в телегу и двинулись далее, теперь уже за шишкой. Старая разбитая тракторами лесная дорога изобиловала заполненными водой колеями, корнями и ухабами, ритм движения был рваным и нас в тележке основательно швыряло. Трактор остановился перед упавшей на дорогу лесиной, водитель заглушил мотор и мужики стали рядиться, что делать дальше. Вдруг Генка указал мне на качающийся  метрах в пятидесяти среди общего спокойствия куст черемухи и махнул через борт телеги. Сомнений не было – медведь лакомится ягодой! Не желая оставлять Генку одного, повторяю его маневр, на ходу пытаясь загнать в ствол патроны с пулей, однако не лезут, гады! Снаряжал я их сам, в стреляные картонные гильзы под закрутку, а теперь края их намокли, слегка разбухли и в ствол не лезли. Пришлось вставлять латунные гильзы с картечью. Генку я нашел у куста черемухи внимательно разглядывающим следы. Конечно, наивно было думать, что медведь станет дожидаться, пока мы добежим и станем в него стрелять, опасность он учуял сразу и немедленно ушел; поди, еще  и наблюдал ехидно за нами, пока мы шарились по его следам! Вернувшись к трактору, наслушались шуток в свой адрес и узнали, что компания решила плюнуть на шишкобой, мол, сыро, на кедру лезть опасно (что и в самом деле так!), придется просидеть в тайге несколько дней без дела, пока не кончится дождь и хоть чуть подсохнет, да и лесина вот поперек дороги. Толстая… Короче, едем домой. Трудно сказать, сколько тут было правды и сколько лукавства, возможно, мужикам надоел дождь, мокрая одежда, да и самогонки не осталось…

   Мое знакомство с этой пасекой состоялось предыдущей осенью когда Володя с Леной, довольные переменами в своей жизни, пригласили нас в тайгу на свою пасеку. Ну, не совсем свою, в среде пасечников так принято говорить о пасеке, на которой работает и живет пчеловод. До того Владимир работал помощником пчеловода в совхозе «Хмелевский», ездил туда на своей «Яве», трудился и набирался опыта, а теперь принял под свою опеку небольшую пасеку совхоза «Силинский». На тот момент пасечное хозяйство захирело в безответственных руках и насчитывалось в ней всего 13 пчелосемей. Вот Владимиру и предстояло развить ее до нормального в тех условиях размера и состояния.

    В голубой таежной дымке на склоне сопки у слияния речек Малая Промышленка и Гаревая есть две поляны, разделенные узкой полоской редкого кустарника. По мостику через Гаревую  правее пасеки на водораздел поднимается старая, еще довоенных времен, лесная дорога, когда-то соединявшая Упоровку,  Поперечку, Нижние, Верхние Бараки и Малую Промышленку с лесосеками. Далее она выводила на Ермаки, Барзас и, говорят, даже в Мариинскую тайгу.
На верхней поляне размещается полуподземный зимовник, задней стороной своей врытый в склон сопки, а также верхний точок. Кстати, с чердака зимовника открывается чудесный вид на окрестности ниже пасеки - долину Гаревой, речку Поперечку, далее и правее поле перед большим массивом осинника, из которого вытекает дорога  от Упоровки. Не узнать теперь это когда-то пахотное поле! Теперь тут молодой березовый лес, моментально заявивший свои права на землю, с которой ушел человек со своими механизмами. А тогда с чердака зимовника в бинокль очень хорошо был виден пыливший по дороге ЛуАЗ Владимира. На нижней поляне под нижним маленьким точком стоит слегка покосившийся  рубленый дом с застекленной верандой. Дом стоял здесь кошмарно много лет, да и перевезен сюда откуда-то, но в нем сухо и тепло и предоставлял он свой кров по таежному закону многим бродившим по тайге людям. Довелось и мне частенько пользоваться уютом этого дома благодаря гостеприимству хозяев его, и трогают душу ностальгические воспоминания о тех временах. Метрах в тридцати ниже и левее дома есть родник с холодной вкусной водой, оборудованный срубом с крышкой, дно засыпано чистым щебнем и внутри висит ковшик. Все сделано очень аккуратно и с миллиметровой точностью. О-о, это целый ритуал – сходить к роднику за водой! Особенно зимой. Раннее утро…  На веранде радостно прыгая, встречает соскучившаяся за ночь собака. Повозившись с нею и разделив на двоих собачью и человечью радость, принимаешься за дело. Большой деревянной лопатой мимо баньки к роднику подчищаешь дорожку – канал в снегу. За ночь много - мало снега все равно нападает, но иногда так наметет, что упреешь, пока добьешься результата. Два ведра, коромысло – обязательный набор, так как снега выше колена и в руках ведра с водой просто не донести. Простая вещь - коромысло!  Однако надо еще хорошо постараться, чтобы научиться носить ведра с водой, не расплескав ее. Требуется выработать особый стиль походки, идти, покачивая бедрами, как грациозно ходят женщины. Тогда ведра не раскачиваются из стороны в сторону, сохраняют только равномерное поступательное движение и вода в них даже не качается! Мне не удалось стать грациозным в смысле владения сим нехитрым инструментом, я поступал проще – на вершок не доливал ведро и проблему снял. Аккуратно очищаешь от наметенного снега крышку родника, откидываешь ее вверх, и взору открывается чистая, абсолютно прозрачная водица, ни одной хвоинки или опавшего листа на поверхности, а на дне четко виден каждый камушек. Снимаешь с гвоздя ковшик, зачерпываешь немного воды и по глоточку, медленно пьешь эту чудесную, слегка ломящую зубы жидкость.  Неторопливым взглядом обводишь небо поверх верхушек деревьев,  ближний окоем, в который попадают по очереди  банька,  засыпанный снегом трактор, поленница дров, старый дом на косогоре, новый дом с панелями солнечных батарей, снова лес, наслаждаешься первозданной свежестью и тишиной раннего утра, красотой места, к которому тянется душа… Хорошо! Начерпав  воды в ведра, осторожно закрываешь крышку, предварительно повесив ковшик на предназначенное ему хозяином место, цепляешь на коромысло ведра и вперед, на кухню. Сергей уже сидит на маленькой скамеечке перед топкой, острым ножом отдирает с поленьев бересту, готовится затопить печь. День начинается.
Здесь требуется небольшое пояснение. Внимательный читатель может уличить меня в некоей путанице с именами людей, которые привечали меня в этом благословенном месте, однако путаницы нет. Начинал хозяйствовать на пасеке Владимир, потом создали там крестьянско-фермерское хозяйство Владимир и Сергей, после так сложились обстоятельства, что стала эта пасека домом для Сергея. Поэтому уж не обессудьте, уважаемый читатель, в  контексте моих повествований  будут упоминаться  и они, и многие другие. Картинки в памяти всплывают из разных времен, ярко и трогательно, не хочется терять их яркость и сохранившуюся в памяти гамму чувств и ощущений, выстраивая их в хронологическом порядке. Не мемуары ведь пишу.

   Вот тут я упомянул о некоей ритуальности, скорее, об определенном порядке действий в простой операции - набрать воды в роднике. Бывая на пасеке в разные времена года и в течение многих лет, я подмечал, а подмечая, следовал тому порядку, который был заведен хозяевами в разных бытовых ситуациях. В первую очередь следуя принципу: «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Но очень быстро я понял простую истину: автономная жизнь в таежных условиях приучает человека не расходовать попусту силы и время, вырабатываются определенные навыки и порядок действий при выполнении той или иной работы, будь то растопка печки, заготовка дров на зиму или ловля хариуса в «дежурном омутке» на Гаревой. Вот только не у всех. Зато очень преуспел в этом Сергей, грамотный, думающий и любящий эту свободную жизнь в тайге человек и мне, тоже умеющему в этой жизни довольно много, было не зазорно перенимать его опыт и пользоваться навыками, добытыми им в трудных условиях лесной жизни.

  Да… Что-то далеко я уклонился от основной линии моего повествования! После выставки пчел из зимовника в течение этого года я еще много раз бывал на пасеке, помогал Владимиру в уходе за пчелами и практически весь годовой цикл пчеловождения видел. И уже обладая некоторыми познаниями, приступил к занятиям на курсах пчеловодства, которые вел интересный человек, опытный специалист Николай Михайлович, с которым мы впоследствии подружились. Интересные рассказы Березина о жизни пчел и пчеловодов, практические рекомендации вселяли уверенность и укрепляли в желании заняться этим делом. В это время Владимир с Сергеем организовали на базе пасеки крестьянско-фермерское хозяйство, круглый год жили в тайге и я, бывая у них и вкусивши прелестей таежной жизни, прямо-таки заболел этим. Работая в Госприемке, параллельно учился в Рыбинском НИИ Пчеловодства, изучал дело, писал курсовые. Госэкзамены сдавал двум зубрам кемеровского пчеловодства Брагину и Шестакову в КНИИСХе, уже работая главным инженером в строительном кооперативе. Диплом пчеловода позволял заняться делом профессионально, оставалось только найти пасеку и арендовать ее на приемлемых условиях. Надо отдать должное жене – она поддержала меня, ее перспектива кардинальных перемен в нашей жизни не пугала, поскольку она с детства была знакома с лесом,  да и здесь, в Кемерово мы вместе часто бывали в тайге либо на лыжах, либо в походах за грибами, и на таежной пасеке тоже гостили. И в дальнейшем ее помощь мне в делах и жизни пчеловода была неоценимой.
Может быть, все сложилось бы иначе, если бы Валентина Даниловна все - таки продала нам свой деревенский дом в деревне на Золотом Китате, в девяноста километрах от Кемерово и использовал  бы я его как дачу с небольшой частной пасечкой и неясно, что бы еще выгорело из этой затеи при такой удаленности. Но не случилось. Позже были переговоры с руководителями организаций, расчеты, бизнес-планы… Долго водил меня за нос городской совхоз «Цветоводческий», планировавший поставить пасеку на арендованных землях бывшей ракетной части ПВО , в конце концов так и не принявший  окончательного решения. Прорабатывались и другие варианты, а в  итоге: совхоз «Силинский», Михайловка, полузаброшенная  деревня на границе леса, маленький дачный домик - будущая моя пасека. Сентябрь. Обустройство, первые ночевки в маленьком домике вместе с песиком Рудькой, который с тех пор всегда путешествовал со мной, ознакомительные походы по окрестностям, вездеходная Луазовская резина на колесах «Запорожки», многократные попытки добиться выезда бригады на заготовку леса для зимовника, туманные перспективы по доходам от аренды пасеки, которую еще надо создать… Мрачновато! Но судьба благоволила,  и когда мне предложили принять пасеку в Промышленновском районе, я не колебался. Но, доложу я вам, это была авантюра чистой воды! Пчеловод – теоретик и 76 идущих в зиму пчелиных семей! Однако я был полон оптимизма, трудной работы не боялся, практические навыки надеялся быстро приобрести в процессе, тем более что впереди была зима и было время подготовиться к пчеловодному сезону. Тентованый  УАЗ-469 по Промышленновской трассе везет меня в компании с начальником УПТК «Кемеровохимстрой»  (Классный мужик! Предприимчивый, объективный и не мелочный. Жаль, потерялась связь с ним после его отъезда в ФРГ.)  и  главбухом  в совхоз «Плотниковский», неподалеку от которого в лесу, на берегу речки и располагается та самая пасека. Местность мне незнакома, верчу головой, запоминая дорогу. Потом я нашел еще несколько ее вариантов, более или менее удобных, но в первый раз самостоятельно я ехал на пасеку именно по ней. От деревни Плотниково дорога ведет полем  над долиной речки; спускается в долину, обходя устье лога; затем снова поднимается на возвышенность, прижимаясь к крутому откосу, с которого открывается вид на речку внизу, на другом берегу  её точок с ульями, бревенчатый зимовник, похожий на жилой дом пчеловода, деревянный домик на полозьях, такой же склад инвентаря и длинный 9-метровый строительный вагончик красного цвета, высоковольтную ЛЭП с трансформаторной будкой. Далее за пасекой круто уходит вверх покрытый лесом склон Медвежьего лога с едва  обозначенной дорогой на водораздел. Дорога , по которой мы едем, уходит влево, открывшаяся панорама пасеки исчезает  и, сделав пару поворотов, мы переправляемся по мелкому броду на другой берег справа от скального обрыва в излучине речушки. Проехав открытые ворота, грамотно установленные в узком месте, уже по лесу среди берез через сто метров подъезжаем к зимовнику. Мы на пасеке! С естественным любопытством осматриваюсь; вышедший из вагона на шум подъехавшей машины молодой парень как-то суетливо встречает начальство, видимо, не ждал. Познакомились - Олег Шидловский, пчеловод, работавший на этой пасеке еще со времени, когда она принадлежала совхозу и которого мне придется сменить. Пока начальник  решает с Олегом оргвопросы  по сдаче пасеки, мы обходим хозяйство. Место мне нравится, не тайга однако, но удобное расположение, неплохой подъезд даже для легкового авто, большой лес,  речка под пасекой (Охота, рыбалка!) пасека развитая, вскорости обещают подать  электроэнергию. В душе я уже готов дать согласие, но надо соблюсти реноме! Короче, после обсуждения деталей и реализации процедуры приема-передачи пасеки, опасаясь, как бы этот лукавый пчеловод Олег не стащил того, чего еще не успел, пока новый хозяин еще до нее не доехал, я, по возвращении в Кемерово,  загрузил «Запорожец» необходимыми бытовыми вещами и  в дождливую ночь со 2-го на 3-е октября 1991 года  выехал к новому месту «службы». В 3 часа ночи на Плотниковском повороте мою подозрительную машину остановил патруль  ГАИ. Как водится, проверка документов, куда едете, что везете и т.д. Почему-то офицера заинтересовала цель моей поездки, начались дополнительные вопросы. Оказалось, он местный, Олега хорошо знает, поудивлялся, почему это его уволили; пришлось сослаться на свое незнание деталей, дескать, чего-то с начальством не поделили. Начинать свое знакомство с местными с негативных высказываний в чей-то адрес было-бы неосмотрительно, неизвестно еще, кто из них кому сват или брат, а ведь мне с ними налаживать долговременные отношения.
На том расстались. Потом у меня с ним завязались кое-какие взаимоотношения, в результате которых я лишний раз убедился в собственной наивности в оценке людей, превентивно видя в них порядочных и обязательных партнеров.
«Запорожка»  оказался машиной с хорошей проходимостью, по раскисшей от дождя грунтовой дороге мы с собакой благополучно добрались до места и мои 7 лет жизни свободного человека начались с ночевки в нетопленном вагоне в обнимку с  рыженьким другом Рудькой.