Эпилог

Истории не кончаются так же, как и начинаются. Неизвестность не будет порождать неизвестность. Любое тайное всегда становится явным. Именно об этом думал Элрик, вспоминая порывы Лукаса к познанию правды. За огромным количеством попыток стоит неудержимая воля к правде, цена которой иногда бывает летальной. От рассуждений его прервал тихий, почти не заметный вход в его жилище. Он знал, кто это… И знал, что говорить.
- Ты быстрее, чем я думал, – Элрик знал. Он стоит позади. Ждет правды.
- Я видел эти горы раньше. Но с другого ракурса. Ты хорошо расположился. Знаешь, я не сразу догадался. Твои фразы всегда заставляли двигаться вперед, даже когда они означали отчаяние. Твоя политика, которая была навязана мне тобой, заставляла меня рассуждать на темы добра и зла совершенно с другой стороны. Я рассказал это всем. В частности, своей жене, которая видела мои действия, и стала самым удачным экспериментом науки. И самым ужасным моим поступком.
- Эх… - старик встал. – Ты бы мне не поверил, назвав я тебя при первой встрече сыном… - он посмотрел в глаза незнакомца, которого было не узнать без своих протезов, – Лукас, как ты выбрался?
- Эльза сказала мне, кем ты являешься для меня. И я все вспомнил. Пред взрывом я создал свою копию, которая сразу переместилась на одну секунду назад в другом месте.
- И какого это?
- Страшно, ужасно и больно. Я видел, как гибнут четыре родные мне души. Основной и копированный разум Ренаты и Лукаса. Я боялся, что после взрыва я словно машина отключусь. Словно поглощенный огнем первоисточник заберет часть того, что было так грубо украдено. Но этого не произошло. Я стал единственным носителем своей души и разума. Но там я не получил ответы. Скажи мне, Элрик. Почему я стал ученым? И почему нас все же убивали наши копии?
- Хех. Тот момент, когда человек находится на грани жизни и смерти, называют теперь – гриммом. В гримме разум статичен, а статичный разум никогда не будет себя сдерживать. Он словно разрастающаяся раковая опухоль, хочет схватить все и сразу, сожрать больше и больше знаний и проверить все больше и больше теорий. Он никогда не будет делать все по одному сценарию или же придерживаться временной линии. Вас убивали не вы, а отголоски вашего подсознания. Тем самым, как я вижу, ты и Рената преодолели гримм и выбрали жизнь, тем самым, запустив свой разум, подвергая его постоянным раздумьям. А ученым ты стал… Потому что я тебе это навязал. В детстве я очень сильно хотел стать ученым, но ближе к моей научной работе у меня обнаружили болезнь Альцгеймера. И я уже был не работоспособен, но ты находился в том возрасте, когда разум впитывает все как губка, превращая то, чего больше вокруг тебя в интересы и увлечения. Я воспользовался ситуацией. И ты добился успеха. А за год до восстания – болезнь излечили.
- Почему мы попали к тебе?
- Потому что таким образом я пытался искупить вину за свои ошибки. Ты же все-таки мой сын…
- Сколько раз? – Лукас достал пистолет и нацелил на Элрика. – Сколько раз, отец, сюда приходил Лукас и Рената?
- Сто тридцать девять раз. Я наблюдал за всем что происходило. И ждал, когда все закончится. Но все продолжалось. Понимая, что они совершают ошибки, убивают не так как требовалось, я не терял надежды… И дождался тебя.
- Но, воссоединения не будет. Никто не должен знать, о случившимся. 
И прозвучал выстрел, пуля которого пронзила голову Элрика, заставляя тело пасть замертво.
- Мир не должен видеть все, что когда-то происходило в этом мире. Он навсегда должен забыть все грехи и шрамы. Он должен знать, что путешествие во времени – плохая затея.
И направляя пистолет себе в рот, Лукас набирался решительности. И в один момент нажав на курок он навсегда обрек мир, который прогнив от червоточин времени, зализывать свои раны. Никому не дозволено знать, что бывает от путешествий во времени. Комментарии излишне, все остальное, как и всегда в руках людей.
Конец.